Падшая. Падшая женщина. Познакомитесь с Броной Крофт. Моё имя, как и моя жизнь, означает - печаль. Проклятье моего имени преследует меня всю жизнь. Бедной быть грустно, а богатой мерзко. Я знаю, как выглядят богачи, знаю какие у них глаза, какова на ощупь их кожа.
Сразу говорю, это мерзкие ощущения. Даже если забыть о том, что таким образом я зарабатывала себе на жизнь. Как бы сильно я не сожалела о прошлом, оно все равно напоминает о себе. Поэтому я сбежала из города, который был настолько маленьким, что идя по улице, я встречала взгляды осуждения и презрения. Эти взгляды убивали меня, а ведь сами люди эти не отличались чистыми помыслами. Но осуждать они очень любили. Я была предметом их осуждения, как и многие девушки моего возраста и положения.
Я сбежала туда, где не будет этих взглядов, потому что этим людям будет вообще на меня наплевать. Лондон слишком большой, чтобы быть заметной. Но я для себя решила, что собственное осуждения о своей профессии убьют меня быстрее болезни, что начала недавно мучить меня. Поэтому с прошлым темным покончено. Буду работать лучше за гроши посудомойкой в грязном заведении, чем шлюхой у богатых тварей.
Я поселилась в одном таком заведении около моря. Ничего, я вам скажу, здесь нет романтичного. Прекрасный вид моря уничтожает мерзкий рыбий запах и пьяные, грубые моряки. Ко мне уже пытались приставать, даже предлагали деньги. Но мне была противна мысль о их руках на моём теле. Они, конечно, не мерзкие богачи, но и не сильно отличаются от них по запаху и ощущениям. Наверное, мне не скоро предстоит познать плотское удовольствие от мужского тела и губ.
Зарабатывать трудно в Лондоне, ведь всем на тебя плевать и все тоже любят судить по внешности. Но память этих людей очень коротка. Я ходила по городу, я стучалась в окна разных заведений, но встречала грубые взгляды и отрицательный ответ.
Однажды мне попалось объявление, какой-то молодой богач искал женщин, которые готовы обнажиться на камеру. Это не похоже на мою старую профессию, поэтому я не долго думала. К тому же деньги заканчивались.
Дом был богатый, светлый, но пустой. Ощущение этой пустоты терзает глаза и мысли. А молодой хозяин был красив, но очень похож на свой дом. Почти все стены были занавешены разными портретами. Я не видела в этом смысла, но такова прихоть хозяина дома.
- Я Дориан Грей, - сказал он мне, а глаза его были старше его лица и тела. Они были грустными в глубине, но игривыми на поверхности.
Он просил меня тогда о многом, моя болезнь его не пугала, а даже манила. Он приблизился ко мне и стал гладить моё тело, пробирался до самой сути, трогал то, что я давно не показывала мужчинам. А старика за камерой он заставил продолжать работать. Дориан неестественно манил, это казалось чуждым мне, после всего, что я пережила.
Его тело под моими руками, было нежным, будто прикасаюсь к коже младенца. Оно было до тошноты идеальным, хотелось как-то уничтожить эту идеальность. Спустить этого Аполлона на землю.
- Тебе больно? - спросил он меня, будто чувствовал, как болезнь убивает моё тело.
- А тебе? - спросила я в ответ, царапая его спину. Он прошипел от боли, но улыбка не сходила с его лица. Даже когда моя кровь оказалась на его лице. Его это только раззадорило, он сходил сума от этих ощущений. Его губы целовали мои, а его язык слизывал мою кровь. Мне действительно было больно...и приятно одновременно. Но он этого не узнает, эта идеальная пустышка не узнает моих мыслей. С него достаточно моей крови.
Когда мы закончили, я оделась и стала ждать. За что сейчас я получу деньги? За фотографии или за соитие? Что окажется наиболее стыдливым сейчас.
- Мне близок твой дух, - сказал он тогда мне, одевая свой дорогой халат, - мне близки твои мысли.
- И чем же? - спросила я, затаив дыхание.
- У нас обоих есть проклятье, которые другие считаю даром. Мы оба носим эту тяжесть, эту ношу. Невыносимо порой становится от самих себя. Тошно!
- И что же вы считаете своим проклятьем?
- Вы и так это знаете, мисс Крофт.
Я знала это, но хотела услышать это от него. Похоже, он так сильно боится, стыдится своего проклятья, что даже не может говорить о нем вслух.
- Зачем вам так много портретов? - спросила я его.
- Среди них есть мой, но никто его никогда не узнает. Каждый раз, смотря на эти стены, я наталкиваюсь на него и ужасаюсь. Покупаю все больше и больше портретов. Но это не помогает мне не видеть.
Я не могу понять, ненавидит ли он то, что считает стыдливым, или обожает. Где он настоящий? И есть ли у него вообще настоящая сторона.
Все мы прокляты в какой-то степени. У всех нас есть ноша, о которой мы боимся говорить. Кто-то борется с ней, а кто-то наслаждается. Но обе стороны иногда сталкиваются с озарением, которое заставляет нас страдать. А потом все начинает заново.