Мерлин поджал губы, но, тем не менее, они не уменьшились в размере. Он злобно хлопнул солнцезащитным козырьком, где находилось зеркало, выдохнул и все же саданул кулаком по рулю. Машина тут же встрепенулась, ожила, а система, молниеносно отреагировшая на его действие, просигналила, отчего те немногие пешеходы, услышавшие звучный сигнал, обернулись на него. А увидев его лицо, с опухшими огромными губами, быстро отвернулись, пытаясь не засмеяться.

Черт! И самым плохим было не то, что они насмехались над ним: он привык к тому, что его неуклюжесть часто смешит людей. Ужасным было то, что никто из них явно не понимал, отчего у Мерлина вообще две такие большие лепешки, именуемые губами.

Они явно думали, что его губы накачаны ботоксом.

Как будто он один из тех сладких мальчиков, которые будто на поводке следуют за своими богатыми хозяйками и хозяевами.

Один из тех мальчиков, которые продают свое тело в обмен на доступ к банковским счетам, удовлетворяя старую леди, уже сморенную последними признаками старости, или подставляя свою «Марианскую впадину» мужчине с волосатым огромным животом, который видно еще издали.
Он был знаком с такими парнями. Но на простом обмене именами дела обычно и заканчивались.
Мерлин недовольно скривился. По крайней мере, он знает, что такие губы — результат его аллергии на орехи.
Чёрт дернул его утащить кусочек грецкого ореха со стола, пока мама готовила шоколадный мусс. Его аллергия никогда не проявлялась настолько сильно, чтобы довести его до анафилактического шока: максимум — сыпь по всему телу и зуд пару дней. А тут на тебе — проснулся с распухшими губами.

Он надул губы еще одни раз, провел провёл по ним пальцем, ощущая их твердость и припухлость. Ощущения так себе.

Мерлин оглянулся на светофор: оставалось еще три минуты бездумного сидения в автомобиле на этом перекрестке. Он не отрицал, что это намного лучше езды на метро. Но и глупо было бы сравнивать эти два вида транспорта. И то, и то по своей природе облегчало человеческое существование.

Если бы не то, что он проснулся с губами как у Кристины Рэй. Нет, они не были такими, но близко к этому.

Он бы остался дома, если бы не три теста, которые он просто не мог пропустить. А так выбирать не приходилось. Метро всухую проиграло машине, потому что ему не хотелось показывать такого красивого себя публике, которая явно будет всё время коситься на него и обсуждать странные пристрастии.

Машина. Его детка. Его Фрея. Его BMW X6 Typhoon RS V10.
Стоящая, погодите, — целое состояние.
Стоящая, как небольшой загородный дом.
Как несколько годовых доходов простой среднестатистической семьи работяг.
Восемьсот семьдесят пять тысяч долларов.
Купленная тогда, когда был объявлен выпуск только пяти экземпляров.
Купленная отцом и подаренная в день, когда он получил права.
Отцом, о существовании которого он узнал четыре далеких года назад.

Нет, не так. Он, конечно же, знал, что в процессе его зачатия участвовало как минимум два человека: его мать Хунит и какой-то неизвестный мужчина. Когда ему было двенадцать мама все же вскользь ответила на прямо заданный вопрос Мерлина, что он — результат курортного романа между двадцатитрехлетней молодой девушкой, которая с головой ушла в изучение греческой культуры, и тридцатилетним греком, который заманил ее в свои сети. Но Мерлин сразу понял, что мама никогда не жалела об этом.

Неизвестным этот грек был до две тысячи одиннадцатого, пока в далекой и солнечной Греции, на одной из набережной города Ретимно (со своими старинными узкими улочками, чистыми пляжами и духом средневековья, витавшим в воздухе), его мама не застыла как вкопанная напротив высокого и статного мужчины с темной бородой, густой шевелюрой, черными глазами. Который под руку держал миловидную брюнетку с оливковой кожей, едва ли старше самого Мерлина, к слову.

Мужчина завис точно также, обводя фигуру его матери странным взглядом человека, который долгое время искал смысл, а потом отчаялся его найти.

Мерлин переглянулся с незнакомой девушкой, которая тоже была в замешательстве и то и дело пихала мужчину в бок. Сам он потянул маму за рукав зеленого платья.

И они отмерли, одновременно рассеяно выдыхая:

— Хунит.

— Балинор.

Так Мерлин узнал, что его отца зовут Балинор и он известный в Греции винодел, и у него есть сводная сестра Гвиневра.

И не сказать, что с того момента он вообще жалел о том, что узнал, кем был его отец.

Конечно, Балинор не был лучшим отцом, но по крайней мере он старался сделать так, чтобы Мерлин чувствовал себя так, будто действительно окружен вниманием. Хунит радушно приняла Гвен, да и он сам не был особенно против появления у себя сестры, которая родилась всего на два месяца позже него.

Он ничего не мог поделать с улыбкой на своем лице. Пусть это, скорее всего, и выглядело пугающе, его это не смущало.

Он и не заметил, что трогал нижнюю губу фалангой указательного пальца, поэтому быстро вернул руки на руль и повернул голову направо.

Его губы вытянулись в удивленную губу «О» когда оказалось, что рядом с ним остановилась точно такая же машина, как и у него, с тем самым отличием в цвете: у него машина была синей, а у блондина за соседним рулем — красной.

Блондин был красивый: с правильными чертами лица, носом с горбинкой и не менее удивленным взглядом.

Взгляд не то чтобы был удивленный. Он был заинтересованный. Мерлин часто ловил на себе подобного рода взгляды. Но душа ни к кому не лежала, и в свои девятнадцать опыта у него практически не было. Нет, у него была одна девчонка, такая же слегка неуверенная в себе, но разве неловкий секс на заднем сидении машины может считаться показателем?

За руль красной BMW держались красивые ухоженные руки, с крепкими предплечьями, обтянутыми дорогой белой рубашкой. Мерлин и сам был уверен, что и все остальное у парня классное. Хотя это был уже и не парень. Скорее — мужчина.

Лет тридцать, с престижной работой, парой, которая уже возможно планирует свадьбу, квартирой где-нибудь в центре, посещающий фитнес зал пару раз неделю в неделю, несколько раз в год ездящий на какой-нибудь курорт вроде Монако или Ибисы и имеющей стабильную жизнь, в которой всё спланировано вплоть до смерти где-нибудь ближе к ста. Жизнью, в которой все базируется на зелени.

Мерлин тоже таким будет. Только окончит университет и устроится на работу. Да и работа — это не проблема: отец собирается открывать филиал в Лондоне, поэтому после Лондонской школы бизнеса привет ‘Dragon's light’ — винодельная компания отца.

На светофоре медленно загорались цифры:

3

Мерлин широко улыбнулся мужчине.

2

Подмигул ему как можно развязней.

1

И заложил крутой вираж, стартуя с места, скрипя шинами и поворачивая направо.