Мужчина подошел к невысокому бараку, быстро огляделся по сторонам, и шагнул внутрь. В узком помещении было темно, прохладно и невыносимо воняло гарью с привкусом жженых трав . Посетитель остановился в нерешительности. Он не отводил пристального взгляда от длинных плетеных нитей, на которых позвякивали металлические подвески – странное подобие занавеси, закрывающей тусклый проем в следующее помещение.
- Что же ты встал, капитан, заходи, - насмешливо прохрипел грубый женский голос, и сразу же из груди говорившей вырвался лающий кашель.
Более не раздумывая Ли со звоном отодвинул занавесь и очутился в захламленной донельзя комнате: разноцветные тряпки устилали пол до самого порога, огарки свечей и самодельные горелки стояли практически на каждом выступе, рассеивая полумрак и отбрасывая причудливые тени на стены, с потолка свисали связки трав, причудливые фигурки идолов и амулеты. В дальнем углу, поджав под себя ноги и прищурив тусклые, затянутые поволокой глаза, сидела женщина неопределенного возраста. В руке у нее была длинная тонкая трубка, к которой она не без удовольствия припадала губами время от времени, после чего в воздух поднималось густое облако дыма. Ли ощутил, как горло начинает драть от удушливого запаха.
- Откуда вы знаете, кто я? – вырвалось у него вместо положенного приветствия.
Женщина хрипло рассмеялась.
- Ты ведь пришел, так почему спрашиваешь?
- Не хотите же вы сказать… - чуть раздраженно начал Адама, но хозяйка дома вдруг резко вскинула левую руку, заставляя его оборвать фразу на середине. Она прикрыла глаза, начиная монотонно раскачиваться из стороны в сторону. И когда Ли это почти надоело, женщина вдруг вытянулась, на несколько мгновений превратившись в неподвижное изваяние, дернулась всем телом и обмякла.
- У меня нет того, что ты ищешь, - прохрипела гадалка, выходя из своего странного транса. – Ни у кого нет. Уходи.
После чего с неожиданной легкостью поднялась на ноги и, отвернувшись от мужчины, принялась переставлять с места на место какие-то склянки.
- Но я ничего не ищу, - процедил сквозь зубы Ли, начиная злиться: то ли на нее, то ли на себя – за то, что пришел сюда. – Я просто хочу знать.
Женщина никак не отреагировала, продолжая возиться в своем углу.
- Черт возьми, вы можете мне сказать или нет…
Хозяйка дома резко обернулась, пронзив его неожиданно ясным взором. На Ли словно дохнуло холодом.
- Если ты найдешь то, что ищешь, беды не избежать, - тихо проговорила она. Затем прикрыла глаза и обхватила руками голову.
- Но… чему быть, тому быть… нельзя исправить то… что предрешено, - сипло произнесла женщина.
И когда она снова посмотрела на гостя, в ее глазах поселился непонятный страх.
- Мертвые не должны возвращаться… - прошептала гадалка. – Не должны, ты слышишь меня, не должны! – почти закричала она на Ли.
Тот невольно отступил.
- Но я и не… я не хочу ничего возвращать, - в отчаянье выдохнул мужчина, - я пока еще в своем уме. Просто хочу понять, что…
Женщина подскочила к нему, заглядывая в глаза. На Ли пахнула перегаром, и его голову посетила очевидная догадка. Зря он сюда пришел.
- Хочешь знать? – зашипела хозяйка. – Тогда слушай и убирайся! Она была носителем божественной сущности, понял? Не вещь и не человек, просто носитель. Она выполнила свою миссию и ушла, это все. А теперь и ты уходи, - она вцепилась скрюченными пальцами в виски и застонала. – Уходи, духи встревожены твоим появлением… Быть беде, быть беде, быть беде… - монотонно забормотала она, глядя перед собой пустым взглядом и снова раскачиваясь так, что казалось вот-вот завалится на бок.
Ли какое-то время стоял, точно оцепенев, а затем резко развернулся и, отшвырнув занавеску, вышел прочь.
«Не вещь и не человек…»
Да как она смеет, старая карга! Пусть благодарит Богов, духов или кому она там молится, что он просто не свернул ей шею!


Ему хотелось ударить Балтара. Не просто ударить, а размазать по палубе. За то, что причинил ей боль. Ли почти не слушал обличительной речи бывшего президента, слова не трогали его. Кара – ангел, демон, человек, сайлон? Какая, к чертям, разница?! Этот свихнувшийся, или же преследующий очередную свою цель, предатель выворачивал наизнанку душу Старбак, выставлял перед всеми, как какую-то научную диковинку.
«Ангелы среди нас!»
Если бы не Кара, он бы сам с удовольствием впечатал кулак в физиономию Гая. А Кара… она даже не ударила, дала пощечину. На самом деле, кого-кого, а ее оскорбить было сложно, плевать она хотела на чужое дерьмо, но этому засранцу все-таки удалось…
Ли нашел ее там, где не раз уже заставал прежде. Их собственный жертвенный алтарь, на который они приносили все новые и новые фотографии тех, кому уже были не страшны сайлонские рейдеры или истощение запасов пресной воды, кто был свободен от всего… кроме забвения. Да, сам Ли, Кара, другие пилоты и вся команда Галактики, чудом выживающие каждый день, будут помнить, надолго задерживая свой взгляд на дорогих и даже незнакомых лицах, но… сколько времени пройдет, прежде чем они сами окажутся здесь? А если и сумеют отыскать новый дом, кто вспомнит о подвиге этих людей через пятнадцать, двадцать, пятьдесят лет? Таких будет становиться все меньше.
Но что тогда остается, кроме памяти? В чем ценность жизни? Может быть, в самой жизни? В пережитых моментах, в здесь и сейчас?
- Кара… что ты делаешь? – вопрос сорвался с губ сам собой. Но с чего-то нужно было начать.
Девушка обернулась, слезы в ее глазах мгновенно зажали его сердце в тиски, делая его беззащитным, открытым для нее.
- Послушай меня, - начал Ли, - мне все равно. Правда, с нами постоянно творится черт знает что, - она чуть улыбнулась его попытке утешить, и от этого внутри поднялась теплая волна нежности. – Мне все равно, что ты там увидела. Я вот видел, как твой вайпер взорвался, но мне все равно. Я здесь и ты здесь, - сердце дрогнуло, наполняя глаза влагой.
Ли поднял руку, мягко касаясь щеки, и, слегка проведя по ней кончиками пальцев, прижал ладонь к теплой коже. Он любовался ею открыто, без стеснения, нарушая все правила их негласной «игры». Сейчас он был не просто другом, товарищем по оружию или любовником, хотя не мог назваться и кем-то большим. Но и не скрывал этого желания: стать всем для нее, в то время как она давно уже стала всем для него. Ли изучал каждую черточку – влажные от слез глаза и приподнятые в желании сдержать эмоции брови, высокие скулы, мягкие губы, чуть кривящиеся в привычной полуулыбке, чуть более открытой, чем обычно.
- Ладно, - мужчина убрал руку, неожиданно смутившись странного чувства незащищенности, и отстранился. – Не пропадай… Кара Трейс, - он улыбнулся, возвращаясь к принятому между ними тону.
Она улыбнулась шире, издав смешок и при этом быстро втягивая в себя воздух. Отвела глаза в сторону и вверх и пожала плечами – такой знакомый, такой особенный жест. Что-то внутри нее вибрировало от его близости, как и в нем самом, Ли чувствовал это.
Он сделал несколько шагов в сторону, накидывая на плечи пиджак, и снова обернулся. Кара продолжала смотреть ему вслед. Захотелось вернуться, вновь обхватить ладонями ее лицо и… что? Поцеловать, прижать к себе? Но изменит ли это что-то? Сколько раз они пытались? Сколько раз у него не получалось сдержать очередной порыв? Краткий миг сближения, а потом острая, продолжительная боль, когда она скрывалась в своей скорлупе. Пусть в этот раз все будет иначе. И если они выживут… если только выживут.
Он ушел, еще раз улыбнувшись ей на прощание, и не видел, как Кара повесила на стену свою фотографию.


Ли зачем-то подул на остывший чай, но так и не сделал глотка. Снова и снова он пытался понять – как же так вышло? Почему боль обрушилась на него не сразу, а капля по капле, день за днем копилась в душе, все сильнее обжигая обрывками воспоминаний. Их поцелуи и ругань, преступные ласки и драки, звук ее голоса и запах тела, усмешка и горящие гневом или желанием глаза, это наглая самоуверенность и дерзкий вызов в движении плеч, в иронично вздернутой брови… Словно кто-то лишил его жизнь самого главного, некой основы, без которой он просто перестал быть собой. Он ел, спал, гулял, трудился вместе со всеми. Изучал и покорял эту планету, это чертову планету, которую иногда просто ненавидел. А затем раскаивался, ведь она приютила их.
Тогда, оглушенный, растерянный, вдохновленный, он не сразу понял, что потерял… а потом было слишком поздно. Ведь он даже не попрощался, как следует. Разве что тогда, после идиотской выходки Балтара. Захлестнувшие вновь эмоции, заставили мужчину порывисто подняться и подойти к окну.
Вот уже четырнадцать месяцев, как ее нет. Четырнадцать месяцев, как они обрели дом. И ровно столько же, как душевный покой, казалось, навсегда покинул его.
Ли всегда считал себя реалистом. Прагматиком. Тем, кто умеет принимать удары судьбы, делать выводы и идти дальше. Находить выход практически из любой ситуации. И то чувство разбитости, что завладело им, неспособности начать новую жизнь выводило из себя, почти злило, но он ничего не мог поделать, как ни старался.
Мало кто догадывался о его душевных ранах. Разве что Рона, потерявшая мужа во время первой атаки и живущая по соседству, врач с Каприки, которой он по возможности помогал – она чувствовала, что что-то не так, но не задавала лишних вопросов. Лишь несколько месяцев назад намекнула на эту гадалку. Ли до сих пор чувствовал себя идиотом за тот свой поступок.
Вспомнив об этом, Адама не смог сдержать волны поднимающегося негодования. Если в словах этой полоумной была хоть толика истины, то, что, к дьяволу, это значит - «носитель божественной сущности»?? Да будь они хоть трижды Боги, какое право они имели лишать ее не только права выбора, но и жизни?!
Мужчина обвел взглядом пожелтевшие поля с пожухшей травой, затем перевел взгляд на подернутое белым маревом небо. Для осени было слишком жарко, даже душно… Но не жара мешала сейчас Ли вздохнуть, а злая обида вперемешку с застрявшим в горле комом.
- Верни мне ее, слышишь! – со злостью произнес он, глядя на безмолвное небо. – Верни, мы заслужили это!
Еще какое-то время Ли смотрел пустым взглядом в бездонную высь, а потом со вздохом отошел вглубь комнаты и рухнул в кресло, прикрыв глаза рукой.
Он не знал, что делать. Как научиться жить дальше? Научиться ждать и хотеть хоть чего-то, кроме того, чтобы вновь увидеть ее, прикоснуться? Как отпустить прошлое… Да и возможно ли это? Он уже был не уверен.