Солнечный свет пробивается сквозь плотные шторы, и так и хочется подставить под его лучи истосковавшееся по теплу тело. Хочется перекатиться в постели, потянуться, чтобы спала сонная, лениво-сладкая истома. Но я не шевелюсь, даже не открываю глаз, прислушиваясь к зыбкой утренней тишине. Слышно едва уловимое сопение, и я невольно улыбаюсь этому, этой жизни рядом с собой, становится легко и приятно просто от того, что рассвет, от того, что любимый человек рядом, от того, что все хорошо… Хорошо и как-то правильно. Словно именно так и должно было всегда быть. Я знаю, что скоро услышу хрипловатый ото сна голос, знаю, что меня поцелуют в нос, а потом приготовят завтрак. И хорошо… Хорошо, что я помню именно эти мгновенья. Они существуют в моем сознании словно маленькая параллельная вселенная, в которой я пребывала отдельно от той другой, реальной.
Я и сейчас чувствую свет и, как мне кажется, солнечное тепло. Не могу согласиться с утверждением, что для НАС есть лишь то, во что мы верим. Ведь согласиться означает превратиться в настоящего мертвеца – без удовольствий этой жизни, без ощущения её во всей прекрасной полноте…

Где бы я не заснула, всегда просыпаюсь в одном и том же месте – на кафельном полу лестничного пролета. Здесь я умерла.
Мой любимый толкнул меня, я упала и, приземлившись, раскроила себе череп. Трещины разбежались по плитке вокруг моей головы, и я долго стояла и разглядывала эту символичную картину: девушка-солнце.

Утро нового дня встретила в привычной позе: верхняя часть тела на лестничной площадке, нижняя на ступеньках. Выглядит даже забавно - философ, решивший в поисках интересных мыслей задремать в необычном положении. Раз за разом я всё с большим равнодушием думаю о своей смерти. Гнев и страх поглотила мягкая отупляющая поволока, на смену им пришла безмятежность. Возвращение в мир происходит без прежнего смятения и неверия – я всё еще тут!
Однако сегодняшнее пробуждение приятным не назовешь. Судя по раздававшимся в недрах дома звукам у нас гости. Громко топая (ОНИ должны услышать), я спустилась в гостиную и подошла к кухонной двери. Эйдан и Джош стояли в уголке и глупо хихикали. Девять утра, а уже пивком балуются. Показалось, что я чувствую особый хлебный запах этого напитка, но то мне, действительно, показалось… Снова – всего лишь воспоминание.
Вместо того, чтобы поддаться грусти, я пробую рассердиться. Как меня бесит их мальчишеское поведение! Вампир, оборотень и привидение под одной крышей – что тут веселого? Никогда не любила мистику. Даже гротеск, даже с юмором.
И в призраков не верила.
- По какому случаю «вечеринка»? – строго спрашиваю, подбоченившись. Видок, наверно, как у недовольной домохозяйки. Если умер в домашнем тряпье, всё послесмертие будешь носить только его.
- Салли, - Джош икнув, обдал гостью алкогольными парами, - знакомься. Это Нора, она будет жить с нами. Нора… ну, медсестра.
Снова хихикает. Как маленький, честное слово!
- Привет, Салли. Не знала, что ты такая красивая, - улыбнулась блондинка в синей больничной пижаме и потянулась ко мне.
Я вытаращила глаза. Вскинула руки. Она же не собирается пожать мне ладошку?!
- Ой, п-прости. Забыла… Это не трудно, ведь ты будто…, - она виновато прикусила губу.
Я невольно присмотрелась к её зубкам – чья это гостья? Она точно со сверхъестественным «душком», раз видит меня. Я нахмурилась.
- Это… это моя. Моя Нора, - спохватился Джош.
Могла бы догадаться. Джош – самый человечный из нас троих. То, что он оборотень, как ни странно, делает его еще более ЖИВЫМ. Хотя, наверное, это логично. Вампир и дух мертвой девушки уж точно не в состоянии претендовать на данную характеристику.
Внезапно волна острой зависти накрывает меня целиком и полностью. У Джоша появилась подружка, он будет строить отношения. Двигаться вперед.
«Разве мы не мешаем тебе?», – хочется спросить мне.
Эйдан существует в своем мире, мне остается разгребать осколки прошлого. Из всей нашей чудаковатой семейки именно я являюсь заложницей ситуации. И пусть вампир и оборотень страдают не меньше моего, они в любой момент могут уйти и попытаться притвориться. Закрыть глаза на свою сущность, хотя бы на некоторое время. Я – нет.
Упорно называя себя «мертвой», я так и не научилась быть ею. Каждой порой, каждой клеточкой всё еще человек! И сколько не твержу одно и то же, привыкание не наступает.

Опять я слишком углубилась в свои мысли. Все трое напряженно таращатся на меня, а блондиночка, наверное, решила, что бесплотная соседка Джоша ей не рада.
- Ладно, - наконец, изрекаю я. – Поскольку присоединиться к вам у меня не получится, пойду прогуляюсь.
- Почему? Салли, - лицо Эйдана вытягивается. – Мы, честно, ждали тебя, но ты так крепко спала…
«Они что, показывали меня Норе, словно местную достопримечательность?! – проносится в уме. – Пока я валялась там трупом…».
- Прости, Эйдан, но выпить… десять бутылок пива я не способна, - обвожу взглядом выстроившуюся на столе стеклянную батарею. – Мне и одной не осилить.
Я поборола желание раствориться в воздухе (все-таки для новенькой это будет перебор с впечатлениями) и гордо прошествовала к выходу. Концентрации хватило даже на то, чтоб открыть и закрыть дверь.
Вроде бы, Джош пытался меня окликнуть, но я не стала оборачиваться – чувствовала, что вот-вот разревусь (еще один парадокс загробной жизни). Сегодня какое-то плаксивое настроение.

… Не знаю, почему переместилась сюда. В больницу. Здесь полно привидений – если захочешь их увидеть. Если позволишь себе увидеть.
Внутри немного холодно, возможно, из-за круглосуточно циркулирующей потусторонней энергии. Иду по коридору, выбирая, куда свернуть на следующем повороте – в детское отделение или к новорожденным, но останавливаюсь не дойдя до «перекрестка».
Двое на узенькой неудобной скамейке.
Присмотревшись к ним, я невольно перевожу взор на дверь, у которой они томятся в ожидании.
«Отделение реанимации и интенсивной терапии», - гласит табличка.
Реанимация…
Ни да , ни нет – вот ответ.
Я прислонилась к стене и съехала по ней на пол, продолжая наблюдать за парочкой. Я буквально впитываю их эмоции и одновременно не могу побороть чувство, что наблюдаю сцену из драматического фильма – столь красноречив язык тел и велика сила их связи.
Пальцы мужчины и женщины переплетены и побелели от напряжения, словно они боятся, что некий злой вихрь сметет их, стоит им разнять объятья…
Салли Маллик, ты вновь дала волю своему воображению! О, Боже, почему я все время думаю об этом – отношения, прикосновения влюбленных, уединение… Даже в такую минуту они видят друг друга, присутствуют в мыслях и сердцах друг друга.
Но разве могу я с уверенностью сказать, что моя фантазия насчет этой парочки правдива? Мужественный рыцарь и прекрасная дева. Неугасаемая вечная любовь, которая преодолеет любые преграды - сюжет, запечатленный на страницах многих романов, где всё заканчивается если не хеппиэндом, то надеждой.
Было ли у меня с Дэни так же? Когда-то я считала, что да. Друзья и знакомые говорили, что мы – идеальная пара. И продолжали говорить – ему - на моих поминках…
Ох, нет! Я увлеклась переживаниями. Свет в коридоре замигал, где-то лопнула лампочка. Надо мне привести себя в норму. Медленно вдыхая и выдыхая (странно, но ведь помогает!), я добилась душевного равновесия. Уходить не хотелось – хотелось узнать, чем завершится для них ожидание.
Вдогонку за этой мыслью «страшная дверь» распахнулась. Трое медработников покинули палату и устало, неторопливо зашагали вдоль по коридору. Последним появился доктор – высокий худощавый человек лет пятидесяти.
Вместе с людьми я во все глаза уставилась на него. Вот он, настоящий глашатай истины!
- Я верю, что у Джека большое будущее. Он проживет еще много-много лет. А сейчас ему просто надо хорошенько выспаться, - медленно и почему-то бесстрастно произносит он. Или так кажется только мне? Потому что мужчина с женщиной чуть ли не вопят от радости. Сильным положено быть ему, и он пытается справиться с двумя задачами одновременно – ответить на её объятье и пожать руку спасителю.
Я не знаю, кто такой Джек – брат, сын, дядя, отец… Но в течение нескольких секунд испытываю огромное облегчение. Однако мне не дает покоя лицо доктора. Почему он не «празднует» вместе с ними, ведь он сделал ЭТО! Отбил еще одну жизнь у смерти, подарил будущее, полное новых впечатлений, открытий, встреч и, возможно, счастья.
Но он сдержанно, хотя и с улыбкой, выслушивает их благодарности и спокойно уходит. Я смотрю на его удаляющуюся слегка ссутуленную спину. Вот он берет с регистрационной стойки пухлую папку, очевидно, с картами пациентов. Останавливается, проверяя пейджер на поясе, и ускоряет шаг.
Но я не горю желанием пойти за ним. Может быть, в другой раз.
Парочка всё никак не придет в себя. Девушка, не выдержав напряжения, плачет. И смеется. Мои губы непроизвольно начинают растягиваться, но вдруг перед мысленным взором встает лицо доктора, и эйфория потихоньку убывает.

Я оставила их и отправилась бродить по зеленой лужайке на территории госпиталя. Парковая терапия. Помогает даже призракам. Насчитала только трех у фонтана, а сколько их шатается по тенистым аллеям, сидит на скамейках, не сводя пристального внимательного взгляда с живых. Даже не знакомых, просто живых людей.
Я приблизилась к фонтану и осторожно заглянула в воду. Еще один нонсенс – отражение есть. Конечно, вижу его лишь я, но все же приятно. Эйдан, кстати, тоже может вдоволь полюбоваться на себя в зеркальных поверхностях. Не все легенды врут, но и не все правдивы.
Я спрошу его, когда вернусь домой, что он чувствует, проводя весь день вблизи смертных – помимо жажды. Какими глазами он смотрит на них? Завидует, сопереживает или просто… идет дальше?
«Салли, эту часть дороги ты уже прошла, - говорю я себе. – Всё, что ИМ предстоит испытать – страх за своё существование, за жизни близких, сомнения и страдания – ты уже преодолела этот этап. Тоска по былому – это отголосок прошлого. Сейчас ты осваиваешь что-то иное. Вспомни себя при жизни: тебе казалось, что ты продиралась сквозь темный лес, в лабиринте неизвестности. Ощущая любопытство, «находила» новые тропинки, а на самом деле, двигалась по проторенной дорожке.
В мире миллионы привидений... Я не одинока.
Просто теперь я призрак. И это нормально».