Часть 1. Гостья из будущего.

Воскресенье. Двадцать пятое ноября две тысячи двенадцатого года.

Гвен на кухне пытается приготовить пирог по книге рецептов. Она взбалтывает венчиком яйца и шипит сквозь зубы – потому что позволила Джеку подбить себя на это глупое пари. Энвен сидит в небольших качелях, вертит в руках кубик и ведет себя очень спокойно – что странно, если вспомнить кто ее мама и какое у этой самой мамы шило в одном месте.

Рис пару раз заглядывал, чтобы оценить степень раздражения своей жены, стащить останки первой неудачной попытки и сообщить, что он везет Мэри за покупками. Что такое собралась покупать миссис Купер, раз ей понадобилась помощь зятя, для Гвен загадка, но она целует мужа и отпускает его, заверив, что справится сама и дом не спалит. И сейчас бравый агент Торчвуда – не бывший, потому что бывших агентов Торчвуда не бывает – старательно сражается с яйцами, которые никак не желают взбиваться.

Но воин однажды – воин всегда. Так что, когда в дверь деликатно стучат, первой реакцией Гвен становится пистолет, вытащенный из кобуры, прицепленной снизу к столешне. Она подмигивает дочери, ставит миску на стол и, опустив руку с пистолетом так, чтобы от двери не было видно оружия, идет открывать.

На пороге стоит женщина с лукавой улыбкой и копной светлых кудрявых волос. Гвен машинально отмечает, что у нее явно есть что-то под курткой – пистолет или еще что-то. Это вполне может быть бластер, потому что на запястье незнакомки манипулятор временной воронки – почти такой же, какой носит Джек. Она хмуро смотрит на странную посетительницу и как можно спокойней спрашивает:

– Вы что-то хотели?

– Поговорить с тобой, Гвен Купер, агент Торчвуда, – усмехается в ответ женщина.

Гвен действует машинально. Пистолет взлетает, готовясь взять на прицел ту, кто знает слишком много о ней. Она прекрасно понимает, что это может быть кто-то из ЦРУ – Рекс, конечно, замел все следы, но всегда есть шанс, что остался кто-то, кто слышал слишком много. К тому же еще свежи воспоминания о том, как за ней и ее семьей охотились. Поэтому незнакомка решительно взята на прицел. Почти взята на прицел. Гвен смотрит на оплавленное дуло пистолета, на женщину, ехидно вздернувшую бровь и спрашивает спокойно:

– А если бы я выстрелила?

– Дуло бы разорвало, – кивает незнакомка. – Но я не выгляжу такой опасной, чтобы сразу стрелять по мне.

– Черт, – усмехается Гвен. – Правда. Ладно, кем ты приходишься Джеку?

Переход от официального тона к почти панибратскому происходит легко и естественно – две женщины чувствуют достойную соперницу и улыбаются друг другу в лицо, мысленно прикидывая, как будут убивать оппонентку в случае чего.

– Джеку? – удивляется кудрявая. – Ты случайно не Джека Харкнесса имеешь в виду?

– Его, – кивает Гвен, выходя на улицу и прикрывая за собой дверь – все же дома Энвен, у этой странной дамочки бластер, а оружия под рукой пока нет. – Капитан Джек Харкнесс.

– Я пересекалась с ним пару раз, – кивает женщина, усмехается и фыркает: – Убила со злости. Потом он воскрес, сволочь.

– Убила? – напрягается Гвен. – За что?

– Он к моему мужу приставал, – смеется блондинка. Делает она это так заразительно, что Гвен невольно улыбается. – А мой благоверный смущается, не знает, как объяснить, что не один и с ним лучше не заигрывать. Я, конечно, знала, что Джек – фиксированная точка пространства и времени, но проверять на практике было… ммм… приятно. Зато он больше к мужу моему не приставал.

– Забавно, – реагирует Гвен, мысленно просчитывая, чем ей грозит такой знакомство Джека и этой странной дамочки.

– Но есть один момент, – кудрявая смотрит на запястье, – во временной линии Джека мы еще не встретились. Такова проблема всех путешественников во времени – иногда ты встречаешь кого-то раньше, чем нужно.

– Значит, я не могу позвонить Джеку и спросить, знает ли он… – Гвен кивает на женщину.

– Ривер Сонг, – подсказывает кудрявая, склонив голову набок.

– Да, – усмехается в ответ Купер. – Я не могу позвонить Джеку и спросить не убивала ли его некая Ривер Сонг за то, что он приставал к ее мужу.

– Которого ты знаешь под именем «Доктор», – лукаво улыбается Ривер.

– Что? – реагирует Гвен и как-то удивленно начинает размахивать руками, словно чертя линии и пытаясь связать воедино всю информацию. – Тот самый Доктор?

– Увы, – пожимает плечами Ривер. – Может, ты впустишь меня в дом? Твоей дочери я вреда не причиню. Клянусь.

– Чем ты докажешь, что ты не лжешь? – абсолютно серьезно и даже без тени былого удивления спрашивает Гвен, прищуренно глядя на непрошенную гостью.

– Ничем, – фыркает Ривер, спокойно вынимая из сумки инопланетный сканер, какими они иногда пользовались в Торчвуде. – Как вообще можно доказать, что ты живешь в пятьдесят втором веке? Но я пришла сюда не из-за будущего, а из-за прошлого. Точнее, – она нажимает пару кнопок и показывает Гвен обрывок какой-то записи.

– Я делаю эту запись на случай, если ее найдут, – говорит на экране она – Гвен Купер, – чтобы вы увидели, как наступает Конец Света.

И запись обрывается.

– Из-за этого, – продолжает Ривер. – Я пришла сюда именно из-за этой записи. Скажи только одно: ты помнишь, как ее делала?

– Нет, – хмурится Гвен. – А должна?

– Черт! – шипит Ривер, убирая сканер в сумку. – Дальше в твое прошлое я забираться не имею права. – Она трет глаза, делает пару шагов назад, вздыхает. А потом серьезно смотрит на Гвен: – Я не знаю, что, черт возьми, творится с твоей памятью и памятью людей, но это происходит здесь и сейчас. Ты поможешь мне?

– Где доказательства, что это, – Гвен кивает на сумку Ривер, – не монтаж?

– Потому что я придумала что-нибудь более правдоподобное, – как-то горько смеется Сонг. – Я не знаю, что здесь творится. Но это – оно изменят всю историю, все, до чего может дотянуться, понимаешь?

– Не понимаю, – хмурится Гвен. – Я вообще в декретном отпуске! Почему бы тебе не обратиться за помощью к Джеку и Рексу?

– Потому что я еще не встретила их! – зло и резко отзывается Ривер, а потом трет виски. – Эту запись сделала ты. И до нее это еще не добралось. И я должна в этом разобраться!

– Почему? – внимательно смотрит на Ривер Гвен. – Почему именно ты? Почему именно сейчас?

– Потому что только путешественники во времени могу помнить «двойную» историю, – усмехается Ривер. – И угадай, сколько из них работают археологами и имеют доступ к старым документам?

– Странная причина, – поднимает брови Гвен.

– Какая уж есть, – пожимает плечами Ривер. – Кстати, у тебя там что-то горит.

– Где? – резко оборачивает Гвен, принюхивается и бросается в дом. – Черт! Ладно, заходи!

Ривер усмехается, качает головой, но заходит в дом следом за Гвен и осторожно прикрывает дверь. Их ждет долгий разговор и, быть может, одна страшная тайна.


Часть 2. История Земли.

Пока Гвен возится с тостами, которые неисправный тостер не «выплюнул» вовремя, Ривер, предварительно повесив сумку на спинку стула, сидит за столом, сложив руки на груди и демонстративно ничего не делает. Она прекрасно понимает, что Гвен нервничает и из-за чего нервничает один из лучших агентов Торчвуда, поэтому в сторону Энвен даже не смотрит.

А вот ребенок, наоборот, внимательно смотрит на незнакомую женщину. Голова чуть наклонена, взгляд внимательный, проницательный, можно сказать. И Ривер Сонг не была бы женой Доктора, если бы не обратила на это внимание.

И пока Гвен Купер возится с тостером и неразборчиво ругается сквозь зубы, ее нежданная гостья осторожно машет Энвен. Девочка повторяет жест, потом внимательно смотрит на свою ладошку, а Ривер смеется – тихо, приглушенно.

– Что? – резко оборачивается Гвен и хмуро смотрит сначала на блондинку, а потом на свою дочь, которая с серьезным видом рассматривает свою ладошку. – Что случилось?

– С чего ты взяла, что что-то произошло? – переводит заинтересованный взгляд с дочери на мать Ривер.

– Чую, – коротко отвечает Гвен и выбрасывает испорченные тосты в мусорное ведро. – Давно надо было выбросить этот тостер…

– Это хоть нормальный тостер, – смеется Ривер, – у меня тостер один раз Доктор решил починить. Теперь тосты полностью меняют свою генетическую структуру и преобразуются во что-то полезное – фрукт или овощ – в зависимости от моего физиологического состояния.

– Не заговаривай мне зубы, – ласково улыбается Гвен, садясь на стул рядом с гостьей и оборачиваясь на дочь. – Что случилось?

– Она еще не разговаривает? – просто уточняет Ривер, подмигивая Энвен.

– Она… – Гвен закусывает губу. – Энвен называет меня мамой, Риса – папой. Но редко. Она редко хоть что-нибудь говорит. Даже не лопочет по своему, как все нормальные дети. Зачем тебе это?

– Ничего, – смеется Ривер. – Скоро будет болтать, не замолкая. И спрашивать обо всем на свете… – Гвен вскидывает брови в немом вопросе. – Потом объясню. Дела прежде всего.

– Итак, – кивает Купер, смотря, как ее гостья достает из сумки сканер, – ты мне покажешь полную версию этого видео, так?

– Да, – соглашается Ривер, – однако… Быстро ты собралась. Можно выгнать человека из Торчвуда, но не Торчвуд из человека, да?

– Не понимаю, о чем ты, – почти по слогам проговаривает Гвен. – Я – домохозяйка. Меня это устраивает.

– Конечно, – серьезно кивает Ривер, нажимая кнопки сканера. – Меня тоже все устраивало в моем заключении в Стормкейдже. Именно поэтому я почти каждую ночь сбегала с Доктором.

– Почему почти? – усмехается Гвен.

– Потому что иногда даже от всего времени Вселенной требуется отдых, – понимающе улыбается Ривер. – Впрочем, это подождет. Смотри и слушай.

Экран сканера небольшой, меньше, чем экран нетбука. В левом нижнем углу небольшие трещинки, расходящиеся из одной точки. Гвен смотрит на эти трещинки и хмурится – потому что она однажды уронила похожий сканер. С высоты в пять метров. Тошико хотела ее убить, а Джек только посмеялся и сказал, что сканеры – противоударные. Так что появлялся закономерный вопрос – во что вляпалась эта женщина, в какую неприятность влезла с головой, раз сумела потрескать экран сканера, который может выдержать вес небольшого автомобиля? И не собирается ли она втянуть ее, Гвен Купер, в это самое приключение? И почему ей, черт возьми, так хорошо от одной этой мысли?!

А на экране прошла рябь и начался видеоряд – картинка тусклая, дрожащая, немного размытая. Это ее лицо, кажется. Но голос – точно ее. Гвен смотрит не верит, что это говорила она. А на экране ее тихий, чуть презрительный и бесконечно усталый голос рассказывает:

– Мне всегда хотелось спросить Джека об одном… Тогда, давно… Хотела спросить про этого – его Доктора. И каждый раз, когда что-то случалось, и он не появлялся, я хотела знать – почему? Но теперь мне не нужно спрашивать. Я знаю ответ. Иногда Доктор смотрит на эту планету и отворачивается, потому что ему стыдно.

– За нас, – одними губами добавляет Гвен, смотря на то, как она сама устало вздыхает на экране.

– Я делаю этот запись на случай, – продолжает ее экранный двойник, – на случай, если ее найдут. Чтобы вы увидели, как наступает Конец Света.

– Конец Света, – проговаривает вслед за двойником Гвен и почти машинально кладет ладонь на живот. – Черт!.. Я же узнала, что беременна! И там были эти 456! О! – Гвен резко встает, сильно, с грохотом отодвинув стул, и принимается ходить по кухне, то прижимая ладонь к лицу, то ероша волосы. – Я не понимаю… Это странно… Странно, черт возьми! – Она смотрит на Ривер. – Почему?! – Гвен опирается на стол и смотрит на гостью. – Почему я помню одно и то же событие с разных точек зрения?! Я помню, как говорила о своей беременности Рису. Только по одной версии, мы ехали в каком-то грузовике с картошкой, а по второй я сделала это в своей квартире. Ты говорила что-то про двойственную память. Но я не путешествовала во времени! Я не могу помнить этого!

– Небольшая хитрость, – облегченно вздыхает Ривер. – Я как бы «облучила» тебя энергией времени. Это просто, если ты Повелитель Времени. Обычно она расходуется на увеличение моего срока жизни и прочие бонусы. Но сейчас я «облучила» тебя этой энергией и подтолкнула твою память. И ты вспомнила то, что должна была, то, что было.

– Так просто, да?! – возмущается Гвен. – Да! Мы с Рисом скрывались после того правительственного заговора. Янто погиб, раскрывая его. Понимаешь? – Гвен сложила пальцы щепотью и тряхнула рукой, словно ставя точку. – А сейчас я вспоминаю, что он умер из-за какого-то там газа 456! И это бред! Это просто не может быть правдой! Нет! – Гвен вскинула ладони и снова заходила по кухне. – Нет! Нет-нет-нет! Это не правда! Я не верю!

Она вздыхает, садится на стул перед Ривер и снова крутит запись. Гвен сидит, смотрит чуть ли не по кадру и ищет там… ответ? Или доказательство того, что это видео – монтаж. Но нет. На видео была именно она. И это она говорила, что Доктору стыдно за этот мир, за этих людей, за то, что они творят и, быть может, за то, что он не успел…

Гвен трет виски, ловит понимающий и чуть обеспокоенный взгляд Ривер и с трудом подавляет в себе желание отбросить сканер куда-нибудь подальше. Новые воспоминания просто не укладываются в ее голове. Они разрывают привычную картину мира, теснят то, что еще вчера было для нее истиной.

А потом Энвен роняет кубик. Гвен вздрагивает, смотрит на дочь, бросается поднимать игрушку и понимает, что у нее по щекам текут слезы. Она протягивает кубик дочери, а та осторожно тянется к лицу мамы. Гвен всхлипывает и обнимает Энвен.

И мир снова становится четким. Вот ее дочь. Можно тысячу раз утверждать, что ничего того не было. Можно смело говорить, что Янто был застрелен людьми премьер-министра, а не отравлен газом 456. Можно верить, что это был небольшой правительственный заговор против Торчвуда, а не очередное инопланетное вторжение.

Но она-то знает, что подобного придумать не смогла бы даже под ЛСД. Гвен целует Энвен, усаживает ее обратно на качели и протягивает кубик-рубик. Девочка тут же начинает вращать его, рассматривая яркие грани.

– Хорошо, – оборачивается к Ривер Гвен. – Хорошо… Предположим, что историю кто-то изменил, и этого не было.

– Чего не было? – осторожно спрашивает Ривер.

– Вторжения, – роняет Гвен. – Ультиматума. Этих 456 и всего, что с ними связано. А теперь скажи, что нам делать?

– Думать, – усмехается Ривер. – Думать и вспоминать. Когда ты забыла? Ну же! Найди момент, когда обе истории слились в одно целое. Вспоминай.

Гвен трет виски. Она пытается вспомнить.

Потому что это чертовски несправедливо – отнимать у людей память о том, что творилось в этом сумасшедшем мире. Неправильно – заставить забыть то, как на самом деле умер друг и коллега. И, черт возьми, это совершенно по-свински – оставить лазейку для тех, кто путешествует во времени, потому что ей сейчас приходится вспоминать о том, что она бы с удовольствием забыла.

Опять.


Часть 3. Помощь зала.

Гвен не любит долго сидеть на одном месте. Нет, одно дело – засада или какая-либо иная необходимость, но просто так сидеть ей не нравится. Наверное, мешает то самое пресловутое шило. Поэтому Купер решает вспомнить про гостеприимство и принимается искать заварочный чайничек. Ривер тоже человек дела, поэтому, когда Гвен отвлекается на приготовление чая, начинает общаться с Энвен.

Купер пару раз бросает на них недовольные взгляды, но успокаивается, когда понимает, что ее гостья просто говорит с ее дочерью на разных языках. Повторяет одно и то же слово. Гвен заваривает чай и спрашивает, не оборачиваясь:

– Ты думаешь, что ребенок, родившийся в Великобритании, может понимать испанский?

– Иногда дети рождаются гениями, – смеется Ривер, – а иногда ими становятся под влиянием внешних факторов. Правда?

А потом она добавляет что-то тягуче-гортанное. Гвен резко оборачивается и умудряется разбить кружку, но не обращает на это внимание. Купер смотрит, как ее дочь пытается что-то мяукнуть в подражание этому странному слову явно инопланетного происхождения.

– Вот и хорошо, – тем временем улыбается Ривер, оборачивается к Гвен и подмигивает. – Обещаю, у тебя будет очень умная и удачливая дочь.

– С чего ты взяла? – волком смотрит на кудрявую бравый агент Торчвуда. – И почему Энвен пыталась повторить за тобой?

– Потому что она раньше слышала этот язык, – улыбается Ривер и садится на свое место. – Конечно, она была тогда крохой, но этот язык из тех, которые, раз услышав, забыть невозможно. Поверь мне.

– Я только это и делаю, – шипит Гвен, подбирая осколки кружки и выбрасывая их в мусорную корзину. – Но зачем ты говорила с ней на других языках Земли? Не проще сразу заговорить на этом, инопланетном?

– Не проще, – качает головой Ривер. – Лишнюю ответственность брать на себя я не хотела. Как-нибудь расскажу тебе про особенности древне-галлифрейского. Ладно… Ты вспомнила что-нибудь?

– Я вспомнила слишком много, – бурчит Гвен, вздыхает и садится за стол, опираясь на него сначала ладонями, а после – предплечьями. – Знаешь, это странное чувство перенасыщения? Я переполнена информацией. И это тяжело.

– Понимаю, – кивает Ривер. – Но ты определила момент, когда обе части воспоминаний сходятся в одном месте? Ведь в определенные этапы жизни ты все равно вспоминала то, что происходило в прошлом, так?

– Не могу сосредоточиться, – качает головой Гвен. – Я перескакиваю с одного воспоминания на другое. И часто не могу определить, к какой линии времени они относятся. Я же права? Все эти воспоминания… Они относятся к разным линиям времени, так?

– Да, – кивает Ривер. – Именно так. Ты умница.

– Приходится, – усмехается Гвен. – Но для тебя это привычно, так?

– Когда ты замужем за Повелителем Времени, привыкаешь и не к такому, – грустно улыбается Ривер. – Кстати, именно Доктор первым обратил на это внимание. Пруд для уток без самих уток.

– Что? – хмурится Гвен. – Можно для тех, кто не путешествует по времени и пространству?

– Он заметил это в своем Одиннадцатом воплощении, – начинает Ривер, сцепляет пальцы в замок и, поставив локти на стол, рассматривает костяшки своих пальцев. – Есть что-то, какой-то предмет, например, пруд для уток. Все знают, что это, для чего предназначен и тому подобное. Понимаешь? Люди знают, что это пруд для уток. Но уток там нет. И не было. Понимаешь?

– Странно, – реагирует Гвен. – Это как та же двойная память. Но без подробностей, да?

– Да, – кивает Ривер. – Люди знают, что это – пруд для уток. Но не помнят, почему он так назван и были ли там утки вообще. Доктор говорил, что кто-то переписывает время. Но после того, как мы перезапустили Вселенную…

– Стоп! – обрывает Гвен. – Вы что?

– Перезапустили Вселенную, – вздыхает Ривер. – Это сложно объяснить. Вселенная была перезапущена, и все мелкие шероховатости должны были исчезнуть. Но этого не случилось. Я специально отправилась в Лидворт. Пруд для уток все еще там. Значит, это произошло после того, как мы перезапустили Вселенную. Это все очень сложно. Линия времени часто изгибается самым невероятным образом. Вот и тут происходит очередное тайми-вайми, как любит говорить Доктор. Так что пруд для уток без уток в Лидворте и двоящиеся воспоминания у тебя.

– А только ли у меня? – хмурится Гвен, поднимаясь на ноги. – Мне надо позвонить!

– Только не говори Джеку мое имя, – кивает Ривер, смотря на сосредоточенную Купер. – Он меня еще не встретил, не забывай.

– Не забыла, – отзывается Гвен, дойдя до телефона и по памяти набирая мобильник Джека. В трубке – гудки. Это немного бесит, и Гвен начинает ходить по коридору, время от времени поглядывая на Ривер. Та ободряюще кивает. И когда в трубке слышится музыка, Купер почти кричит: – Джек!

– Гвен, это ты, да? – спрашивают на том конце провода очень нетрезвым голосом капитана Харкнесса.

– Что у тебя там происходит? – осторожно интересуется Гвен и чуть ли не шипит от злости – два часа дня, а он пьет!

– Мы с Рексом соревнуемся, кто больше выпьет, – честно отвечает Джек заплетающимся языком. – Он говорит, что всегда больше выдерживал, чем белые, а у меня больше опыта! Ну, три бутылки текилы на двоих мы уже выпили. Оказываются, бессмертные пьянеют дольше…

– Нашел время, – шипит Гвен. – У меня к тебе серьезный вопрос, а ты…

– Я не умею готовить пироги! – смеется в трубку Джеку. – Точнее, умею, но помогать тебе победить в нашем пари не собираюсь! Вот.

– Я по поводу 456, – по слогам проговаривает Гвен, а на том конце трубки слышится звук падения. – Джек? Джек, ты там живой?

– Если и нет, то сейчас воскреснет и ответит, – усмехается Ривер. – Я пока налью нам чай?

– Да, – кивает Гвен. – И Энвен сок достань из верхнего шкафчика слева, хорошо?

– Без проблем, – кивает Ривер, первым делом вручая Энвен сок, а после начиная разбираться с чаем.

– Джек? – тем временем снова зовет Гвен. – Рекс? Хоть кто-нибудь живой?

– Я тут, – отзывается трубка голосом протрезвевшего Джека. – Прости, свернул шею. Я был мертв меньше минуты, кажется. Мой личный рекорд. Так, о чем ты хотела спросить?

– О инопланетянах, которые связывались с Землей на волне 456, которые требовали у нас десять процентов детей, которые – черт возьми! – убили Янто!

– Оу, – как-то странно реагирует Джек. – Ты помнишь…

– Да, я, черт возьми, помню! И мне это не нравится! – Гвен заставляет себя говорить спокойней, чтобы не напугать дочку, внимательно поглядывающую на маму. – Я не знаю, что это и как это произошло, но кто-то переписал историю, а я этого даже не заметила! И если бы не запись, которая каким-то чудом сохранилась в архиве пятьдесят второго века, то и не узнала бы!

– У тебя в гостях кто-то из будущего? – настораживается Джек. – Гвен, ты же помнишь Джона Харта. Да? Ты знаешь, что ему нельзя доверять?

– Это не Джон, – вздыхает Гвен. – И моего гостя ты еще не знаешь.

– Еще? – переспрашивает Джек.

– Ты познакомишься с этим человеком на… – Гвен оборачивается на Ривер, расставляющую на стол все необходимое для чаепития.

– На планете Полночь, – подсказывает Ривер и едва заметно машет. – Поставь на громкую связь.

– На планете Полночь, – послушно повторяет Гвен, переводя режим на громкую связь. – И сразу говорю, я не знаю, что ты там будешь делать.

– Отдыхать, наверное. Это один из самых известных курортов, – спокойно поясняет Джек и выдыхает. – Ладно, что ты от меня хочешь?

– Эти воспоминания… – Гвен качает головой и вздыхает. – Я не могу сосредоточиться. Их слишком много.

– Это немного шокирует, – спокойно соглашается Джек. – Сразу не получается сосредоточиться. Что ты хочешь найти в этих воспоминаниях?

– Момент, когда вмешательство заканчивается, – отвечает Гвен. – Когда история начинает идти своим ходом. Трубка молчит. Ривер смотрит на Гвен. – Джек? Ты с нами?

– Такого момента нет, Гвен, – в ту же секунду, когда Купер теряет терпение, отвечает Харкнесс.

Ривер непонимающе смотрит на Гвен, та удивленно разглядывает трубку и с трудом сглатывает – у нее внезапно пересохло во рту, а горло сжал спазм. Джек молчит, а обе женщины чувствуют невероятное напряжение и истину, которая почти что показалась им в своей неприкрытой и пугающей красоте.

И им страшно.



Часть 4. Телефонный разговор.

Ривер ищет рукой стул, подтягивает его к себе, садится. Гвен жует губу и пытается найти хоть что-то, что может опровергнуть слова Джека. Хоть что-то! Но нет, он прав. История переписывается. Воспоминания двоятся. И от этого становится жутко – до мурашек, толпами бегающих по спине. А Джек продолжает спокойно и как-то безжалостно:

– История переписывается каждое мгновение времени. Нет, основа остается неизменной – что-то происходит и люди, которые должны были умереть умерли. Кроме моего внука, пожалуй… Но в остальном жизни и смерти людей остаются неизменными. История переписывается на более… безопасную для обывателя версию. Все инопланетные вторжения, все глобальные странности… Они стираются. Уничтожаются в зачатке. 456 никогда не прилетали на Землю. Они боятся нашей планеты, потому что кто-то пригрозил им. И я боюсь представить, кто это мог быть.

– А этот твой… Доктор? – хмурится Гвен и смотрит на Ривер. – У него достаточно сил и возможностей, чтобы вмешаться, да?

– Он не меняет фиксированные точки, – напряженно отвечает Ривер.

– А кто сказал, что эти вторжения – фиксированы в истории? – усмехается Джек. – Как раз то, что история переписывается, говорит об обратном.

– Он не стал бы так сильно вмешиваться в историю человечества! – раздраженно отвечает Ривер. – Я знаю Доктора. Он бы не стал.

– Но это мог сделать другой Повелитель Времени, – не соглашается Джек. – Слышал я тут об одной блондинке, путешествующей в такой же синей будке.

– Это не совсем правда, – начинает Ривер.

– Стоп, ребята! – обрывает ее Гвен. – Вы сейчас до редкома доболтаетесь. Джек, на Полночи ты не должен узнать мою союзницу, понимаешь? И обсудить всех друзей и знакомых вы можете там и только там.

– Я прекрасно знаю, что такое парадоксы, – вздыхает Джек.

– Вот и прекрасно! – Гвен смотрит на Ривер и одними губами уточняет: – Синяя будка? Серьезно?

– Муж спал, я решила попутешествовать и немного влипла в неприятности, – шепотом отзывается Ривер.

– Кстати, девочки, так что там с этой Повелительницей Времени? – продолжает Джек. – Мне говорили, что у нее безумная прическа, странные методы решения проблем, хороший бластер и прекрасная улыбка. Это ведь может быть она?

– Это не может быть она, – раздраженно отвечает Ривер. – Ее я тоже знаю. Все, вопросы о ней в дальнейшем игнорируются!

– А Мастер? – быстро спрашивает Джек. – Очень опасен, безумен и уверен в собственном превосходстве. Год, которого не было, попытки захватить Землю, его ракеты и Машина Парадоксов… Однажды он даже всех на себя подменил… Я тогда путешествовал по Вселенной, но фактов и записей осталось более, чем достаточно.

– Мастер, Галлифрей и все остальные Повелители Времени заперты в Войне Времени, – трет лоб Ривер. – Об этом знают все, кто хоть раз интересовался. В общем, это не Повелители Времени.

– А если кто-то уцелел? – продолжает упорствовать Джек.

– Тогда, зачем ему это нужно? – спокойно спрашивает Гвен. – Или он подготавливает Землю для вторжения? Люди, которые ничего не помнят, ничем не смогут противостоять инопланетянам?

– Люди всегда могут чем-то противостоять им, – отмахивается Ривер. – Мы всегда можем ответить на угрозу. И даже победить.

– Тогда зачем? – хмурится Гвен.

– Не знаю, – качает головой Ривер. – Нет, есть у меня одно предположение, но оно немного сумасшедшее. Мне надо кое-что проверить.

Ривер достает из сумки сканер и начинает быстро нажимать кнопки, хмурясь.

– А мне другое интересно, – продолжает Джек. – Если история переписывается, что будет с Рексом? Он перестанет быть бессмертным? Или это уже нельзя изменить? Ведь погибшие из той линии времени погибли в этой. Останется ли Рекс таким? Или станет человеком? Эй, незнакомка с красивым голосом? Я спрашиваю у тебя.

– Спойлеры, – бормочет Ривер в ответ, продолжая нажимать кнопки и все сильнее хмурясь.

– Мне не нравится это слово, – спокойно отвечает Джек.

– А я этим живу, – грустно усмехается Ривер. – Ладно, я кое-что нашла. Мне нужно время на проверку, но кажется, это оно.

– Стой, а ты точно уверена, что это не Повелители Времени? – внезапно уточняет не к месту дотошливый Харкнесс. Кажется, идея о том, что это может быть кто-то из соотечественников Доктора не дает ему покоя.

– Не только галлифрейцы путешествуют во времени и пространстве, – усмехается Ривер. – Ты, я, Теселекта… Поверь, путешествия во времени хорошо освоены людьми. Причем, именно люди легче всего переносят подобное.

– А галлифрейцы? – перебивает ее Джек.

– Да, галлифрейцы, – соглашается Ривер. – Но тут другое. На Галлифрейе есть временной разлом. Так или иначе, но все они с самого рождения подвержены энергии времени. Они переносят это легко, потому что в их геноме заложена… ммм… переносимость.

– Стой! – обрывает Гвен. – А что тогда насчет людей? У нас же нет этого… временного разлома. Конечно, у нас есть Кардиффский рифт, но… это ведь немного другое, да? Или я чего-то не знаю?

– Да, рифт немного другое, – кивает Ривер. – На вас повлиял взрыв ТАРДИС…

– ТАРДИС взорвалась? – кричит в трубку Джек. – Когда?

– Мы перезапустили Вселенную, так что этого, фактически, не было, – смеется Ривер. – Все очень сложно. Просто поверь на слово.

– А ты в двух словах, – чуть раздраженно отвечает Джек.

– В двух словах: не знаю, – смеется Ривер. – Мне самой не все до конца понятно, если честно. Я знаток путешествий во времени, но не до такой степени.

– Кстати, тот, кто это провернул, действительно, знаток, – задумчиво отзывается Джек. – Он смог избежать и парадоксов, и несостыковок… почти избежать. Путешественников во времени он явно не учел.

– Может, учел? – возражает Ривер. – Просто мы пока не знаем об этом. Я не верю, что тот, кто провернул все это, не учел такой пустяк…

– И опять же мы возвращаемся к Повелителям Времени, – хмыкает Джек. – Кто, кроме них, может просчитать подобную ситуацию?

– Может тот, кто живет вечно? – насмешливо перебивает Ривер. – Только представь – бессмертное существо, путешествующее во времени и пространстве и перестраивающее историю по своему усмотрению…

– Стой, – пытается возразить Джек. – Этого просто не может быть…

– Ты не знаешь, что с тобой произойдет в будущем, – жестко обрывает Ривер. – К тому же ты вполне мог пригрозить 456. Ты это мог сделать Джек. Но я не говорю, что именно ты это сделал.

– Тогда о чем ты говоришь? – почти агрессивно спрашивает Джек.

– О том, что это может быть кто угодно, у кого есть возможность перемещаться во времени и пространстве, – отвечает Ривер спокойно. – Это может быть какая-то организация. Это могут быть Повелители Времени. Это можешь быть ты. Или я. И да, это происходит. Здесь и сейчас. Но мне плевать, кто это делает. Почти плевать. Мне просто надо знать – зачем?

– Ты странная, незнакомка, – чуть удивленно отзывается Джек.

– Я психопатка, дорогой, а это не лечится, – усмехается Ривер.

– Ладно, Джек, – вздыхает Гвен, пытающаяся отойти от всех этих странных и почти реальных теорий. – Ты нам очень помог. Вешаю трубку.

– И выпей редком с дозой амнезии получасового действия, – отстраненно советует Ривер, снова начиная что-то щелкать на сканере. – Хотя, пока не надо…

– Потому что нам еще может понадобиться твоя помощь, – понимающе кивает Гвен. – Но потом тебе придется забыть. Прости.

– Я понимаю, – усмехаются на другом конце трубки. – У нас и так что-то странное творится со временем. Лишние парадоксы нам не нужны. К тому же, если это я…

– Не думай об этом пока, – советует Ривер.

Гвен вешает трубку и смотрит на женщину, сидящую за ее кухонным столом и не знает – то ли ей бояться ее, то ли восторгаться ее умом. Она была либо сумасшедший, либо гением, потому что простой человек даже не додумался до того, что они с Джеком чуть ли не по полочкам разобрали. А Ривер поднимает голову, чуть отстраненно смотрит на Купер и вздыхает:

– У нас чай остыл.

– Я налью новый, – кивает Гвен.

– Это было бы прекрасно, – соглашается Ривер и трет виски. – Ненавижу, когда мне приходится выполнять роль Доктора… Так, давай выпьем чаю, и я тебе кое-что расскажу.

Гвен молча разливает чай, бросает взгляд на Энвен, сосредоточенно вертящую в руках кубик-рубик, и возвращает взгляд к такой странной и усталой женщины, свалившейся на нее из будущего. И почему-то ей хочется схватить дочь в охапку и бежать отсюда. Но правда манит.

А Гвен Купер не та, кто бегает от правды.


Часть 5. Предположения.

Гвен и Ривер сидят за столом и пьют чай. Одна из них – уставшая, пытающаяся отогнать дурные мысли, что скопом атакуют ее кудрявую голову. Вторая – напряжена, она следит за гостьей и пытается понять, что теперь будет. Эта ситуация не нравится им обеим. Но обеих она манит, как мотыльков на огонь, обещанием интересного приключения.

– Послушай меня, – прерывает затянувшееся молчание Ривер. – Просто послушай.

– Вся внимание, – кивает Гвен. Она, действительно, готова слушать и слышать.

– Если ты продолжишь помогать мне, то можешь увидеть то, что тебя шокирует или испугает.

– Я много чего видела, – усмехается Гвен.

– Я тоже, – кивает Ривер, с шумом отставляя от себя чашку с остатками чая, – но я боюсь, что буду не готова к тому, что увижу.

– Так страшно? – удивленно спрашивает Гвен.

– Нет, скорее неожиданно, – отзывается Ривер. – Знаешь, из разряда «знаю, что все так будет, но я не готов»?

– Знаю, – соглашается Гвен, так же отставляя чашку и как-то неловко сцепляя пальцы в замок. – Ты думаешь, что это Джек? Потому что я знаю – если бы он мог, то все бы исправил. Сейчас его внук жив. Он сам мне это сказал. В той реальности, Джек, фактически, сам убил его. А здесь… Это мог быть Джек. Ты думаешь так же, да?

– Я не знаю, – просто отвечает Ривер, а потом вздыхает и добавляет: – Знаешь, что самое страшное? Я боюсь, что это может быть Доктор. Мой Доктор, который спасает миры, который никогда не вмешивается в историю, который приходит, когда дети плачут… Точнее, скорей всего, уже не мой… И я просто не знаю, как я буду смотреть в глаза моего Доктора, если буду знать, что он может сделать через несколько веков своей жизни…

– И это для тебя самое страшно? – хмурится Гвен. – Ты боишься, что разочаруешься в муже?

– Я боюсь, что попытаюсь его остановить, – просто отвечает Ривер. – Ты не знаешь. Наша с ним история запутанна до невозможности. И если я буду знать, что он может вот так, легко переписывать историю, то не смогу, никогда не смогу быть уверена, что однажды он не перепишет меня. Чтобы спасти, чтобы исправить мой таймлайн, чтобы у меня было нормальное детство… Если сейчас это он вмешивается в такие глобальные вещи, то как я могу быть уверена, что он не возомнит себя… Богом?..

– Тебе страшно, – понимает Гвен и осторожно сжимает пальцы Ривер. – А если это не твой Доктор?

– Это в любом случае не мой Доктор, – усмехается Ривер, неловко сбрасывая пальцы Гвен. – Если он решился на такое, то он давно перестал быть моим Доктором. – Она качает головой. – Но все же это может быть и не он.

– Если это будет Джек, – Гвен морщится, – у меня хотя бы есть надежда, что он это делает ради общего блага. Ну и немного для себя, конечно… Редком массового действия! – Она смеется. – Я помню, как мы смотрели «Люди в черном». Он тогда позавидовал, что у нас нет такой интересной штучки, стирающей память… Кстати, у тебя нет запасного бластера?

– Я ни за что не поверю, что это был твой единственный пистолет! – усмехается Ривер. – Ты из Торчвуда. Пушки под подушкой и прочая паранойя.

– На личном опыте? – вскидывает брови Гвен.

– Я не из Торчвуда, – отвечает Ривер, но Купер только улыбается на это вялое возражение. – Ладно, просто скажи, что ты хочешь поиграть с бластером.

– Я никогда не стреляла из бластера, – деланно огорчается Гвен.

– Я так и знала! – смеется Ривер, открывая свою сумку. – Джек как-то сказал, что в свою команду он чаще всего подбирает таких же, как он сам. Так что я была уверена, что ты обрадуешься бластеру, как рождественскому подарку…

– А на Рождество Джек мне гранатомет подарил, – вскользь отвечает Гвен, рассматривая небольшой бластер, положенный перед ней на стол. – Как игрушка…

– Опасная игрушка, – кивает Ривер. – Сейчас он стоит на режиме «парализация».

– Джек им умеет пользоваться? – спрашивает Гвен, проверяя, как бластер ложится в ладони.

– Да, – кивает Ривер. – Это бластер стандартной модели 50.14, в пятьдесят первом веке они уже были. Ну, немного усовершенствованный, но все же. Значит, ты со мной? Уверена? Не передумаешь?

– И до конца жизни мучатся вопросом, был это Джек или кто-то другой? – хмурится Гвен. – А редком здесь не поможет. Я права? Двойные воспоминания никуда не уйдут, так?

– Да, – соглашается Ривер. – Хорошо. Слушай. Есть партия контрабандного товара с яйцами одного инопланетного жучка. Во взрослом состоянии он очень опасен для любой гуманоидной формы жизни. Сами яйца считается деликатесом.

– Дай угадаю, – усмехается Гвен. – Эти жучки вылупятся, да?

– Да, – кивает Ривер. – Пытаясь скрыться от властей, контрабандист выбросит их на одном заброшенном складе. Двадцать четыре часа – и жучки атакуют ночующих там бездомных, используют их тела, как пищу для своего будущего потомства и будут уничтожены. Тела не кремируют.

– И начнется эпидемия, – хмурится Гвен.

– Паника будет невероятная, – кивает Ривер. – Наш таинственный корректор времени не пройдет мимо этого случая. А единственный шанс переписать историю…

– Уничтожить те яйца до того, как вылупятся жучки, – кивает Гвен. – Я звоню Рису, чтобы он посидел с Энвен, пока…

– Стой! – улыбается Ривер. – Звонить мужу и просить посидеть с ребенком, пока ты спасешь мир – не лучшая идея, поверь мне.

– На личном опыте? – с интересом смотрит на вою собеседницу Гвен.

– Не важно, – качает головой Ривер. – Лучше позвони Джеку. С детьми он умеет обращаться, а за Энвен просто обязан присмотреть! Крестный все же.

– Что? – Гвен хмурится и недоуменно смотрит на Ривер. – Он не крестный Энвен.

– По Земным традициям, – кивает Ривер. – Но не по галлифрейским. Помнишь то слово, которое я произнесла?

– Да, – кивает Гвен. – Так оно было на галлифрейском?

– На древне-галлифрейском, – поправляет Ривер. – Джек вложил немного энергии времени в слово языка, на котором невозможно солгать, и отпечатал это слово на таймлайне Энвен. Галлифрейским в этом плане намного практичней. А на древнем языке нельзя лгать. Зато на нем можно благословлять. Обычно это делают крестные. И, конечно, Харкнесс накосячил. Пришлось исправлять. Какой прок в уме без счастья? – Ривер смотрит на Гвен, ошарашенно хлопающую глазами. – Вот и я считаю, что никакого. Так что звони Джеку – путь сидит с крестницей.

– Значит, у моей дочери двое странных крестных, которые сами себя ими назначили, – тяжело вздыхает Гвен. – Мне считать это благом?

– Бессмертный и психопатка, – задумчиво тянет Ривер. – Решай уж сама – благо это или нет. Я, быть может, подарю девочке пару игрушек на день рождение. Или свожу ее в парк аттракционов будущего. Кроме хорошего развлечения плюсом к этому идет облучение энергией времени, а значит, крепкий иммунитет.

– Да, Марта что-то такое говорила, – вспоминает Гвен и оборачивается на дочь. – Значит, умная и счастливая?

– Этой традицией сейчас никто не пользуется, так что я не уверена, что она сработает. Сама я о ней знаю из старых дневников, – просто отвечает Ривер, подхватывая чашки и идя к раковине. – Ты звонишь Джеку?

– Да-да, – чуть рассеянно кивает Гвен, для успокоения вертя в руках бластер. – Сейчас.

Пока Гвен звонит Джеку и просит его посидеть с ребенком, Ривер моет чашки. Харкнесс сообщает, что скоро будет.

– Спорю, что он выехал сразу после вашего разговора, – кивает Ривер, подходит к Энвен и гладит ее по голове. – Пока, крестница.

Она быстро собирает сумку, оставляя сканер на столе – «чтобы Джек убил время, а не кого-то еще» – и отправляется на улицу, чтобы случайно не встретиться с Джеком. Вроде, предостережения напрасны, а сам Харкнесс должен будет потом выпить редком, но Ривер предпочитает перестраховаться. Гвен дожидается Джека, появившегося через пять минут после ее звонка, сообщает ему его обязанности и обещает серьезно поговорить насчет «галлифрейского благословения».

А потом Купер вместе со своей гостьей из будущего идет спасать мир. Ну, не совсем спасать, но адреналина от этого не меньше.

И ей нравится это небольшое приключение.


Часть 6. Не ее Доктор.

Гвен и Ривер добираются до склада на такси. Это большое здание, заброшенное лет пять-десять назад. Гвен оно знакомо, потому что несколько месяцев назад они выловили тут пару инопланетян, потерпевших крушение и прячущихся от людей. Ривер оставляет сумку у входа и маскирует ее ветошью. Обе дамы кивают друг другу, еще раз проверяют бластеры и заходят на склад.

Ривер идет вперед, Гвен прикрывает. Обе сосредоточены, серьезны, но глаза горят предвкушением. Любви к приключениям у них не отнять никому. И пресловутого шила в одном месте – тоже.

Склад не освещен, но через окна, находящиеся почти под самым потолком, пробивается свет. Гвен не знает, что здесь было раньше, но половина помещения разделена на квадраты деревянными перегородками. Под ногами чуть скрипит грязь. У очередного перекрестка перегородок, Ривер замирает и прислушивается. Гвен оглядывается по сторонам.

Именно она первой видит силуэт, скользнувший смазанной тенью правее них метров на десять. В тот же момент, когда Гвен замечает, что на складе они не одни, Ривер поворачивает голову на тихие шаги незнакомца. Дамы переглядываются, Ривер поднимает бровь, Гвен решительно кивает и пропускает союзницу вперед, продолжая прикрывать и следуя за ней.

Тихий шорох чужих шагов ведет их. Сначала Ривер пытается ступать осторожно, чтобы остаться незамеченной, а потом понимает, что так они не нагонят этого незнакомца. И услышав шаги снова, бросается вперед. Гвен, не ожидавшая этого, догоняет Ривер только после того, как та замирает, смотря прямо перед собой. Ее чуть ли не трясет, она не испуганна, нет, она просто шокирована.

Гвен вскидывает бластер и целится в человека, на которого смотрит Ривер. Он высок, худощав, одет по моде века девятнадцатого. Волосы темные, коротко остриженные. Глаза черные, пугающие. И даже в темноте Гвен видит, насколько светла его кожа, как ярко выделяются на ней темные брови и эти страшные глаза. Может от этого кажется, что черты его лица не просто острые – а истончающиеся, будто он тает прямо сейчас, на их глазах, растворяется, исчезает в темноте этого места. Гвен решительно берет странного незнакомца на прицел.

– Не стреляй! – резко командует Ривер и бросает на Гвен взгляд – потерянный, почти робкий. – Это Доктор…

– Доктор? – повторяет незнакомец. Голос у него приятный, теплый, как у доброго дедушки, но моложе, много моложе. – Доктор кто?

– Так это Доктор? – удивленно спрашивает Гвен, послушно опуская оружие. – Джек говорил, что он может менять внешний облик, но я как-то не верила…

– О! Гвен Купер! – неожиданно радуется Доктор, подходя к ним. – Гвен Купер из Торчвуда! Ты, как всегда, прекрасна! И… – Мужчина оборачивается к Ривер, замершей под его взглядом, словно Плачущий Ангел. – Кто ты?

– Ты не знаешь меня? – одними губами спрашивает Ривер. Ее ладони стискивают бластер так, что белеют костяшки пальцев. – Ты меня забыл?..

– Я никого не забываю! – оскорбляется Доктор, а потом делает пару шагов к Ривер. Смотрит на нее внимательно, осторожно прикасается к плечу и удивленно заключает: – Ты настоящая… Я думал, что это снова та женщина пытает меня своим присутствием…

– Пытает? – повторяет Ривер, сглотнув.

– Ну, – хмурится Доктор, отступая на пару шагов, – она заботится обо мне. Она меня любит. Я чувствую это. Но мне больно, когда она рядом. Когда рядом любой из ее ликов. И ей больно видеть меня, – он обводит себя рукой, – таким. Она знает многие версии меня. Многие жизни меня.

– Многие твои жизни, – поправляет Ривер. Она смотрит на Доктора и одергивает себя – это не он, не ее Доктор. Ей хочется прикоснуться к нему. Гвен видит, как ее союзница пару раз поднимает руку, а потом роняет ее вниз, словно понимание, что это – чужой для нее Доктор, перевешивает желание коснуться. – Она знала тебя во множестве твоих воплощений, так?

– Да, – соглашается Доктор растерянно и замирает, только руки движутся – так часто делает Одиннадцатый, когда задумается. Ривер смотрит на его ладони и стискивает зубы. – Иногда я путаю языки. И миры. Если она рядом со мной в ТАРДИС, то поправляет. Она заботится обо мне. А я хочу, чтобы она обрела покой. Она так устала! – Доктор смотрит на Ривер с болью. – Так устала!..

– Ты говорил ей это? – спрашивает Ривер, сглотнув.

– Еще нет, – качает головой Доктор, потом вздрагивает и поспешно поправляется: – Уже да. Я говорил. Думаю, она знает. И ей больно от этого. Но я и она – до полей Трензалора… До самого конца… Хотя ей больно. И мне больно, да.

– Поля Трензалора? – повторяет Ривер, хмурясь.

– Моя могила, – почти счастливо отвечает ей этот странный, незнакомый и какой-то неправильный Доктор. – О Ривер Сонг! Я умру на Трензалоре! Я так решил. Давно решил. – Доктор по-птичьи склоняет голову и хмурится. – Но у меня еще есть время, чтобы исправить все, что я должен исправить… Чтобы люди были счастливы… Чтобы не думали об инопланетянах, пока не придет время…

– Ты вспомнил ее? – вклинивается в его монолог Гвен. Доктор смотрит на нее недоуменно. – Ты назвал ее Ривер Сонг. Ты вспомнил?

– Я никого и никогда не забываю! – возмущенно откликается Доктор. – Просто та женщина с многими ликами… Она часто принимает этот образ, да.

– Она принимает образ Ривер Сонг, а ты переписываешь историю, – кивает Гвен. – Зачем?

– Чтобы людям было проще, конечно! – смеется Доктор. – Гвен Купер, какие странные вопросы ты задаешь!

– Путешественники во времени понимают, что ты это делаешь, – хмурится Гвен.

– Они и должны! – радостно соглашается Доктор. – Все, кто должен, знают и помнят об инопланетянах. А остальные люди – просто живут без страха. Хотя есть вечная проблема с Донной Ноубл, но ее решат Джек и Рекс…

Гвен собирается что-то спросить, но Ривер резко машет ей, словно не разрешая говорить, и спрашивает осторожно:

– С той самой Донной Ноубл? С самой важной женщиной во Вселенной?

– Да, – довольно кивает Доктор, а потом хмурится. – Кажется, сейчас она уже развелась с Шоном Темплом. Она метакризис. Ей сложно завести ребенка с простым человеком. А вот Рекс достаточно живуч, чтобы зачать ей ребенка, хоть и стареет он, как нормальный человек. Даже забавно… А может, именно сейчас расстроенная Донна и Рекс, пытающийся перепить Джека, встречаются в баре? В эту самую секунду.

Доктор смотрит куда-то мимо женщин. Гвен кивает на него Ривер. Та молчит, кусает губы и, кажется, дрожит. Она была не готова к этому, не готова была увидеть такого Доктора.

– Ты отправишься со мной? – вдруг спрашивает Доктор. Он смотрит на Ривер, протягивает ей ладонь. – Как раньше… Все время и пространство только для нас двоих…

– ТАРДИС, – хрипло отзывается Ривер, – не выдержит на своем борту двух психов… Сладкий…

– Но она выдерживает троих, – удивленно хмурится Доктор. – Мы путешествуем втроем… И ничего. ТАРДИС не возражает.

– Тем более, – кивает Ривер, сглотнув. – Я там буду лишняя.

– Нет! – возмущается Доктор, бросаясь к ней, обнимает лицо ладонями, заглядывает в глаза. – Как ты можешь быть лишней? Как? – Гвен видит, как дрожат руки Ривер, и почти жаждет оторвать этого странного мужчину от ее союзницы, но почему-то не смеет. – Ты не лишняя, Ривер. Нет.

– Да, – закрывает глаза Сонг. – Не тот Доктор, не та Ривер. Я должна путешествовать не с тобой, понимаешь?

– Понимаю, – соглашается Доктор, а потом целует ее. – Прости. И прощай.

Ривер Сонг стоит на одном месте, словно статуя. Гвен подходит к ней, обнимает, успокаивающе гладит напряженные плечи, но ее гостья из будущего все так же стоит на одно месте и смотрит вслед Доктору, пока тот не скрывается из вида. А потом она словно теряет стержень – сгибается спина, плечи ссутуливаются, а сама женщина бешено трет губы.

– Салфетки есть? – спрашивает она хрипло.

– Есть, – доносится голос из-за их спины. Женщины резко оборачиваются и смотрит на Джека, протягивающего им сумку Ривер. – Миссис Доктор, прошу вас на пару слов.

– Джек? – сморит на него Гвен. – С кем ты оставил мою дочь?!

– Что? – хмурится Джек, а потом улыбается. – А… Сутки, которые я забыл…

– Это не твой Джек, Гвен, – смеется Ривер, забирая у мужчины свою сумку, и пытаясь найти там платок. – Как и тот Доктор не мой!

Джек молча соглашается с ее словами парой уверенных кивков, а Гвен только сейчас отмечает, что нет привычной шинели, что этот мужчина старше – его глаза старше.

И она застывает, как недавно Ривер, смотря на уже не ее Джека Харкнесса.


Часть 7. Не ее Джек.

Перед «серьезным разговором», как насмешливо нарекает их предстоящую беседу Ривер, Джек выводит женщин на улицу.

– Там сейчас будет немного дымно, – поясняет Харкнесс. – Я поджег контейнер. Он горит хорошо, но немного дымно, а вам обеим не за чем дышать этим.

Гвен послушно бредет за Джеком. Она смотрит на него обиженно, словно ребенок, которому сообщили, что это не Санта, а какой-то незнакомый дядя. Ривер идет рядом, старательно вытирая губы бумажным платком.

– Что ты делаешь? – шепотом спрашивает Гвен, бросая взгляд на этого знакомого-незнакомого Джека.

– Никак не могу избавиться от этого привкуса, – отзывается Ривер раздраженно. – У меня чувство, словно меня Смерть* поцеловал.

– В какой-то степени так и есть, Ривер, – замечает Джек, останавливаясь и смотря на женщин. – Значит, вот откуда у тебя способность помнить несколько временных линий, Гвен. Ривер постаралась.

– Вы с Доктором, явно, проворачивали это не раз, – усмехается Сонг в ответ. – Чем я хуже?

– О, ты не хуже, – качает головой Джек. – Именно ты научила нас этой… технологии, скажем так. Ты… Хочешь что-нибудь спросить?

– Почему? – усмехается Ривер, скомкивая платок и бросая его куда-то назад. – Хотя это уже неактуально. Я видела Доктора. Того Доктора, с которым ты путешествуешь…

– Нет, погоди, – вклинивается Гвен. – Он говорил, почему они переписывают историю, но я все равно не поняла, зачем им это вообще понадобилось.

– Потому что он безумен! – почти срывается на крик Ривер. Она снова вытирает губы. – Этот Доктор… Он сошел с ума. Нет, он и раньше был не совсем нормальным, но…

– Ему много лет, Ривер, – грустно улыбается Джек. – Очень много. И скоро ему придется уйти. Он откладывал этот план до последнего, до самого последнего своего воплощения, все говорил, что сделает Земле прощальный подарок. Мы сначала думали, что у него, как всегда, нет никакого плана, что это шутка какая-то. А он рассчитывал. Восемьсот лет Доктор только и делал, что просчитывал все варианты, составлял такой план, чтобы ничего не изменилось, после его вмешательства. Ты хоть представляешь, как сложно просчитать все так, чтобы шесть миллиардов человек жили так же, как жили бы после вторжения?

– Видимо, я узнаю, – смеется Ривер.

– Ривер? – Гвен смотрит на гостью, на ее жесткий взгляд, на насмешливо изогнутые губы, на раздражение, источаемое всей ее позой.

– А ты не поняла? – Ривер смотрит на Купер, как на идиотку. – Женщина со многими ликами, не совсем уравновешенная психически и заботящаяся о Докторе. Женщина с моим лицом, но ненастоящая. – Сонг смеется и обращается уже к Джеку: – И что со мной случится?

– Спойлеры, – сглатывает Джек.

– Неактуально! – обрывает Ривер. – У Гвен на кухне хранится редком. Я взяла пару капсул. Дозу я умею рассчитывать. Что со мной случится?!

– Я могу сообщить только итог, – напряженно отзывается Джек. Ривер кивает. – Ладно! – Джек выдыхает. – Ты загружена в ТАРДИС, твоя цифровая версия, скажем так. Доктор может прикасаться к тебе. Не знаю уж как. Иногда он просто претворяется, что ты жива. А так – оборудовал для тебя все. Даже библиотеку автоматизировал, чтобы ты могла читать, когда того захочешь. Он заботится о тебе.

– Я призрак, – отстраненно замечает Ривер. – Призрак в ТАРДИС. Женщина со многими ликами… – Она поднимает на Джека взгляд – усталый, больной. – Сколько я уже с ним?

– Я с вами только тысячу лет, – хмурится Джек, – так что…

– Только?! – перебивает Гвен. – Ты путешествуешь с Доктором и Ривер целую тысячу лет?

– Только, – поправляет Джек и смотрит на Ривер. – Она путешествует с ним намного дольше…

– Когда он предлагал мне всю Вечность, я не думала, что он всерьез, – смеется Ривер. Только смех выходит каким-то устало-истеричным. – И я помогаю вам менять историю человечества, да, Джек?

– Ты – единственный сдерживающий фактор Доктора, Ривер, – серьезно смотрит на нее Джек. – Иногда он бывает удивительно упрям. И тогда приходишь ты. Достучаться до разума Доктора сейчас – трудно.

– Но у меня получается, – кивает Сонг, а потом растерянно проводит по щеке, касается своих губ, запускает руку в волосы. – Это не укладывается у меня в голове. Прости. Мне нужно время.

– У тебя его не будет, – качает головой Джек. – Ты должна забыть. Моя Ривер не помнит этого разговора.

– Твоя?! – смотрит на него Сонг.

– Моя, – соглашается Джек. – Лучший друг, замечательный советчик, веселый рассказчик, приятный собеседник. Я бы влюбился в нее, если бы не Доктор. Моя Ривер – самый прекрасный человек, которого я знал, даже несмотря на то, что она – лишь призрак.

– Я – Ривер, – улыбается Сонг как-то неуверенно.

– Когда-нибудь, – смеется Джек. – Запомни эту фразу. Ты будешь незабываема, когда решишь произнести ее.

– Джек Харкнесс, ты невозможен, – смеется Ривер. – А теперь обними Гвен и скажи, что ты все еще ее помнишь, но боишься, что сейчас растравишь себе сердце этой встречей. Ты боишься боли, Джек.

– Как и любой из нас, – соглашается Харкнесс, а потом все же обнимает Гвен. Купер неуверенно отвечает. – Гвен, ты прекрасна, будешь еще прекрасней. – Джек целует ее в макушку, а потом, улыбаясь, заглядывает в глаза. – Проследи, чтобы я выпил редком. Поняла?

– Заметано, – улыбается в ответ Гвен, отпуская его. – Черт, ты все же мой Джек Харкнесс, да?

– Только через много лет, – соглашается в ответ бессмертный капитан и кивает Ривер. – Мне пора. Ривер, Гвен.

Джек салютует обеим, а потом решительно направляется в сторону склада. Гвен хмурится, Ривер улыбается нервно, и обе вздрагивают, когда за спиной раздается удивленный голос:

– Это я там был? – Джек смотрит, как он сам исчезает в дверях склада, а потом удивленно спрашивает у Гвен и Ривер: – Что с вами, дамы?

– Харкнессов развелось, – бурчит Ривер, опуская бластер. Гвен следует ее примеру. – Черт возьми, Джек, никогда не подкрадывайся к женщине, у которой в руках бластер!

– Хей! Дамочка, спокойней! – вскидывает ладони Харкнесс. – Чем я вас обидел?

– Правдой, – смеется Ривер. – Ручка есть?

– Не знаю, – хмурится Джек, хлопает себя по карманам и достает из одного какой-то уж слишком замызганный карандаш. – Подойдет?

– Да, спасибо, – кивает Ривер, принимает у него карандаш и принимается что-то царапать на небольшом белом листочке.

– Что с ней? – спрашивает Джек у Гвен.

– Она узнала свое будущее, – вздыхает Гвен. – И будущее Доктора.

– И мое будущее, – понимающе кивает Джек. – Значит, мы втроем переписываем историю. Я правильно понял?

– Правильно, – соглашается Гвен. – Но эти сутки ты забудешь.

– Я не против, – кивает Джек. – Увидеть себя… – Гвен сочувствующе смотрит на него. – Без шинели… – Купер возводит очи к небу, а потом шлепает Джека по плечу. – Хэй! – смеется Харкнесс. – Что опять не так?

– Ты можешь быть серьезным? – хмуро спрашивает Гвен, а потом требовательно хватает Джека за отворот шинели: – И с кем, черт возьми, сейчас моя дочь?!

– Вернулись Рис и Мэг, – спокойно поясняет Джек. – Я оставил Энвен с ними, а сам отправился сюда. – Гвен хмурится. – Маячок, зашитый под подкладку твоей куртки.

– Прекрасно! – фыркает в ответ бравый агент Торчвуда. – За мной еще и следят круглосуточно. – Она оборачивается к Сонг. – Ривер, что теперь будешь делать?

– Забывать, – усмехается блондинка. – И забываться. – Рядом со складом материализуется синяя будка. – Как раз вовремя. Джек, Гвен, до встречи. Я иду к своему Доктору.

Из будки выскакивает несуразный мужчина в красной бабочке и таких же подтяжках. Он держит в руках пиджак и улыбается Ривер, а потом замечает Джека и Гвен.

– Оу, я не знал, что вы тут будете… Ривер, почему ты не предупредила, что…

Закончить ему не удается. Ривер целует своего Доктора так, словно сейчас это – самое важно дело во Вселенной. А ее несуразный муж отвечает со всей страстью, а потом обнимает жену и спокойно говорит:

– Все хорошо… Что случилось?

– Ничего, – качает головой Ривер. – Просто ты такой… сладкий… Покажешь мне какое-нибудь фантастическое место?

– С удовольствием, – улыбается Доктор, машет Джеку и Гвен и утаскивает Ривер в будку.

Через мгновение ТАРДИС дематериализуется, а Гвен и Джек разворачиваются и идут к дороге.

– Выпьешь редком, – спокойно говорит Гвен. – Я бы тоже хотела, но что-то подсказывает, что мне нельзя. Я должна все это помнить… Интересно, а я еще встречусь с Ривер? Она ведь меня забудет…

– В этой Вселенной возможно все, – обнимает Гвен за плечи Джек, – и немного больше.

Они поймают такси и отправятся домой к Гвен, где Джек выпьет редком и забудет обо всем, что происходило с ним за последние сутки.


________________________
* Во многих англоязычных странах Смерть - мужского рода.




Послесловие или Трое в ТАРДИС


Джек никогда не вспомнит об этих сутках, стертых из его памяти.

Гвен будет помнить. Через месяц она узнает, почему Джек из будущего так поспешно вывел их со склада. Сына назовет Джоном. Она встретит Ривер Сонг еще раз, но та не узнает ее, пройдя мимо с ребенком на руках. Был ли это сын Ривер или просто малыш, которому нужна была помощь, Гвен так и не узнает.

История будет переписываться, но Гвен, Джек, Рекс и Донна будут помнить, что они сделали, чтобы спасти этот мир.

Да, Донна Ноубл вспомнит все. Джек и Рекс найдут способ – тот способ, который в свое время проморгал Доктор. Гвен не уточнит, что они сделают, чтобы Донна не погибла – она просто будет рада, что у нее есть возможность обсудить этот бедлам с женщиной, которая помнит и понимает.

Рекс женится на Донне. Не сразу. Сначала они захотят убить друг друга. Наутро, после совместной ночи, в которую был зачат первых из их трех детей. Донна часто будет замечать, что Рекс женился на ней, чтобы привязать ее к Торчвуду максимально сильно.

Позже к их четверке присоединятся Микки Смит и Марта Джонс-Смит.

Вшестером они возродят Торчвуд и подготовят Землю к первому контакту с инопланетянами.

Несмотря на все приключения Гвен Купер проживет долгую жизнь и умрет от старости, а не от выстрела какого-нибудь санторанца.


– Ты снова взялся за старое? – улыбается Ривер, смотря на Джека.

Они сидят в библиотеке. Харкнесс что-то быстро печатает в допотопном ноутбуке, а Ривер собирается читать. Она уже выбрала книгу, но обратила свое внимание на друга.

– Я просто веду хронологию событий Торчвуда, – замечает Джек. – Это полезное занятие. Особенно, если вспомнить, что мы переписываем историю.

– Хорошо, – кивает Ривер и потирает виски. – Вы уничтожили ту кладку на складе?

– Да, – соглашается Харкнесс. – А еще угадай, кого мы там встретили?

– Только не говори… – начинает Ривер.

– Именно, – кивает Джек. – Ты и Гвен, пытающиеся выяснить, кто переписывает историю Земли.

– Замечательно! – шипит Ривер, а потом хмуро смотрит на Джека. – Та я видела Доктора? – Харкнесс кивает. – И как она это восприняла?

– Плохо, – качает головой Джек.

– Понятно, – кивает Ривер. – Теперь понятно, почему Доктор так шарахнулся от меня в коридоре. – Она прикрывает глаза и тяжело вздыхает. – Джек, ты не мог бы за ним последить? Он в последние дни вспоминает о Розе. Не хочу, чтобы он заявился к ней на день рождения и напугал девочку.

– Хорошо, – соглашается Джек, поднимаясь на ноги. – Я отвлеку его чем-нибудь.

– Буду признательна, – кивает Ривер, потирая виски. Когда Джек уходит, она тихо произносит в никуда: – Да, Доктор… Я устала… Я так устала. И да, мне больно. И тебе больно. Я знаю. Но удалить меня ТАРДИС отказывается. Так что мы с тобой вместе. Ты будешь влипать в приключения, я – помогать советом. Мы будем притворяться, что все хорошо и переписывать историю… До самого Трензалора…

От дальних полок раздается тяжелый вздох. Доктор смотрит на Ривер Сонг, та грустно улыбается в ответ.

– Ты не использовала редком, – обвиняет ее галлифрейец. – Ты хотела все забыть!..

– Поэтому я должна была помнить, – качает головой Ривер. – Но это не важно, сладкий. На чем мы остановились? День Чуда ты уже начал исправлять?

– Еще нет, – качает головой Доктор. – Но план уже есть!

– Показывай, – кивает Ривер. – Посмотрим, есть ли в нем слабые места.

Джек возвращается в библиотеку через полчаса, когда точно уверен, что Доктор и Ривер поговорили, садится за свой ноутбук и продолжает печатать. Так уж получается, что им троим придется пройти этот путь до конца. До их конца. А он будет продолжать странствовать по этому миру дальше в одиночку.

Но сейчас-то он не один! Джек смотрит на Доктора, кивает Ривер, улыбается и продолжает печатать. Сейчас он не один. Сейчас их трое.

Трое в ТАРДИС.




Пару слов о лжи.

Еще одно маленькое послесловие.


Джек садится на мягкий диван в библиотеке. Она уже здесь – читает очередную книгу, скользя пальцами над страницами, а когда приходит время – нажимает клавишу, чтобы страница перевернулась. Книги очень древние, к ним нельзя прикасаться руками. Так им объяснял Доктор. И сейчас Джек смотрит на нее, делающую вид, что она сосредоточена на чтении, хотя он точно знал, что эту книгу она перечитывает раз пятый-шестой.
– Ему никогда не надоест обманывать себя, да?
– Джек? – его собеседница поворачивает голову и внимательно смотрит на Харкнесса. – Ты это мне?
– Это меня поражает, – качает головой Джек, – он полностью автоматизировал библиотеку, чтобы ты могла читать, сделал так, чтобы все двери сами перед тобой распахивались, а кнопки реагировали на твои прикосновения, запрещает тебе покидать ТАРДИС, списывая все на «недавнюю травму»… Сколько веков мы уже путешествуем вместе?
– Пять, – улыбается в ответ эта невероятная женщина и снова, почти по привычке скользит кончиками пальцев над страницей.
– Да, – кивает Джек, – я уже пять веков путешествую с вами в ТАРДИС. Ты – не знаю, сколько ты уже здесь…
– Тебе лучше не знать, – ласково отзываются в ответ. – Просто дай ему это…
– Что? – Джек смотрит непонимающе. – Что дать?
– Дай ему возможность обмануть себя…
– Я не понимаю, – качает головой Джек. – Ривер… Ты – эхо, тень, сознание, загруженное в сердце ТАРДИС… Я даже не знаю, зачем ему понадобилось это. Зачем так мучить тебя и себя?
– Тогда мне нужно было быть здесь, чтобы спасти его, – улыбается Ривер. – Снова… А потом я не смогла уйти. Когда с Доктором путешествовали спутники, я притворялась простым интерфейсом.
– А потом? – хрипло спрашивает Джек. – Когда Доктор стал… забывать?..
– Он никогда ничего не забывает, – качает головой Ривер. – Просто ему нравится обманывать себя… Притвориться, что я жива. Притвориться, что тебе не тысячелетия, а пара веков, быть может, притвориться, что он еще имеет значение для этой Вселенной… Теперь есть Галлифрей. Теперь есть другие Повелители Времени… Я просто лгу для него… Не больше…
– Доктора звали в Лорды-Президенты, – настойчиво напоминает Джек. – Это – высшая дань уважения. Не согласна?
– Для того, кто сделал все, чтобы быть свободным, чтобы быть собой, странником, спасающим миры, кресло Лорда-Президента – все равно, что тюремные оковы, – ласково улыбается Ривер.
– Проще сказать, что у него шило в заднице, – смеется Джек, а потом вздыхает. – Ответь – сколько все это будет продолжаться?
– Я не знаю, – качает головой Ривер. – Зато знаю, чем все кончится…
– Чем? – вскидывается Джек.
– Полями Трензалора, – улыбается Ривер. – Когда придет время, Доктор отправится умирать на поля Трензалора… Туда, где и должен умереть… Я видела его могилу. Видела его таймлайн – сияющий, манящий… – Она качает головой. – Ты не поверишь, но у любого другого Повелителя Времени, даже если он активно путешествовал, влипал в неприятности и прожил полные тринадцать воплощений, таймлайн меньше раза в три.
– И о чем это нам говорит? – непонимающе смотрит на Ривер Джек.
– Это нам говорит о том, что Доктор вернется на Трензалор – уже таким, прожившим больше, чем положено, свершившим все что только мог, – отзывается Ривер, смотря куда-то мимо Джека. – Он вернется, чтобы умереть там, где и должен умереть…
– Ты повторяешься, – замечет Джек.
– Нет, – прерывает его голос Доктора. – Она не повторяется. Она повторяет это для меня.
– Я не знала, с какого момента ты начал подслушивать, – улыбается Ривер, протягивая ему руки. – Здравствуй, сладкий, сегодня я тебя еще не видела…
– Прости, дорогая, был занят – спасал миры! – Доктор подходит к Ривер, бережно сжимает пальцы, целует в щеку и, наклонившись к уху, шепчет так тихо, что Джек едва может уловить: – Спасибо за твою ложь…
А потом Доктор садится рядом с Ривер и, как ни в чем ни бывало, начинает обсуждать с Джеком стратегию спасения пассажирского лайнера от санторанских вояк. Харкнесс даже что-то отвечает, хотя его собеседник вполне самодостаточен. Джек смотрит на Доктора и почти не верит, что он все еще помнит – Ривер мертва. Что он притворяется… Что он лжет. Самому себе и всему миру. Иногда Джеку кажется, что Доктор просто безумен. А потом он смотрит в спокойные глаза Ривер и кивает ей.
Джек тоже лжет Доктору, соглашаясь, что его жене ни в коем случае нельзя соваться в гущу событий, потому что вчера она подвернула лодыжку. Потом следуют планы по спасению того самого лайнера. Ривер деланно обижается, обещает Доктору отомстить и возвращается к чтению.
Перед тем, как покинуть библиотеку, Джек оборачивается и кивает Ривер. Он обещает лгать столько, сколько нужно. Может быть, до тех пор, пока Доктор окончательно не сойдет с ума, может, пока хватит сил, а может, до самого Трензалора…