***

Почему-то многие считают, что работать в турагентстве – это невероятно здорово. Страны, континенты, халявные путёвки и множество богатых мужиков, мечтающих всё это оплатить. Ага, мечтайте!

Днями напролёт сидеть в тесном кабинетике, расхваливать не слишком-то хорошие варианты, которые нужно продать во что бы то ни стало. И, скрывая сожаление, рассказывать о шикарных курортах, на которые никогда в своей жизни не попадёшь. С приклеенной на лицо улыбкой. И смотрят на тебя, как на обслугу. Давно пора было всё это бросить, и Женька именно так и сделала бы. Если б не Юлька.

Да, эта худенькая смешливая девчонка магнитом тянула к себе. Сидела напротив. Просто хорошая знакомая. Коллега. И всё. Смелая, красивая, самолюбивая, она звонко смеялась. А Женька забывала иногда растянуть губы в ответной улыбке – засматривалась в поднебесные эти Юлькины глаза. Как бы Женька ни уставала, какая бы белиберда не лезла в голову, всё отступало, испуганно убегая от этого дерзкого, лёгкого, словно морской бриз, взгляда. И она любила эту вечную Юлькину особенность – у неё словно никогда не бывало плохого настроения, словно все проблемы обходили её стороной.

И всё же, изредка, и в этих глазах проскальзывало что-то, похожее на недоумение, или смущение. Тогда Женька терялась. Внутри всё переворачивалось от невысказанного желания помочь, защитить хоть от целого света. От бессилия сводило пальцы.

И мысль – а вдруг всё дело не в каких-то мифических вселенских проблемах, а в ней, Женьке, никогда не приходила в голову. Ну не замечала она, от смущения уставившись в экран монитора, с каким восхищением следила за ней Юлька, слушая рассказы о подвигах застенчивой экстремалки. У неё дух захватывало, и казалось, что это она сплавляется по горным рекам, ходит в походы. Правда, стоило Женьке поднять глаза, Юлька моментально отворачивалась и бросала что-то нейтральное. Только щёки отчего-то заливало краской.

Так и жили. Ничего незначащие разговоры, чтобы не молчать, и редкие, долгие взгляды украдкой в тишине, которую не хотелось нарушать.

***

Лето, по-городскому душное и мерзкое. Пыль, грязь, раскалённый асфальт. Сезон отпусков в самом разгаре, все разъехались, и работы почти не было. Скука? Только не там, где эта смешливая светлоглазая фея.

– ...Да нет же! Она его просто обвела вокруг пальца, сыграла на чувствах...

– Влюбился, как мальчишка, я тебе говорю!..

Такие горячие баталии в офисе теперь были не редкостью – которую неделю подряд все девчонки обсуждали «Сверхъестественное». Юлька и подсадила, конечно же: там пара фоток, тут клип – и вот уже весь отдел увлеченно следит за судьбой главных героев. Огонь суперомании охватил всех. Всех, кроме Женьки, не умевшей собрать себя в единое целое, глядя на раскрасневшееся от волнения Юлькино лицо, на сверкающие, совсем уж неземные глаза.

– Жень, ну скажи ты хоть ей!

– Я? Я же не смотрю, я не знаю.

– А! Точно, жаль, – и отвернулась.

***

Женька только вышла на неостывшую ещё после дневного пекла улицу, как её окликнула Юлька, вся красная, тяжело дышала, будто бежала за ней целый квартал, а не пару метров.

– Слушай, ты... У тебя планов нет на сегодня?

– Да нет, – не очень уверенно пробормотала девушка, убирая с лица назойливую прядку. «Это ведь не свидание?» – промолчали глаза.

– Вот и славно, – чуть-чуть помолчала, и вдруг выпалила, словно падая в омут. – Хочешь посмотреть Суперов? У меня. Сегодня. Сейчас... Если хочешь, конечно.

Широко улыбнулась, а глаза тревожились: «Это ведь не свидание».

Через час Женька уже сидела на уютном диванчике, вцепившись в бутылку пива, и отчаянно стараясь выглядеть спокойной и сосредоточиться на сериале. Должно быть, сказалось ощущение нереальности, которое не отпускало девушку с того момента, как они оказались в салоне такси. Юлька была рядом, простая, такая близкая. И – не дотронуться, не сказать ничего. Мучение, иначе не скажешь.

На вопрос подруги она ответила невпопад, толком не слыша.

– Тебе не понравилось? – она действительно огорчилась.

– Почему? Нет-нет! – поспешила успокоить её Женька. – Это классно, я просто…

За что она любила Юльку, так это за то, что она не находила удовольствия в том, чтобы ставить людей в неловкое положение.

– Тогда завтра. На том же месте.

***

Это походило на сказку. Они встречались, смотрели Суперов, обсуждали, спорили. Женьку неожиданно захватил сериал. Непонятно почему, ясноглазая, лёгкая Юлька удивительно напоминала ей Сэма. Может быть, поэтому Женька так полюбила его. Каждый раз, когда на экране появлялся этот красивый парень, сверкающий ласковым лукавым взглядом из-под длинной чёлки, Женька не могла удержаться, чтобы не покоситься с улыбкой на подругу. А она смущалась.

Им было так хорошо вдвоём. Как дети, на работе они старательно делали вид, что всё идёт своим чередом. Не то, чтобы боялись чего-то. Просто было приятно иметь свою тайну.

Тайну? Да ведь никакой тайны не было!

И всё же... Пусть только у неё, пусть! Но была. И Женька хранила свою тайну. И оберегала её от всех, даже от этой своенравной и самолюбивой. В первую очередь - от неё. И, странное дело, почему-то, глядя на этих парней, Дина и Сэма, Женька была уверена – их связывает такая же тайна. Одна на двоих.

– Ты знаешь, мне кажется, они любят друг друга.

Светлые глаза удивлённо (озорно?) блеснули. Женька поспешила поправиться:

– По-братски. Конечно, - девушка смущённо уткнулась в стакан со спасительным виски.

Юлька насмешливо - или с досадой? - поморщилась. Отвернулась. Долго молчала, а потом вдруг поставила свой стакан на столик, слишком резко, со стуком, и тихо, по-прежнему отвернувшись, выдала:

– А я вот думаю, что ни черта не по-братски. Я не за гей-парад, ты пойми... Но, когда я смотрю на них, они… Ты знаешь, я что-то чувствую между ними. То, как они смотрят друг на друга, как прикасаются друг к другу. Прости, это, наверное, неприятно, – и вдруг твёрдо закончила, как-то алмазно-жёстко упершись глазами в Женьку. – Но я так думаю.

От этого взгляда Женьку словно накрыло тёплой и душной волной. В конце концов, почему она должна страдать? Пусть это будет их последний вечер, но он будет таким, как хочется ей.

– Знаешь, когда я вижу их, мне всегда кажется, что Дин не может находиться рядом с Сэмом спокойно. Что вот-вот... Ты очень похожа на него... на Сэма...

– Что?

Звуки стали нечёткими, свет призрачно-приглашающим, движения замедленными. Едва хватило сил дотянуться до краешка стола, поставить стакан с недопитым виски.

Женька обернулась к ней, легонько провела рукой по шёлковым волосам. Не отрываясь от лучистых глаз, уверенно и спокойно прошептала:

– Лучше тебя нет. И никого больше мне не надо.

Поцелуй остался на губах, нежный и сладкий.

***

Как это назвать – подарок небес, удача, случайность? Да какая разница! Юлька не могла видеть эту непонятную, но такую притягательную девушку без дрожи. Смотреть в эти спокойные зелёные глаза равнодушно она не могла давно.

Но признаться себе в том, что испытывает, было и страшно, и нелепо. Меньше всего Юльке хотелось мнить себя жаркой латиноамериканкой, или, ещё хуже, коротко стриженной, одетой в мужское, неопределённой личностью.

А тут – такой выход. Это же так просто – игра! И они – это не они, стоит только представить, что эти зелёные глаза вовсе не скромной русоголовой коллеге принадлежат, а рыжеватому веснушчатому мужчине. И себя почувствовать не собой, а кем-то другим, кого очень любят.

Поцелуй Женьки оказался уверенным, губы мягкими и чуть сладкими от блеска. Она не сомневалась, как тот. Почему-то пронеслась в голове та сцена, когда два тела, тёмное и светлое, так нежно переплелись... Юлька совсем потеряла голову. Играть – так по-крупному!

Она ответила. Мягко, подчиняясь. Но тут же взяла инициативу в свои руки. Слегка удивляясь новым ощущениям, исследовала губы Женьки, языком чуть робко проводила по нёбу. Оторвалась, едва не задохнувшись, шумно хлебнула воздуха.

Грубая джинсовка поползла с Женькиных плеч, она судорожно, (лишь бы подольше) не прекращая целовать родные губы, рывком кинула на диван это светловолосое чудо. Милая домашняя кофточка полетела к чёрту, и хлопковая футболка Женьки тепло касалась кожи Юльки. Закрыть глаза, представить, что эта футболка размера на четыре больше, но руки на груди, нежные, чуткие – девушка закусила губу. Высвободив подругу из мешающей футболки, а заодно и из белья, Юлька нежно обхватила за плечи, привлекая к себе, целуя ласково в шею, спускаясь по ключице к груди. Жаркое дыхание Женьки с примесью виски наполняло тяжёлым бархатным дурманом, она аккуратно спустила с плеча девушки бретельку, затем вторую. Пальцы нашли в переплетении кружев застёжку.

Юлька прихватила зубами, Женька дёрнулась, выдыхая. Застёжка, кажется, сломана… Ажурная ткань нехотя сползает, открывая грудь.

Волосы, ароматные и мягкие, щекочут живот. От возбуждения скулы сводит так, что, кажется, и ножом не разжать зубы. И ножом... Но эта ложбинка между заставляет губы разомкнуться и вобрать в себя этот такой тихий молочный запах кожи. Она пытается слизнуть его, взять себе, скользит ниже. Подбородок упирается в ремень. Юлька озорно встряхивает волосами, поднимая голову, глаза лукаво искрят, когда тонкие пальцы, играя, нарочно медленно расстёгивают ремень, вытягивают, сантиметр за сантиметром.

Не выдержав этого взгляда, Женька поднимает её, падая, ищет губами полуоткрытый лукавый рот. Они целуются вечность, целую секунду.

Юлька выскальзывает из брюк, скомкав, отбрасывает в сторону. Помогает Женьке – молнию не расстегнуть, пальцы не слушаются, пляшут. Не торопясь, спускает джинсы ниже и ниже.

Слюна во рту становится тяжёлой и горькой и застревает где-то в горле, там, где рождается звук, заставляя трудно сглотнуть, когда Юлька, бережно проводит самыми кончиками пальцев вниз от живота Женьки прямо к горящей от возбуждения плоти. Пальцы неожиданно скользят внутрь. И вдруг, изогнувшись (где она понабралась этого?), Юлька обжигает горячим поцелуем. Совсем как в бреду, Женька впивается в волосы светлоглазого своего чуда, бесстыдно и сразу раскрывается, не слыша своего голоса, вздрагивая только всякий раз, чувствуя прикосновения языка, как от электрического разряда.

Едва глубокую ватную тишину вечера прерывает её стон, она снова поднимает Юльку за худенькие плечи, нежно, но с силой, которую сама от себя не ждала, казалось. На губах уже нет сладости блеска, только горечь, несказанная горечь её, Женькиных, бессонных ночей, слёз в подушку.

Не отрываясь от губ, Женька запускает руку за ткань трусиков Юльки.

Глотая её стоны, не помня себя, один в один, как в тех своих стыдно-радостных снах, Юлька кончает.

***

На них скоро перестали обращать внимание. Чем бы дитя не тешилось, как говорится. И это «у нас есть дело», после каждой оперативки, и старая, истёртая, не по размеру кожанка, появившаяся у Женьки (непонятно, где Юлька смогла раздобыть почти такую же). Обсудили и забыли, мало ли, как кто с ума сходит.

Им же было плевать. Вдвоём они были счастливы. Даже забавно было поиграть с чужими, не знакомыми с их тайной.

После очередного тяжёлого клиента, Юлька с наслаждением вытянулась в кресле:

– Терпеть не могу таких вот! В отпуск, как в вечную ссылку собирается! Все нервы вымотал мне, sun of bitch! – зевнув во весь рот, взъерошила волосы.

Женька улыбнулась, хоть внутри и дёрнулось что-то, какая-то струна, напряжённая, натянутая до предела. И сколько угодно можно было себе говорить, что ей плевать, что ей даже нравится, что Юлька старательно соблюдает правила этой игры «в Винчестеров», даже оставаясь с Женькой наедине. Что она готова вслед за ней не только мотаться по барам, желательно там, где их не встретят знакомые, но хоть завтракать в клетке со львами… Да, сколько угодно можно было себе врать. Невозможно было отвертеться от мысли, что маска прирастает к лицу всё сильнее…

Она просто хотела убедиться.

Дождавшись, когда в кабинете останутся только они вдвоём, Женька встала из-за стола и, подойдя вплотную к Юльке, погружённой в новые заявки, тихонько провела рукой по плечу, скользнула в вырез блузки. Юлька вскинула голову, Женька не смога удержаться, поцеловала её.

– Давай дома, – мягко отстраняясь, попросила Юлька. – Дома, братишка…

– Братишка? Да какой я тебе братишка? – любовно возводимый песочный замок рухнул от одной игривой волны прибоя. Скорее разметать обломки, чтобы не так больно было смотреть. – Ты понимаешь, что я тебя люблю? Тебя! Не Сэма, не какого-то мужика из телека – тебя!

Ответа не было. А впрочем, всё и так сказано. Сказано. Под дых бьёт тишина, и эти поднебесного цвета глаза.

Потеряла.

***

Было невыносимо встречаться каждый день. Видеть это отчуждение и подчёркнутое равнодушие в её глазах. И самой стараться быть твёрдой.

Дожди перестали оплакивать их любовь. И снегом занесло и немного остудило горящие раны.

Всё проходит в этой жизни, не так ли?

Не сказав ни слова, в полутёмном коридоре, Юлька столкнулась глазами с ней. И впервые не отвела глаз. Словно какая-то ниточка протянулась свободно, не была в кои-то веки оборвана. Она больше не могла выдерживать эту тишину в своём доме, эту пустоту внутри. Раньше её заполнял страх, а теперь... Юлька вдруг поняла, что страх потерять сильнее.

Это оказалось до боли легко – подойти и обнять. Дрожь было скрыть тяжелее.

А Женька просто гладила по спине эту плачущую девочку, мысленно посылая к чёрту все игры со времён сотворения мира.