Память - это река, в которую не войти дважды. Она всегда меняется - что-то приукрашивается, что-то блекнет, меняется отношение к событию или деталям. Память - это река, на которой можно построить плотину. Но что будет, когда плотина рухнет?

Стэфан вздрогнул и проснулся. Нет, всё в порядке. В доме никого не было, иначе ведьмы бы предупредили его. Четыре деревянных гроба лежали на своих местах, скрытые тонкой магией. Вампир встал со стула и прошёлся вдоль пыльного подвала. В последние дни его одолевали странные чувства. Это началось после освобождения от внушения Клауса. Стэфан всё ещё боролся с человечностью, и он мог с уверенностью сказать, что вины ещё не было, но что-то всё-таки изменилось. Была тоска. Беспокойство. Потеря. Он искал причину этих чувств в Деймоне, но нет. Они с братом редко виделись на протяжении более, чем столетия. Стэфану всегда было достаточно знать, что брат жив. Елена? Нет. Елена вызывала желание защитить. Она жива, и этого тоже было достаточно.
Стэфан вышел на улицу. Прохладный осенний воздух успокоил вампира. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Холодный, влажный, пахнущий лесом, так не похожий на летний воздух душного Чикаго. Уханье совы, стрекот насекомых... и опьяняющий джаз, завораживающий смех. Стэфан открыл глаза, но вместо ночного неба и света звёзд он видел золотые локоны и волшебной синевы глаза.
- Ребека, - тяжело выдохнул вампир.
Память вернулась к нему ещё в конце августа, но не чувства. И теперь они нахлынули на него бурлящим потоком, угрожая смести его с ног, разрушить, утопить. Слишком много, слишком сильно. И только синие глаза не давали ему сдаться, закрыться, сбежать. Он принимал всё.
Он помнил... Всегда помнил.
Она появилась в один из самых тёмных периодов его жизни. В то время его интересовала лишь кровь, кровь и ещё больше крови. Но она вторглась в его мир, как золотой луч, и началась другая охота. Он желала поймать ее, разгадать, хотел обладать ею. Но она, словно солнечный зайчик, играла с ним, позволяя подойти близко, но не даваясь в руки. Позволяла коснуться, но не удержать.
И охотник стал добычей. Или он всегда был ею?
Она пришла и согрела его.
А потом свет исчез. Он не помнил почему, когда и как это случилось, но больше не было света и не было тепла. Осталась лишь темнота и кровь. И он тонул, цеплялся за серебряный амулет, найденный в баре, но этого было слишком мало.

Стэфан судорожно вздохнул. Мистик Фоллс. Холодный сырой лес.

Однажды Лекси нашла его на железнодорожных путях. Было холодно. Его колотила дрожь. Сказывались отсутствие крови и наплыв эмоций. Он помнил их всех, лицо каждой жертвы было запечатано в его памяти. Их имена были высечены в стене его квартиры. Это было слишком. Слишком много, слишком больно. И не было надежды. Лекси обнаружила его под утро, небо уже стало серым. Она привезла его к себе и заперла в подвале, оставив ему лишь дневник и медальон. Её не было неделю. Семь долгих дней и ночей в одиночной камере в обществе призраков. Их крики, мольбы, слёзы заполняли всё пространство. Некуда было бежать. Единственным спасением могла стать кровь новых жертв, она заглушала призраков, забирала боль, освобождала из заточения. Но вампир чувствовал, что если он позволит себе освободиться, то окончательно потеряет то ощущение, что дарил маленький амулет, зажатый в ладонях. Надежду...

Все кусочки мозаики встали на место. Стэфан мог бы сейчас осматривать достопримечательности Парижа с Кэтрин. Он мог бы оставить всё и вернуться к Елене. Но проблема была в том, что он мог жить и без них. Клаус действительно отнял у него всё. Но не в эти несколько месяцев, а много лет назад, когда заставил забыть женщину, без которой он не мог жить, когда забрал её и спрятал в одном из гробов, и, возможно, сейчас она вновь была его пленницей - никто не видел Ребеку после той ночи, когда был убит Майкл. И теперь Стэфану действительно нечего было терять.