Она смотрела на происходящее как будто со стороны. И все казалось таким далеким и не реальным. Такси, больше похожее на желтую консервную банку, выуженную из-под пресса. Внедорожник с выбитыми стеклами и раскуроченным капотом. Автобус, перевернутый и засыпавший асфальт тысячами, сверкающих в свете фонарей, осколков. Мигалки скорой сверкали размазанными красными и синими цветами. Звуки клаксонов и крики людей казались лишь фоновой музыкой.
Она видела, как спасатели разрезают заднюю стойку такси. Скрежет металла и хруст стекла перекрывают все остальные звуки. Она морщится от отвратительного звука и хочет закрыть уши руками. Но она не чувствует своих рук, только легкое дуновение холодного воздуха. А тем временем суетящиеся люди вытаскивают из того, что когда-то было машиной, ее тело. Черное пальто было безжалостно разорвано, так же как и некогда золотистое платье. Хотя, что говорить об одеже, когда и ее тело было все в крови и рваных ранах.
Она смотрела, как врачи пытаются остановить кровотечение, делают искусственное дыхание и массаж сердца. Но все было тщетно. Она знала это, потому что ее смотрела на все со стороны. И ей почему-то было хорошо и спокойно. Вся ее суетливая, полная боли и разочарований жизнь, вмиг остановилась, вместе с сердцем. Но она совсем об этом не жалела. Ведь ее сердце уже было мертво, он разбилось на сотни осколков, еще тогда, в отеле Empire. Всего четыре слова и она умерла. Он отдал тебя мне. Это было сказано самодовольным, надменным голосом. И в его голубых глазах сверкал не поддельный триумф. Она не хотела верить. Подгоняя таксиста, она стремилась к таким родным и любимым карим глазам. Что бы увидеть в них опровержение этих страшных четырех слов. Но подсознание билось в смертельной битве с чувствами, и, к сожалению, выигрывало. Она знала, хоть и отвергала правду. В это игре она стала лишь разменной монетой. И еще хуже становилось от того, что ее любовь обменяли на вещь.
Она слышала, как врачи говорили о ее смерти. Двадцать два тридцать пять. Четыре цифры, вот и все что от нее осталось.
- Нет!
Этот крик прорвался через давящую глухую стену. И она видела, как он упал на колени, не боясь испортить свой дорогой костюм. Он отталкивал чужие руки, стремившиеся удержать его от ее истерзанного тела. но ведь он был тем, для кого нет преград. И вот он сидит рядом с тем, что от нее осталось. Ее кровь на его руках. И он знает об этом и не отрекается от этого. Он просто прижимает к себе такое любимое им тело и раскачивается. Она смотрит на его слезы. Такие редкие для этого мужчины. И видит только его. Она слышит то его шепот, умоляющие ее вернуться, то его отчаянные крики, проклинающие себя. И слышит только его.
Но ничего не изменить и не исправить. Им не дали второго шанса, ведь они оба исчерпали свои лимит.



Я проснулась как от толчка. Все тело сотрясала мелкая дрожь, пальцы были ледяными. Да, такого сна и врагу не пожелаешь. Циферблат моих электронных часов светился, показывая, что сейчас всего одиннадцать часов вечера. Странно, мне казалось, что я легла только в десять. Не уже ли я проспала всего час? Я села на кровати и постаралась отдышаться. Жуткий сон. Хотя и реальность не была лучше. Что же ты наделал, Чак. Я не чувствовала ничего. Легкая дрожь после сна и сухость во рту. Но это были физические чувства. Но я не ощущала, ни своего сердца, которое должно было кровоточить от такой боли, ни своей души, которая была растерзана любимым мною человеком. Пустая, безжизненная оболочка. Как, оказывается, легко убить человека. Не нужно ни оружие, ни хитроумные схемы, ни интриги. Всего лишь предательство. И четыре слова.
Я сползла с постели и медленно, словно через силу.
Серена суетилась в своей комнате, но мне не хотелось с ней разговаривать. Я вообще не хотела говорить. Меня словно шарик, уколоти в самое уязвимое место, и я с дулась. Моя комната была наполнена всякими мелочами, напоминающими о Чаке. Пионы, в вазе. Он всегда знал мои желания лучше меня. Такой проницательный и находчивый, он не смог или не хотел предотвратить нашей трагедии.
Я не могла сейчас злиться на него или обвинять. Просто все чувства превратились в полнейшую апатию. Я сидела на холодном полу и не ощущали ничего. Мертвая. Может мой сон не так уж и далее от истины? Я не умерла в буквальном смысле, но была разбита морально.
Глупая надежда, или может это была любовь? Не важно. Но что-то билось внутри меня. Эти бабочки, с опаленными крыльями. Мне нужно было уничтожить их еще тогда, в день своего семнадцатилетия. Нужно было пересилить эту слабость, это пагубное желание. И тогда, я бы не сидела сейчас, холодная и бездушная. Ведь этот дьявол умудрился не только присвоить себе мое сердце, но и выкрасть душу. К сожалению, без Чака Басса не было Блэр Уолдорф.



Неоновые цифры сменились и прошел час. И замерзшее тело заставило меня подняться. И, снова, эти мелочи. Такие некогда приятные, а теперь ненавистные, бросились мне в глаза. Золотые часики, что он подарил мне на первый месяц наших отношений. Наше фото. Мы тут такие счастливые, чуть пафосные и дерзкие, как всегда. Смотря в его карамельные глаза, я начал ощущать боль. Чувства, что были скованны шоком, стали пробуждаться. Первое пришло отчаянье. Я, девушка, что любит планировать на годы вперед, потеряла свой ориентир. Мгновенье, как удар под дых. И все будущее покрылось темной пеленой неведенья. Я не боялась, но так не хотелось терять, то что у меня было. Или уже не было?
Я достала ноутбук и открыла «Сплетницу». Естественно, что о нашем разрыве еще никто не знал, даже эта вездесущая ведьма. И хорошо. Сейчас мне меньше всего нужна их жалость, этих мелочных прихлебателей. Я даже не хотела говорить об этом Серене. Было слишком больно. Или может я боялась, что если произнесу это вслух, то правда примет материальное обличие. И тогда та странная, маленькая, едва теплящаяся надежда, что все это было сном, рухнет. Я знала, что это правда. И отель, и Джек, и та пощечина, что я дала Чаку. Но закрывая глаза, я глубоко вздыхала и надеялась, что это было страшным сном. Что утром Чак войдет в мою комнату с чашечкой кофе и спросит, как я спала. А я улыбнусь ему, обхвачу руками шею и подарю утренний поцелуй. Он, конечно, будет удивлен моим игривым настроем, но не откажется сыграть на моих условиях. Ведь он знает, что я всегда отвечу ему тем же.
Но стоит открыть глаза, как реальность, в виде пустой холодной комнаты, отрезвляет. Мечты остаются мечтами, а жизнь диктует нам свои жестокие условия.
Не будет больше ни утренних поцелуев, ни кофе в постель, ни его насмешливых и полных желания карамельных глаз.
Остались только боль, отчаянье и разочарование, глубокое, такое, которое не сможет затмить даже моя любовь.



По сообщениям в «Сплетнице» можно было проследить историю развития наших отношений. Конечно, эта мегера смогла охватить лишь малую, но основную их часть. Наше с ним падение. Он, как маленький обиженный ребенок, который не получил желаемую игрушку, решил ударить по самому больному месту. Моей репутации. Но кто, же знал, что его удар так от рикошетит? Малышка Джей и тут вставила свое веское слово. И это можно сказать стало отправной точкой, для таинственной девушки (или быть может все же парня?). Чак хотел наказать меня, но просчитался. И пострадали мы оба. Хотя, это стало закономерностью для наших отношений. Чем больше боли мы причиняли друг другу, тем больней делали самим себе.
Наверно было глупо надеяться, что начиная эту игру в любовников, это все сойдет нам с рук. Мы оба привыкли выходить победителями из любого сражения. Не уступая, не сгибаясь под ударами судьбы и насмешками. Но если раньше мы бились по одну сторону баррикад, то в тот раз оружие было обнажено друг против друга.
Лишь сейчас, я задумала, почему так случилось? Почему в тот момент я оттолкнула его? Ведь он, узнав о моей возможной беременности, хоть и не сразу, но решил выкинуть белый флаг. Это была уступка с его стороны. В тот раз, в первый раз, он решил задвинуть сои принципы и гордость, и принять ответственность.
Но я была так рада, что тест оказался отрицательным. Так пьяна своей свободой, что не заметила его действий. Я хотела свободы, и я ее получила.
Один ноль в пользу Чака Басса.



Что было потом? А потом он сравнял счет. Не в свою пользу. Он отступил тогда, когда надо было хватать удачу и счастье за хвост. Я помню ту неделю, после свадьбы Барта и Лили. Нет, мы не трахались как два одержимых кролика. Как это было раньше. Мы даже не ходила по Центральному парку под ручку. И не целовались под дождем. Но мыли счастливы. Его обходительность и цветы по утрам. В то время я чувствовала себя переполненной, если еще не любовью, то точно чувством куда большим, чем я испытывала к Нэйту. Мы не плели интриги. Не вытаскивали Серену из очередной передряги. Не слушали глупую болтовню Нэйта об очередном матче по лакроссу.
Мы просто говорили. Это были спокойные беседы на софе в гостиной моего дома. Что-то в тех разговорах, вперемешку с поцелуями, было не реально настоящее. Такое сильное и притягательное. За те мгновенья я бы отдала жизнь. Его смех и взгляды, впервые не похотливые, а преисполненные нежности. И мой трепет. Вспоминая об этом сейчас, я как будто чувствовала все это. И боль отступала. Ведь наши отношения это гонки на запредельных скоростях. Стоит только отвлечься, и ты уже летишь в кювет. И остается лишь молиться, что бы, не сломать шею.
И я молюсь, что бы у меня появился шанс исцелить свою душу и сердце.




На часах уже три часа ночи, а все не могу уснуть. Хотя, врятли стоит ложиться. Очередная страничка в блоге. На этот раз это Хэмптон. О, лорд Маркус! О, ревность Чака! Никогда не думала, что его глаза могут так смотреть на меня. Как там писала Сплетница: «С сердцем в одной руке и букетом роз в другой». Хм… да, в тот момент он забыл, что предпочитаю розовые пионы. А ведь желтые розы это символ расставания. Я была обижена, разбита и жаждала мести. И я ее вершила!
Чак прекрасно знал, что значит для меня маленькая булавка с золотым сердечком. И знал, что это значит, увидев ее на рукаве Маркуса.
Два один в мою пользу.
Но и в тот момент я еще не поняла, что пульсирующая боль в моем сердце, это лишь ответная реакция на мой удар в его сердце.
Любила ли я его уже тогда? Сложно сказать, ведь я была обиженной маленькой девочкой, стремящейся возвести вокруг своего сердца стены покрепче.
Что ж игры играми, а жизнь как всегда оказалась умней нас с Чаком. Нью-Йорк погрузился во тьму. И самые тайные, самые темные и страстные желания вырвались наружу. До сих пор не знаю радоваться ли мне или огорчаться, что Маркус вошел тогда в комнату. Чем бы это, снова, кончилось? Бурным сексом, однозначно. Я никогда не могла устоять перед его губами и руками.
Чак никогда не любил проигрывать. Два - два.
Что еще мне оставалось? Как последняя трусиха, хватающаяся за любую возможность сохранить остатки гордости. Я отвернулась от него. И выбрала, снова, очередного «принца». Что ж, на этот раз я могла себя поздравить. Этот парень хотя бы имел настоящий титул!
Стоит ли говорить, что удары судьбы закаляют сталь? Но ведь я не была сделана из стали! Маркус предпочел инцест, нормальным отношениям. Ву а ля! И я опять осталась одна. Ни тебе принца, ни дьявола.
Но в этот раз не было выигравших и проигравших. Была лишь сука Абрамс, посчитавшая себя уязвленной и слишком умной. И это дало мне повод, для ее уничтожения. Кто же знал, что все сложится так?



И так дамы и господа, игра под названием «Басс уничтожает Абрамс и получает в свое пользование Уолдорф» началась. Но я учусь на своих ошибках или пытаюсь это сделать. Я не могла знать, что в Чаке можно разбудить такое чувство как жалость. И это скорей даже не жалось к окружающим, а к самому себе. Наша моралистка Ванесса сумела нажать на нужные рычажки в бушующей душе главного ловеласа Верхнего Ист-Сайда. И вот, что вышло. Она выиграла, а я осталась не удовлетворенной.
Один ноль, в пользу Бруклина.
А ведь, глупая, глупая Блэр. Ты же уже тогда знала, что этот парень, который умел одним взглядом завести тебя, был для тебя уже далеко не просто приятелем, любовником или партнером по интригам. Ведь, когда он пришел к тебе в комнату. В такую романтичную и располагающую к любви обстановку, ты на секунду задумалась. А что если бы вот так прошла ваша первая ночь. Что было бы с вами, если бы вы не играли со своими и чужими судьбами. А просто попытались быть честными друг с другом. Но эти мысли быстро вылетели из твоей головы, малышка Би. Ведь ты хотела его. И ты любила его?
Но опять же, Чак был еще тем гордецом. В этом вы могли бы с ним соревноваться до бесконечности. Глупые, капризные дети!
Три два в пользу его гордости.
Как оказалось, в Бруклине тоже водятся умные люди, помимо Абрамс. Дэн Хамфри, одинокий парень, стал моим личным советником. Ха! После этого случая я пришла к выводу, что ошибалась насчет ума Бруклинцев.
Соблазнить Чака Басс! Легче легкого! Признаться ему в своих чувствах? А вот это уже е кажется такой простой задачей. Уже тогда я стала понимать, что секс для нас не выход из положения. Ведь в наши жизни уже стали вмешиваться чувства. Не простое детское влечение, а настоящая любовь. И, да, гордость!
Бруклин, будь он не ладен! Крыша и мое, вновь, разбитое сердце. Да и его тоже.
Два - ноль, в пользу идиотов из Бруклина, с их глупыми советами.