Скотту семнадцать, а внутри него дыра размером с вселенную, и он не понимает, как никто еще этого не заметил.

Чуткая Лидия, заботливая Кира, мама, Стайлз… Хотя он как раз всё понимает, потому и молчит. Только хлопает по плечу и смотрит так, что сразу хочется перекинуться волком и в голос завыть на луну.

Правда, бывают хорошие дни, когда Скотту кажется, что его отпускает, и он готов искренне радоваться жизни, веселиться с друзьями и быть с Кирой. Но наступает ночь, и Зима вливается в лёгкие, затапливает разум, и Скотт больше не уверен, что в этот раз сможет проснуться.

Зима вышибает дух и путает реальность. Крошится ледяными осколками в ладонях, дышит в лицо стужей, уводит туда, куда нельзя уходить; к той, кого нельзя вернуть.

Зима становится им или он ею - Скотт не знает, да ему и плевать. Главное, что посреди заснеженного леса его ждет Эллисон, молчаливо улыбаясь при встрече. Ему бы испугаться, опомниться, вспомнить о Неметоне, о Стайлзе-Ногицунэ, но тогда всё исчезнет, а он не готов идти на такой риск.

Скотт скучает, так невозможно сильно скучает, что готов рисковать жизнью и разумом, лишь бы от ночи к ночи возвращаться к ней. Если бы он только мог повернуть время вспять, отдать свою жизнь взамен ее, сделать так, чтобы ужас Бекон-Хиллс никогда ее не коснулся… Скотт стискивает кулаки, шумно выдыхая сквозь зубы, и снова глотает снотворное, после чего падает спиной на кровать и впускает в себя Зиму.

На краю сознания бьётся мысль, что эти сны - пытка. Видеть Эллисон, но не сметь коснуться, говорить ей слова сожаления и запоздалые любви и слышать в ответ тишину. Только остановиться он уже не в силах, потому что это она, его Эллисон, с ямочками на щеках и искрящимся весельем в глазах, со звонким смехом и уютным молчанием. Он проклинает себя за то, что понял так поздно простую истину - она его мир. Мир, который он потерял.


Скотту семнадцать, и дыра внутри него разрастается, если такое вообще возможно. С каждой ночью он сильнее задыхается, всерьез опасаясь однажды не проснуться. Даже Эллисон всё чаще смотрит с укором, не улыбаясь, и ему кажется, что он различает ее тихое: «Уходи».

Стайлз больше не верит его вялому «я в порядке» и полон мрачной решимости. Лидия смотрит настороженно, словно он бомба с часовым механизмом. Мама грозится обследованием в клинике, а Кира уходит из его жизни так незаметно, что Скотт едва осознает случившееся.

Наверное, он правда сходит с ума, но ночью его ждет Эллисон, и за минуты, проведённые с ней, он готов отдать всё, что угодно.


Скотту семнадцать, и иногда ему становится страшно. Наверное, так люди и умирают - не телом, душой. Не в состоянии отпустить и позволить себе жить дальше. А может, это вообще невозможно, когда теряешь того, кто составлял смысл твоего существования.

Возможно, в нем говорит юношеский максимализм, и он, вероятно, ничего не смыслит в жизни. Но быть с Эллисон - единственное, что он желает. Смотреть в её глаза и повторять раз за разом: «Я люблю тебя. Не могу без тебя. Вернись, прошу».

Когда Лидия и Стайлз силой приводят его к Дитону, тот называет его глупым мальчишкой, а после осмотра кроет отборным матом, не стесняясь в выражениях. Он поит его какой-то дрянью, от которой Скотта рвёт, заставляет обернуться и даёт выпить еще большую гадость, от которой голова взрывается осколочной болью, а перед глазами плывут тёмные круги. Придя в себя, Скотт обнаруживает, что прикован наручниками к кушетке, а жалостливые, испуганные взгляды друзей не сулят ничего хорошего.

Пытка длится часы или дни, Скотт не знает, как и не знает, за что его наказывают. Дитон говорит, что надо терпеть, что это единственный способ. Стайлз вторит ему, добавляя, что он рядом, и вместе они справятся. Но Скотт рвется в цепях, рычит зверем и плачет как ребенок, потому что Эллисон ускользает, растворяется в вечности, и он ничего не может с этим сделать.

В какую-то секунду между вспышками боли он отчетливо видит ее. Она целует его теплыми губами. Она жарко шепчет на ухо «спасибо», «я вернулась» и «найди меня». Она ложится на него и оплетает руками и ногами, и Скотт уверен, что теперь точно свихнулся, потому что Эллисон растворяется в нём, растапливая убивающую его Зиму.


Скотту семнадцать, и он больше не хочет умирать. Он хочет учиться, а после работать, но главное - найти Эллисон, даже если на это уйдет вся жизнь.

К счастью, на этот раз ему верят. Дитон нехотя подтверждает, что крошечный шанс, что она каким-то образом вернулась, что он, Скотт, вытащил ее, существует. Лидия уверенно заявляет, что больше не чувствует Эллисон в могиле, а Стайлз штудирует книги, отыскивая похожий случай пару веков назад.

Но главное, что Скотт чувствует сам: инстинктами волка, сердцем человека - Эллисон жива. И спустя дни, недели или годы он скажет ей:

«Я люблю тебя. Прости меня. Я так счастлив, что ты со мной».