Елена сжалась в комок на самом краю тускло освещенного костром клочка земли. Лесные шорохи заставляли ее вздрагивать и оборачиваться. Она же вампир, дитя ночи, хищник, убеждала себя Елена, но это не помогало. В погоне за лекарством ее нервы совсем расшатались, и хотя им удалось вызволить Бонни и Джереми из ловушки и схватить Шейна, который сейчас лежал связанный в нескольких шагах от нее, легче не становилось. Наоборот — напряжение росло с каждой минутой, приближавшей их к спуску в карьер. Елена вздрогнула, покосившись на зияющую чернотой дыру, из которой стелился низкий белесый туман. Ей совсем не хотелось туда спускаться — ни завтра на рассвете, ни когда-либо вообще. Но она ничего не могла с этим поделать, никто из них не мог, и осознание этого вдруг пробрало ее до костей.
Это сумасшествие давно перестало быть легким. Они убивали без зазрения совести ради призрачной цели. Одержимость овладела ими, каждым из них, кроме, пожалуй, Деймона. Его любовь к ней боролась с заразой, отравляющей разум. Елена тряхнула головой, отгоняя странные мысли. Неподалеку хрустнула ветка, и внутри снова все сжалось. Что если она права?.. Она покосилась на Бонни, которая дремала на расстеленном спальном мешке, положив голову на плечо ее младшего брата. Благодаря вампирской остроте зрения Елена могла различить, как ходят под тонкой кожей век белки глаз подруги, как подрагивают ее пальцы, а ноздри раздуваются от глубоко и частого дыхания. Бонни что-то видела — сон или нечто иное, Елена не знала, но вдруг ощутила инстинктивный страх перед дорогим с детства человеком. По мере приближения к месту захоронения Сайласа Бонни теряла себя. Даже сейчас Джереми неосознанно придерживал ее за локоть в попытке успокоить вздрагивающую во сне ведьму.
Елена покрепче обхватила себя руками и сама не заметила, как начала раскачиваться из стороны в сторону. Мысли путались, становясь вязкими и обрывочными. Сконцентрироваться становилось все труднее. Видимо, сказывалась бессонница, мучавшая ее третьи сутки подряд, и преследовавшее по ночам беспокойство. Определенно, ей нужно было поспать, забраться под одеяло и покрепче прижаться к Деймону, чья рука находилась в считанных дюймах от ее тела: даже пребывая в беспамятстве, вампир тянулся к ней. Это неизменно трогало и переворачивало что-то внутри. Наверное, в этом и была причина: никто никогда не хотел ее так сильно… Устроив голову на небольшой походной подушке, Елена погладила Деймона по щеке. Нужно будет завтра поговорить с ним — они не должны делать этого...
Чего именно, Елена уже не помнила. Сизый, стелющийся по земле туман тонкими струями вытекал из разверзнутой земляной пасти. Плотным кольцом окружая спящих на привале людей и постепенно стягиваясь по краям, вскоре он накрыл поляну мерцающим куполом. Для стороннего наблюдателя это было завораживающее зрелище. Но он лишь нахмурился, хорошо зная, что за этим последует…

— А ведь все так хорошо начиналось. Маленький городок, новая жизнь.
Елена разлепила веки и резко села. Этот голос… Обернувшись на него, она потеряла дар речи.
— Знаешь, им стоило бы написать предупреждение: «Здесь живет Елена Гилберт, убирайтесь к чертовой матери, если вам дорога ваша шкура».
Елена сглотнула подступивший к горлу ком и быстро огляделась. Никого. Только она и Аларик. Тет-а-тет.
— Рик… — пробормотала она. — Это действительно ты?
— А кто же еще? — он усмехнулся, внимательно разглядывая тот самый кол, который Елена столь опрометчиво отдала Ребекке.
Черт, неужели так сложно уследить за своим добром?! Но раздражение на Древнюю быстро забылось, смытое волной инстинктивного страха. В глазах Аларика не было теплоты, его жесткая усмешка и холодный прищур светлых глаз ассоциировались у нее с Охотником, а никак не с близким другом и защитником. Но почему? Почему даже на той стороне Аларик оставался жестоким убийцей? Елена не без труда поднялась на ноги, которые налились свинцом.
— Прости, Рик, в этом не было моей вины, — бормотала она, пятясь, в то время как охотник шел за ней шаг в шаг.
— Не было твоей вины? — его брови недоверчиво-насмешливо взметнулись вверх. — А чья же тогда? Моя или, может быть, Дженны? Ты убийца, Елена, — он тщательно выговаривал каждое слово. — Всех, кто погиб в Мистик Фоллс за эти два года, убила именно ты. Дженна, Джон, Эбби, я… Одна твоя смерть сохранила бы десятки жизней.
— Нет… неправда… нет, — Елена замотала головой, не в силах остановиться, по щекам текли слезы. — Я этого не хотела!
Но прежде чем слова сорвались с дрожащих губ, она поняла, как это нелепо звучит. Ведь все было именно так, как он говорил, и чувство вины уже давно разрушало ее. Аларик откинул голову и расхохотался.
— Елена!
Громкий окрик заставил ее ненадолго прийти в себя.
— Стефан? — она затравленно огляделась по сторонам, в поисках поддержки, но не увидела никого из друзей.
Только плотный туман, приторно-сладким вкусом оседающий на губах и языке.
— Я думаю, что могу сделать тебе одолжение и решить эту проблему, — Аларик ухмыльнулся, и Елена с ужасом ощутила острие кола, упершееся ей между ребрами.
Зальцман наклонился к самому ее уху:
— Приди уже, наконец, в себя, — мягко проговорил он, в то время как дерево на целый дюйм проникло в ее тело.
Боль была оглушающе-острой, в ушах зашумело, кровь быстро напитывала ткань... Елена не рассчитывала спастись. Да и как спастись от духа? От кошмара, который говорит такие страшные и в чем-то верные вещи?.. Но она не смогла просто принять то, что заслужила. Кол, который Деймон положил ей во внутренний карман куртки «на всякий случай», с хлюпающим звуком вошел в тело Аларика, а не рассек воздух, как она предполагала. Боль в районе груди пропала, зрение стало до невозможности ясным...
Мужчина навалился на нее всей своей тяжестью, и Елена инстинктивно подхватила его на руки. Русые вихры волос, недоверчивый взгляд светло-зеленых глаз, уже поддернутой пеленой застигшей его врасплох смерти... Его губы неожиданно дрогнули в странной рассеянной улыбке, прежде чем из груди вампира вырвался сдавленный хрип, а кожа стала пепельно-серой.
Елена закричала. Она кричала так, что казалось, ее барабанные перепонки сейчас лопнут. Это был крик раненного, загнанного в угол зверя.
Рухнув на колени, Елена обхватила голову вампира руками и завыла.
— Стефан, нет, пожалуйста!… нет! нет…
Боль была такой острой, что когда к ним подлетел Деймон и рывком поставил ее на ноги, она почти ничего не почувствовала. Глаза старшего Сальваторе горели лютой ненавистью.
— Сука! — прошипел он. — Ты искалечила нам жизнь! Но теперь ты ответишь за все. Поняла, Кэт?!
Глядя в почерневшие глаза любимого, Елена вдруг отчетливо поняла, что никогда не смогла бы выбрать между ними. Не чувства двигали ею, а безжалостный фатум. Они были связаны, все трое. Нет, даже четверо.
Она не стала разубеждать его, зная наверняка, что это бесполезно. Расплата настигла их, превращаясь в ад на земле, который они заслужили. Только тихонько ойкнула, когда рука вампира пробила ребра. Стало очень больно, а потом боль прошла, оставив лишь пустоту в душе и раскуроченной грудной клетке.
— Спасибо… — сорвалось с ее губ, прежде чем из глаз, больших и чуть влажных, навсегда ушла жизнь.
С тихим шорохом она упала к ногам вампира.

Деймон проснулся от шума, и первой, на кого натолкнулся его взгляд, была Катерина. Приложив палец к губам и хищно улыбнувшись, она повернулась к Стефану, который зачем-то тряс ее за плечи.
— Елена, приди в себя, это просто кошмар, иллюзия!.. Кто-то играет с нашим разумом, — говорил он, а Кэтрин лишь плотоядно улыбалась и зачем-то прятала руки за спиной.
— Вот идиот! — пробормотал Деймон и, пронзенный догадкой, вскочил на ноги.
Он метнулся к брату, но опоздал. Кол, который прятала Пирс, глубоко вошел в тело брата.
— Стефан, нет, не смей… — Деймон кинулся на колени возле распростертого тела, — не смей умирать, дьявол тебя раздери!
Грудь сдавило, из глотки вырвался звериный рык. Боль обернулась застилающей взор бешеной яростью. Дьяволица сидела рядом и орала так, что в голове зазвенело.
Он просто хотел, чтобы она заткнулась. И чтобы сдохла, наконец, раз и навсегда.
Было приятно пробить ее грудную клетку, приятно сжать пульсирующую мышцу, которая была не способна на любовь, что бы ни говорила эта чокнутая стерва. Ведь только что она убила того, кого якобы любила. Деймон выдернул руку и с отвращением откинул от себя бесполезный кусок плоти.
— Спасибо… — прошептала она, и только тогда Деймон понял, что натворил.
Резко выдохнув, он увидел вылетающий из ноздрей белый пар.
Безумие охватило вампира почти мгновенно. Двое, которых он действительно любил, лежали мертвые у его ног. Он уже мало что соображал. Обведя поляну бессмысленным взглядом, Деймон нашел то, что искал. Громкий хруст, и голова Шейна покатилась по земле, подпрыгивая на кочках. Кто-то снова пронзительно закричал. Деймон повернулся на шум, бессмысленно уставившись на ведьму. Ее лицо и руки были испещрены символами, которые клубились, подобно змеям, то исчезая, то появляясь. Ее глаза почернели, и, казалось, из самой их глубины на Деймона смотрела Тьма.
— Нужно было давно это сделать, — прошипела ведьма.
— Бонни, нет, не надо! — кинулся к ней Джереми. — Мы все погибнем!
Она отшвырнула его, не пошевелив даже мизинцем. Ударившись о невидимую преграду в воздухе, молодой охотник плашмя свалился на землю и больше не шевелился. Бонни даже не повернула головы, продолжая прожигать вампира взглядом.
— И их осталось двое, — Деймон выдавил свою коронную усмешку, ощутив усталость и безразличие.
Он просто хотел, чтобы все закончилось. С каким-то болезненным восторгом вампир наблюдал за тем, как накрывавший их купол стал видимым, протянув свои щупальца по всему периметру и вспыхнув миллионами огненных нитей. Мир закружился в дьявольской пляске, наполнившись потусторонними стонами и ослепительными вспышками, боль охватила каждую клеточку тела.
Последнее, что увидел вампир, прежде чем погрузиться в темноту — превратившуюся в живой факел ведьму…


— Что?.. Что происходит? — Ребекка резко села, пытаясь стряхнуть с себя удушливую дремоту.
В воздухе стоял отвратительный запах, откуда-то поблизости шел сильный жар. Древняя уставилась на полыхающую огнем поляну, которая еще недавно служила им привалом перед последним, решающим броском. Понимание приходило медленно: сознание помутилось, сердце забилось где-то в глотке. Ребекка вскочила на ноги.
— Стефан! Нет! — она кинулась в сторону пожарища, когда чьи-то руки поймали ее за талию.
Ребекка отчаянно вырывалась, колотя в грудь того, кто не давал ей даже попытаться спасти вампира.
— Он мертв, — эти слова прозвучали как приговор.
— Отпусти меня, отпусти! — выкрикивала она. — Ты нас бросил! Ты... — голос охрип и сорвался, — тебе плевать на меня, всем плевать, а ему... — она всхлипнула — ему нет! — она снова дернулась и затихла в руках брата, который гладил ее по голове.
Она долго стояла молча, не сводя взгляда с постепенно затухающего пламени, и беззвучно плакала, чувствуя, как сердце — слишком чувствительное, слишком ранимое для тысячелетнего существа — рвется на части. Опять.
Ребекка взглянула на того, кого уже не рассчитывала увидеть в ближайшем столетии. Все такой же невозмутимый и отстраненный. Даже сейчас.
— Откуда ты здесь? — вырвалось у нее.
— Пришел за тобой. А теперь скажи мне одну вещь, — Элайджа пристально посмотрел на сестру, — ты убивала ради лекарства? Участвовала хоть в одном жертвоприношении?
Она покачала головой, горько усмехнувшись:
— Меня убивали, я — нет.
— Это хорошо, хорошо, — с явным облегчением проговорил Элайджа, а затем ненадолго задумался, — а Клаус?
Ребекка кивнула, брат нахмурился, а затем еле слышно вздохнул.
— Ну, может, это и к лучшему, — тихо сказал он.
— Что? О чем ты? — Ребекка отстранилась. — Что... что здесь произошло? — ее снова пробрал озноб.
Элайджа молчал какое-то время, пристально глядя на сестру, словно прикидывая, способна ли она сейчас воспринимать информацию.
— Бекки, лекарства не существует.
— Что? — она просто не могла поверить в это, не хотела верить.
— Такая же мистификация, как та, что сотворил Клаус, чтобы вернуть себе волчью сущность. Придумана на случай, если он и все мы окончательно выйдем из-под контроля.
— Ведьмы, — после секундного раздумья, коротко и зло бросила Ребекка.
— Ведьмы, — подтвердил Элайджа.
— Тогда… что здесь? — Ребекка, не поворачиваясь, кивнула в сторону провала, вокруг которого, постепенно рассеиваясь, клубились остатки тумана.
— Источник колоссальной, никому до конца не подвластной магической силы. Если высвободить ее, то первым делом она уничтожит тех, чье существование противоречит законам природы.
— Вампиров... — догадалась Ребекка.
— Именно. Это был рискованный шаг — сложно представить, как она поведет себя, избавившись от нас, но они пошли на него, чтобы добраться до своего главного врага, — Элайджа помолчал. — За приближение к источнику, за убийства, совершенные во имя него, наступает скорая и неумолимая расплата — безумие и смерть.
— Но как же они тогда рассчитывали освободить ее?
— Только один может добраться до источника и сохранить достаточно рассудка, чтобы взломать печать. Тот, чья сущность настолько же противоестественна, наскольо сильна.
— Никлаус, — пробормотала Ребекка, до конца осознавая масштаб нависшей над ними угрозы.
— Да, — Элайджа кивнул на выгоревшую дотла поляну и шесть почерневших тел. — Заперев его, они спасли наш род от полного вымирания, сами того не подозревая.
— Он тоже умрет? — Ребекка пристально взглянула на брата.
— Нет, — Элайджа покачал головой. — Но будет страдать безумием до тех пор, пока не вспомнит каждого, чью жизнь отнял. Такова цена.
— И тогда он окончательно свихнется, — мрачно констатировала Ребекка.
Элайджа пожал плечами.
— Или очистится.
— Откуда ты все это знаешь? — нахмурилась Ребекка. — И какого дьявола не предупредил нас об этом?! — внутри заклокотали обида и гнев.
Элайджа никак не отреагировал на ее вспышку.
— Я хотел вернуться в Мистик-Фоллс пару месяцев назад, — начал рассказывать он, — именно тогда, когда случилось первое жертвоприношение. Число погибших меня насторожило, я уже кое-что слышал об Источнике и начал свое собственное расследование. Но когда добрался до истины, было уже слишком поздно — все, кто хоть как-то принимал в этом участие, становились одержимыми в считанные дни, а мне нужно было сохранять рассудок. Я пытался выкрасть один из ключей — надгробный камень, но вампир, отправившийся за ним, так и не вернулся.
— Мы со Стефаном перехватили его, — Ребекка опустила голову и прикусила губу, на глаза вновь набежали слезы.
— Дело вовсе не в вас. Мистик Фоллс стал зоной поражения. Отравив разум Шейна, Источник распространил свою власть на всех, кто хоть как-то в этом участвовал. Полагаю, что даже оставшиеся на материке не избегут своей участи. Хотя, возможно, отделаются чувством вины, которое будет преследовать их всю оставшуюся жизнь. Или вечность. В этом и смысл — третье жертвоприношение это кара за первые два, теперь круг замкнулся.
— Коул не хотел этого, — вспомнив о брате, Ребекка спрятала лицо в ладонях, ощутив новый приступ боли. — Он пытался нам помешать. Говорил, что ведьмы предупреждали его о Сайласе. Но ведь Сайласа не существует? — она пытливо и с какой-то не до конца осознанной мольбой взглянула на брата.
— Не существует, — подтвердил Элайджа. — Соблазнительная иллюзия для тех, кто не справляется. Просто у Коула всегда был хорошо развит инстинкт самосохранения — иначе он бы не смог так долго скрываться от Никлауса. Даже владея неверной информацией, он верно расшифровал страх знакомых ему ведьм. Немногие из них знают правду, но даже те, кто знают, и близко не хотят с этим связываться. Так что, подозреваю, мы пережили уже третье покушение Эстер, — он чуть усмехнулся уголками губ.
— Мама? — Ребекка подняла на брата потерянный взгляд. — Но как?..
— Она одна из древнейших ведьм, Бекс, — Элайджа пожал плечами. — Боюсь, кто-то из нас должен упокоиться с миром, прежде чем она найдет другой способ.
Ребекка промолчала. Наверное, они самая несчастливая и извращенная семья из всех когда-либо существовавших на этой планете. Внезапно она пожалела, что так и не свернула никому шею ради лекарства. Сейчас ее бы уже не было. Древняя осторожно нащупала кол Охотника сквозь тонкую ткань жакета и, слегка вздрогнув, отдернула руку.
Заметив, что сестру по-прежнему бьет озноб, Элайджа снял пиджак и накинул ей на плечи. Все, что он успел сделать — схватить Ребекку и вырваться за пределы круга, который со всех сторон обступал смертоносный дурман. Потом оставалось только ждать и надеяться, что доза полученного ею яда не так велика.
— Ты готова идти? — спросил он.
— Да, — отрывисто кивнув, Ребекка сделала шаг и остановилась. — Пообещай мне кое-что, — скорее потребовала, чем попросила она.
Элайджа вопросительно изогнул бровь.
— Когда мы заберем Ника, то навсегда уедем из Мистик Фоллс. И больше никогда не вернемся.
— Обещаю.
Ощутив толику облегчения, Ребекка перевела взгляд за спину брата и вздрогнула всем телом — в паре метров от них стоял Стефан, из груди которого торчал кол. Вампир грустно улыбнулся и исчез. Ребекка прикрыла глаза, медленно выдохнув. Когда она вновь посмотрела на пепелище, ее губы дрогнули в ответной улыбке.
Ребекка позволила Элайдже увести себя, продолжая ощущать присутствие Сальваторе-младшего. Что ж, если это ее расплата — она согласна. Если подумать, это не так уж плохо — персональный призрак, с которым можно вести задушевные беседы обо всем на свете.
Чтобы никогда больше не чувствовать себя никому не нужной вещью.