Прикосновения мягкие, воздушные. Изучающие. Он не торопит. Устроившись на его коленях, она медленно ведёт кончиками пальцев по его лицу. Лежащие на её талии ладони жгут кожу сквозь ткань, но она их не замечает. Сейчас всё неважно.

Этот вечер она планировала провести совсем иначе: рюмка-другая мартини, пара затяжек, танцы, душ и кровать. Вот та компания, с которой она собиралась быть сегодня. Когда он подходит, то в самом начале делает вид, что её тут нет, и она обижается. Ни один мужчина не имеет права не замечать её. Нарочно задевает его бокал рукой, нарочно вызывающе улыбается ему и нарочно уходит не извинившись.

Танец — это всё, что ей нужно. Она прекрасно видит направленный на неё взгляд и потому, закрыв глаза, двигается так, как подсказывает музыка. Ей всегда было плевать на мнение других: если им не нравится, то это их дело.

В какой-то момент чужое дыхание касается кожи. Но она так и не открывает глаза. Не смотрит, кто там. В тот момент она знает точно: это он! Улыбается и продолжает.

Чужие ладони касаются бёдер, чужое тело совсем близко. Она не отталкивает. Танец продолжается. И лишь в самом конце, развернувшись, она обвивает его шею руками и открывает глаза.

"Поцелуй меня", — шепчет требовательно, в самые губы.

Из клуба они уходят вместе. До его квартиры добираются быстро. Из света лишь заглядывающая в окно луна, и под ней она рассматривает его.

В свете луны всё кажется немного ирреальным. Глаза: два тёмных омута. Она медлит. Подушечками пальцев касается губ, после целует. Медленно, невесомо.

Почувствовав движение под футболкой, прикусив губу, замирает. Секунды текут; она не мешает, когда её избавляют от футболки. Жар дыхания обжигает плечо, поцелуй оставляет на коже след. Лямку бюстгальтера тянут вниз. Проведя по груди, слегка сжимают.

Её ссаживают с колен, а секундой спустя с приоткрытых губ срывается стон: язык оставляет след на груди, и он берёт в рот сосок.

Расстегнув молнию, тянет вниз джинсы, и они сползают вместе с трусами, оставляя её обнажённой. Лёгкое прикосновение к груди, и он ведёт пальцами вниз, оставляя след на животе, спускается до пупка.

Быстро встаёт и толкает её на кровать. Охая, она падает, смех срывается с губ. Устроившись, наблюдает за тем, как он не спеша расстёгивает пуговицы рубашки. Его взгляд направлен на неё, на лице улыбка.

Его одежда составляет компанию её на полу, а он забирается на кровать, хватает её — не больно — за щиколотку и тянет на себя. Смеясь, она пытается вырваться, но ничего не выходит. Просит отпустить, но её словно не слышат.

Смех обрывается, как только вокруг щиколотки затягивается ремень. Она непонимающе тянется расстегнуть, но её грубо толкают назад. Попытка пихнуть проваливается — вторую ногу так же обхватывает ремень.

— Что ты творишь? — восклицает она. Вместо ответа щёку обжигает сильный удар. Всхлипнув, она, прижав ладонь к горящей щеке, падает на кровать.

— Куколка, будь послушной девочкой, — зловещий шёпот, и она замирает на мгновение.

— Да пошёл, ты! Развяжи меня и отпусти! — требует она.

— Сучка! — грубо схватив за подбородок, её вынуждают замолчать. — Откроешь пасть, когда я разрешу!

В ушах звенит, и она невольно кивает. Довольно ухмыльнувшись, он убирает руку от её лица и, резко дёрнув, разводит ей ноги.

— Не надо! Прошу! — всхлипывает она.

— Тише, тебе понравится, — улыбка хищника пугает, и она прикрывает глаза.

Крик срывается с губ, когда, толкнувшись, он грубо входит. Наклонившись, ловит её крик губами. Продолжает давить, пока она не приоткрывает рот, давая возможность его языку вторгнуться. Толчки следуют один за другим. Жёстко, резко. Её всхлипы вторят им.

Ещё один толчок, и он, замерев, кончает.

— Вот видишь, тебе понравилось, — на прикосновение к волосам она не реагирует. Хочется вырваться. Принять душ, стереть все воспоминания не только из памяти, но и с кожи.

То, что ремни исчезают, она осознаёт далеко не сразу. Тело не желает слушаться, и встать выходит не с первой и даже не со второй попытки. Слёзы мешают найти одежду.

— Надо будет как-нибудь повторить.

Его довольный голос доносится до неё словно сквозь вату. Далеко не сразу получается натянуть на себя джинсы и футболку. Всё, чего ей сейчас хочется: это как можно скорее попасть к себе домой. Там безопасно. Там не будет его. Этих прикосновений. Ремней. Там нет боли. Бельё она не сразу находит. Замечает у него и пытается забрать, но он, не желая отдавать, держит крепко.

— К чёрту! — выкрикнув, она отступает. Если ему так хочется, пусть оставит себе.

На едва гнущихся ногах она идёт к выходу, но не успевает покинуть комнату, как её обнимают со спины. Эта обманчивая мягкость заставляет сжать кулаки и снова сорваться на крик. Хочется вырваться, бежать.

— До скорого, — тихий шёпот, мягкий поцелуй в затылок, и объятия исчезают.

Как покидает квартиру и добирается до дома, она не помнит. Лишь отдалённый звон ключей, когда открывает замок. Шум воды, брошенная в ванной одежда. Забравшись под одеяло, сжимается в комок. Звонить кому-либо страшно. Но сейчас даже на это нет сил.

Совсем, ох, совсем не так она планировала провести этот вечер и эту ночь. Совсем не такие планы у неё были, когда она увидела этого парня у барной стойки.

Сну удаётся затащить её в свои объятия далеко не сразу. Лишь под утро, когда сил даже на слёзы не остаётся.