Себастьян стоял перед зеркалом, поворачивал голову, рассматривал, размышлял… И с тяжелым вздохом отворачивался. Придется оставить её. Маленькую родинку на щеке, прямо под нижним веком.
Белая гладкая кожа, идеальная внешность… и крохотное пятнышко, словно соринка, прилипшая к дорогому фарфору. Он еще раз задержал взгляд на своем отражении. Смертные не замечали её, в основном никому не бросалась она в глаза… Только для одного человека Себастьян позволил замарать безупречный облик, для него она и предназначалась, и пока это работает, надо, стиснув зубы, терпеть. В конце концов, не худшее, с чем пришлось мириться — с тех пор, как он заступил на службу. А ведь вначале случались и вовсе плачевные эпизоды. На самом деле, если бы не родинка, то в один из таких дней их история могла закончиться… Преждевременной гибелью – для хозяина и полным разочарованием для него.

Было трудно. Осиротевший ребенок, с разбитой вдребезги жизнью, растерзанными нервами, раскуроченной душой, и демон, ступивший на твердую почву реальности после долгого странствия по призрачным морям. Они оба пробовали жить по-новому. У них не выходило.
Днем их обманывал ласковый свет, ночь мстила воспоминаниями. Оставшись наедине с исполненным желанием, они не знали, что дальше делать. На грани сна и яви, в тумане лихорадочных видений дрейфовали, цепляясь за обломки прежних воплощений, пока очередное утро не позволяло забыться.
Это длилось неделями.
Сиэль не подпускал его к себе. Демон уходил в тесную пыльную каморку и там, рассматривая в черном мраморе зеркала свое полузвериное лицо, думал, думал, думал… Видел в своих красных глазах отчаянье и ему было противно от мысли, что он потерял сноровку, навык… Проиграл какому-то маленькому смертному! Попал в ловушку.
Особняк, даже отстроенный заново, пахнущий чистотой и безличием, все равно был могилой. Вылизанной выскобленной могилой. И в темное время Себастьян слонялся по его утробе, стараясь не слушать вздохов, рыданий, шепота сумасшедшего человечка, которого мучили иные демоны, пока он волчком вертелся на своей огромной постели. Сперва Себастьян прислушивался, назовет ли Сиэль его по имени, но надежда быстро угасла. Юный граф бормотал бессвязный бред, затихая лишь с первыми лучами солнца. Казалось, рассудок Сиэля помутился, сил его хватило ровно на то, чтобы продержаться, пока они не добрались до дома. И теперь демон спрашивал себя, не прогадал ли он со сделкой? Можно было предположить, что ребенок не справится с такой ношей. Взрослые и те не всегда могут…
Сиэль обещал научить его. Рассказать, что значит быть дворецким семьи Фантомхайв. Пока мальчик болел, Себастьян самостоятельно изучил историю древнего рода, познакомился с величественной дланью Фантомхайвов, крепко державшей бразды правления на протяжении столетий. Не могла нелепая грубая смерть оборвать столь мощную связь. Себастьян чувствовал её влияние во всем поместье. И часть этой силы передалась Сиэлю. На неё он станет опираться, когда вернется в сознание. Если вернется…
Демон решил, что в его руках находится судьба соглашения. Или он применит всю свою смекалку, воспользуется своей дьявольской интуицией, чтобы завладеть Сиэлем Фантомхайвом… или останется ни с чем – поглотить душу сумасшедшего все равно что пить из пустого бокала.
Это сравнение понравилось демону, перечитавшему всю библиотеку Фантмохайвов. Он стал поэтичным дворецким, обретшим вкус к загадкам и головоломкам. И утвердился в мысли спасти Сиэля. Если тот ускользает от него, погружаясь в кошмары, он ринется следом, но без борьбы не сдастся.

Себастьян не представлял, как, но ребенок чувствовал его, даже при полном отсутствии звуков все равно знал, когда демон появлялся в комнате. Начинал плакать, кричать и пытался навредить себе, бросаясь на стену, точно хотел сбежать сквозь неё. Демон растворялся в темноте, но, похоже, именно тьма пугала мальчика. Время работало против них. На сколько еще хватит Сиэля, пока истощение, физическое и нервное, не вытянет из него последние силы.
— Позволь мне забрать твою боль, — прошептал Себастьян. Прислонившись к двери, он слушал, как жалобно всхлипывает юный граф.
Собравшись с духом, дворецкий решительно отворил дверь и шагнул в комнату, держа перед собой лампу. Сиэль испуганно вскрикнул и натянул одеяло на голову.
— Юный господин, пора вставать, — сказал Себастьян. Притушив пламя, поставил лампу на тумбочку и потянулся к нему. Сиэль заколотил пятками по матрацу.
— Хватит, хозяин. Полно вести себя как ребенок. У нас много дел, — Себастьян поймал его, обхватив худенькое тело, и попробовал усадить, но мальчишка крутился как уж на сковородке. Он ни в какую не желал расставаться с одеялом, и Себастьян, недолго думая, нырнул под него.
Наступила тишина. Себастьян даже забеспокоился, не перестал ли мальчик дышать.
— Папа?.. – раздался тоненький голос. Неужели он принадлежит Сиэлю? Совсем детский, неуверенный, писклявый. И Себастьян, не успев поразмыслить над ответом, сказал:
— Да.
Вновь тишина. Словно завороженный, демон слушал ритмичную мелодию маленького сердца, и когда почти невесомая ладонь легла ему на руку, вздрогнул. И радостно улыбнулся в темноте.
— Давай, как раньше, — зашептал Сиэль, придвинувшись к нему, — поиграем. Ты будешь защищать меня от чудовищ, а одеяло станет крышей нашего замка. И никто нас не увидит. Папа…
— Да?
— Папа… у тебя странный голос. Я тебя почти не узнаю. Но ты защитишь меня, правда?
— Да…
— Мне кажется, я сто лет пробыл один. И все про меня забыли. Но потом кто-то вытащил меня из большой черной ямы. Это ведь был ты, правда?
— Да.
Себастьян готов был кричать: да, да, да! Тысячу раз да. Только продолжай говорить, не замолкай. И я буду всем, чем ты захочешь. Я стану для тебя небом.
Он позволил себе прикоснуться к душе хозяина. Нарушил скрепленную сделкой границу, приподнимая покров. Манящая, обволакивающая, темная как вселенная без единой звезды, вот какая была душа Сиэля Фантомхайва. Каждая рана, трещина, излом на её священной оболочке идеально совпадали с рисунком демонической сущности Себастьяна. И он с восторгом убеждался в этом, прижимая когтистую лапу к её зыбкой поверхности. Они дополняли друг друга. Возможно ли, что Сиэль не ошибается, увидев в нем отца, и они и впрямь родственные души?..
— Я боюсь темноты снаружи. Она живая. Она сама чудовище. А здесь все иначе. Здесь со мной ты. Вместе мы станем сильные –пресильные. Самые сильные на всем свете.
Он снова узнавал Сиэля, хотя тот и разговаривал с интонациями пятилетнего ребенка. Но все же это был Сиэль. Его Сиэль. Юный господин, вызвавший дьявола из преисподней страстным, полным отчаянья и злобы криком.
Сиэль то бормотал свою мудрую нелепицу, то замолкал, нарушая тишину мягким сопением. И когда Себастьян уже решил, что они проведут так остаток ночи, мальчик сказал:
— Я хочу вылезти наружу.
Демон почувствовал воодушевление, но вынудил себя произнести почти без эмоций.
— Если ты и правда хочешь…
— Я хочу посмотреть на твое лицо, папа, — Сиэль вновь дотронулся до его руки. – Я должен тебя увидеть…
Его голос стал прежним, только теперь в нем зазвучала тоска. Демон облизнул губы, представив, как снимает слезы с его щек.
— Конечно…, — Себастьян попрощался с упущенной возможностью. А ведь у них почти получилось. Сиэль почти принял его, но сейчас он увидит лик демона, и всё начнется по новой.
Одновременно, очень медленно они выбрались из-под одеяла. Сиэль не завопил и не кинулся обратно. Себастьян сообразил, что в темноте человек не может рассмотреть его как следует. И заставил себя приблизиться к мальчику, остановившись перед ним на расстоянии вытянутой руки.
Сиэль лег на подушку, разглядывая дворецкого, будто видел его впервые. Пальцем дотронулся до гладкого лба, волос, потрогал ресницы, провел по ровной линии носа…
Себастьян превратил себя в живую статую, опасаясь неловким жестом или взглядом спугнуть хозяина. Сиэль коснулся его лица ладонью, а потом приподнялся, внимательно всматриваясь…
Себастьян не знал, что выглядит в этот момент очень по-человечески несчастным.
Затем Сиэль погладил большим пальцем нижнее веко мужчины, лишь отдаленно похожего на его отца, и с облегчением, даже весело, улыбнулся.
— Она. Это она, — прошептал мальчик. Себастьян понятия не имел, о чем он, но позволил себе улыбнуться в ответ. – Это твоя родинка, папа. У меня такая же. Смотри.
Сиэль указал на черную точку под своим глазом – зеркальное отражение родимого пятна Винсента Фантомхайва. Себастьян моргнул. И когда Сиэль отнял руку, на щеке дворецкого и впрямь появилась маленькая родинка.
Услышав радостный смех господина, Себастьян поверил, что у них есть второй шанс.

Иногда демон ловил на себе задумчивый взгляд хозяина. Тот рассматривал его, словно пытаясь что-то понять или вспомнить. Себастьян таинственно улыбался. Сиэль краснел и отворачивался нахмурившись. Помнил ли он о тех окаянных днях и ночах, когда блуждал во мраке, или действительно сумел вытеснить из разума постыдные и страшные образы. Одно Себастьян знал о нем точно: Сиэль никогда не был прост… и в сердце юного графа жил дух искушенного в обмане создания.
Пожалуй, они стоят друг друга.
Играют в одну игру, не признаваясь в этом. Не потому, что игра эта стоит свеч, но потому, что она стала их жизнью, единственной правдой, в которую стоит верить. Единственной ложью, которая победила реальность.