«Как же я сочувствую тем, кто на каникулах останется в Хогвартсе, потому что дома они никому не нужны».
Гарри даже не повернул головы, хотя прекрасно расслышал и слова Малфоя, и мерзкое хихиканье его дружков. А что? Правда ведь. Эта простая и неприятная истина давно стала частью его самого, и Гарри совершенно не собирался расстраиваться или как-то реагировать на глупые подначивания. Он был искренне рад тому, что останется в Хогвартсе вместе с Роном. Рад тому, что у него появился такой друг. Что впереди праздники и уйма свободного времени. А еще из него, похоже, получился неплохой Ловец.
Действительно рад, просто…
Остаток дня на душе все равно было как-то муторно. Не из-за самого Малфоя и его назойливого желания достать их с Роном, а от правдивости его слов, от того, какое значение они имели когда-то. Поэтому после ужина Гарри незаметно выскользнул на улицу, поглубже вдохнул морозный воздух и медленно побрел по школьным дорожкам без всякой конечной цели. Невольно он вспомнил один из рождественских вечеров в доме тетки, который случился два года назад.

Дадли был в тот день еще несноснее, чем обычно. С молниеносной скоростью вскрыв многочисленные подарки, пару раз разочарованно и несколько раз удовлетворенно хмыкнув, он с жадностью смотрел на крохотный пакет, который его мать сунула в руки племянника.
Гарри не хотел вскрывать подарок при всех. Ему хотелось остаться одному в своей коморке и как можно дольше оттянуть этот момент – тогда можно было представить, что в пакете лежит что-то действительно стоящее, что-то, что он давно хотел. Но Дадли был не намерен ждать. Как только его отец отправился наверх, чтобы отнести новые игрушки сына в его комнату, а мать скрылась на кухне, он ринулся на Гарри, словно коршун, и мертвой хваткой вцепился в пакет. Завязалась молчаливая потасовка. Но Дадли был больше и сильнее, и поэтому закончилась она вырванными с корнем ручками от пакета, оставшимися в руках у Гарри.
Быстро вытряхнул из пакета его содержимое – полосатый леденец и пару теплых носков - Дадли насмешливо крякнул и утратил к ним всякий интерес. А Гарри все никак не мог пошевелиться, глядя на свои подарки. В груди стало невыносимо жарко, и хотя он никогда не жаловался, в этот раз внутри словно что-то оборвалось. Ведь женщина на кухне – родная сестра его матери. Неужели ей совсем наплевать? Он кинулся к ней со всех ног.
- Тебе чего? – нахмурилась тетя Петунья, мельком глянув на взъерошенного, сжимающего в руках веревки от пакета и готового вот-вот разреветься мальчика.
- Дадли… Дадли, он… - Гарри перевел дух, собрался с силами и закончил уже относительно спокойно, - он забрал мой подарок.
- Неправда, - заголосил маячивший в дверях Дадли, - вон он лежит, забирай свое барахло.
Мать мельком взглянула на сына – впрочем, без привычной ласковости. Она варила горячий шоколад, и дети ей мешали.
- Вот видишь, Гарри, все в порядке, - холодно сказала она.
- Но ведь Дадли, он...
На плиту выплеснулась часть буро-коричневой жидкости, угрожающе зашипев. Запахло горелым, и раздраженная миссис Дурсль оборвала племянника на полуслове.
- Хватит, - рявкнула она. – Успокойся уже. Кому ты вообще…
Она замолчала, встретившись взглядом с Гарри. Мальчик застыл на месте, его глаза расширились. Понимая, что перегнула палку, Петунья прикусила язык.
- Я хочу сказать, что…
Молча развернувшись, Гарри кинулся прочь из дома, в чем был.
- Гарри, стой! – раздалось ему вслед. – Проклятье! – Снова донеслось скворчание пригоревшего шоколада.

Далеко он тогда не ушел. Просто бродил по улицам, чувствуя, как постепенно замерзают лицо и уши, потом голова, кончики пальцев рук и ног… вскоре он вообще не чувствовал ступней. Но возвращаться даже не думал. Куда? Зачем? Когда идти стало трудно, Гарри бесшумной тенью скользнул в дом к их соседке, с которой иногда оставался, и забился в угол садовой скамейки, поджав под себя ноги. Он думал о родителях. Какими они были? И где они сейчас? И если это «где» действительно существует – почему не заберут его к себе?
Холод пробирался все глубже, и каждый вдох обжигал изнутри. Тело уже почти перестало дрожать, словно оцепенев. Веки потяжелели, в голове стоял вязкий туман, из которого иногда проступали картинки, поражающие яркостью и детальностью: крохотный игрушечный кораблик, очень похожий на настоящий, хоть и с поврежденной кормой – он нашел его когда-то на улице и считал своим сокровищем, пряча за учебниками на полке; учитель английской грамматики, который всегда был к нему добр, хвалил и ставил хорошие отметки; чьи-то ласковые руки, которых он не помнил… И взгляд – теплый, любящий. Рыжеватые волосы. Интересно, кто она? Или их было двое?..
Гарри пытался напрячь память, но воспоминание ускользало от него, да и думать становилось все труднее. Незнакомка улыбнулась и протянула руки.
- Гарри…
Тихий шепот набатом прозвучал в ушах, тупой болью отдавая в затылок.
- Гарри!
Мальчик открыл глаза – на ходу распахивая калитку, во двор забежала тетя Петунья.
- Вот ты где, дрянной… - она снова умолкла – как и в прошлый раз – чуть пристальнее к нему приглядевшись.
- Ну, давай, вставай, - одной рукой она осторожно обхватила его за плечи, второй взяла за руку, крепко сжимая заледеневшие пальцы в теплой ладони, - пойдем, тебе нужно согреться.
Ее голос больше не был злым или раздраженным, и возможно только поэтому Гарри нашел в себе силы подняться. Все тело болело, каждый шаг давался с трудом, но Гарри продолжал идти вслед за теткой, которая не отпускала его руку до самого дома.
Первым делом она отвела его на кухню – ни брата, ни дяди там не было.
- Они наверху, собирают новый конструктор, - заметив, как Гарри оглядывается, сказала тетя. – Давай-ка садись, я налью тебе шоколада и принесу горячей воды – погреешь ноги.
Гарри в ответ лишь недоуменно моргнул, вперившись взглядом в спину хлопочущей у плиты тети.
Шоколад оказался вполне сносным на вкус, вода обжигала, разгоняя кровь по заледеневшему телу. Гарри быстро разморило. Тетя Петунья, которая села напротив со своей кружкой, смотрела на него внимательнее и серьезнее обычного – точно впервые заметила.
- Знаешь, с ней было очень сложно… с твоей мамой, - тихо сказала она, нарушая затянувшееся неловкое молчание. - Она была не такая как все. Особенная. И с ней было сложно.
Это не было извинением. Попыткой оправдаться или объяснить свое отношение. Но это было «что-то». Что-то о маме, что-то о том, почему у них – у родных тетки и племянника – не сложилось, и вряд ли когда-то сложится.
Гарри смутно помнил, как очутился в постели в тот день, но наутро на письменном столе в его комнате лежали все те же носки и леденец. А еще монета в пять фунтов стерлингов. Гарри не мог поверить своим глазам. И тогда же в душу заронилось странное, недетское сомнение – может он так и не встал с той скамейки?

Очнувшись от воспоминаний, Гарри огляделся: оказывается, цель у его путешествия все-таки была – хижина Хагрида. В сгущающихся сумерках ее светящиеся окна манили к себе обещанием тепла, уюта и ароматного чая. Мальчик ускорил шаг.
- А, Гарри!.. – обрадовался великан. – Ну проходи-проходи… Эй, ты чего это? – озадачился он, заметив выражение лица юного волшебника.
- Все нормально, - Гарри попытался улыбнуться, усаживаясь на один из стульев.
- Все еще переживаешь из-за того случая на поле?
Гарри отрицательно мотнул головой. Он немного помолчал, прислушиваясь к треску поленьев в камине, и подумал, что в сущности, Хагрид так же одинок, как и он. От этой мысли он ощутил прилив нежности к этому большому, простодушному человеку с добрым сердцем.
- Как думаешь, Хагрид… если человек никому не нужен, это очень плохо? – он взглянул на хозяина хижины.
- Ох, - растерянно крякнул великан, а затем протянул свою лапищу и, явно смущаясь, накрыл ею ладошку Гарри, - ты же совсем еще пацан… Я думаю, Гарри, что если человек родился – то он обязательно кому-то нужен. Даже если сам еще не знает об этом, - он помолчал, задумчиво почесав бороду. – А ручонки то у тебя совсем холодные, - опомнился он. – Давай-ка я тебе лучше горячего чайку налью.
- Конечно, - Гарри кивнул, продолжая размышлять над ответом Хагрида.
Но на долгие раздумья времени не нашлось – за дверью раздалась какая-то возня, а затем в нее ввалились взъерошенные Рон и Гермиона.
- Ну, что я тебе говорил – он здесь! – Рон с победным видом повернулся к Гермионе, но тут же насупился и сердито глянул на Гарри: - Ты зачем нас так пугаешь?
- Вот именно! – подхватила Гермиона. – Да мы пол Хогвартса оббегали! – в ее голосе слышались одновременно недовольство и облегчение.
- Эй, ты чего это лыбишься? – с подозрением спросил Рон.
И тогда Гарри понял, что действительно не может сдержать глупой счастливой улыбки.
Он быстро переглянулся с Хагридом и снова посмотрел на друзей.
- Чая хотите?
В конце концов, даже если все это ему просто чудится – что это меняет?