Я не была в этом городе больше двадцати лет. А если быть точной, то двадцать три года, четыре месяца и пять дней. Почему я знаю точную дату? Да, потому что, уезжая от сюда, я оставляла здесь большую свою часть. А живя лишь «половинкой себя», начинаешь отсчитывать дни. Только вот, что я считала? Годы, прожитые вдали от осеннего Нью-Йорка или оставшееся время до возвращения. Но ответа не было. Ведь я не знала, что судьба даст мне возможность снова сидеть в Центральном парке, под сенью золотого дуба, по такой ужасной причине.
Я взрослая женщина, с двумя замечательными дочерьми подростками и вдова. Моя жизнь всегда напоминала американские горки. Полет вверх, эйфория от чувства свободы и открывшегося вида. А потом ужасное падение, от которого перехватывает дыхание и хочется кричать. Но я привыкла ко всему этому. И сжав по сильней зубы, иду вперед. Почему я тогда согласилась на предложение Дэна уехать во Францию? Оставить все, дом, друзей, учебу, практику. Покидать вещи в чемодан и не прощаясь прыгнуть в самолет. Лишь сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что, возможно, это было ошибкой. Нет, моя жизнь не была ужасной. Наоборот. Спокойная, размеренная, она казалась бальзамом для моей израненной души. Дэн был прекрасным человеком. Он так отличался от всех моих предыдущих парней. Заботливый, внимательный и в то же время, с ним никогда не было скучно. И мне было с ним хорошо. И я любила его. Быть может это была странная любовь, больше граничащая с дружбой. И, я боюсь, что он был достоин большего. В какой-то момент я поняла, что мне нужно другое. Хотя я всегда знала. Прошло достаточно времени. Я реализовывала себя. Училась с Сарбоне и работала в фирме отца. Я стала той, кем всегда стремилась быть. Уверенной, самостоятельной, уважаемой женщиной. И я хотела вернуться в это «Большое яблоко», к его безостановочному потоку желтых такси, бешеному ритму сменяющихся вечеринок. И к человеку, который обещал меня ждать.
Но судьба распорядилась иначе. Очередное падение моего аттракциона, именуемого жизнью. Я была беременна.
Всю свою жизнь я думала, что со своими детьми я не повторю ошибок своей матери. И я осталась в Париже. С Дэном и Камиллой, а через три года к нам присоединилась и малышка Ди. И жизнь, снова, встав на ровные рельсы, покатилась в гору. К очередному падению. Дни сменялись неделями, недели месяцами, а те, соответственно, годами. Окруженная бытовыми проблемами, подрастающими детьми, заботой мужа и карьерой, я не заметила, как минули эти двадцать три года. И приблизился поворот, за которым крылась «мертвая петля».
Дэн не говорил мне, что его беспокоит сердце. Слишком заботливый и любящий, он хотел оградить меня и дочерей от лишних расстройств. И вот его не стало. Слишком больно говорить об этом. Да, возможно, я не любила его достаточно сильно. Но он стал частью моей жизни, от которой я не могла отказаться. Мне понадобилось два года, что бы собраться с силами и перелететь через океан.
И вот я сижу в парке. Кормлю уток. И думаю, что будто и не было этих лет. Только рядом так же не было двух дорогих мне людей. Двух мужчин, которые дали мне возможность почувствовать себя настоящей, любящей и любимой, женщиной. Одного забрала смерть, а другого жизнь.
- И кто сказал, что ни что не вечно од луной,- такой знакомый и родной голос, с хрипловатыми нотками и британским акцентом, послышался за спиной.
Хотя, может все же время не так уж и властно?
Чак садиться рядом. Достаточно близко, что бы я почувствовала былое волнение от ощущения его тела, рядом с моим. Я не смотрю на него, так же как и он на меня. Но нам этого не надо. У нас будет еще время, что бы наглядеться друг на друга. Сейчас важно одно. Он рядом. Он здесь.
- Я ждал,- тихо говорит он, и мое сердце пропускает удар.
- Почему,- еле выговариваю я.
Не могу совладать с внезапно сорвавшимся в сумасшедший бег сердцем. Боюсь посмотреть в его глаза и увидеть боль. Не хочу знать как он жил без меня. Лишь одно важно, что бы он простил меня.
- Я Чак Басс,- с легкой горечью и цинизмом отвечает он,- и я всегда держу данное слово.
И я все же поворачиваюсь к нему. Но смотрел на прихваченную морозом водную гладь. И его губы улыбаются. Да, он Чак Басс. Он мой Чак Басс!
- Почему,- тихо повторяю я.
Я знаю ответ и он тоже. Но нам так важно услышать его. Мы всегда были падки на слова. Хотя и настрадались от них тоже достаточно. Чак поворачивается, и его глаза улыбаются мне.
- Потому что ты любишь меня,- его голос срывается на шепот.
И я знаю, что он прав. Он всегда был прав. Просто я не понимала этого. Хоть я и была старше его. Но именно взрослым был он.
- И ты тоже,- я улыбаюсь, впервые за два года,- ты любишь меня.
Он протягивает руку и касается моего лица. И не было этих двадцати лет разлуки. Мы не забудем об этом, и той жизни, что была в дали друг от друга. Но сейчас это было не важно. Сейчас бы, снова Чаком и Блэр. Блэр и Чаком, которые сидели на лавочке в Центральном парке и целовались, как семнадцатилетние подростки. Остальное было не важно.