- Моя родная дочь ослеплена моим покойным мужем в пьяном гневе, - голос матери по обыкновению дрожал от негодования, и Ада невольно поежилась, представив, как десятки пар глаз впились в ее изуродованное лицо с жадным содроганием. Народу сегодня было много: она слышала непрерывный гул, доносившийся со скамей. – А какова ваша история, друзья мои? Останетесь ли вы недостойными, когда придет Конец Света? – Ада привычно прошла к картине, изображавшей Свитвилль, и сдернула с нее покрывало. Толпа пораженно вздохнула. – Приходите к нам!
«Ничто так не объединяет людей, как совместное распевание гимнов, - подумала слепая девушка, слушая нестройный хор голосов новых адептов. – Что ж, теперь и они встали на путь спасения».
…Ада помнила свет. Конечно, это было очень давно, в раннем детстве, когда ее глаза еще видели этот несовершенный мир, но воспоминания от этого не перестали быть яркими – и поэтому ее сны были цветными. Просыпаясь, она не спешила возвращаться в кромешную тьму бодрствования, старалась удержать в памяти все приятные моменты, в деталях представляя себе увиденное во сне. Сегодня Аде опять снился Он, ее тайна, ее особый Монстр…
Адамам и Евам нового мира не нужны были их прежние имена, и в этом Ада была полностью согласна с матерью: девушке почему-то казалось, узнай она, кем был ее Монстр до прибытия в Свитвилль, он тотчас же перестанет принадлежать только ей. Несомненно, он был привлекательным молодым человеком, иначе мать вряд ли решила подвергнуть его процедуре перерождения – это происходило только с самыми достойными. Теперь же он был ужасен внешне: о да, мисс Гилифлауэр хорошо знала, как выглядели отвергнутые. Ее руки помнили жесткие, застывшие тела тех несчастных, которых она время от времени сбрасывала в канал. Ада, впрочем, думала, что им несказанно повезло: лучше погибнуть сейчас, чем потом, в муках, во время Апокалипсиса, видя смерть и лишения вокруг.
До встречи с Монстром Ада завидовала матери, отчаянно желая, чтобы у нее тоже была главная цель в жизни. Беспросветная мгла, в которой она брела, горько размышляя о никчемности собственного существования, с каждым днем становилась все плотнее; порой ее охватывало невыносимое отчаяние, ибо ей, слепому, уродливому существу, действительно не было места в новом мире… Тогда зачем она шла туда, повинуясь приказам матери, лелея смутные надежды на чудо? И все же оно произошло, это невероятное чудо: однажды Ада встретила Его.
- В канал – отвергнутых! – скомандовала мать, удаляясь – грязная работа была не для нее - и Ада наклонилась к груде тел, собираясь оттащить их по одному к сливу, и неожиданно услышала слабый стон. Живой! Там был живой человек! Девушка было открыла рот, чтобы позвать мать, но тут несчастный выживший сжал ее ладонь, и мир перевернулся, затем взорвался и разлетелся осколками во тьме. Ада впервые осознала себя нужной кому-то. Не полезной, а нужной, той единственной, от которой зависела чужая жизнь.
…Уже несколько недель Ада, проснувшись, думала только о том, как она подойдет к запертой двери каморки, где она поселила своего Монстра, услышит звон его цепей и передаст ему тарелку с едой. Это уже превратилось в своеобразный ритуал. Проходя по коридорам, она часто останавливалась, проверяя обстановку и стараясь унять дрожь во всем теле. Сердце бешено колотилось в груди, дыхание сбивалось, кровь шумела в ушах, а в голове беспрерывно звучал ее собственный голос: «Мой секрет, мой особый Монстр». Это было одновременно отвратительное и приятное ощущение, сладкое и стыдное чувство обладания. Когда кто-то всецело находится в твоей власти, поневоле начинаешь испытывать противоречивую гамму эмоций…
Ада больше не осмеливалась приближаться к Монстру так же близко, как в тот, первый раз, когда она уволокла его практически обездвиженное тело в чулан, переодела в чистое белье и заковала в цепи. Было странно, проводя кончиками пальцев по телу, ощущать не бархатистость человеческой кожи, а гладкость отполированного дерева. Тогда она делала все бездумно, не осознавая ни на мгновение, что совершает что-то неприличное: в конце концов, она спасла его от неминуемой смерти. Но потом, вспоминая эти моменты, Ада стала чувствовать, как ее пожирает внутреннее пламя доселе почти неизвестного желания.
Ада до мельчайших черточек запомнила лицо незнакомца – глубоко посаженные глаза, высокие скулы, большой подбородок. Ей нравилось думать о нем перед сном, и она не гнала от себя эти глупые фантазии. До этого дня подобные мысли ей совсем не приходили в голову, но сейчас девушка думала только об одном, но совершенно невозможном… Вряд ли это чувство можно было назвать любовью, но несомненно – привязанностью, увлечением. Странным, не совсем здоровым увлечением… Но зато Ада не больше не считала себя такой одинокой. Раскаивалась ли она в том, что с ним произошло? Конечно, нет. В том, что мистер Свит отверг его, ее вины не было. К тому же, теперь у нее появился смысл жизни: забота о Монстре.
Но Ада Гилифлауэр не могла и предположить, что ее Монстр однажды исчезнет.
…Тот вечер был самым обычным, и ничего не предвещало перемен. Очередная партия претендентов отправилась в котел, мать за ужином была довольно сносна в общении, и Ада в хорошем расположении духа спустилась в подвал к своему Монстру. Ей как никогда хотелось поговорить с ним, и она, наконец, собралась с духом.
- Ты знаешь, мы ведь оба несовершенны, - начала Ада, остановившись у двери, и замерла, осознав, что каморка не заперта, а изнутри не доносится ни звука. Она ворвалась в чулан и наткнулась концом трости на сброшенные оковы. Не поверив поначалу, Ада упала на колени и принялась ощупывать кандалы руками – но правда была в том, что ее таинственная драгоценность исчезла из шкатулки.
Тьма вокруг Ады сгустилась, и девушка стала тонуть в этой вязкой противной жиже, в отчаянии повторяя: «Нет! Нет! Монстр! Где ты?» В этот момент ей как никогда хотелось умереть…
Это была последняя ночь, которую Ада Гилифлауэр провела во тьме.