Лиза Кадди взяла с подноса бокал с шампанским. Рука слегка дернулась, и несколько капель пролилось на платье.
— Черт.
— Доктор Кадди?
Знакомый голос отвлек ее от созерцания последствий досадного происшествия.
— Доктор Форман, — Кадди вежливо улыбнулась, пожимая протянутую руку. — Не знала, что вы тоже здесь.
Выглядел Эрик блестяще: подтянутый, элегантный, раздражающе уверенный в себе.
И с каких пор ее раздражают бывшие коллеги?
— Я прибыл вчера утром. Не было никакой возможности вырваться раньше.
— Принстон-Плейнсборо, я помню, — сказала Кадди. — У меня не всегда находилось время на обед, не говоря уж обо всем остальном. В Университете с этим проще.
— Могу только позавидовать, — развел руками Эрик.
Кадди проглотила улыбку. Она могла поставить все свое состояние на то, что Эрик Форман счастлив оказаться в кресле большого начальника.
— Могу договориться о переводе, — предложила она с любезной улыбкой.
Звонок мобильного заставил ее вздрогнуть. Выудив телефон из клатча и едва глянув на дисплей, она поспешила взять трубку.
— Доктор Фаулер? — Лиза кивнула Эрику и отошла на пару шагов.
Форман проводил ее взглядом, после чего не без удовольствия осмотрелся. Последний день Четырнадцатой ежегодной конференции по эхокардиографии был организован с размахом. Как и Кадди, Форман был здесь скорее представителем администрации, чем врачом, и прием по случаю завершения мероприятия пришелся очень кстати. Кадди не шутила — работы в госпитале хватило бы на троих, а требования к молодому заведующему были даже выше, чем к его предшественнице.
«Проверяют на вшивость», — сказал бы Хаус и, вероятно, оказался бы прав.
— Что-то случилось? — спросил Форман, когда Кадди вернулась.
Она выглядела взволнованной.
— Моя мать… Она сейчас проходит ежегодное обследование в нашей клинике. Думаю, мне стоит туда поехать.
— Вы же знаете, что двери Плейнсборо всегда открыты для вас? — сказал Форман, прекрасно видя ее нервозность. — Или я мог бы позвонить Чейзу, и они с командой подъедут в Университет.
— Спасибо, — Кадди отрывисто кивнула, — я позвоню, если в этом будет необходимость.
Ни с кем не прощаясь, она спешно покинула зал и, оказавшись на улице, села в первое попавшееся такси.
— Хилтон, пожалуйста.
Водитель обернулся, желая завязать разговор, но передумал и тронулся с места.

Сборы не заняли много времени. Наспех переодевшись и покидав вещи в сумку, Кадди позвонила на рецепшн с просьбой заказать машину до Принстона. Вскоре она снова оказалась на заднем сидении желтого форда, гадая, не лучше ли было отправиться поездом.
Каждая остановка или промедление заставляли ее сердце сжиматься, и Лиза ненавидела Нью-Йорк за многолюдность и бесконечные пробки. Усилием воли она заставила себя убрать телефон и сложила руки на коленях. Но остановиться поток тревожных мыслей было гораздо труднее.
Что, если уже слишком поздно? Если они упустили нечто важное? Больше не было того, кто мог решить любую задачу... Кадди поежилась и попыталась отогнать от себя эти мысли.
Наверное, действительно следовало устроить мать в Плейнсборо. Но проблемы с почками у Арлин были всегда, обостряясь время от времени, и каждый раз Лизе приходилось заставлять старшую Кадди проходить обследование. Парадоксально, но там, где причина недомогания была очевидна и нуждалась в постоянном контроле, она уже не казалась ее матери такой уж серьезной.
— Знаешь, мне больше нравилась твоя прежняя работа, — безапелляционно заявила Арлин, оказавшись в клинике Университета пару недель назад. — Там и палаты просторнее, и еда лучше. Не говоря уже о врачах.
— Доктор Фаулер прекрасный специалист, — возразила Лиза, по привычке сохраняя ледяное спокойствие.
Капризы матери давно стали неотъемлемой частью ее жизни.
— Но едва ли лучше Хауса, — возразила та, заставляя Лизу выронить из рук папку с анализами.
Присев, она аккуратно собрала разлетевшиеся бумажки.
— Хаус мертв, — сказала она, поднявшись, — и ты знаешь это не хуже меня.
— Думаю, этого могло бы и не случиться, останься вы вместе, — невозмутимо, как бы рассуждая сама с собой, проговорила Арлин.
Какое-то время Лиза в упор смотрела на мать, а затем развернулась на каблуках и молча вышла из палаты. Самообладание покинуло ее, стоило переступить порог. Голова налилась тяжестью, в висках запульсировало, сознание помутилось. Кадди плохо помнила, как дошла до кабинета. Наверное, тогда она впервые заплакала с тех пор, как его не стало...
Несносный, эгоистичный, да просто чокнутый сукин сын. Мужчина, который столько раз переворачивал ее мир с ног на голову. Она и сама не раз думала о том, что он просто не смог остаться в одиночестве — болезнь Уилсона стала последней каплей. Нет, она не жалела. Не чувствовала себя виноватой за то, что ушла. Только за то, что обманула. Обещала любить, несмотря ни на что, и не смогла: не любить — быть рядом. Как позже не сумела прийти на его похороны, чтобы попрощаться.
Она обвинила его в том, что он всегда избегает боли. Наверное, в этом они были похожи. Именно поэтому она ни разу не появилась в Принстон-Плейсборо с того дня, как перевелась на другую работу. Поэтому положила Арлин в клинике Университета. И, должно быть, по этой причине уехала на следующий день после разговора с матерью на Конференцию, так и не попрощавшись.
Лиза Кадди никогда не была трусихой, и только эти двое с легкостью могли обратить ее в бегство.

Машина выехала на магистраль и набрала скорость. Прикрыв глаза, Кадди откинулась на спинку сиденья. Она знала, что матери становится хуже. В этот раз ей не пришлось уговаривать Арлин лечь в больницу, тянущие боли в пояснице сделали это за нее. А перед отъездом у старшей Кадди поднялась температура. Фаулер подозревал обычное воспаление, обещал сделать все необходимые анализы и назначить лечение, и Лиза доверилась ему. Молодой талантливый врач нравился ей своим напором, амбициозностью, умением принимать самостоятельные решения и брать на себя ответственность. Может быть, Кадди и не была блестящим специалистом, но она умела подбирать персонал и руководить им.
«Ты плохой врач, но хороший администратор».
По ее губам скользнула рассеянная улыбка. Он ведь всегда был прав, черт бы его побрал. Всегда и во всем.
«И ты будешь помнить все гадости, которые я совершал, и ты попытаешься убедить себя, что я изменился. А я снова начну делать гадости, потому что я не изменился».
Зачем она думает о нем? Неужели он не может оставить ее в покое даже сейчас? Ее мать в критическом состоянии, врач, которому она доверилась, оказался бессилен, а сама она сбежала из-за глупой обиды. И все равно думает о Хаусе. Даже его смерть не смогла изменить этого.
Кадди достала мобильный и быстро нашла нужный номер. Трубку взяли после второго гудка.
— Форман, это Кадди. Я обдумала твое предложение. Матери стало хуже, и я не уверена, что перевод пойдет ей на пользу. Ты не мог бы позвонить Чейзу… Да, спасибо.
Лиза отсоединилась и бесцельно покрутила в руках телефон. Время официального тона закончилось. Они не просто бывшие коллеги. Слишком много было такого, что нельзя просто вычеркнуть из памяти: пациенты, которых они спасали и которых теряли, общие проблемы и радости, большие победы и не менее серьезные поражения. И одна большая заноза в заднице. Жизнь, объединившая их, и оборвавшаяся вместе с жизнью Грегори Хауса, или чуть раньше. Ничто и никогда не изменит этого.
Грудь сдавило. Кадди повернулась к окну и попыталась восстановить дыхание. Она не потеряет ее. Не потеряет мать, как уже потеряла Хауса.
Два самых невыносимых человека в ее жизни. И самых дорогих.
«Должно быть, он очень тебя любил».
Вот и все, что сказала мать, узнав о том, как половина гостиной ее дочери превратилась в руины. А ведь когда-то он был для нее недисциплинированным хамом. Иногда Лизе казалось, что Арлин узнала о Хаусе что-то такое, чего так и не сумела понять она сама.

Дорога заняла больше двух часов и, выскочив из такси, Кадди почти бегом поднялась по лестнице. Раздавшийся за спиной рев мотоцикла заставил ее вздрогнуть и замереть. Резко обернувшись, она увидела клубы пыли и спину стремительно удалявшегося мотоциклиста. Слегка передернув плечами, Лиза заставила себя отвести взгляд. Когда же она перестанет так реагировать на любое напоминание?
Поднявшись на нужный этаж, она почти сразу столкнулась в Фаулером. Вид у того был невозмутимый, даже как будто довольный, и Лиза с облегчением выдохнула.
— Ей лучше?
— Еще нет, но обязательно будет.
— Что это должно значить? — нахмурилась она.
— Мы уже поставили первую капельницу, так что скоро она пойдет на поправку, — Фаулер передал ей папку с историей болезни. — Надо сказать, что сам бы я так быстро не справился. Передайте мою благодарность вашему доктору: он так внезапно исчез, что я не успел переговорить с ним.
— Доктор Чейз уже был здесь? — Кадди оторвалась от бумаг, мысленно удивляясь скорости, с которой Форман отреагировал на ее просьбу.
— Нет, — пришла очередь удивляться Фаулера. — Кажется, он представился как доктор Дуглас. Ну да, Лукас Дуглас — ваш лечащий врач.
— Мой… кто? — переспросила Лиза.
Тот Лукас Дуглас, которого она знала, не имел никакого отношения к медицине.
— Врач, — неуверенно повторил собеседник. — Что-то не так, доктор Кадди?
— А этот доктор… доктор Дуглас, как он выглядел? — сбивчиво проговорила Лиза, проигнорировав вопрос.
Она понимала, что ведет себя странно, но ничего не могла с собой поделать. Мысль, пронзившая ее, казалась совершенно нелепой, но где-то в глубине души Лиза понимала, что если речь идет о нем, то возможно все. Наверное, она просто сходит с ума, но ей нужно было услышать ответ.
— Если честно, я его не рассматривал, — испытывая неловкость под пристальным взглядом заведующей, ответил Фулер. — Но его методы показались мне несколько…
— Странными? — подсказала Кадди.
— И даже больше, — усмехнулся врач. — Он не стал разговаривать с вашей матерью, с порога потребовал карту и предложил сделать два весьма смелых теста, после чего почти сразу исчез. Так и не надел халат, даже кепки не снял, — покачал головой Фулер, — но…
— Он оказался прав, — закончила за него Кадди.
Стало трудно дышать.
Собеседник кивнул и развел руками.
— Именно так. А сейчас извините, доктор Кадди, меня ждут в приемной…
— Да, конечно, идите, — выдавила Лиза. — Доктор Фаулер… — окликнула она, чувствуя, как тяжело и вязко бьется сердце, — он хромал?
Фаулер кивнул, и Лизе показалось, что стены больницы покачнулись.
— Вы в порядке? — спросил Фаулер, вновь приближаясь. — Вы вдруг побледнели.
— Нет-нет, все нормально, — пробормотала она, вымученно улыбнувшись.
— Так это действительно ваш знакомый?
— Да, это мой… знакомый.
— Ясно. Мне показалось, он прекрасный врач. И весьма опытный. Думаю, он мог бы стать отличным приобретением для нашей больницы, — добавил он, прежде чем уйти.
— Да, как взбесившийся тарантул, — сдавленно пробормотала Кадди, отворачиваясь.
Оказавшись в своем кабинете, она замерла в полной растерянности. Голова пухла и раскалывалась от безумных предположений. Тихонько застонав, Кадди помассировала виски кончиками пальцев. Все это было чистой воды безумием, абсолютно бессмысленно и совершенно невероятно. Просто невозможно, в конце концов. Должно быть другое объяснение — рациональное, разумное. А что если?.. Нет, не может быть! Просто не может. Иначе… Кадди судорожно вздохнула. Это ведь ничего не изменит.
Или изменит все.
Не сдержавшись, Лиза схватилась за телефон и подрагивающими пальцами набрала номер.
— Доктор Кадди? — раздалось на другом конце трубки. — Я уже позвонил Чейзу…
— Форман, — перебила она и замолчала, не зная, как спросить. Потерла лоб, собираясь с мыслями. — Не сочти меня ненормальной… — тихо попросила она, — просто ответь на вопрос: возможно ли такое, что Хаус… жив?
Форман молчал слишком долго, и сердце Лизы ухнуло вниз, а затем забилось так громко, что, казалось, его можно было услышать из коридора.
Прежде чем ответить Эрик прокашлялся, заставляя Лизу сильнее прижать трубку к уху.
— Думаю, да, — осторожно проговорил Форман.
И тогда ее мир перевернулся. Снова.