Волк был огромный, почти метр в холке, с серой шерстью, грязной и местами свалявшейся, с длинными сильными лапами и синими-синими, как расплавленный сапфир, глазами. Он шел медленно, тяжело, хрипло дышал жаром из приоткрытой пасти, от него пахло кровью. В небе болталась туда-сюда под облаками половинка луны, и мигали редкие бледные звезды. Силы оставили зверя, и он опустился на землю, прижался брюхом к мокрому после дождя асфальту, положил голову на передние лапы и прикрыл глаза.

Где-то впереди вспыхнул свет, зашумели шины. Волк распахнул глаза, запоздало расслышав звук, и его ослепило яркостью фар, оглушило клаксоном, он заскулил и дернулся с дороги прочь, но было слишком поздно. Взвизгнули тормоза, хлопнула дверца, послышался высокий крик.

Лидия стояла над телом волка, опустившись на колени, и смотрела, как затухали яркие синие глаза. Кровь, липкая и горячая, текла по ее дрожащим рукам, по вытянутой волчьей морде, заливая все вокруг, и на языке отчего-то стоял стойкий кислый привкус.

Вдоль дороги с обеих сторон алели целые гроздья маленьких ягод.

Крича, Лидия проснулась.

*

— Плохая идея, — нахмурился Стайлз.

Лидия вздохнула. Все, что так или иначе было связано с Питером, относилось к плохим идеям.

— Не предупредить его — это как убийство, — глухо проговорила она и тревожно огляделась кругом. Толпы учеников обтекали их, не обращая внимания, но Лидии чудилось, что кто-то слушал, жадно глотая ее слова.

— Не имею ничего против убийства Питера, — хмыкнул Стайлз. Лидия впилась взглядом в его лицо — бледное, с заостренными скулами, синяками под глазами и полопавшимися вокруг радужки сосудами. Лицо человека, который очень плохо спит последние… полгода? Год? Счетчик времени давно сбился, и Лидии казалось, что спокойная жизнь была целую вечность назад.

— Он вроде как на нашей стороне, — дверца шкафчика грохнула слишком громко, и Лидия вздрогнула. Все еще казалось, что кто-то слушает.

— Вроде как, — эхом повторил Стайлз, идя рядом с Лидией к классу. — Питер всегда только на своей стороне.

Прозвенел звонок, прокатываясь по длинным коридорам, и Лидии захотелось зажать себе уши ладонями, лишь бы не слышать этот пронзительный, высокий звук. В висках ломило, перед глазами плыло — остатки тревожной, бессонной ночи.

— Я просто позвоню ему, ладно?

Они стояли перед дверью класса биологии. Стайлз легонько сжал ладонь Лидии, провел пальцами по холодной коже от запястья и выше, молчаливо выражая что-то, от чего щемило в груди.

— Держи меня в курсе, — попросил он и торопливо пошел дальше, в кабинет информатики.

Зябко поведя плечами, Лидия еще раз обернулась — все еще казалось, что кто-то слушает. В конце коридора стояла Малия, но, встретившись с Лидией взглядом, она быстро скрылась за углом.

*

В темноте переливалась смазанной яркостью неоновая вывеска дешевого придорожного мотеля — одна буква не горела, надпись висела криво. Дороги не было видно, ни один фонарь не освещал трассу, ни одной машины не ехало, светя фарами, ни единого звука не доносилась, кроме едва слышного электрического треска перепутанных проводов.

К двойным стеклянным дверям отеля из кромешной темноты шагнула девушка. Она была в мокрой, свисающей одежде, хотя дождя не было, ее длинные волосы почти полностью скрывали бледное лицо, свисая влажными спутанными прядями. Перед дверью она ненадолго замерла, разглядывая кровавые следы, размазанные по внутренней стороне стекла — полоски и отпечатки ладоней.

Без малейшего страха она щелкнула замком и вошла внутрь — холл отеля был разворочен, тут и там валялись осколки, и девушка, не морщась, шла прямо по стеклу мимо опрокинутой стойки регистрации, мимо растерзанного трупа девушки в синей униформе горничной.

В помещении тишина стояла такая, что, казалось, мир закончился. Молчание семи с лишним миллиардов человек — все оно скопилось здесь, в этом месте. Девушка медленно шла по лестнице наверх, глядя прямо перед собой, до двери с двумя тройками и длинными, глубокими царапинами, идущими вдоль. Дверь была приоткрыта.

Посреди комнаты лежало тело. У девушки засаднило в горле от вида разорванной грудной клетки, окровавленных ладоней, стойкого запаха ржавчины и пустого, мертвого взгляда, которым прямо на нее смотрел труп. Под веками запекло, стало влажно и горячо, она сморгнула соленые слезы и дрожащими руками обхватила себя за шею, сдерживая крик. Она шагнула вперед, в комнату, и под ее ногами тут же мокро хрустнуло, в комнате запахло кислым, и девушка посмотрела вниз — пол был усыпан мелкими, алыми ягодами, и выдавленный случайно сок обжигал ее босые ступни.

Где-то вдали, в беспросветной ночи, взвыл волк.

Лидия закричала и проснулась.

*

— Ты позвонила Питеру?

— Я оставила сообщение, — уклончиво ответила Лидия и беззвучно выругалась, пропустив нужный поворот. Бейкон Хиллс, постепенно погружающийся в темноту,

— Всего сутки прошли, — вздохнул Стайлз. В трубке послышалось шевеление, возня, раздался высокий девчоночий голос и недолгое чмокание. Лидия скрипнула зубами, разворачивая машину и возвращаясь к месту, где нужно было съехать на другую трассу.

— Во сне было полнолуние, — пробормотала она скорее самой себе, чем Стайлзу. — Это уже сегодня, а Питер все еще не перезвонил.

— Ну и хер с ним. Никто не виноват, что он не берет трубку, когда мы пытаемся его спасти. Надеюсь, ты дома?

— Да, — соврала Лидия.

Она ехала в ближайший к Бейкон Хиллсу отель с таким же названием, какое было в последнем сне. Странное чувство, не дающее покоя, раздирало изнутри — это не было обычное предчувствие смерти, это было желание его предотвратить, слишком настойчивое, чтобы можно было игнорировать. Необходимость найти место, найти жертву заставляла Лидию вжимать педаль газа в пол и гнать по ночной трассе.

Через несколько часов в поле зрения замаячила нужная вывеска.

Лидия аккуратно припарковалась, вышла из машины и направилась к двойным дверям, сквозь которые виднелся разрушенный холл. По стеклу была размазана кровь — оборванные полосы и следы ладоней. Под ребрами что-то оборвалось, дышать стало трудно. Двери скрипнули.

Стараясь не смотреть на труп девочки-регистратора, Лидия вбежала вверх по ступенькам, к тридцать третьему номеру. Каблуки громко стучали, нарушая мертвецкую тишину. Ни царапин от когтей, ни следов крови. Дрожащая ладонь протянулась к ручке, но дверь распахнулась прежде, чем Лидия успела к ней прикоснуться.

— Я заждался, — заулыбался Питер.

Ощущение было такое, будто Лидия спрыгнула со скалы в ледяную воду. Сердце замедлилось, дыхание перехватило, легкие сжались в грудной клетке, кровь отхлынула с лица, руки онемели.

Лидия Мартин была умницей.

— Ублюдок, — припечатала она и резко развернулась, собираясь уйти. Запястье до боли стиснули сильные пальцы.

— Не так быстро, — ласково прошептал ей на ухо Питер, втягивая в комнату и захлопывая дверь.

В номере было прохладно — ночь пробиралась внутрь из распахнутого окна, ночь размазывалась темнотой по стенам, тени от тусклого торшера плясали по потолку. Пахло алкоголем, горьким парфюмом, железом и чем-то кислящим и сладким. Странное спокойствие, несвойственное обществу Питера, волнами захлестывало Лидию. В спокойствии хотелось захлебнуться и остаться навсегда. Страшно совсем не было.

— Тебя все еще очень легко контролировать, — усмехнулся Питер, отталкивая Лидию от себя.

Комната выглядела так, словно здесь жили уже довольно давно: расправленная постель смята, повсюду вещи, несколько початых бутылок, стаканчики из-под дешевого кофе, пепельница, вытряхнутая, но со следами, открытая пачка сигарет, ноутбук, глухо гудящий на столе.

Лидия кинула на кресло сумочку и подцепила ногтями тонкую сигарету. Лидия Мартин была умницей, она уже поняла, что Питер вовсе не нуждался в ее помощи, в спасении, ему вообще ничего не угрожало — он всего лишь привычно сыграл ею, заставив прийти к нему самой. Еще Лидия поняла, что так просто от него не отделается.

— Мог бы позвонить, знаешь, — она чиркнула зажигалкой, и по комнате поплыл терпкий запах. Питер поморщился и покачал головой.

— И ты бы приехала, чтобы мне помочь?

— Нет, но это было бы вежливо.

Питер усмехнулся и, положив свой телефон на стол, провел пальцами по экрану. «Питер, мне тут… Мне сон приснился и, знаешь, кажется, случится что-то плохое. Если не хочешь сдохнуть, держись подальше от трассы ведущий к мотелю «Брок трэвел». И от самого мотеля».

Голос Лидии звучал из динамиков торопливо, глухо. И — Лидия с неохотой признавала это — встревоженно.

«Позвони мне… как сможешь».

— Очень польстило твое волнение.

— Не надо было тебя откапывать.

Смех был бархатистый, теплый, на белом фильтре алели отпечатки красной помады, воздух тяжелел с каждым выдохом, и ощущение… То самое, от которого Лидия пыталась избавиться уже давно, оно заполняло, опьяняло. Чувство единения с Питером, чего-то общего, разделенного. Оно текло по сосудам, кислотой сжигая эластичные стенки изнутри, оно тлело изнутри, как погасающий костер — стоит немного раздуть, и пламя вновь разгорится.

— Хочу, чтобы ты поехала со мной. Нужна банши для одного дела.

— Найти Пустынную Волчицу?

— Догадлива, как всегда.

— А Дерек?

— Исчез вместе с Брейден несколько месяцев назад.

С улицы дыхнул ветер, влажный порыв воздуха — Лидия зябко повела плечами. Где-то снаружи собирался дождь, первые капли уже изредка стучали по крыше. Стрелки часов замерли на между двумя и тремя, секундная дрожала, отмеряя время короткими, жадными порциями.

Прошло уже несколько недель с тех пор, как Хейлы вместе с Брейден покинули Бейкон Хиллс, и связь со стаей поддерживала только Брейден, изредка отзваниваясь Скотту. По ее словам, они все вместе искали Волчицу, но не находили, и, видимо, в какой-то момент Дерека достало общество дорогого дядюшки.

Побарабанив пальцами по гладкой поверхности стола, Лидия потушила сигарету в пепельнице и прошла к окну, чтобы закрыть его. Питер молча наблюдал за каждый неторопливым, напряженным движением.

— Я ведь могу отказаться? — рама скрипнула. — И уехать домой?

— Конечно.

Он подошел со спины, абсолютно бесшумно, прижался к ней, запустил ладонь в длинные, рыжие кудри, наклонился к шее, втянул носом воздух с ее запахом, царапнул бледную кожу плеча выпущенным когтем.

Лидия выдохнула и закрыла глаза.

*

Она была сущей отравой. Лидия и ее красные губы, гневно сжатые, ее глаза, холодно и призывно смотрящие из-под длинных ресниц, бледная кожа, такая тонкая, что виднелась синева вен. Длинные рыжие волосы, одуряющий, въедливый запах, который задерживался на коже на долгие часы после того, как она уходила.

За словами не умела следить абсолютно — едва поняв, что опасность ей не грозит, она тут же нащупала ниточку, которая связывала ее с Питером. Ту самую ниточку, за которую дергал он, контролируя ее, и теперь уже она натягивала эту нить, играя с ним. Никогда не переходила границ, всегда знала меру, язвила, улыбалась своим невозможным алым ртом, закидывала ногу на ногу, стряхивала пепел на пол и каждый раз говорила «ты сам позвал меня, помнишь?». Питеру нечем было крыть.

Питера она не боялась. Вздрагивала от его рыка, морщилась и отворачивалась, когда он выпускал когти, болезненно охала, стоило ему прижать ее к стене, один раз, когда он несдержанно рванул ее за собранные в косу волосы, даже расплакалась. Однако не боялась. Сердце в ее груди не заходилось, пульс не сбивался, дыхание оставалось почти ровным. Она смотрела в глаза, видела в них синий лед и улыбалась.

Помощь она оказывала неоценимую.

— Стайлз не звонил?

— Малия звонила, — поморщилась Лидия и протянула руку, не отрываясь от монитора. Питер хмыкнул и подал высокий пластиковый стакан с ореховым латте. Был прохладный день, за окном шумела очередная трасса.

Прошла всего пара недель с тех пор, как они, едва рассвело, покинули жуткий отель с покосившейся вывеской. Еще через день позвонил Стайлз и объявил, что Лидия объявлена в розыск встревоженной матерью. Узнав, что Лидия с Питером и собирается искать Пустынную волчицу, взвился, пообещал переломить Хейлу хребет и бросил трубку. Позже стало известно, что дела с полицией уладил Пэрриш, а мать Лидия успокоила парой звонков.

За это время они вышли на след трижды, благодаря Лидии и ее странному, необъяснимому «я так чувствую», которому Питер слепо доверял.

— Куда дальше?

— Никуда. Ничего… не чувствую. Не знаю.

Лидия отпила из стакана и устало потерла пальцами виски. Питер положил ей ладони на плечи и принялся мягко массировать затекшие мышцы. Связь между ними, которую оба игнорировали с показательной легкостью, крепла с каждым днем. От прикосновений Питера Лидия расслаблялась, а тот — остро чувствовал каждую ее эмоцию. От этого невозможно было избавиться, как бы они этого не хотели.

— Никаких снов? Предчувствий? Знаков? — шептал Питер ей на ухо, отодвинув тяжелую прядь волос.

— Ничего.

— Ты устала. Пора взять перерыв.

*

Лидия стояла на подоконнике, мокром от льющего дождя. Она ни за что не держалась, опасно балансируя босыми ногами по скользкому пластику. Ветер трепал распущенные волосы и влажное платье, липнущее к дрожащему тонкому телу. Казалось, еще порыв — и она сорвется вниз, в такую темноту, что земли не видно.

За спиной хлопнула дверь, и сильные руки втащили Лидию обратно в комнату. Питер навис над ней, скаля клыки и глядя холодным, синим взглядом. На шее вздулись вены, дыхание было тяжелое и хриплое, от него пахло кровью и тщательно сдерживаемой яростью.

— Скажи, — потребовал зверь. Он намотал на кулак длинные рыжие пряди и с силой дернул, заставляя Лидию запрокинуть голову и болезненно всхлипнуть. Свободной рукой он сжал тонкую бледную шею, оставляя на светлой коже алые следы и царапины от когтей.

— Говори!

Лидия хрипела, задыхаясь, хватала Питера ладонями за плечи, беззвучно шевелила губами. Короткий взмах — лицо окрасилось кровью, Лидия упала на пол и жадно, шумно задышала, трясясь всем телом. Питер присел перед ней на корточки, с оскаленной мордой и пустыми глазами, с окровавленными когтями. Он снова дернул ее за волосы и снова ударил. Лидия дернулась и затихла, перестав плакать.

— Где Пустынная волчица? Ты знаешь место! — прорычал он, резко поднимая ее и с силой впечатывая всем телом в стену.

— Не знаю, Питер, остановись, я не знаю, — почти беззвучно шептала Лидия.

Волк вновь занес лапу для удара, и перед глазами заалело, шею прорезало болью, а потом мир резко рухнул в непроглядную тьму.

Лидия закричала и проснулась.

*

— Это опять ты? — Лидия легонько ударила Питера по плечу, стоило ему открыть дверь.

Тот стоял перед ней в одних джинсах, с мокрыми после душа волосами, посреди своего номера в очередном отеле. Она сердито хмурилась и ходила вокруг него кругами.

— Почему ты снова лезешь в мою голову? — прошипела она, замахиваясь для еще одного удара. Питер перехватил ее руку за запястье и прижал отбивающуюся Лидию к себе, не позволяя совершать лишних движений. — Хочешь, чтобы я тебя боялась?

Она была для него сущей отравой, эта Лидия. Алые губы цвета волчьих ягод, которыми он ее приманил, кислая смерть, встающая поперек горла. Неуправляемая сила с неуправляемым характером.

— Откуда ты это взяла? — устало спросил он.

— Мне приснился сон, в котором… — она осеклась, увидев в его лице растерянность и тревогу.

Если это не Питер в ее голове, то это предвещание смерти. Ее, Лидии, смерти. От рук Питера Хейла.

— Что было во сне, Лидия?..

— Ничего. Отпусти.

— Скажи, — он с силой сжал пальцы, стискивая запястье. За окном вечерело и начинался дождь. У Лидии пересохло во рту.

Она жалась к нему, мокрому и теплому, она была напугана, впервые за все время с ним, она была перепугана насмерть, не знала, как дышать. В уголках глаз собиралась соленая влага, сердце колотилось бешено, выбиваясь из ребер.

— Тшшш, скажи, что случилось? — Питер отпустил ее руки и обхватил лицо ладонями. Лидия не могла вдохнуть и только смотрела на него, беззвучно шевеля невозможными, красными губами. Чертова отрава.

Он поцеловал ее, притискивая к себе еще ближе, еще крепче. Мягко провел пальцами по плечам, по выгнутой спине, скользнул под подол легкого платья, провел по внутренней стороне бедра и коснулся кружева белья. Она натянулась, как струна, все еще не дыша, а потом вдруг обмякла в его руках, расслабилась и шумно выдохнула. Эта была связь в обе стороны.

Лидия застонала тихонько, когда он подхватил ее и прижал к стене, не разрывая контакта кожи, руки, губ. Она подставлялась под каждый поцелуй, царапала ногтями его обнаженную спину, оставляла отметины помады на плечах, жмурилась от удовольствия, когда он вел языком — по шее и ниже, к груди, и еще ниже, по животу. Питер торопливо стягивал с нее остатки одежды, ткань трещала. Длинные рыжие волосы липли к влажной от пота коже. Лидия путалась в ремне на джинсах Питера, Лидия сжимала его пальцами, направляя в себя, и громко вскрикнула от первого толчка. Движения были жадные, быстрые, сильные, без ласки. Питер держал ее на весу, она обвивала его ногами и руками, стонала и целовала, зло кусая губы. Удовольствие убивало мощнее любого яда.

Дождь шумел по стенам, по окну, пробираясь внутрь дешевого номера.

— Что тебе приснилось?

Она курила у окна, стряхивая пепел на мокрый подоконник.

— Что бы убил меня.

— За что?

— За то, что я не сказала тебе, где Пустынная волчица.

— А ты знаешь, где?

— Нет.

Питер лежал на развороченной ими постели и смотрел на Лидию внимательно, цепко — не так, как смотрят на любовниц, так, как смотрят на потенциальных противников. Лидия была умна, а еще он знал, когда она врет. Пожалуй, стоило ее убить.

Перед тем, как уйти в свой номер, она наклонилась и поцеловала его.

Утром ее уже не было в отеле. На столе осталась записка с описанием места и предупреждением, что Волчица может быть опаснее, чем кто-либо. И горсть алых, смертельных ягод.

*

— Так и как вы в итоге нашли эту Волчицу? — Стайлз все еще был зол на Лидию, но любопытство пересиливало.

— Помнишь, Брейден скидывала фотку с растерзанными телами?

— И?

— Я видела эти тела еще до того, как это случилось.

— И Питер так просто тебя отпустил?

Лидия усмехнулась и ничего не ответила.

Нет, не так просто. Питер еще обязательно вернется за ней.