- Мы с Папочкой на несколько дней уезжаем, - Друзилла томно улыбается и с вожделением смотрит на Ангелуса.
- Удачи, - сквозь зубы отвечает Спайк, глядя на двух вампиров-любовников. От вампирского чутья не утаишь сильные эмоции, и, наверняка, они знают, как ему сейчас дерьмово. То, что это не секрет для Ангелуса, неприятно, безусловно. Но Спайка больше ранит Дру, не обращающая внимания на его нервную, глухую боль. Невосполнимая потеря живет в нем, пульсирует тонкой нитью в висках и, кажется, бьется вместо сердца. Ужасное чувство.
Клокочущая, нарастающая ярость требует выхода наружу: этот мерзавец Ангелус забрал его женщину. Его темную принцессу.
- Может, ты хочешь поехать с нами, приятель? – спрашивает Сир и смеется. Козел. – Наша малышка будет только рада, правда, Дру? - с деланной озабоченностью обращается он к вампирше.
Друзилла хмурится.
- Пусть сидит тут, Папочка, - капризничает она.
Эти слова выводят из себя ещё больше. Спайк уже готов разорвать обоих на куски. «Нет, рано. Да и убить надо только Ангелуса. Держать себя в руках», - у младшего вампира только сильнее сживаются зубы и кулаки.
– Спайк слабый и беспомощный, он нам не нужен, - она улыбается, повернувшись к Ангелусу. – Мне нужен только мой господин, мой Сир… - И они сливаются в страстном поцелуе.
От такого зрелища нервы Спайка на пределе. Еще немного, и он сорвется с цепи, и прощай, прекрасный план! «Нет, так не пойдет. Скорее бы они ушли… Невыносимо терпеть эту пытку», - губы дрожат, но он выдержит. Злые слезы не обожгут ладоней.
Ангелус с трудом отрывается от Друзиллы. Он доволен. Спайк инстинктом охотника чувствует: поцелуй – легкая закуска. На десерт - мучения соперника. Его боль под кровавым соусом. Ничего не скажешь, Ангелус в своем репертуаре.
Это его, как ни странно, ранит меньше. Появляется лишь желание доказать Дру, что она для Ангелуса не больше, чем красивая игрушка, и, конечно же, способ доставить кому-то (ему, Спайку) страдания.
- Она прекрасно целуется, - вздыхает вампир, – если хочешь, встань и попробуй сам.
Спайк наконец находит способ для выхода своей злости.
- Зачем тебе Дру? – насмешливо спрашивает он своего Грандсира. – Что ты больше не трахаешься с Истребительницей?
Это злит Ангелуса, но он держит себя в руках.
- Не люблю блондинок, - отвечает он. – К тому же, она совершеннейшее бревно в постели, - эти слова заставляют Дру довольно хихикнуть. – Я думаю, что Истребительницы прекрасны… только, когда убиваешь их. Этим можешь заняться ты, Истребитель Истребительниц, - Ангелус заходится хохотом. - До встречи, неудачник! - Дру, пошли, - они направляются к выходу.
- Если хочешь, привезу тебе немного крови, Уильям, - небрежно бросает Друзилла.
Он остается один.


Едва до чуткого вампирского слуха перестают доноситься шаги Ангелуса и Друзиллы, Спайк рывком вскакивает с инвалидной коляски и в бешенстве мечется по комнате.
Будь проклята Дру! Лживая, вероломная тварь, которая оставила его, Спайка, в тот же день, когда вернулся её Папочка.
Будь проклят чертов Ангелус! Любитель отнимать то, что ему не принадлежит.
Но самое страшное проклятие пусть ляжет на голову этой проклятой Истребительницы! Из-за того, что у нее зачесалось под хвостом, Спайк потерял всё, что у него было: жизнь, кровь, власть, любимую женщину…
Да, во всем виновата эта Истребительница, Баффи Саммерс. Нашла с кем трахнуться?! Ну что ж, скоро все поймут, как это опасно – разбивать сердце злому и голодному вампиру. И она познает его гнев первой. Он будет мучить её долго, так, как умеет делать лучше всего на свете. А когда девчонка будет готова к своему последнему вздоху – выпьет её всю, до последней капли и отрежет ее белокурую голову в качестве трофея. Хорошо, если в придачу найдется какая-нибудь вещица на память, он бы смог носить ее, не прослыв при этом педиком. Хотя, вряд ли у этой плаксы есть что-то такое…, - Спайк не заметил, как от этих мыслей он принял вампирский облик. Очень уж заманчивой была перспектива!
А потом он преподнесет голову убитой Истребительницы своей принцессе в знак любви, и она вернется к нему. Она бросит своего проклятого Папочку и снова будет с ним.
Дру увидит, что он не никчемен! Она больше не станет смотреть на него, как на побитую собаку, как смотрит сейчас, когда он сидит в инвалидной коляске.
Они думают, что он обездвижен… "Ну что ж, пусть думают", - Спайк мрачно усмехнулся, предвкушая, как отомстит всем. Он представил удивленное лицо Ангелуса, не ожидающего, что инвалид встанет со своей скрипучей коляски и надерет ему его паршивый
экс-одушевленный зад. Ангелуса он будет бить долго. Очень долго.
Он расплатится сполна за все те дни, которые Спайк провел без сна, слыша, как в соседней комнате стонет и кричит Дру, слыша, как она шепчет другому те слова, которые раньше принадлежали ему. Настоящему мужчине ее нежизни.
Тогда Спайк мог только беситься, пропаливая сердце и ладони гаснущими огоньками сигарет, рыдая, как не должен уметь ни один столетний вампир. «Слезы – не то, совсем не то…» - он тряхнул головой, пытаясь прогнать ужасные воспоминания. Ему не нравилось такое проявление своих чувств.
Ничего, скоро придет расплата. И платить будут все.
Истребительница – первая. Она умрет так, как решил он.


Она медленно шла, опустив голову. Шла неизвестно куда, без цели, без конечного пункта. На губах еще был вкус поцелуя. Его поцелуя.
На какой-то момент Он стал настоящим, тем, кого она полюбила, а не вселяющим страх убийцей. На какой-то момент, забывшись в этом страстном и утешающем поцелуе, она решила, что всё по-прежнему, что её любимый с ней и они всегда будут вместе.
От этого стало только хуже. Желанные иллюзии – фальшивые зеркала. Мир в них разбивается на осколки. Тысячи отражений - в нежную кожу. Ничего настоящего, кроме боли. Боль. Этот поцелуй оживил, показал, дал почувствовать то, чего она лишилась. Навсегда.
Конечно, она сильная и когда-нибудь справится с этой болью, которая кричит в ней сейчас, но больше никогда не будет ТАК.
Никогда больше не будет такой нежности, такого почти детского удивления в зеленых глазах. Никогда не будет таких странных, но тем больше привлекательных и чарующих отношений. Никогда больше не будет первой ночи, и – о да! – никто и никогда не будет так любим Баффи Саммерс, как Он.
Когда-нибудь боль утихнет. Останутся только ужасный, уродливый рубец на сердце и воспоминания о том, что закончилось, едва успев начаться. И мечты о будущем, которым не суждено сбыться.
Это давит на хрупкие девичьи плечи, словно тяжесть всей мировой скорби… Самое страшное чувство – чувство того, что всё хорошее потеряно навсегда.
Конечно, она сильная и она справится с этим.
Но не скоро.
Сейчас надо выплакаться, залечить истерзанную душу.
И как-то жить дальше.
Но как?..


Спайк рассчитал всё. Три недели прошло с тех пор, как он первый раз встал на ноги. Это ошеломило, удивило и одновременно обрадовало вампира. Он предавался своей радости в одиночестве. Тихо. Незаметно. Готовя самое горькое блюдо на свете. Месть. Как известно, его подают холодным.
Сколько ночей он слушал, как его любимую трахает его враг, чувствуя, как ей хорошо с ним, видя, что она забыла и предала его… О, да, он хотел умереть. Оставаясь беспомощным, мечтал о смерти, жаждал её, но был слишком горд, чтобы попросить об этом. И вот теперь, исцелившись, он заново учился жить. Былое могущество, по которому Спайк так скучал, возвращалось. Возвращались милые сердцу гибкость, быстрота и мощь тела. Обострялись инстинкты.
С первого же дня выздоровления Спайк расчетливо и хладнокровно планировал, рассчитывал, кто должен заплатить за его страдания и сколько мук выпадет на долю каждого виновного. И вот сегодня настала эта ночь. Для Спайка она была волшебной… Сказочной… А в его сказках зло всегда побеждало добро.

Для Спайка эта ночь была волшебной.
Баффи шла, опустив голову. Шла без цели, без конечного пункта назначения. Страдания, выпавшие на ее долю за последние месяцы, притупили её истребительские чувства – она не заметила, что за ней наблюдают. Вампиры.
Полдюжины миньонов натренированы и ждут команды Грандсира. Они - ударная сила. Конечно, большинство из них умрет, но дело своё они сделают – измотают Истребительницу. Когда она справится с ними, то попросту не потянет новую схватку.
В конце концов, Спайк был ещё не настолько здоров и не так глуп, чтобы выходить на открытый бой с девчонкой. Сегодня он не пополняет послужной список Истребителя истребительниц, а готовится отомстить. И чем изощреннее, коварнее и чудовищнее, тем лучше. Момент настал.


Стоя в тени, Спайк наблюдал за Баффи. Когда она подошла ближе, боль, переполнявшая Истребительницу, холодной волной окатила вампира. И всколыхнуло в нем новую волну … радости. Он понял, в чем дело, чем и кем вызвана эта боль.
Что ж, высшие силы сегодня на его стороне. Явно.
Жестом Спайк дал отмашку притаившимся миньонам. По команде они вышли из укрытия и окружили Истребительницу.


Баффи недоуменно смотрит на семерых миньонов. Как получилось, что она не почувствовала их?
«Многовато», - и ей впервые за долгое время становится страшно за себя.
Она часто боялась за других людей, но за себя – почти никогда. Уже давно – нет.
Сейчас – да. И сильно. Баффи умная девушка, она понимает, в каком состоянии сейчас находится. Она осознает свою уязвимость. Но отступать некуда, и бой она даст.
«В конце концов, это даже лучше, умереть сейчас, - думает она. - Наконец-то закончатся эти адские муки». В следующую секунду девушка прыгает на одного вампира и протыкает его колом. Почти одновременно ногой отбрасывает другого. Теперь их шестеро. Истребительские инстинкты обостряются и вытесняют страдания по Ангелу. Спайк чувствует это и невольно восхищается маленькой, но сильной Истребительницей. Ему даже немного жаль, что она умрет молодой. «Что ж, зато перед смертью мы с ней немного поиграем», - ухмыляется он.
Вампиров остается пятеро. Но Баффи всё еще на высоте – ни следа усталости, она яростно дерется. И побеждает. Двое схватили её за руки, третьего она отбросила ногой, высвободилась и снова пустилась в смертельный танец. Ее кол ловко пронзает грудь вампира.
Четверо.
«Красавица», - уже вслух шепчет Спайк. Он горит от нетерпения и уже не знает, чего больше ждет – волшебно вкусной крови Истребительницы, которая будет выпита им до капли, или драки с хорошим противником.
Что ж, и то, и другое будет бесподобно.
Тем более, что и то, и другое неизбежно.
Теперь их трое. Четвертого девчонка распылила особенно изящно - обломки крестов вампирам не игрушка.
Трое на одну Истребительницу. Это всегда самое красивое зрелище. В драке участвуют все сразу. Дикая, убийственная пляска с мертвыми. Когда их четверо, зрелищность уже пропадает – кто-то из вампиров всегда не у дел. А трое… Воистину танго, достойное бала сатаны!
Но Спайк наслаждается недолго. Незадачливый миньон открывается самым бездарным способом, и он уже пыль. Двумя быстрыми ударами Баффи расправляется с оставшимися кровососами.
Несколько секунд Спайк почти заворожено любуется прекрасной воительницей. В её глазах еще не угас огонь битвы. Белокурые волосы развевает ночной ветер. Она стоит в боевой стойке, и кол крепко зажат в ее руках. Девушка тяжело дышит.
Спайк любуется.
«Боже, она должна быть неимоверно хороша в постели… - думает он. – Неопытная маленькая девочка? Что ж, это только добавило бы удовольствия».
Он гонит прочь эти мысли. Черт возьми! Уильям Кровавый не для того сочинял свой коварный план, чтобы сидеть в кустах и фантазировать, как он будет трахать Истребительницу!
«Твой выход», - шаг из тени навстречу девушке.
- Браво, luv, - с нескрываемым восхищением говорит он,– сегодня ты особенно хорошо дралась. Да что там, ты дралась великолепно!
Вампир театрально аплодирует, но в его улыбке – ни грамма фальши.
Наступила очередь Баффи удивляться.
- Спайк? Но ты же…
- Инвалид? Беспомощное никчемное ничтожество? Да. Был. И это на твоей совести, Истребительница!
- Что? – переспрашивает Баффи. Она, конечно, интуитивно всё понимает, но сегодня ее чувствам и разуму не осилить логическую цепочку.
А через несколько часов она, быть может, умрет, и больше не будет никаких логических цепочек. Вообще.


Спайк подходит ближе. Баффи снова занимает оборонительную позицию. Умная девочка. Она понимает, чей это был план, знает, что сейчас будет новая драка.
Кровавая и жестокая.
Но она уже вымотана и эмоционально, и физически. Душа истерзана, а тело ноет от предыдущей схватки.
Спайк чувствует её состояние так же хорошо, как чувствует своё тело. Её боль. Отвратительная горечь безвозвратной потери. И что-то внутри подсказывает ему, что их страдания слишком похожи. В его ощущениях они сливаются в единое целое. И ему совсем не нравится это. Иметь с Истребительницей что-то общее, а тем более, личную трагедию?! Как мерзко!
Он переходит в наступление. Сначала словесное. В конце концов, эта маленькая сучка должна знать, за какие поступки она умрет.
- Это на твоей совести, - повторяет Спайк.
И пока Баффи пытается понять, что это значит, он целится прямо в душу.
– Скажи, тебе действительно так необходимо было трахаться с Персиком?
О да, он задел ее за живое, нанес удар по кровоточащей ране. На глазах Истребительницы слезы. Она теряется. Спайк упивается её нарастающей сердечной болью.
- Неужели во всем Саннидейле ты не нашла никого более подходящего на роль «мистер-лиши-меня-невинности-а-потом-брось»? – продолжает вопрошать Спайк, входя во вкус.
Баффи едва сдерживает рыдания.
- Пошел к черту! - зло выкрикивает она. – Заткнись и убирайся отсюда, и, возможно, я не убью тебя сегодня!
Спайк в очередной раз восхищается. Какое удивительное самообладание! Ее маленькая душа кричит от боли. Уж он-то чувствует это. Хотя внешне девчонка держится великолепно. А эти угрозы! Сколько уверенности в себе… Все это блеф. Вампир чует и то, что силы ее на исходе. Если учесть её душевное состояние – долго Истребительнице не продержаться.
- Возможно, ты не убьешь меня сегодня, - будто констатируя, медленно произносит Спайк. – Нет, лапонька, скорее уж точно! А вот я, – кровожадная ухмылка появляется на его лице, - убью тебя. И именно сейчас.
Разговоров достаточно. Она первой кидается в атаку.
Что ж, пора приступить к истреблению.
Истреблению Истребительницы.