У Лорел две вредные привычки — кофе и Фрэнк. Работая по двадцать часов в сутки, отказаться от кофе смерти подобно, а выгнать из головы Фрэнка невозможно просто потому, что это Фрэнк. Его запах въедается в кожу, прикосновения заставляют вздрагивать, а взгляд хотеть еще — всего и сразу. Это не любовь, не похоть, не потребность; Лорел давно перестала искать определения. Она принимает как данность: Фрэнк всегда рядом, несмотря ни на что, решит любую проблему, отвлечет от плохих мыслей, заставит улыбнуться.
Лорел пропускает момент, когда он становится универсальной таблеткой от всего. Фрэнк стимулирует ее, подстегивает, заставляет доказывать всем — и себе в первую очередь, — что она чего-то стоит. Работает больше, спит меньше и подспудно думает только о нем. На работе, дома, во время сбора доказательств. Она не хочет быть просто девушкой Фрэнка, она личность.
Когда Лорел боится сесть в тюрьму, потому что вместе с Микаэлой, Коннором и Уэсом прячет труп Сэма, она идет к Фрэнку и просит его помощи. Она знает: уж кто-кто, а он найдет способ помочь. Он не кричит об этом вслух, но она знает, что Фрэнк не чурается грязной работы. Если не он, то кто тогда? Лорел уверена, что именно поэтому он в команде Аннализ. Не принимает как такового участия в разборе дел и сборе информации, но всегда где-то неподалеку, чтобы выполнить любое поручение.
Фрэнк Дельфино — самая большая загадка в жизни Лорел, которую ей вряд ли удастся разгадать. Она и не пытается. Пока он не захочет, ей не пробиться. А хочет ли он? Лорел встречается с Каном, но не может перестать сравнивать его с Фрэнком. Веселый, забавный, искренний — практически идеальный парень, но один недостаток перечеркивает все достоинства: он ни капли не похож на Фрэнка. Убегая от Дельфино, она не понимает, что делает еще один шаг ему навстречу.
Все, чего она добивается, остается незамеченным. Ей хочется одобрения если не Аннализ, то хоть кого-нибудь, и поэтому она кричит на Фрэнка:
— Я хотела, чтобы ты сказал ей! Чтобы Аннализ узнала, благодаря кому мы выиграли дело, а ты не сказал!
— Мы и не выиграли, только аннуляции добились.
— Все равно!
Лорел не справляется с эмоциями, они бьют через край, и это раздражает еще больше. У нее ничего не получается, ровным счетом ничего.
— Я не хочу быть только «девушкой Фрэнка», я способна на большее, — выплевывает, не подумав, — но ты меня выбрал не для этого.
— Мне хотелось верить, что ты не обычная девчонка, окончившая Браун, — не теряется он, а во взгляде пламя, сжирающее ее изнутри.
Почему, почему, почему только к его эмоциям она так восприимчива?!
— Конечно, нормальная не стала бы с тобой трахаться, — бросает ему в лицо и мечтает оказаться в его объятиях. Отчаянно надеется, что он поведется на ее не ахти какую провокацию.
— А я никогда и не хотел тебя трахнуть, — выдыхает ей в лицо и в противовес словам рывком притягивает к себе и впивается в губы.
Целует жадно, почти беспощадно. Выплескивает эмоции, и Лорел теряется в них. Ей и своих-то много, а его сметают все ограничения. Она тонет и даже не пытается этому сопротивляться. Слишком безумно и долгожданно. Вот чего ей не хватает всю жизнь: необузданности и первобытной силы. Чистосердечного признания своих желаний и безоговорочного следования им. Вот почему ее так тянет к Фрэнку. Подсознательно она знает, что он может дать ей необходимое. Не он ей нужен, а ощущение свободы, которое возникает лишь рядом с ним.
— У меня есть парень, — она отстраняется, одергивает свитер. — Это больше не повторится.
Лорел знает, что врет, как знает это и он. Она пытается отстраниться, чтобы Фрэнк не думал, будто уже добился своего, но понимает, что проиграла. Читает в его кривой ухмылке, горящем взгляде.
Единственное, что ее еще немного сдерживает, — Кан. Не поэтому ли через несколько дней она дает ему отставку, вуалируя расплывчатыми «мне нужно время», «практика требует много сил», «не уверена, что готова к сложностям» и «не хочу, чтобы ты постоянно меня ждал». Даже ей самой слова кажутся наигранными и пустыми, что уж говорить о Кане, но и правду она не может сказать: это означает вслух заявить о чувствах к Фрэнку. Странных, больных, нелогичных, но чувствах, черт бы их побрал!
Лорел понимает, что должна бежать от него куда глаза глядят, но вместо этого наслаждается ненормальностью этих недоотношений. Не разбирается в себе и раз за разом наступает на одни и те же грабли по имени Фрэнк Дельфино. На работе, в машине, в его квартире — где припрет. Она теряет связь с реальностью. Он хочет, она хочет — они исчезают. Даже не на часы — на минуты, но никто больше не может дать ей эти эмоции, только он. Лорел убеждает себя, что это не дает ей захлебнуться в мире насилия и лжи. Так она забывает о том, что они сделали с Сэмом. Чувствует себя нужной, хоть и не должна. Не хочет, не может, но ощущает?..
Она вздыхает и идет за очередной чашкой кофе. Не помнит, сколько их уже выпито; наверное, много, потому что желудок сжимается и жалобно урчит. Лорел открывает холодильник и берет сэндвич, а когда закрывает дверцу, натыкается на взгляд Фрэнка. Она вздрагивает не то от неожиданности, не то от предвкушения и берет в руки горячую чашку. Пар закручивается спиралями, и она вдыхает аромат кофе полной грудью. Это успокаивает ровно до той секунды, пока она не ощущает дыхание Фрэнка на шее. Колени подгибаются, по телу бегут мурашки... Вот опять: рядом с ним невозможно думать о чем-то, кроме Фрэнка и того, что можно с ним делать. В разных позах, и даже необязательно сексуальных.
Он чуть прижимает ее к себе, но Лорел отшатывается:
— Ты всерьез сейчас думаешь о сексе?
Она еле сдерживает усмешку. Это она не его спрашивает — себя пытается остановить.
— Я всегда думаю о сексе, когда ты рядом, — и легко целует ее в шею.
— Перестань. — Она рада, что голос не дрожит.
Не сегодня, не сейчас, не здесь. Чуть…
— Позже, — шепчет она и ловит его полуулыбку.
И это ее победа. Все-таки Лорел может ему немного сопротивляться.
Ровно настолько, чтобы дотерпеть, когда они останутся одни в доме. Согласиться на предложение Фрэнка подвезти ее до дома и остаться у него ночевать. Спонтанно, незапланированно, но ожидаемо. С ним всегда так: она ничего не решает, все получается само собой, и Лорел это устраивает, потому что процесс интереснее результата.
Когда она засыпает, Фрэнк обнимает ее и целует в макушку, бормочет что-то подозрительно нежное, но она считает овец, лишь бы не слышать слов, потому что это обязательства, даже если делать вид, что ничего не было. Если хотя бы краем уха уловить сказанное, она будет знать, будет думать и запутается еще больше.
Это не любовь, не привязанность, не вожделение — это чувство, которому она не хочет искать название, иначе… Лорел боится, потому что знает, что и так уже увязла во Фрэнке по уши. Она знает каждый его шрам, считает родинки, едва касаясь кончиками пальцев кожи, когда он спит. У нее давно не получается списать это на ни к чему не обязывающую интрижку, но она все еще пытается.
«Я не могу не думать о тебе постоянно, но я переборю себя. Не уходи только из-за этого», — звучит голос Фрэнка в ее голове снова и снова.
Она поднимает на него взгляд, прислушивается к ровному дыханию и едва слышно выдыхает:
— Не хочу, чтобы ты себя перебарывал.
К черту определения! Он просто ей нужен, потому что только рядом с ним Лорел чувствует, что живет на полную катушку. А что будет дальше? Это будет потом. В конце концов, завтра она может загреметь в тюрьму, так к чему задумываться о будущем? Глупо и нецелесообразно.
Она обнимает его покрепче и закрывает глаза. Засыпает, когда до слуха доносится еле слышное:
— Я и не собирался.
Она улыбается и проваливается в сон.