На таких, как она, не женятся. Мира усвоила эта давным-давно. Те, кто занимался ей, повторяли это почти каждый день. Мира не строила иллюзий на свой счёт. Прекрасно понимала, чем всё рано или поздно закончится.

Так всё и случилось. Спустя пару месяцев после её совершеннолетия Миру, как и других, продали с аукциона. Теперь у неё новый дом и Хозяин. Тот, чьи приказы Мира теперь должна выполнять. Невольно коснувшись ошейника, Мира прикрыла глаза. Свободные не носят подобных украшений. Свободные никому не принадлежат. Они вольны сами принимать решения, а она... Она даже не может сама выбрать себе наряд.

И не сбежать ведь: ошейник с чипом и на сигнализации. Словно у преступника или собаки. Очередное напоминание о том, кто она такая.

Она даже не служанка. Те выполняют совсем другую работу: уборка помещений, готовка. И, в отличие от Миры, они могут выбирать. По крайней мере, решать, с кем спать. Мира же даже на это не имела права.

Прошло всего несколько дней, и сегодня Хозяин приказал быть готовой — вечером он собирался навестить её.

Боялась ли она? Да. Одно дело знать, другое — столкнуться с этим. Её изначально приобрели с одной целью: быть послушной игрушкой для Хозяина, и Мира должна подчиниться.

Комната, недавно казавшаяся уютной, перестала быть таковой. Мягкий ворс ковра не грел ступни. Смотря на лежавший в ожидании её наряд, Мира невольно закусила губу.

Вечер приближался, прислугу на сегодня отпустили, а ей предстояло развлекать купившего её человека.

Стоя возле кровати, Мира медлила. За окном уже стемнело, и ей пора было принарядиться. Но в доме пока стояла тишина. На кухне лишь повара. Ужин подадут, как только появится Хозяин, а пока их задача — держать еду тёплой. Не горячей и не холодной. Всё, как нравится Хозяину. Значит у Миры ещё было время.

Рассматривая наряд, она медленно провела кончиками пальцев по нему: гладкая, полупрозрачная ткань холодила пальцы. Хорошо, что на улице тепло, а то в таком можно и замёрзнуть.

Быстро взяв наряд в руки, Мира поспешила приложить его к себе. Короткий взгляд в зеркало подтвердил её опасения: ткань слишком тонкая и совершенно ничего не скрывала. Лишь слегка оттеняла.

Колокольчики на запястьях мягко звякнули, когда она отложила наряд и взялась за оставленное ей нижнее белье. Тоже почти прозрачное. Оставалось надеяться, что вкупе с платьем будет хоть не так заметно.

Часы на столике отсчитывали минуты до прихода Хозяина, и Мира поспешила одеться.

Лёгкое, почти воздушное платье практически не чувствовалось. Сделав пару оборотов, Мира рухнула на кровать. Сегодня. Она старалась не думать, но все ее мысли крутились вокруг приближающейся ночи.

Время тянулась словно резина. Звуки, которые она раньше не замечала, сейчас оглушали: тиканье часов, скрип половицы, капанье воды, даже треск лампы. Прикрыв глаза, в попытке успокоиться Мира принялась считать. Тихо, так, чтобы никто не услышал.

Наверное, ей стоило быть благодарной. Наверное. Не попадись она тогда копам и не окажись после на аукционе, то что бы тогда её ждало? Смерть от наркотиков? От голода? А может, от руки очередного сексуального партнёра? Гадать Мире не хотелось. Пара лет до достижения совершеннолетия в приюте — и аукцион.

Сколько раз она слышала: "Мира, ты должна быть рада. Теперь у тебя будет крыша над головой, еда. Тебе не придётся беспокоиться о себе. А плата не так уж и велика: твоё тело и твоё послушание. Душу-то никто не просит".

Шуршание шин по гравию и шорох двери гаража заставили резко открыть глаза. Подскочив, Мира подбежала к окну: так и есть, Хозяин вернулся.

Опустив взгляд вниз, Мира постаралась совладать с дыханием. В ушах звенело, и она облокотилась на стену. Ещё пара минут, ещё чуть!

Решив, что готова, она поправила упавшую на лицо прядь и вышла из комнаты. Служившая ей убежищем последние пару дней комната превратилась в клетку.

Расправив плечи, уверенной походкой Мира спустилась вниз и неуверенно замерла на пороге гостиной.

За эти дни она ни разу не задавалась вопросом: сколько за неё заплатили? Спросить боялась. Всё равно денег у неё не было, так какая разница. Вернуть она не сможет, а значит, должна делать то, что ей скажут.

Несколько дней в тишине и покое. Ей словно давали время привыкнуть. Узнать людей, Хозяина. От неё никто ничего не требовал. Всегда готовая еда. Тёплая и, можно сказать, бесплатная. А вот теперь пришла очередь ей платить по счетам.

Стоя в пролёте, Мира ждала, когда её пригласят пройти. Будь она свободной, давно бы уже заняла место за столом. Но сейчас, в присутствие Хозяина, она не могла это сделать. В его отсутствие никто ничего не запрещал, и она свободно передвигалась по дому. Только выходить за ворота не имела права. По ночам же во двор не стоило выходить. Знакомиться со сторожевыми псами не входило в её планы.

— Проходи. Садись.

Короткий взмах рукой с ножом, и Мира, проследовав к столу, заняла место напротив Хозяина.

Под его изучающим взглядом приготовила салфетку и ждала, когда принесут еду. В тишине. Слышны были лишь шелест газеты и тиканье часов.

Тихие шаги, и тарелки наполнились. Запахи достигли ноздрей, и Мира невольно сглотнула. В последний раз она ела несколько часов назад, и будь её воля, всё уже оказалось бы в желудке. Но сейчас, сидя за столом с Хозяином, она вынуждена была сдерживать себя.

Все эти приборы, весь этот этикет... Да, Миру учили в приюте многому, но вот преодолевать чувство голода — нет.

Кусочек за кусочком, и тарелка опустела. Мира не привыкла так есть, но сейчас наслаждалась. Она бы прикрыла от удовольствия глаза, но под внимательным взглядом Хозяина не решалась.

Не спеша Мира осушила бокал. Никто не позвал слуг. Мира даже не была уверена, что кроме них в доме кто-то есть. Стоило бокалу опустеть, и тишину нарушила спокойная мелодия.

Раньше Мира часто танцевала на улице, привлекая клиентов, которые платили ей. Денег тогда едва хватало на еду. Порой приходилось голодать. Новая одежда требовала вложений. А теперь... Теперь ей не о чем беспокоиться.

Вложив ладонь в протянутую руку, Мира поднялась из-за стола. Неуверенность сквозила в каждом движении: на улице она танцевала для себя, а сейчас у всего была совсем другая цена.

Ей коротко улыбнулись и, стоило им оказаться в центре комнаты, притянули к себе.

Хозяин уверенно вёл, Мира же следовала за ним. Танец не мог длиться вечно — это Мира прекрасно понимала. Как и то, чем для неё закончится сегодняшний вечер. Ладонь Хозяина уже давно со спины переместилась ниже. А его улыбка, блеск в глазах выдавали его желание.

Подобные взгляды она часто ловила на себе, когда танцевала на улице. И после в приюте мальчишки и охранники порой так же смотрели на неё.

Музыка смолкла, а она всё ещё находилась в его объятиях. Все ещё была прижата к Хозяину. Стоя так, Мира смотрела ему в глаза.

Его дыхание обжигало кожу.

Слишком близко, слишком горячо. Мире казалось, что она сейчас задохнётся. Ещё полчаса назад она была не уверена в том, что справится. Что сможет допустить всё. А сейчас она долгое мгновение смотрела на губы Хозяина.

Нервно облизнувшись, с трудом удержалась от желания поцеловать. Тихий смех лёг на кожу, и её отпустили, чтобы секундой позже взять за руку.

Мира не сопротивлялась, когда Хозяин повёл её за собой. Колокольчики на запястьях тихо позвякивали при каждом шаге. Во всём этом было что-то неправильное, но Мире совершенно не хотелось думать что.

Дверь за её спиной закрылась, отрезая путь к отступлению. Мире не дали осмотреться, да она сейчас к этому и не стремилась.

Полумрак комнаты Мира практически не замечала. Все её мысли, все её чувства сосредоточились на даримых Хозяином прикосновениях. Мгновение, и шёлк платья, соскользнув с плеч, упал на пол, оставляя Миру в полупрозрачном нижнем белье.

Стоило чуть приоткрыть рот, как чужой язык тут же вторгся в него. Незаметно её подвели к кровати, и Хозяин отстранился. Облизнувшись, Мира переводила дыхание, пока взгляд Хозяина скользил по её телу.

Полупрозрачная ткань белья ничего не скрывала. Мира отчётливо видела желание в глазах Хозяина. На секунду мелькнула мысль: она не должна стоять здесь, не должна желать его. Мира тряхнула головой, и волосы рассыпались по плечам. В сознании стоял туман, и ей лишь оставалось догадываться почему.

На секунду лишь подумалось: ей могли что-то подмешать. Но все мысли исчезли: ласки, поцелуи Хозяина не давали ей возможности всё обдумать. С каждым прикосновением реальность переставала волновать. Желание огнём бежало по венам, и Мира отложила всё на потом.

В конце концов, ничто сейчас не было важно, кроме этих жарких ласк, сводящих с ума поцелуев.

С подружками на улице, с девчонками из приюта она не раз обсуждала секс. Одни им восторгались, другие рассказывали кошмарные, наполненные болью истории, когда их брали без их согласия просто так. Такова уличная жизнь. Впрочем, в приюте было ничуть не лучше. Сперва осмотр у врача и куча вопросов; если девушка или парень не имели сексуального опыта, то за ними присматривали.

Как Мира слышала, многие зажиточные любили невинные игрушки и платили за таких больше. Вот с такими в приюте носились. А другие… Мира не раз слышала рассказы о том, как поступали охранники, да и начальство, с теми, кто ещё до приюта потерял невинность. И в кои-то веки была рада, что не поддалась соблазну.

Сколько слёз впитали подушки тех, кто не берёг себя. Сколько боли им принесло опрометчивое решение и буйство гормонов. Хотя среди подобным попадались и те, кто уступал добровольно. За лучшее отношение. За маленькие радости со стороны работников приюта.

Попав же сюда, Мира каждый день боялась приказа приготовиться и в то же время гадала: каково ей будет? Сможет ли она расслабиться и поддаться страсти? Или в страхе зажмётся в угол? Но страхи не оправдались. В голове царил туман, тело было расслаблено и ласки приятны. Лишь мелькнула секундная мысль: ей что-то подсыпали в еду или питье, но она забилась в дальний угол сознания.

Преследовавшее её чувство стыда от того, что ткань наряда практически ничего не скрывала, исчезло. Мира хотела этих ласк, хотела дарить ласки сама. Но Хозяин не дал. Остановил, как только она попыталась его раздеть. Костюм Хозяину несомненно шёл, но Мира желала прикоснуться к коже, провести пальцами по груди, почувствовать на губах горячий, сводящий с ума поцелуй. Вместо этого её заставили отступить.

Простынь холодила кожу, но горящий в ней пожар этой прохладой нельзя было потушить. Ей требовалось совсем другое, но Мире приказали оставаться на кровати, а Хозяин исчез. Закусив губу, Мира следила за ним. Надеясь на возвращение, быстро провела ладонью вдоль тела. Хотелось избавиться от оставшейся одежды. Эти лёгкие тряпочки казались лишними. Но стоило ей потянуть завязку, как окрик Хозяина: "не смей!" вынудил остановиться, и Мира с тихим стоном опустилась на простыни.

Откинувшись на подушки, Мира в нетерпении провела ладонями вдоль тела, нарочно задев соски, чуть сжала их. Хотелось, чтобы это Хозяин касался её, хотела почувствовать его внутри себя. Не сдерживая стон, провела по груди, бокам, животу, между ног. Услышав короткий смешок и открыв глаза, она посмотрела на Хозяина.

Раньше Мира была уверена, что страсть, огонь, про который ей рассказывали, просто шутка. Она сама ничего такого не испытывала до этого. А сейчас тело горело. Жаждало ласк, прикосновений, и вместе с ним Мира тоже горела. Причина в том, что до Хозяина у неё никого не было? В выпитом вине? Мира могла грешить на что угодно. Даже если Хозяин что-то ей подсыпал: он имел на это право, ведь она теперь его собственность. От этой мысли Мира фыркнула.

Теперь она лишь вещь, с которой Хозяин мог делать что угодно. Его права узаконены. Если она сбежит и её поймают, то вернут ему и Хозяин будет иметь право сделать с ней что захочет. Наказание будет любым. Мира помнила, как с девчонками из приюта они гадали, как может Хозяин поступить с провинившейся игрушкой. И ей совсем не хотелось узнать, каким он может быть в гневе, и уж точно она не желала стать его причиной.

Прикрыв глаза, Мира не сдержала стона. Секундой спустя резко распахнула: кровать прогнулась под весом Хозяина. Улыбнувшись, она неуверенно рассмеялась. Препятствие в виде одежды отсутствовало, и Мира поспешила воспользоваться ситуацией: прикосновение к Хозяину лишь усилило внутренний пожар. Хотелось гораздо большего: Мира потянулась за поцелуем, но её толкнули назад.

Приказ лежать оглушил, и Мира подчинилась.

— Хорошая девочка, — в голосе Хозяина слышалась улыбка, и Миру это радовало. — Закрой глаза.

И это распоряжение она выполнила.

— Не открывай, — Мира кивнула.

"Интересно, что дальше?"

Ответ не заставил себя долго ждать, холод двинулся дальше, рисуя на коже замысловатые узоры, оставлял на ней дорожки. Хотя остудить бежавший по венам огонь не мог.

Секундой спустя на губах почувствовался холод, и Мира невольно потянулась к нему, коснулась кончиком языка. Знакомый вкус: как у льда из морозильника. Держа глаза закрытыми, Мира в улыбке закусила губу. Тихий смех опалил кожу, а лёд прокладывал путь по её телу.

Ничто не осталось без внимания: губы, подбородок, шея, ключицы, грудь. Холод должен приводить в чувство, а с Мирой происходило обратное: кажется, она окончательно потерялась.

Мягкое, почти невесомое прикосновение, и державшие лифчик завязки упали. Невольная улыбка и тихий смех сорвался с губ, как только лед в руке хозяина прошёлся по груди и на миг замер в районе тут же затвердевшего соска.

Холод исчез, сменившись теплом рта. И Мира не смогла сдержать стон. Хозяин играл с ней, заводил, распалял, заставляя желать большего.

— Ещё! Хочу ещё! — тихий смех и игра языка, губ с соском продолжилась, а лёд уже рисовал узоры на внутренней стороне бедра, медленно поднимаясь от колена всё выше и выше. Мира не хотела, да и не могла сдерживать стоны.

Прикосновение между ног вынудило резко выдохнуть. Снова лед и снова холод. Резкий выдох и движение бёдер навстречу прикосновениям.

Новый, обжигающий поцелуй, горячее дыхание на коже, требовательные и в тоже время почти нежные прикосновения. Ласка, в результате которой Мира бесстыдно развела ноги, предлагая взять её.

Смех Хозяина ложился на кожу, но он всё ещё медлил.

— Открой глаза, — шёпот опалил ухо, и Мира подчинилась. На губах Хозяина играла улыбка, и она не удержалась от ответной. — Мира. Мира. Мира.

Она лишь глупо улыбалась, наблюдая, как Хозяин забирается на кровать. Ладони замерли на бёдрах: он не спешил. Умоляющий взгляд Миры был направлен на Хозяина. Ей уже было плевать, какой наркотик гулял по её крови: она хотела почувствовать Хозяина внутри себя, хотела, чтобы этот огонь внутри неё наконец-то потух.

Секунды тянулись. Их взгляды встретились, и Мира облегчённо выдохнула, как только, подтянув её за бёдра к себе, Хозяин вошел в неё.

— Моя сладкая девочка, — произнёс он тихо, улыбнувшись. Мира кивнула.

— Ваша.

Его улыбка, пойманный поцелуй и движение тел навстречу друг другу. Грубо, жёстко и не спеша. Наконец. Наконец всё было так, как должно быть. На мгновение Мира снова закрыла глаза. Чьи стоны она сейчас слышала? Его? Свои? Общие? Мире было всё равно. Главное, что теперь она действительно его.

Чтобы там Хозяин ей ни дал, Мира полностью расслабилась, давая ему полный доступ к своему телу. Ладонь легла на горло, пальцы сжались, слегка надавив, и Мира подняла вопросительный взгляд на Хозяина. Что он затеял? Секунды тянулись, а Мира гадала: что дальше?

Пальцы разжались, ладонь с горла сместилась ниже. Облегчённо выдохнув, Мира подалась навстречу ласкам. Хорошо, как же хорошо ей было сейчас. Мира и не помнила, когда в последний раз так было. Нет, не тогда, когда после пары дней голодания она смогла украсть сытный пакет из доставки и поесть. И не тогда, когда украла кошелёк у какого-то болвана в баре и вместо того, чтобы купить еду, потратила их на карусели.

Сейчас всё иначе. Не сдерживая стонов, Мира довольно щурилась. Плевать, если это результат воздействия наркотика в крови, плевать, что теперь она игрушка Хозяина. Плевать на то, что речи о любви тут не шло. Что на ней ошейник, который она теперь никогда не снимет. Теперь она одета, обута и накормлена, и за это плата — такая мелочь: её тело и послушание. Но ведь мысли оставались её собственными, чувства так же никто не будет контролировать. К тому же Хозяин ведь не обижал её. Никакой боли, никакого голода. Ничего такого.

Почувствовав особо сильный толчок, Мира в блаженстве прикрыла глаза. Возможно, кто-то сказал бы, что она слаба. Что нужно сопротивляться, а не сдаваться на милость одному из Свободных. Но в большинстве своём так говорили те, кто не чувствовал дыхание смерти на плече, кто не познал голода и страха. От таких слушать нравоучения не имело смысла. Такие не познали все прелести жизни и не осознавали, что могут потерять.

Все волнения, все связанные с этим вечером тревоги ушли на второй план. Полностью расслабившись, Мира отдалась новым для неё ощущениям. Отдышавшись, она вновь гадала: что же дальше? Как она слышала, наигравшись, Хозяева частенько избавлялись от подобных ей. И хорошо, если перепродавали или выгоняли на улицу. Как ей говорили, некоторые использовали надоевшие игрушки для других целей. Оставалось лишь надеяться, что Хозяину она ещё пригодится.

Из состояние отрешённости её вывело лёгкое дуновение воздуха и прикосновение знакомой ткани.

— Я в душ, а ты одевайся и марш к себе. Когда снова мне понадобишься, тебе сообщат.

Равнодушный тон отрезвил или действие наркотика закончилось, гадать Мира не хотела. Шум воды за незакрытой дверью ванны напомнил о словах Хозяина, и Мира в спешке собралась и покинула комнату.

Что же, похоже, эта ночь — лишь начало.