У меня множество братьев и сестер. Я помню лишь некоторых из них, но вот познакомился с тобой. И я запомню тебя, брат мой, запомню.
Ты очень молод, я вижу это по твоим крыльям. Знаешь, ты и на ангела не больно-то похож. Мельче и… породу подрастерял. Впрочем, я не ретроград, такие вещи не беспокоят меня, хотя по словам иных, и должны. Но те, кто возмущается – знали бы они, насколько сами отличаются от первых ангелов! Их тревожит многое: изменения, перестановка в верхах, разрушение незыблемого… Но я не буду пенять на то, что ты другой, брат мой – в тебе столько от человека! – ведь и люди переживают трансформацию. Они тоже теперь «смешанный вид».
Что меня действительно огорчает, так это твой выбор.
Ты спустился на землю, как и я когда-то – пусть; ты изучал, наблюдал – обрести бесценный опыт не помешает любому слуге Господа; проявляя инициативу, не испугался гнева небес – ты словно шел по моим стопам. Но сделав всё это, почему ты не вернулся в семью, Касс?
Ты разорвал сеть, которая связывала всех нас, и ангелы посыпались из прорехи, будто яблоки из дырявого мешка.
О, молодость, молодость, нет в тебе ни капли жалости, ни уважения к прошлому! Я помню, о чем думал сам, когда восстал против себе подобных, помню это сладостное чувство избавления и твердость, если не жесткость, в отношении начатого. Я верил в то, что творю благо. В мыслях не было и тени зла. Я шел напролом и ощущал, и впрямь ощущал свет на своих крыльях… Как вдруг прозвучало: «Падший!»
Кто пал? Я?!
Нет, я не мог… не мог упасть с небес, ведь сам предпочел свободу томлению в заоблачном царстве. Слова не могли заклеймить меня, они не достигали цели, не способны были причинить боль… Тем не менее, меня сумели ранить, выгнав из семьи. А я не хотел уходить из дома насовсем.
Я обрел волю, но не желал быть изгоем. Они отреклись от меня, а я продолжал верить, что братья одумаются. Кто может быть им роднее, чем я? Отец покинул нашу вселенную, остались только мы. Это было глупо – они затеяли проучить дерзкого первенца, опережавшего их в развитии. Им было далеко до осознания всего, через что довелось пройти мне. Они до сих пор блуждают в потемках.
А ты похож на меня, Кастиэль. Но зачем ты ползаешь, когда можешь летать, вот чего я не понимаю. Ты выбрал одиночество, сжег все мосты… Для чего ты всё это сделал? Для чего ты ломаешь спину, если у тебя ничего нет?
Странная штука эти перемены. Я вглядываюсь в твои глаза… О, да, у тебя и вправду есть глаза, сенсорный орган, зеркала души. Две студенистых сферы в костяной коробке, что зовется черепом. Я не вижу что-то ЗА ними, я вижу только тебя. Дух и плоть сплавились в один комок, и это делает тебя весьма своеобразным существом, Кастиэль. Ты есть нечто материальное; обретши тело, ты занял место в этом мире.
Ты не можешь просто уйти, ты пустил корни.
Хм, странно, Касс, но мне кажется, что ты всё же имеешь цель, пробираясь по трупам, круша устои и нарушая правила. Чего же ты хочешь, брат мой? Позволь мне прочесть в твоем сердце…
Новый удар.
Я действительно ощущаю, что ты искренне веришь… Ты понимаешь, что это означает для ангелов? Осознаешь, что это погубит небожителей? Ты не хочешь зла, но твой выбор и есть зло для нас. Ты запустил необратимый процесс, разорвав наше единство.
Мечта живет в уме страждущего; когда она исполняется, то умирает - сладкое и одновременно горькое чувство. Кастиэль, ты погубишь нас, желая лучшего… для людей! Ты получил новую семью и жертвуешь собой ради них. И это подвиг, но…
Что ж, уже слишком поздно что-то менять. Я понимаю, брат… точнее, больше не брат мне, ты не один из нас, ты один из НИХ. А я помню, что такое сражаться за свою семью. Ради этого можно перевернуть мир.