- Володя!

Непривычно взволнованный голос заставил десятилетнего мальчишку оторваться от увлекательного занятия: подбрасывать вверх шарик и ловить его таким образом, чтобы деревянный кругляш надевался точно на острие палочки, к которой был привязан веревочкой.

Ребенок повернул голову и увидел на крыльце отца, который призывно махал рукой.

- Да, папа?

- Оставь бильбоке на время, иди сюда! Мне нужно тебя кое с кем познакомить.

- Сейчас.

Мальчик недовольно положил игрушку на скамейку и направился к дому, гадая, зачем он понадобился обычно строгому и равнодушному к делам сына батюшке. Отец взял его за плечи и чуть подтолкнул, заставляя быстрее идти вперед.

- Не хмурься. И потрудись сделать более приветливое выражение лица, у нас гостья.

Мальчик обреченно вздохнул: наверное, опять приехала какая-нибудь знакомая или дальняя родственница отца, и сейчас начнутся охи-вздохи: «Ах, как вырос Володенька! Как похож на свою мать! Какой красивый ребенок!» Так бывало каждый раз, когда в доме появлялся кто-нибудь чужой. Незнакомки считали своей обязанностью расспросить Владимира об учебе, ущипнуть за щеку или потрепать по волосам. И никому из них и в голову не приходило, что он уже взрослый! Почти мужчина – на следующий год его отправят в Петербург в кадетский корпус, где он сможет наконец-то отдохнуть от надоедливого сюсюканья всех этих кумушек. Приставали бы лучше с нежностями к сыну соседей Андрею. Тот любит оказаться в центре внимания, когда со всех сторон начинают расхваливать его «скромность», «почтительность» и «смирение». Ха! Знали бы они, каков ангелочек, когда за ним не наблюдают строгие глаза матери!

Между тем они с отцом вошли в гостиную, и он увидел сидящую на диване девочку. В первый момент ему показалось, что отец в подарок какой-нибудь из соседских дочерей купил в городе дорогую игрушку – так малышка была похожа была на куклу.

Нарядный сарафанчик, вышитая рубашонка, ноги босые, с розовыми пятками. Белые, с легким золотистым отливом волосенки тугими колечками сбегают на плечи. Лицо чистое, как с картинки, маленький розовый рот, нос пуговкой и – глаза. Нет, глазищи. Зрачки утопали в аквамариновой радужке, а ближе к краю цвет глаз темнел, приобретая необыкновенную синеву.

Мальчик затруднился подобрать сравнение, а потом, присмотревшись, понял: у маленькой гостьи были глаза оттенка кашмирских сапфиров, совсем как в ожерелье его покойной матушки.

Испуганная кроха, увидев в комнате незнакомого мальчишку, вдруг рассмеялась. Ее верхняя губа по-заячьи вздернулась, обнажив мелкие белые зубы. На щеках проступили ямочки, точно на тугое тесто, которое только что вымесила повариха Варвара, надавили мизинцем. Малышка закрыла лицо руками, но не плотно, и Володя увидел, что в щель между ладошками она его внимательно рассматривает, и ее губы дрожат в улыбке. Он, не удержавшись, улыбнулся в ответ и услышал тихий смех.

- Познакомься, Володя. Ее зовут Анна, и она отныне будет жить в нашем доме.

- В нашем доме? – переспросил мальчик, не веря, что теперь будет видеть эту «куклу» ежедневно. И, неожиданно смутившись, спросил шепотом: - А кто она такая?

- Ну… - отец кашлянул, - помнишь, ты когда-то хотел, чтобы у тебя был брат и сестра? Мы с твоей мамой, царствие ей небесное, увы, не успели родить еще одного ребенка… Но теперь ты можешь считать Анну своей сестрой. Я очень хочу, чтобы вы подружились. Теперь я оставлю вас. Знакомьтесь. Научи ее, если хочешь, играть в бильбоке.

Отец бесшумно удалился, пряча усмешку под рыжеватыми усами. Володя, оставшись наедине с малюткой, сел рядом с ней на диван.

- Сколько тебе лет? – спросил он, старательно подражая строгому голосу отца.

Девочка вытянула сжатую в кулачок ладонь и, подумав, один за другим распрямила пять пальчиков.

- Фи… Да ты еще совсем малявка!

Услышав незнакомое слово, которое явно понравилось ей своим звучанием, она снова засмеялась. Только в этот раз не тихо, а заливисто: будто ветер тронул серебряные бубенчики.

- А как тебя зовут? – спросила она и вскинула на мальчика свои невиданно синие глазищи.

- Барон Владимир Иванович Корф, - важно представился тот. – Мне через два месяца исполнится десять лет, а еще через год меня примут в кадетский корпус. Я буду жить в самом Петербурге. Знаешь, какой это большой город?

- Нет. – Она качнула белокурой головкой, и ее волосы, освещенные лучами солнца, пробивающимися в окно, вспыхнули ярким нимбом.

- Все вы, девчонки, одинаковые. Только куклы и секреты на уме, и больше вас ничего не интересует. – Володя сделал паузу и спросил: - А где твои отец с матерью? Почему они отпустили тебя к нам?

- У меня нет папы, а мама недавно умерла. – Лицо девочки осталось спокойным, только уголки губ немножко опустились.

- И у меня мамы нет. Она умерла несколько лет назад. - Мальчик почувствовал приступ острой жалости к несмышленой крохе, с которой его роднило горькое чувство потери.

Он протянул руку и, поддавшись порыву, осторожно погладил девочку по льняной головке. Почувствовав ласку, та подалась вперед, как котенок, и опустила длинные ресницы, от которых на белые малокровные щеки легли тени.

- Хочешь, я научу тебя играть в бильбоке? – спросил он, с усилием оторвав ладонь от мягких, как цыплячий пух, волос.

- А что это такое? – Она с любопытством взглянула на своего нового друга.

- Точно, малявка! – Мальчик посмотрел на нее с оттенком превосходства. – Это известная забава, и она только для ловких ребят. Тебе придется долго учиться, чтобы ты смогла играть так же хорошо, как я.

Он взял Анну за руку и та, шлепая босыми ножками, пошла рядом с ним.

Августовский день клонился к закату, было душно. Ветер стих, и в розоватых лучах уходящего дня плясали золотистые пылинки. Даже комары и надоедливая мошкара, разомлев от жары, больше не кусались, спрятавшись в траве в ожидании прохлады.

Володя взял со скамейки бильбоке, подбросил шарик и ловко поймал его на острие палочки. Гордый достижением, свысока посмотрел на свою новую подругу по играм.

- Видишь, как просто? Подбрасываешь – ловишь, подбрасываешь – ловишь. Оп-па! Теперь попробуй ты.

Аня взяла протянутую палочку, дернула рукой. Шарик не пожелал слушаться нового игрока.

- У меня не получается. – Ресницы взметнулись опахалом, и девочка с досадой посмотрела на игрушку.

- Эх, ты, неуклюжая! Ну ладно, гляди. Я тебя научу.

Мальчишеская ладонь, покрытая загаром и царапинами, обвила слабые детские пальцы. Одно уверенное движение – и деревянный кругляш попал на предназначенное ему место.

Благодарный взгляд, застенчивая улыбка.

- Спасибо. Знаешь, а у тебя глаза, как вон то облако! – Тоненький пальчик указал на небо: с запада спешили темно-серые тучи.

- Скажешь тоже. – Мальчишка отвернулся, чувствуя, как по щекам разливается румянец – и когда только изживет в себе эту смешную привычку краснеть, как девчонка!

Резкий раскат грома заставил их обоих вздрогнуть.

- Гроза идет! – весело крикнул «барон Владимир Иванович Корф». – Айда домой, Аня?

И, не дожидаясь ответа, он подхватил «куклу», не умеющую играть в бильбоке, на руки, и поспешил к усадьбе. Едва он взбежал со своей ношей по ступеням, как густую дворовую пыль прибило к земле веселым грозовым ливнем.

В господском доме готовились к встрече Рождества. Конюх Феофан, двухметроворостый парень с лицом доброго ребенка, принес и установил в большой зале пушистую елку. Высокое стройное деревце ждало часа, когда его макушка засияет Вифлеемской звездой, а густые зеленые ветви чуть опустятся вниз под тяжестью разноцветных стеклянных шаров, бус и золотых шишек.

Владелец большого и приносящего солидный доход поместья в Двугорском уезде ждал сына, который второй год учился в 1-м Петербургском кадетском корпусе и приезжал домой на каникулы. Семилетняя воспитанница барона, Анна, с обеда крутилась перед заиндевевшим окном, дыша на стекло и высматривая, когда приедет сын помещика, с которым ее с первого дня пребывания в доме связывала самая нежная дружба. Чем стоять здесь, она бы с большей охотой выбежала под летящий снег, но на улицу ее не пустили из-за разгулявшейся вьюги.

Девочка больше не дичилась, как раньше. Вместо простых сарафанов она приучилась носить пышные, как у взрослых барышень, наряды. Сегодня приставленная к ней служанка уложила светлые волосы Анны тщательнее обычного. Тугие локоны спускались до лопаток девочки, а на затылке красовался бант из голубого шелка. В комнате маленькую хозяйку ждали новое платье, купленное бароном для своей любимицы в одном из столичных магазинов, и лаковые туфельки.

Из молочной пелены снега появились темные силуэты лошадей и нарядный возок. Анне показалось, что она слышит, как повизгивают полозья и тяжело дышат уставшие кони. Она увидела, как из возка выбрался подросток в шинели, голова которого была закутана в серый башлык. Он весело помахал рукой, зная, что обитатели дома уже увидали его.

- Здравствуй, папа! – проговорил мальчик и обнял отца. На раскрасневшемся от мороза лице сверкали радостью серые глаза. – А где Аня? Хочу посмотреть на нее.

- Должно быть, у себя в комнате. Она весь день мне покоя не давала, все спрашивала, когда ты приедешь.

- Как она?

- Слава Богу, с ней все благополучно. Она все такая же. Может быть, вытянулась чуть-чуть за те месяцы, что ты ее не видел. Ступай к себе, переоденься. Через пару часов должны приехать Долгорукие.

- Ёлку еще не наряжали?

- Нет, решили дождаться тебя. Я помню, как ты любишь это занятие. Да я и сам когда-то приходил от него в восторг.

- Может быть, вы позволите Анне помогать мне?

- Она еще малышка. От нее будет мало проку.

- Пожалуйста! Я знаю, что она очень хотела бы этого.

- Да? – Барон с сомнением качнул головой. – Ну, если ты так хочешь, чтобы она переколотила все шары, возьми ее своей помощницей.

- Я присмотрю за ней. Она будет осторожна.

- Хорошо, ступай.

Отцовская рука провела по его затылку, и мальчик на миг зажмурился от непривычной ласки: барон был скуп на проявление эмоций, и исключение делал только для своей воспитанницы.

В чемоданчике, с которым кадет приехал домой, хранился подарок для «сестренки» (он часто про себя так называл Анну): пакет с яблоками и грушами, полученными в качестве вознаграждения за успехи в обучении*. Владимир достал сверток и, подумав, обернул его блестящей красной бумагой. Ему не хотелось дарить свой подарок при всех или класть под елку. Было бы лучше всего, если бы Анна нашла его сама и догадалась, от кого он.

Проигнорировав приготовленную для него праздничную одежду, мальчик решил остаться в своей кадетской форме из темно-зеленого сукна. Ему казалось, что в мундире с красным воротником и обшлагами того же цвета он выглядит старше и солиднее.

Мельком глянув в зеркало, он остался доволен увиденным. Вздохнув от предвкушения, вышел из комнаты и направился на поиски Анны. Свой подарок он решил передать ей позже.

- Володя!

На кадета налетел пахнущий молоком и конфетами бело-голубой вихрь, при ближайшем рассмотрении оказавшийся семилетней девчонкой в шелковом платьице, лицо которой подрагивало от возбуждения и восторга.

- Здравствуй, Анечка! – Его руки сомкнулись на детской спине, и девочка, смеясь, сделала в воздухе полукруг.

- Ай! Отпусти!

Она стояла перед ним, успевая одновременно улыбаться и хмуриться.

- Хочешь вместе со мной наряжать елку? – спросил он, любуясь малышкой, которая была чудо как хороша в своем наряде.

- Мне пока не позволяют, – погрустнел тонкий голосок. – Дядюшка говорит, что только на следующий год мне разрешит.

- Глупости! Я спрашивал у отца дозволения, и он не стал возражать.

- Правда-правда? – Синие глаза недоверчиво посмотрели на мальчика, и он почувствовал странную неловкость под этим прямым выжидательным взглядом.

- Отец действительно разрешил.

- Спасибо, Володенька! – Девочка запрыгала от радости и захлопала в ладоши. – А это сложно – наряжать елку?

- Ужасно сложно. – Он сдвинул брови и менторским тоном произнес: - Это занятие требует особой осторожности. Нужно ничего не забыть, не уронить и не разбить. Словом, самое ответственное дело, которое когда-либо поручают детям.

Анна смотрела на него, приоткрыв рот.

- А что будет, если шар случайно разобьется?

- Это будет означать, что у тебя дырявые руки, и ты совсем еще малявка.

- Ты снова дразнишься! – протянула она разочарованно.

- Не смею, мадемуазель! Пойдем, что ли?

Он, улыбаясь, чуть склонился и протянул ей руку, как взрослой. Анна, заметив это и принимая игру, с уморительно серьезным лицом сделала книксен. Затем взяла Владимира за рукав. Смеясь, дети направились в большой зал.

…Еще никогда Анна не получала такого удовольствия, как в этот вечер. В ярко освещенной комнате вкусно пахло смолистым деревом и хвоей, и от этого аромата, украшенных ветками и серпантином стен, от близости любимого праздника, который девочка отмечала вместе с господами уже в третий раз, возникло предощущение чего-то чудесного.

Руководимая Владимиром, она осторожно вынимала из коробок украшения, которые тот развешивал на елке. В этом было что-то от настоящего волшебства: держать в ладонях переливающиеся всеми цветами радуги шары из хрупкого стекла, бусы, фигурки зверей, птиц и белых ангелочков, которые один за другим занимали свои места на зеленых ветвях.

Вошедший барон похвалил их совместную работу и позвал нескольких слуг, чтобы те довершили начатое и под его наблюдением занялись установкой на рождественском дереве свечей.

- А вы отправляйтесь к себе или поиграйте, пока не приехали гости. Мне же нужно кое-чем заняться. – Барон лукаво подмигнул, и дети поняли, что он говорит о подарках.

Володя вспомнил о гостинце, который приготовил для Анны и, решившись, сказал:

- Мне нужно тебе кое-что показать. Пойдем. - Он потянул девочку за собой. Они вошли в музыкальную гостиную. – Подожди меня здесь, хорошо? Только никуда не уходи. Я быстро.

Он бросился к себе в комнату, боясь, что его кто-нибудь заметит, и тогда его личный, особый подарок перестанет быть секретом для остальных. Быстро схватив пакет, он побежал обратно.

- Володя? – Анна испуганно поднялась с кресла, на котором сидела, увидев взволнованное лицо мальчика.

Он протянул ей большой красный сверток.

- Я не знал, что тебе подарить на Рождество… А потом вспомнил, что ты их любишь. Ну и вот… - неловко закончил он и потупился.

Анна стала торопливо разворачивать пакет и излишне резко потянула край бумаги. Сверток лопнул, и на пол посыпались фрукты.

Девочка бросилась их поднимать, в то время как Владимир, застыв соляным столпом, мысленно ругал себя за дурацкий, как ему теперь казалось, подарок. И пусть ради него он упорно учил уроки, чтобы стать лучшим учеником в своем классе, заслужить одобрение педагогов и заветный приз! Пусть друзья посмеивались, что из тумбочки товарища постоянно пахнет фруктами. «Ты что, решил собрать богатый урожай? - спросил как-то приятель по корпусу Мишель Репнин. – Если не хочешь есть сам, поделись со мной». На это Владимир резко ответил другу, чтобы тот не совал свой длинный нос в чужие дела. Он тайком выбирал самые красивые яблоки, а перед отъездом, получив награду за отличную учебу и прилежание, добавил к ним несколько нежных спелых груш.

Теперь он стыдился своего порыва. Можно подумать, яблоки с грушами для Анны в диковинку! В отцовской оранжерее выписанный из Парижа опытный садовник выращивал даже апельсины, чем вызывал зависть всех соседей барона. А тут…

Мальчик уже был готов махнуть рукой на свою неудачную затею и, оставив Анну, позорно бежать, как почувствовал, что его ладони коснулись теплые пальцы.

- Это все мне? – спросила Анна. – Правда, мне?

Он кивнул.

- Я не умею делать подарки и не знаю, что любят девчонки… А это, - он кивнул на разбросанные по полу фрукты, - хотя бы можно съесть. Они вкусные, я знаю.

Анна устремила на него взгляд, в котором читалась такая острая признательность, что барчук, как и давеча, ощутил непонятную неловкость.

- Давай я помогу собрать. Тащи вазу, что ли, - грубовато сказал он, маскируя под уверенным тоном собственное смущение.

Когда все яблоки и груши были собраны, Анна вдруг расстроилась:

- А я тебе ничего не приготовила.

- И не надо. Я уже большой для подарков. – Он передернул плечами, чувствуя, что солгал.

За дверью послышались смех и громкие разговоры.

- Гости приехали, - безучастно сказала девочка.

- Да. Отец говорил, что пригласил Долгоруких. Пойдем? Тебе будет веселее с Лизой. Она у них бойкая.

Погрустневшая Анна кивнула, и они вместе отправились встречать гостей.

…Праздник удался на славу. Возвращаясь к себе в спальню, Владимир вспоминал, как радовался вместе с остальными, когда отец распахнул двери в залу, где стояла сверкающая огоньками елка, под которой нетерпеливых детских рук дожидалась целая гора подарков. Потом взрослые вместе с малышней водили хоровод вокруг лесной красавицы. Соседские девчонки визжали от восторга и пытались петь песни, но каждая из них тянула что-то свое, сбиваясь и хохоча. Было весело, непринужденно и чуточку грустно оттого, что рождественская ночь не может длиться вечно.

Раздевшись, мальчик плюхнулся в прохладную постель и, повернувшись на живот, привычно просунул руки под подушку. Послышался шелест бумаги. Недоумевая, что это может быть, он поднял подушку и ощутил, как уголки его рта против воли растягиваются в улыбке: на кровати горкой лежали леденцы и шоколадные конфеты. В том, кто приготовил ему этот сладкий сюрприз, сомневаться не приходилось: среди конфет было одно желтое, с темно-розовым бочком, яблоко.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
* За усердие в обучении и прилежание кадеты получали поощрение: яблоки и груши. Получение высоких отметок в течение учебной недели не только гарантировало сладкое вознаграждение, но также увольнение в выходные.