Она не держит на них зла. Как она может злиться? Её застрелили в голову. Кто вообще может выжить после такого? Она не может злиться на них за то, что оставили её.
Иногда она размышляет над тем, чтобы найти их, но никогда не этого не осуществляет. Ей нравится думать, что они отправились на поиски дома Ноа, но она не идёт вслед за ними. Вдруг она доберётся туда, а их там нет? Куда она пойдёт тогда? Мир огромен, и чем меньше она будет путешествовать в одиночку, тем лучше.
Проснувшись во второй раз в больничной кровати, она думает, что умерла, и это её персональный ад. Но быстро понимает, что на самом деле выжила, и на этот раз это её решительно меняет. Кажется, все боятся её и нервничают (даже полиция) и через две недели, во время которых она поправляется, ей отдают её вещи, и она уходит оттуда. Никто не останавливает её или преследует. Один из полицейских даже даёт ей нож. Ей даже предлагают пистолет, но она качается головой, всё-таки предпочитая нож. Так тише и не нужно возиться с патронами.
Изначально, её главная цель – выбраться из Атланты живой. Достигнув этой цели, она останавливается, чтобы подумать, куда идти дальше. И на какой-то короткий миг, она рассуждает о том, чтобы найти тот похоронный дом, но затем вспоминает, что он с самого начала был ловушкой, и, даже если бы не был, она не уверена, что сможет вернуться туда и сидеть на кухне или играть на пианино, не думая о нём. И она из-за всех сил старалась не думать о них всех.
Особенно о нём.
Но мыслей о нём не избежать, так как когда она начинает искать дорогу к ферме (дому), его голос постоянно звучит у неё в голове. Она выискивает любые знаки, которые только видит, смотрит на следы на грязи и увядающих листьях. Она находит воду и определяет, какие ягоды ей можно есть. Ей удаётся вытеснить мысли обо всех, кроме него. Не может спрятаться от него, даже если бы хотела.
Но она знает, что не хочет.
Она убивает ходячих, когда они появляются, и спит на деревьях или в домах, которые попадаются на пути, если это достаточно безопасно. Она следует за солнцем и знает, что идёт в верном направлении, но когда добирает до скопления машин на дороге, которое не видела уже давным-давно, она едва не падает на колени с облегчением.
- У нас получилось, - шепчет она, и она так давно ничего не говорила вслух, что даже не удивляется, что первая фраза адресована ему.
Она просматривает машины, чтобы найти какие-то полезные запасы, а затем, сделав несколько глубоких вздохов, идёт в лес по направлению к ферме. Она не знает, на месте ли она, сколько там осталось ходячих, но помнит, что если там ничего нет, где-то рядом есть церковь, о которой упоминал Гленн, обсуждая поиски Софии. Тогда церковь была не тронута и находилась в уединении, и она надеется, что всё так и осталось. А если нет, она что-нибудь придумает.
Но прежде всего ей нужно увидеть ферму.
Она медленно проходит между деревьями, и первое, что она видит – черные, как уголь, остатки того, что когда-то было их сараями, которые сгорели той ночью. Но она больше не думает о той ночи и не собирается начинать, хоть она и вернулась.
Она осматривает поля, и видит несколько шатающихся вокруг ходячих. Ничего похожего на толпу, которая здесь была тогда, и она легко может их положить.
Так она и поступает.
Она скользит между высокими травами, подходя к каждому по отдельности, пока они просто стоят на месте, качаясь на ветру и не замечая её, а когда замечают, уже слишком поздно. Она двигается бесшумно. Она не сомневается, не останавливается, пока каждый ходячий на территории фермы её семьи не получает нож в череп.
Только тогда, снова находясь в полном одиночестве, она наконец смотрит на дом. И он всё ещё там. Стоит на месте. Белая краска немного потемнела, но это абсолютно не важно, ведь он уцелел. Никто (и ничто) его не тронул. И вдруг, она бежит вперёд и чувствует, как рюкзак подпрыгивает у неё за спиной, а глаза наполняются слезами.
Дом. Она наконец-то дома.

***

Ферма такая, как и раньше. Тихая, изолированная, и зачастую ни один ходячий не забредает сюда несколько дней подряд. Благодаря колодцам, у неё есть проточная вода в доме, но генератор сломан, а она не может его починить. Теперь она умеет многое, чего не умела делать раньше, но так и не может чинить механизмы.
Если бы он был здесь, он бы справился с этим в считанные минуты, и тогда бы у неё было центральное отопление и свет, но выживают и без этого, так что она не переживает из-за того, что ей не нужно. Внутри есть камин, в котором она кипятит воду и у которого греется холодными ночами.
Раньше она закатывала овощи с мамой каждую осень (в прошлой жизни), и некоторые из тех банок всё ещё стоят, нетронутые, в подвале. А её папа, запасливый по натуре человек, заставил шкафы и кладовку консервированной и длительного хранения едой, которые всё ещё были пригодны в пищу. Несмотря на большое количество запасов, она использует их экономно, так как никогда не знает, что будет завтра, а в это время перестраховаться просто невозможно.
Только идиоты не ведут себя осторожно.
В небольшом уцелевшем сарае, она находит папины семена и принимается за работу. Она всё планирует, а затем начинает вспахивает и копать. Она сажает семена в аккуратные, ровные лунки. Кукурузы, зелёный горох, помидоры и огурцы. Она окружает свой огород сеткой из проволоки, которую тоже находит в сарае, потому что ходячие – не единственная угроза её урожаю. В небольших горшках на кухне, она выращивает мяту и базилик, она ухаживает за своими овощами и тихонько напевает себе под нос, думая, как бы папа гордился ею.
Она больше не говорит. Ведь говорить всё равно не с кем. Но она всё ещё поёт.
Она не думает об остальных, не видит в этом смысла. Она не знает где они, живы ли, и сейчас ей важно только то, что она жива. Она выжила. И она опять дома, спит в своей кровати, ухаживая за овощами в саду, и она живёт на ферме, в безопасности на сегодня, и об этом она и думает.
Но иногда, когда она поёт, или уходит в лес, преследуя возможный обед, он появляется у неё в мыслях и остаётся там на несколько дней. Она думает о похоронном доме и песнях на пианино, и свет свечи, и то, как он внёс её в кухню, гордясь тем, как приготовил им завтрак.
Она вспоминает о тех моментах, которые никогда не забудет, и, копая грязь, гадает, помнит ли он.

***

Она знает, что это бессмысленно, но всё равно вытирает пыль каждый день. Она поддерживает чистоту в доме, потому что это дом её мамы, и она всегда гордилась чистотой в доме. Она навещает её могилу. Её и Шона, и Дейла, и Софии, и она находит дикие цветы в полях, чтобы положит на каждую из могил по букетику. Она находит палки и делает четыре креста, помечая каждый.
Она не знает, что случилось, но знает, что была причина, почему её семья её не похоронила. Почему она проснулась в багажнике той машины. Она рада, конечно, что ей не пришлось выкапывать себя саму из земли, но почему они её не похоронили? Они ведь знали, что она умерла.
Ей не хочется думать об этом. Она не хочет думать, что, может быть, им просто было всё равно, потому что, даже если это и правда, в глубине души она знает, что ему не всё равно, и как-то в течение их долгого пути, он стал единственным, о ком она думает, в ответ.

***

Лето проходит, и она собирает каждый овощ, который вырастила в саду, и дни напролёт закрывает и консервирует, готовясь к зиме. Она уже не помнит, когда в последний раз видела ходячего, но всё равно каждый день проверяет всю ферму, осматривает ограждения, чтобы убедиться, что они достаточно надёжны. Ферма принадлежит ей, и она не собирается убегать снова.
Она думает о наступающей зиме. Она не боится голода, и она колола дрова каждый день, так что у неё достаточно запасов. И, каждый раз, стоя в ванной, она смотрит на своё отражение в зеркале и на шрамы у себя на лице. Если она выжила, несмотря на всё, что прошла, она переживёт и зиму у себя дома: у себя на ферме. Она справилась и больше не сдастся.

***

Это первый снег за зиму: лёгкие снежинки, которые танцует в воздухе и так и не долетают до земли. Она в гостиной, подкладывает дрова в огонь, когда она слышит это. Она поднимает голову и вслушивается, но сначала не верит своим ушам. Она даже не уверена, что помнит этот звук.
Но она встаёт и смотрит в окно, а звук становится всё громче.
Она не понимает. Это невозможно… с чего он вдруг появится здесь? Что ему здесь нужно, ведь прошло много времени? Он даже не знает, что она жива. Это не он. Наверное, остались другие выжившие, которые водят мотоцикл.
У неё есть ружьё, которым она никогда не пользуется, и она достаёт его сейчас, медленно подходя к двери. Мотоцикл уже почти у порога, и, похоже, больше там никого нет. Она всё равно крепко прижимает к себе ружьё, готовясь нажать на курок. Но когда водитель приближается и она видит, кто это, ружьё выпадает у неё из рук и с тяжёлым стуков приземляется на деревянную веранду.
И он смотрит прямо на неё. Ему удаётся заглушить мотоцикл, и он слазит с него, ни на секунду не отводя взгляд. Она и сама старается запомнить каждую деталь его внешности. Его волосы длиннее, его арбалет всё ещё за спиной, а мотоцикл другой.
Она гадает, что он видит в ней. Всё ещё очередную жертву? Наверное. Когда он её видел в последний раз, она ею и была.
Впервые за долгие месяцы, она открывает рот и заговаривает. Не поёт, говорит, и не знает, помнит ли, как это делается. Она хочет спросить его, что он здесь делает. Хочет узнать, как он догадался вернуться сюда, но понимает, что этих слов будет слишком много.
- Привет, - говорит наконец Бет Грин, мягко улыбаясь.
И Дэрил Диксон наконец шагает ей навстречу, а потом падает на колени.

Он проходит за ней в дом.
Она знает, он хочет о многом спросить, потому что и у неё накопилась тысяча вопросов, но пока они оба молчат. Она чувствует на себе его взгляд, который он ни разу не отвёл, и знает, что он пока не до конца верит, что она жива. Она проходит в угол гостиной и, вытащив резиновый контейнер, показывает ему.
- Тут есть одежда. Я не знаю, кому именно она принадлежит, - говорит она. Они только заселились в дом за сутки до той ночи, и вся их одежда всё ещё лежит на месте, так как они сбежали только с рюкзаками на плечах. – У меня есть проточная вода, но я рада, что ты здесь. Я не знаю, как починить генератор, - говорит она и понимает, что ведёт себя так, словно нет ничего странного в том, что они оба здесь. Но она не знает, что делать, так как никогда не ожидала, что он снова появится на ферме.
Он стоит рядом, ничего не говоря и просто внимательно глядя ей в глаза, так что она даёт ему такую возможность. Она знает, что изменилась. И дело не только в шрамах у неё на лице. Её волосы сильно отросли, и теперь она худее, чем когда-либо была.
И пока он рассматривает её, она делает то же самое. Волосы у него тоже длиннее, чем раньше, но теперь у него гораздо больше мышц. Где бы он ни был всё это время, он не голодал, и она надеется, что их семья тоже была с ним.
- Ты хочешь пить? – наконец, нарушает тишину она.
Он ничего не говорит. Просто кивает, и она идёт на кухню, остро ощущая его присутствие позади себя.
Кухонный стол и стойки заставлены банками, в которых она закрыла овощи, когда готовилась к зиме, и воздух наполнен запахом мяты из горшков на подоконниках. Он останавливается и осматривает это всё, а она подходит к раковине, чтобы набрать ему стакан воды.
- Спасибо, - в конце концов, говорит он тем же грубым голосом, когда она передаёт ему стакан.
- Скоро будет ужин, но сначала мне нужно закончить кое-какие дела. Сейчас солнце садится рано, поэтому у меня меньше времени на работу на улице, - говорит она, заметив, что он так и не выпил воду.
- Что тебе нужно сделать? – спрашивает он.
- Я починила все заборы. Я проверяю периметр: один раз утром и перед закатом, - говорит она, и он кивает.
Потом он выпивает воду в несколько глотков.
- Я пойду с тобой.
Она не удивлена, так как знала, что он пойдёт с ней.
Они шагают рука об руку, не говоря ни слова, но она не чувствует себя неловко. Она привыкла находиться с ним в тишине, когда они были только вдвоём, и, несмотря на прошедшее время, это не изменилось. Она гадает, чувствует ли он себя комфортно рядом с ней.
Его арбалет у него в руках, а она постоянно крепко держит рукоятку ножа, метр за метром проверяя заборы.
- Тут тихо, - замечает он.
Она кивает.
- За всё время, что я была здесь, я убила только шестерых ходячих.
И он цепляется за эту фразу.
- Давно ты здесь?
Она молчит, обдумывая свой ответ, а затем пожимает плечами.
- Какое-то время, - отвечает она и думает, что это неправильный ответ. Если она была здесь долгое время, то почему не отправилась на их поиски? Но он не задаёт такого вопроса. Он ничего не говорит, а она не считает нужным объяснять. Это ему надо кое-что объяснить.
Она поворачивает голову.
- Почему ты вернулся сюда? – спрашивает она.
Она ждет, что он проигнорирует её вопрос, он так и поступает, несколько минут храня молчание.
Его взгляд снова проверяет территорию, постоянно готовый увидеть угрозу, а она возвращается к своей задаче. Когда они проверяют каждый сантиметр заборов, идут по направлению к дому.
- Мы нашли безопасную зону, - наконец говорит он. – Но там я никогда не чувствовал себя комфортно. Никогда не хотелось остаться там надолго, но я просто не знал, куда идти, - он замолкает.
Она знает, что история гораздо длиннее, но он не будет рассказывать, а она не станет спрашивать.
Они возвращаются в дом, и она подводит его к навесу, под которым находится генератор.
- Там всё ещё есть газ. Я просто не могу заставить чёртову штуковину работать, - говорит она.
Он приседает рядом с генератором и рассматривает его. Пытается запустить, но, как и у нее, он чихает, но не работает. Солнце уже практически село, и они почти ничего не видят.
- Некоторые детали могли заржаветь, - решает он, когда они снова направляются к дому. – Может, где-то поблизости можно их найти. Ты проверяла соседние фермы?
Она качает головой.
- Всё, что мне было нужно, здесь.
Кроме тебя. Эта фраза всплывает у неё в голове, но ей кажется, что он расслышал.

***

За те несколько дней, что он остаётся на ферме, она ожидает, что он исчезнет так же внезапно, как приехал, но когда каждое утро она спускается вниз, умытая, одетая и готовая к новому дню, он всегда там. Хотя наверху пустуют спальни, ему нравится спать в гостиной на диване. Она говорит ему, что это не обязательно, что она жила здесь несколько месяцев, но он настаивает на том, чтобы нести свой дозор.
С каждым днём становится холоднее; он проводит время, рубя дрова для камина и охотясь в лесу, заодно следя за тем, чтобы на территории не было ходячих. Каждый день она проверяет ограждения и набирает вёдра воды, которые ставит в доме на случай, если вода в колодце замёрзнет.
Он, как и она, не считает, что, раз у них есть еда, нужно съесть её всю. Они завтракают и ужинают, и она планирует расходы запасов так, чтобы у них было достаточно еды на зимние месяцы.
Зачастую она идёт на охоту вместе с ним, а он помогает ей проверять ограждения.
Они не говорят этого вслух, но не любят выпускать друг друга из поля зрения надолго.
***

Однажды вечером, за ужином из зелёного гороха и риса, он рассказывает ей, что у Мэгги будет ребёнок, и у неё на губах сразу же расцветает улыбка. У её сестры будет малыш, а она станет тётей, потому что Мэгги нашла безопасное место, где у неё есть возможность родить ребёнка.
Но потом её улыбка гаснет. Она рада за сестру, но не собирается её искать. Она останется здесь. Мэгги она не нужна. Мэгги думает, что её сестра мертва, и пусть продолжает так думать. У Мэгги достаточно проблем в жизни, с её мужем и будущим ребёнком, и сестра, которая должна была умереть, со шрамами на лице, не станет очередной проблемой.
Он сказал это, чтобы она последовала за ним в эту безопасную зону?
Теперь она хмурится и ни разу не заговаривает с ним за весь вечер.
Утром она находит его на крыльце. Он потрошит енота. Не говоря ни слова, она подходит и садится рядом. Он смотрит на неё секунду, но потом его взгляд возвращается к добыче.
- Когда ты уйдёшь, я останусь здесь, - говорит она, так как думала об этом всю ночь. Она рада, что её семья жива и в безопасности, но не хочет их видеть. Она не может этого объяснить, но думает, что если кто и поймёт, так это он.
Его нож замирает, и он снова поднимает взгляд.
- Я никуда не собирался, - говорит он. – Ты хочешь, чтобы я ушёл?
Она сразу же качает головой, и слово срывается у неё с губ, прежде чем она смогла себя остановить. Не то чтобы она собиралась себя останавливать, если бы могла.
- Никогда.

***

Она, наконец, набирается храбрости и заходит в остальные спальни. Комнаты Шона, Мэгги и её родителей. Шон был примерно того же роста, но гораздо худее, но она всё же находит ему пару рубашек. Ему больше подходят рубашки папы, но, узнав, чьи они, он отказывается их надевать, и она его в этом не винит.
Мэгги всегда была гораздо выше неё, но это не имеет значения, так как на улице холодно, и ей нужно больше тёплой одежды.
У них так и не получается починить генератор, но это ничего – у них есть камин, и он бы всё равно не захотел включать свет, чтобы не показывать, что здесь живут. Она об этом не думала, но быстро соглашается, и они проводят зиму при свете свечей.
В холодные месяцы делать почти нечего. Ходячие двигаются намного медленнее, если двигаются вообще. Иногда они просто стоят на месте целыми днями, как будто им некуда идти и нечего делать. Они всё ещё обходят периметр дважды в день. Она уже не помнит, когда в последний раз убивала ходячего. Но они всё равно не расслабляются. Они не глупы и прекрасно помнят, что случается, когда начинаешь чувствовать себя комфортно.
Однажды вечером, после ужина из жареного кролика и консервированных бобов – их привычной еды, они проводят время у огня, как часто делают теперь. Она больше не спит наверху, вместо этого она остаётся у камина, среди моря одеял и подушек, и, проснувшись, видит, что он спит рядом с ней.
Теперь он может уснуть, разувшись, и он вытягивает ноги к огню, согреваясь, пока она сидит рядом, поджав колени к груди и обхватив их руками. Она смотрит на пламя и начинает тихо петь. Одна песня переходит в другую, и она замолкает только потому, что зевает.
- Я бежал всю ночь, - внезапно тихо говорит он, и она поворачивается к нему, но он всё ещё смотрит на огонь. – Я бежал за тобой и той машиной всю ночь, пока не выбился из сил.
- Я знаю, - мягко отвечает она. Она никогда не сомневалась, что он не сдавался. – Когда я проснулась в больнице… - она замолкает и чувствует, как он напрягается рядом с ней. – Я знала, что ты придёшь за мной, - шепчет она, и он, наконец, поворачивает голову, чтобы посмотреть на неё. Он долго смотрит на неё, а она ничего не может поделать, кроме как смотреть в ответ. А затем слабо улыбается. – Я рада, что ты здесь, - говорит она и чувствует, как краснеют щёки, а в груди что-то сжимается.
Он продолжает на неё смотреть, и она наклоняется к нему, словно замёрзла и хочет согреться, хотя чувствует, что у неё потеет спина.
- Я тоже, - отвечает он низким голосом, и она улыбается, наклоняясь до конца и кладя голову ему на плечо. Он больше не напрягается.