Неотчетливое и еще не до конца сформированное чувство одиночества теплилось в груди, вызывая довольно несвойственное для Маркуса желание живого общения.

Он постучал три раза, прежде чем открыть дверь, которая на удивление легко поддалась. Номер на первый взгляд казался совершенно пустым. Раздосадованный мужчина застыл на пороге, вглядываясь в опасную полутьму, создаваемую включенными настенными светильниками. Атмосфера навевала тревогу. Не прошло и получаса, как они распрощались, пожелав друг другу спокойной ночи, и сейчас, стоя в дверях, Маркус старался не злиться на себя за въедливость, а на Томаса за внезапное полуночное исчезновение. Они не договаривались о двухстороннем контроле, но на острове творилось что-то неладное. Это место изобиловало всевозможными предзнаменованиями огромного трындеца, что вот-вот обрушится на их головы. И Кин, надо признать, в самом деле волновался за сохранность своего протеже. И именно так он ответит Томасу, если возникнут вопросы по поводу несанкционированных проверок.

Последние месяцы, которые они провели бок о бок, выработали в аскетичном и индифферентном ко всему мирскому экзорцисте ноющее чувство необходимости быть рядом с кем-то. Нет, не с «кем-то», а именно с кое-кем определенным. Прямо сейчас и прямо здесь прикрываясь совершенно тривиальными оправданиями.

Беспокойство возрастало, и отцу Кину, несмотря на решительность и хладнокровность, пришлось постучать руками по карманам в поисках фляги со святой водой — «на всякий случай».

Маркус уже пожалел, что поддался на провокационные требования Томаса о раздельных номерах.