Она открылась ему сразу. У неё нет потайных кнопочек и секретных ящичков. С ней так же просто… Так же. И не важно, пусть они из разных миров: она - проданная в рабство русская принцесса, он – «чистильщик» Отдела.
Её глаза – прозрачная голубая озерная гладь, они не выжигают дотла. И, в отличие от взглядов прочих, её – бальзам для его души.

Она рассказала ему историю о бабочке. У него тоже есть такая – замерла под сердцем; её – присела на шею, готовая вспорхнуть в любой момент, умчаться прочь от урагана. Но метка эта – знак перемен. Они оба изменились. Изменили себе, возможно. Когда-то, где-то. Но теперь их бабочки сидят смирно. Её – расправив крылья, его – сложив вместе.

Когда она говорит, он и слышит, и не слышит. В её речах нет тайного умысла, и нет нужды подвергать анализу каждую фразу. Поэтому он слушает, но больше сердцем, разглядывая лицо напротив, наблюдая движение губ, ресниц. Он слушает самого себя – самый верный детектор истины. Как редко ему встречались такие люди! Всего раз или два – в жизни.

Она не боится. Он не боится, когда она касается его. Не боится за неё, за себя. Он чувствовал близость к ней, слушая её дыхание, а теперь он ощущает связь.

Мир проносится мимо. Бабочки срываются, подхваченные вихрем перемен. А у него новое задание, новая цель.
Алекс – его объект. Никто не поручал ему вести её, охранять, отвечать… Он сам себе отдал приказ. И он ждет, затаив дыхание, вытянув руку. Бабочка прилетит. И сядет, сложив крылья, как уже бывало. А его, под сердцем, наоборот – расправит.



Она чувствует, что с ним нужно говорить открыто, прямо. Быть искренней. Только так и не иначе. Или он ускользнет – он мастер. И лишь правда – единственное, чем можно привлечь этого зверя.

Он не кажется ей диким. Он так слушает, что она себе кажется чужой, не достаточно откровенной… Для чего? Для того, чтоб он поверил. Но он остается удовлетворенным, словно слышит что-то ЗА её речью. Слова ничего не значат – с этим она согласна. Стоит ли верить словам?

Его метка – удар, разящий до глубины души. Свою он не прячет, её же – видение напоследок, для провожающего взгляда. Она видит в этом знак. Приглашение. Он доверяет ей, не прося ничего взамен. Но именно это – то, что ей нужно, чтобы довериться.

Она знает, что такое терять. Видит Бог, она столько теряла! Когда ей кажется, что беда вновь угрожает отнять у неё всё, что она любит, она пугается. Касается его, чтобы убедиться – он все ещё тут. Страх ненадолго отступает. Он обещает ей, взглядом, что будет рядом.

Он рядом сейчас, здесь. Ничего в будущем нет, потому что само будущее нереально. Он может быть только в настоящем, и он там есть. Для неё, с ней.
И это единственная правда, которую она хочет знать.