Дин терпеть не мог подобные заведения: слишком яркие цвета - адское сочетание красного и малинового, громкая раздражающая музыка, отсутствие нормальной выпивки и десятки посетителей, разговаривающих о фильмах Феллини и называющих себя бомондом. Глупые андрогинные дети с ядерными коктейлями и сатанинско-молодежным сленгом.

Осторожно обходя сброд с неестественным цветом глаз (из-за модных разноцветных линз), охотник мимолетно подумал, что даже в аду чувствовал себя комфортней.
Но он пришел сюда не для того, чтобы поглазеть на инопланетян; одна птичка нашептала: несколько дней тому назад здесь видели человека, которого он искал очень долгое время. Увидев знакомую фигуру в дальнем углу этого притона фриков, Дин бросился к нему.
- Кас, - Винчестер присел за небольшой столик, нарушая одиночество ангела.
- Дин? - Кастиель отпрянул, озадаченный неожиданным визитом старого знакомого.
- Ты… ты выглядишь по-другому, - не совсем та фраза, которую Дин собирался сказать при встрече, поэтому слегка нахмурился. Новый образ Каса был, действительно, очень необычным: вместо привычного плаща - яркая рубашка с разноцветным принтом, заправленная в черные потрепанные джинсы; небрежно расчесанные волосы и густая щетина – от неизменно опрятного Кастиэля мало что осталось.
- Ты нашел меня. - Настроение ангела мгновенно испортилось; он еще не особо научился управлять эмоциями, присущими каждому человеческому индивидууму.
- Где ты, мать твою, пропадал? Я искал тебя, звал… - ненароком вырвавшиеся слова еще больше расстроили и без того смурного Кастиэля.
- Я не слышал, я больше ничего не слышу, - перебил он собеседника, подавив в себе порыв встать и уйти, чтобы Дин не видел его таким: слабым, беззащитным, неспособным помочь.
- Это не имеет значения, Кас, ты знал где нас искать, - в голосе охотника прозвучало уже знакомое осуждение. Он пришел сюда не осуждать, нет, но трусость Каса в момент, когда Дин отчаянно нуждался в его поддержке, больно царапнула за живое.
- Я бесполезен и слаб, какой прок от меня? Я не могу помочь вам, я даже себе теперь не могу помочь, - Кас злился все сильнее, но внимательный взгляд изумрудных глаз быстро урезонил его.
- Давай, идти поплачь в подушку о своих крылышках, - в присущей ему ехидной манере огрызнулся Дин. - Сэм умирает, ты поджал хвост и ушел в подполье. Хер его знает, что творится вокруг. А я что должен делать?
- Чего ты хочешь от меня? – за время пребывания на земле ангел хорошо научился грубить.
- Возвращайся домой, чувак, - охотник поднял на него взор.
- Мне некуда возвращается, у меня нет дома, - все так же непоколебимо парировал Кастиэль, стараясь скрыть скорбь от воспоминаний о Рае.
- Кааас, - протянул Дин, качая головой. Как он мог вбить в башку этому непутевому созданию, что они – его семья. Он и Сэм, который сейчас балансирует на грани жизни и смерти. - Парень, мне нужна твоя помощь.
- Прости Дин, я не могу.

Когда у ангела грубо вырвали благодать, на месте обволакивающего чистого тепла, неисчерпаемой силы и воли, ослепляющего света надежды образовалась огромная воронка, которая поглощала все, что от него осталось.

Человеческие немощи и слабости взяли над ним верх. Ангел нуждался в пище и воде, в сне и отдыхе, в деньгах и крыше над головой, не говоря уж о душе дважды в день и бритье. Вся память о прежнем существовании стиралась, подменяясь ненужной информацией – он гораздо лучше помнил шутку из вчерашнего шоу Леттермана, чем енохианские заклинание и руны, которыми не так давно владел в совершенстве. Не мог вспомнить имена своих братьев и сестер, зато хорошенько знал что «Хед енд Шолдерс» избавляет от перхоти, всего за две недели.
С каждым днем он безвозвратно терял часть себя; это приносило большую боль, чем пустота за плечами.
- Кас, что случилось тогда?
- Я вновь все испортил, я виновен в том, что случилось с ангелами.

Дин молчал, потому что считал так же. Кас, сукин он сын, опять неуклюже провальсировал на знакомых граблях; желая исправить предыдущую ошибку, сделал новую, и стало только хуже.
Но разве можно винить несмышлено ребенка в неопытности; можно ли упрекать свято верящего в наивности; как злиться на него из-за недогадливости и простодушия, обвинять в невежестве? Он вновь повелся на уловку, умело замаскированную под «доброе дело». Метатрон – мастер «навешивания лапши»: обмануть, а потом всячески манипулировать Касом должно было быть проще простого. Но если бы Кас хоть раз прислушался, хоть раз немного помедлил, обдумал все. Так нет, бросаться в омут с головой…
Дин поджал губы. Есть ли смысл отчитывать за то, в чем грешен сам?

- Кас, мы еще можем все исправить, у нас есть ангельская скрижаль, - безобидное вранье, чтобы хоть немного утешить поникшего друга.
- Слишком поздно, – с убитым видом изрек бывший ангел.
- Ничего не поздно, дружище. Мы сможем, ты и я, – продолжал увещевать Дин. - Сначала мы спасем Сэмми, а потом, все вместе, вернем тебе благодать. Ты веришь мне, Кас?
Нет. Падший не верил ни единому слову, хоть отдал бы все, чтоб это изменить. В нем больше нет веры, есть только пустота и глухая боль.
- Я вновь подведу тебя, – устало прошептал Кастиэль.
- Перестань, мы и не из такого дерьма выкарабкивались.
- Я тебе нужен как пятое колесо, - ангел хотел, хотел помочь каждой клеточкой своего смертного тела, но реальность была куда безжалостней. – Чем я смогу быть полезным? Я – никчемный мешок с костями, которого мучает бессонница, – сконфуженного проворчал он.
- Пятое колесо – запаска, а против бессонницы у меня есть одно хорошее средство, – охотник усмехнулся. Чудик здорово изменился, но все его попытки казаться самым обычным человеком выглядели забавно. - Кас, я не оставлю тебя. Если понадобится, мы перевернем весь Рай, и я найду твои крылья. А не найду, так буду рядом всю гребаную жизнь, если ты будешь нуждаться в этом. Мы – семья. Я не брошу тебя.

Они молча сидели лицом к лицу, пока не подошел официант. Дин заказал два бокала пива.

Надежды не было, не было и веры, осталась только нить, прочно связывающая две судьбы.
Кастиэль пойдет с ним, ведь в этом человеке его единственное утешение и надежда. Он будет пытаться помочь, чаще просто путаясь под ногами и веселя охотника своей неуклюжестью; а Дин будет рядом, пока хватит сил; он будет прощать вновь и вновь, прикрывать спину, залечивать раны – ведь так было всегда, и пусть он пал, это не меняет ничего. Он не бросит.