Шаг назад, поворот, взгляд в зеркало. Лёгкая ткань платья следовала за ней. Поправив несуществующую складку на подоле, Хоуп довольно улыбнулась — платье было что надо. Подол, конечно, коротковат, но ей нравилось, да и тётушкам приглянулось.

На кровати лежали другие наряды: часть из них в кучке «не то» и пара вещей «сойдёт». Одним предстояло возвращение в магазин, другим — занять место на вешалке в шкафу. На будущее, так сказать.

И конечно, среди них были наряды из раздела «не злить папу». Стоило только вспомнить о нём, и Хоуп поморщилась. Отец часто говорил с ней. Даже более того — они много времени проводили в его мастерской. Хоуп любила это время: она, отец, кисти с картинами и больше никого рядом.

Хоуп помнила и те времена, когда отец отсутствовал в её жизни. Но теперь всё было хорошо. Почти идеально. За исключением пары маленьких нюансов: Клаус слишком оберегал её, слишком защищал — ему везде мерещились враги. Даже в одноклассниках дочери. Хоуп помнила, сколько времени и сил потратили мама и тёти с дядями на то, чтобы убедить отца в том, что одноклассники не причинят ей вреда.

С горем пополам это сделать удалось, но Клаус проверял, следил за каждым шагом, и от этого Хоуп порядком устала. В коем-то веке им всем скопом удалось уговорить его уехать. Точнее, на горизонте нарисовались старые знакомые семьи, и родня убедила его, что лучше столкнуться с ними вдали от дома. Это радовало, ведь скоро школьный бал, а Хоуп хотелось на него пойти. Зная отца, она прекрасно понимала, что в его отсутствие это провернуть гораздо проще. Иначе всё могло сильно осложниться.

Повернувшись ещё раз вокруг оси, Хоуп довольно кивнула. Наряд на выпускной выбран! Теперь лишь осталось дождаться завтрашнего вечера, а что потом — будет уже не важно.

Утомлённая долгой примеркой, довольная и уставшая Хоуп упала на кровать. Откинувшись назад, какое-то время она просто смотрела в потолок. Не хотелось думать, не хотелось вспоминать о том, что за воротами дома хватало тех, кто был готов погубить её родных. Тех, кто жаждал по той или иной причине отомстить. Она слишком устала от этого. Каждый раз, когда она что-то планировала или хотела куда-то отправиться, отец читал ей лекции о безопасности. Хоуп не раз видела, как при этом мать закатывала глаза и неустанно напоминала, что дочери всё это уже известно, и да, она будет осторожна. Хоуп же, подтверждая слова матери, лишь кивала.

Отбросив неприятные мысли, Хоуп переключилась на бал. Все её подружки тоже пойдут, но она планировала стать королевой бала. Ради этой цели тётушки, мама и сама Хоуп вчера объездили все городские магазины и отобрали наряды, которые сейчас составляли ей компанию. Стоило лишь представить кислые мины подруг, когда они поймут, что у них нет шанса её обыграть, и довольная улыбка сама появилась на лице.

Мысленно Хоуп перебирала тех, кого одарила бы вниманием, и тех, кому в нём заведомо отказано. Конечно, каждой королеве нужен король. Оставался только один вопрос: кто из парней достоин стоять рядом с ней на сцене? Имена одноклассников одно за другим всплывали в сознании. Кто-то отметался сразу, кто-то отправлялся в папку «может быть». Идеальный вариант ещё не был найден, но Хоуп не отчаивалась. Парней хватало, и среди них наверняка найдётся тот, с кем она захочет танцевать.

Казалось, вот оно! Идеальный вариант почти найден, но вдруг с мысли сбивают громкие шаги и голос, который невозможно не узнать. Открыв глаза, Хоуп подскочила на кровати и уставилась на дверь. Что было громче: стук её сердца или злой голос отца, который, приближаясь, твердил, что она никуда не пойдёт? Определить было сложно.

Дверь распахнулась. Хоуп испуганно замерла на месте. От отца веяло угрозой, и дочь, нервно сглотнув, испуганно уставилась на него.

— Ты никуда не пойдешь! — отзвучали сказанные резким тоном слова, и только после её окинули быстрым взглядом. Хоуп сама не поняла почему, но захотелось прикрыться.

— Клаус, я уже обещала нашей дочери, что на этот бал она попадёт!

Внимание отца переключилось на влетевшую за ним Хейли. И Хоуп, на секунду прикрыв глаза, выдохнула. Кто-кто, а мама всегда оказывалась на её стороне. Всегда старалась поддержать и остановить отца, когда тот переступал грань.

— Она никуда не пойдет! Особенно в этом!

— Но, папа...

— Клаус, она имеет право отдохнуть, как любой ребёнок!

— Я сказал нет! — строгий взгляд метнулся в сторону Хоуп. — А тебе советую переодеться!

Произнеся это, Клаус удалился, хлопнув на прощанье дверью, и Хоуп вздрогнула. Все надежды на бал полетели прахом, а всё потому, что отец вернулся раньше. Смотря на мать, Хоуп зло сжала кулаки. Отчаянно хотелось кричать.

— Это несправедливо!

— Я поговорю с ним, — успокаивающе произнесла Хейли.

Дав обещание, она покинула комнату, а Хоуп снова упала на кровать. Злые слёзы оставляли следы на щеках, но она их не замечала.

Хотелось кричать, бессилие душило. Она ведь сильнейшая ведьма! А вынуждена подчиняться отцу. Он просто не понимает! Не может понять!

Направленный в пустоту крик разрезал воцарившуюся после ухода родителей тишину. После него даже дышать стало легче, спокойнее что ли. Осмотревшись, Хоуп заметила стоявшие на тумбочки фото: там были и те, на которых отец держал её на руках, и те, где она стояла рядом с ним. Уже большая, самостоятельная. Так она считала.

Взяв одну из фотографий в руки, Хоуп мгновение смотрела на неё, а после зло отбросила на кровать, в отчаянии прижав к вискам ладони. Как отец может так с ней поступать! Обещал защищать и помогать, а сам!

Этот вечер... всё так хорошо было распланировано, а он всё портит! Назвать отца жестоким тираном у Хоуп раньше язык не поворачивался, но теперь именно такие мысли роились в её голове. Каким нужно быть монстром, чтобы запретить поход на бал? А платье? Ну вот в чём оно виновато? Некоторые и в более коротких ходят! А она... она просто решила победить. Она ведь Майклсон!

Самое обидное, что отец не стал её слушать. Просто ушёл, хлопнув дверью. Вытерев слёзы, Хоуп хлюпнула носом и попыталась успокоиться. Правильно, она ведь Майклсон. Она сильная! А отец...

Тут внезапная мысль пришла в голову: мама её прекрасно понимала, сама ведь не так давно была в её возрасте, а вот отец... его детство было очень давно. Слабо сказано — с тех пор тысяча лет прошла! Придя к такому выводу, Хоуп успокоилась.

Теперь осталось решить всего одну проблему: как сделать так, чтобы отец вспомнил каково быть подростком?

Слёзы исчезли, Хоуп осматривала комнату, пытаясь вспомнить хоть что-то, что могло помочь,но в голову пока ничего разумного не приходило — в школе такому точно не учили… Тётя Фрея подсказать не смогла бы, даже если бы захотела. Дядя Кол со своей женой, Давиной, хорошо разбирались в магии, и Хоуп точно знала — если расскажет зачем, он поможет. Но впутывать родню в такое «взрослое» дело не хотелось. Ей нужно справиться самой, нужно показать отцу и остальным что может.

Взгляд перебегал от одной книги по заклинаниям и чарам к другой. Но всё было не то. Просто детские игрушки! Те, о которых в школе сочли возможным рассказать им. Хоуп они не подходили. Разочарованно опустившись на корточки, она не заметила, как в раздумьях закусила губу. Ей требовалась магия. Сильная магия, а не школьные шуточки.

Нет, тётя Фрея, конечно, обучила её кое-чему, но тоже из разряда защитных вещей. Она считала, что пока ей лучше уметь защищаться, а взрослые, если что, разберутся с врагами дальше. Хоуп тогда не возражала, но сейчас…

Мысли разбегались и не хотели соединяться. Хоуп почти отчаялась, как вдруг взгляд упал на подаренный на пятнадцатилетие гримуар тёти Фреи. Нет, в нём точно не было того, что нужно, зато теперь Хоуп знала, где искать. В библиотеке семьи хранились и другие гримуары: бабушки Эстер и её сестры, Далии. Вот в одном из них вполне могло найтись что-то подходящее.

Теперь, когда решение найдено, оставалось лишь одно — добраться до гримуаров и найти нужное. Прислушавшись и не услышав никаких посторонних звуков в коридоре, Хоуп рискнула выбраться за пределы комнаты. Перебежками и крадучись, она неспешно добралась до библиотеки. Совсем не хотелось выслушивать очередные рекомендации от кого-то из родни, что эти гримуары не для неё. Там слишком серьёзные заклятья, и это не игрушки.

Как только она оказалась в кабинете, первым делом решила осмотреться. По-прежнему стояла тишина. Добравшись до полок с книгами, Хоуп лихорадочно стала их осматривать, время от времени бросая взгляды на выход из кабинета. Разочарование пришло в тот момент, когда Хоуп поняла, что кто-то из родни убрал опасные гримуары с полок. Не трудно догадаться, кому это могло прийти в голову. Отец.

— Чёрт, — тихо выругавшись, Хоуп на мгновение зажмурилась. Всего лишь маленькая неприятность. Взгляд на картину, за которой скрыт сейф, и попытка вспомнить одно из изобретённых ею заклинаний для вскрытия замков. С учётом того, сколько раз оно применялось на практике, вытащить его из недр сознания было не сложно.

Стоило гримуарам попасть к ней в руки, как Хоуп поспешила вернуться к себе. Ей снова повезло — члены семьи находились либо в своих комнатах, либо за пределами особняка.

Разместившись на полу, Хоуп с трепетом осмотрела все находившиеся перед ней гримуары. Страшно представить, сколько времени прошло с момента появления этих книг на свет. Каждой из них по тысяче лет. Но любопытство в конечном итоге пересилило всё остальное. Открыв первый гримуар, Хоуп потратила какое-то время на то, чтобы разобрать строки. Листать пришлось аккуратно — листы выглядели так, словно одного неосторожного прикосновения достаточно, чтобы они превратились в пепел, а этого нужно было избежать.

Взгляд перебегал от строки к строке, от страницы к странице. Всё казалось бесполезным. Да, там были довольно интересные заклятья, которые Хоуп решила оставить на потом. Но ей нужно было совершенно другое.

Пара гримуаров отложена в сторону, и Хоуп уже не уверена, что найдёт среди оставшихся что-то полезное. Она уже привыкла к бабушкиному почерку, и разбирать слова стало намного проще. Но и предпоследний гримуар подарил ей разочарование.

— Похоже, бабулю не интересовала игра с возрастом, — разочарование в каждом слове. Отложив гримуар, Хоуп взялась за свою последнюю надежду. И сразу поняла — этот принадлежал не Эстер Майклсон.

В каждой строчке сила, в каждом заклинании тьма. Да, в бабушкиных тоже хватало опасных и мрачных, но здесь они были на порядок сильнее. Ещё не активированные, они, словно бомбы замедленного действия, привлекали к себе внимание. Желание прочесть и увидеть результат — вот что почувствовала Хоуп, когда стала изучать страницу за страницей.

К её глубокому огорчению, хоть заклинания и отличались от остальных, но всё равно среди них пока не попалось нужного. Почти готовая к проигрышу, Хоуп досматривала последние страницы. Признавать поражение не хотелось, но она понимала — на изобретение собственного заклинания ей может понадобиться не один день.

К последним страницам она так устала, что готова была просто закрыть гримуар и забыть о своей идее. Она уже почти сдалась, но взгляд зацепился за некоторые слова на одной из последних страниц. Вернувшись к заклятью, Хоуп тщательно его изучила, прежде чем убедиться — вот оно, вот то, что она искала.

Хоуп торопилась. До наступления рассвета и момента, когда отец и остальные пробудятся ото сна, оставалось не так много времени. За окном было ещё темно, когда заклятье уже было разобрано, а все приготовления окончены. Каждая секунда была на счету, и Хоуп зажмурилась. Она не спала практически сутки, а ей нужен был трезвый ум. Ведь достаточно одной ошибки, и предсказать последствия будет невозможно.

Прислушавшись к царившей в доме тишине, Хоуп в последний раз всё обдумала. Всего на секунду возникли сомнения над правильностью поступка. И исчезли. Нет, она не ошиблась. Так нужно, иначе отец всю жизнь будет считать её маленькой девочкой, за которой нужен глаз да глаз. А ведь обещал, что не будет тиранить, что она сможет делать всё, что захочет! А сам не удержался, не смог.

Выдохнув, Хоуп прогнала все сомнения прочь. Слова заклятья легко слетали с губ. Ни одной ошибки, ни капли сомнения в голосе. От первого слова до последнего — никаких остановок, только спокойствие и уверенность в каждой фразе.

Стоило отзвучать последнему звуку, и Хоуп резко отклонилась назад. Облокотившись на кровать, она просидела так какое-то время. До рассвета ещё было время. Но на то, чтобы дойти до библиотеки и вернуть гримуары сил не оказалось. Глаза уже слипались, и из последних сил Хоуп убрала древние книги в стол. С трудом удалось найти в себе силы переодеться в пижаму и забраться под одеяло. Зевая, Хоуп выключила свет и позволила сознанию погрузиться в сон.



Когда тебе тысяча с хвостиком лет, когда видишь вокруг лишь врагов, сложно сохранить в себе наивность, да и доверять можно только самым близким. Тем, кто прошёл через то же, что и ты. Тем, кто на протяжении тысячи лет находился рядом и сражался с тобой плечом к плечу. Мечтаешь о мире и покое, но осознаёшь, что это лишь мечты. Когда же в твоей жизни появляется ребёнок, то начинаешь осознавать, насколько ты уязвим. Остальная родня такая же, как ты, и уничтожить их очень сложно. А ребёнок... Ребёнок беззащитен, уязвим.

Клаус на протяжении тысячи лет играл с врагами. Одному ломал жизнь, превращая в себе подобного, у другого отнимал всех, кого он любил. Это было просто развлечение, ведь он сам практически неуязвим. Белый дуб уничтожен, нового оружия против него никто так и не придумал. Но появление дочери всё изменило.

В памяти сохранился день её появления на свет. Даже тогда ему пришлось защищать её. Сначала от своей матери, потом от других. От тех, кто счёл, что Хоуп отличная цель, если хочешь добраться до него, до Никлауса Майклсона.

Он мог легко притворяться перед всеми, но годы скитаний и преследований утомили его. До появления Хоуп он легко справлялся с чувством усталости. Достаточно поставить перед собой задачу. Чаще всего она состояла в уничтожении очередного врага. Маленькое развлечение, которое можно было растянуть на месяц-другой, и вот в твоей руке чья-то голова или ещё бьющееся сердце. Но Хоуп всё изменила. Ты либо действуешь быстро, либо опасность существует слишком долго. Последнее недопустимо. Потому он и остальные старались как можно сильнее сократить время до полного уничтожения врага.

А Хоуп... Хоуп ему в этом не помогала. Нет, пока она была маленькой девочкой, проблемы были небольшие. Как верно говорят люди — маленькие детки, маленькие бедки. Но время шло, и Хоуп выросла. Она, как любой подросток, жаждала внимания и свободы. Мечтала проводить время с друзьями. И это сильно осложняло ему жизнь. За тысячу лет его семья приобрела множество врагов, и каждый понимал, насколько они могут быть опасны.

Теперь Клаусу пришлось отказаться от своих любимых игр. Враги семьи умирали быстро, по-другому было просто нельзя.

Поездка оказалась напрасной тратой времени. Те, с кем он столкнулся, были почти никем, и поэтому умерли быстро и неинтересно. Любой из семьи мог справиться с ними, но почему на встречу отправили именно его, Клаус выяснил только когда вернулся домой. Хоуп. Стоило услышать удивление в голосе увидевшей его Хейли и мысли закрутились в верном направлении.

Ох, не зря он поспешил тогда в комнату дочери. Увиденное заставило кровь буквально вскипеть. Его дочь не может так одеваться, и уж точно она не пойдёт ни на какую вечеринку. Возражения Клаус слушать не захотел. Да, Хейли попыталась убедить его в неправильности принятого решения. Но, получив очередной отказ и закрытую перед носом дверь, она удалилась.

Ещё какое-то время слышалось её раздражённое сопение и злые шаги по ту сторону стены, но то ли с возрастом Хейли стала умнее, то ли просто поняла, что спорить бесполезно. В скором времени она ушла. А он наконец-то смог дать телу заслуженный отдых. Многие считали, что вампиры никогда не устают, но груз прожитых столетий порой ощутимо давил на него. Хотя в этом Клаус никому и никогда не признался бы.

Уставшее тело требовало отдыха, и Клаус не стал ему в этом отказывать. Стоило забраться под одеяло, как веки сами сомкнулись, а сон не заставил себя долго ждать.

К моменту пробуждения солнце уже выползло на небосвод. Не смотря на довольно продолжительный отдых, его всё ещё клонило в сон. Это было слегка странно и необычно. Ему, в отличие от людей, на отдых обычно требовалось совсем немного времени и много крови.

«Может, стоит подкрепиться?» — мелькнувшая в голове мысль показалась здравой, и Клаус поспешил покинуть манящие объятия постели.

Душ придал сил и позволил почувствовать себя живым. Не взглянув в зеркало, Клаус поспешил собраться. Усталость ушла, голод занял её место. Натянув на себя джинсы и футболку, Клаус с удивлением замер: рукава оказались слишком длинными, да и сама футболка болталась на нём, словно он не только похудел, но и уменьшился в росте. Джинсы ушли от неё недалеко. Ремень пришлось затянуть потуже, а штанины подвернуть.

— Что за?.. — осмотревшись вокруг, он нашёл ботинки, и уже собирался надеть их, как натолкнулся на собственное отражение в зеркале. Замерев, он какое-то время рассматривал того, кого увидел. Дрожащими пальцами коснулся щеки, лба. Пальцы на мгновение запутались в волосах. Похлопав по животу и убедился — не спит.

На сколько он, а точнее его изображение, сейчас выглядело? Лет на пятнадцать, шестнадцать? В происходящее верилось с трудом. Подойдя к зеркалу, Клаус коснулся его холодной поверхности: «Это сон». Убедить себя в этом не выходило, и с мыслью: «Может, зеркало заколдовано?» — он поспешил в ванную.

Но и там его ждало разочарование. Тамошнее зеркало тоже отображало пятнадцатилетнего подростка и совсем не хотело показывать его прежнего. Впервые за тысячу лет ему стало страшно. Ладони сжались в кулаки, и вылезшие когти впились в них. Боль отрезвила, а с ней пришла злость. Кто из ведьм решился так подшутить над ним?! В чём состоит игра? Какую цель она преследует? Вот часть вопросов, ответы на которые нужно было найти как можно скорее.

Он спешно покинул комнату. Необходимо найти родных и разработать план дальнейших действий. Попав в коридор, он прислушался. Благодаря гибридскому слуху и обонянию, Клаус легко определил, что родные сейчас находились внизу. Туда-то Клаус и направился.

Сидя за столом на свежем воздухе, его родные изволили завтракать. Запах человеческой пищи, смешанный с ароматом крови, тут же напомнил о первоначальной причине его стремления выбраться из комнаты. Подойдя быстро к столу, Клаус взял первый попавшийся под руку бокал с кровью и быстро его осушил. Совсем не такая тёплая, совсем свежая, но утолить первый голод вполне сойдёт.

Только поставив пустой бокал на стол, он заметил, какая его окружала тишина. Удивлённые и в тоже время напряжённые взгляды со всех сторон, и молчание, которое можно пощупать. В этой тишине неожиданно громко прозвучал удар оброненной кем-то ложкой. Клаус моментально повернулся на звук, да и не только он. Все взгляды соединились в одной точке — Хоуп.

Тихий шёпот: «Получилось», — который в данном случае прозвучал слишком громко и был услышан практически всеми присутствующими.

— Что получилось? — не удержался он от неверящего рыка. Осознавать, что случившееся дело рук дочери, не хотелось.

— Н-н-ничего. Тебе… вам послышалось! Вам всем послышалось! Ясно? — Клаус столько раз слышал ложь, столько раз сталкивался с ней, что сейчас легко узнавал её.

Быстрый шаг в её сторону, но достигнуть цели не дали.

Злой взгляд в сторону остановившего, и Клаус на минуту замер. Будь это кто-то другой, он непременно оказался бы сейчас на полу с разорванным горлом. Но Элайджа! Старшему брату Клаус доверял. Знал, что тот не любитель спешить с решениями. И довольно часто это оказывалось правильным ходом. Вот и сейчас, он остановился. Продолжая из-за плеча брата смотреть на дочь, ждал продолжения.

— Хоуп, объяснись, — в голосе брата не требование, а скорее просьба. Клаусу же хотелось просто наорать на неё. Маленькая, глупая девчонка! Он делал всё для неё, и чем она отплатила?! Знал же ещё тогда, что дети это не его! Но брат убедил, уговорил оставить… И вот что он получил в ответ!

— Я не маленькая! Я хочу быть как все! Хочу играть, хочу гулять! Хочу ходить на вечеринки! — вскочив со своего места, Хоуп быстро ходила туда-сюда, нервно сжимая руки, время от времени бросая быстрые взгляды на всех и тут же отворачиваясь. — А он, он против! Отец просто не помнит, что значит быть подростком. Вот я и подумала — ему нужно напомнить.

Клаус встретился с ней взглядом, когда Хоуп села на место. Пауза затягивалась, он пару раз порывался сказать хоть что-то, но каждый раз, встречаясь взглядом с Элайджей, так ничего и не произносил. Брат явно хотел, чтобы Хоуп высказалась.

— Хоуп, милая, что ты сделала? — Фрея успокаивающе взяла его дочь за руку. Клаус же под взглядом брата занял место рядом с ним. Это не важно, с его скоростью и силой он может за одну секунду преодолеть разделяющее их расстояние, но пока не будет. Наверное, это и есть взросление, когда ты готов ждать вместо того, чтобы, поддавшись эмоциям, мчаться вперёд. Но Хоуп продолжала молчать.

— Что ты сделала? — голосом с металлическими нотками повторил вопрос Клаус, встретившись взглядом с дочерью.

— Никлаус, не сейчас, — брат, как всегда, решил вмешаться. Один взгляд, но в нём столько просьбы, что Клаус снова откинулся на спинку стула и продолжил ждать.

— Я… я взяла гримуар. Из сейфа.

Он видел, как напряглась при последних словах Фрея. Клаус прекрасно помнил, как сестра убрала все гримуары, сказав при этом, что Хоуп слишком любопытна и пока вряд ли поймёт, насколько опасны заклятья из них.

— Всё хорошо, милая, — успокаивающе погладив Хоуп по руке, Фрея между тем продолжила задавать вопросы. — Заклятье из какого гримуара ты использовала?

— Из того, с тёмной обложкой. От его страниц ещё несло силой. Там почерк был другой, не такой, как в остальных.

Сбивчивое объяснение ничего не дало Клаусу, но, похоже, сестра всё поняла.

— Далия, — только одно имя слетело с губ, и Фрея прикрыв на секунду ладонью глаза, устало откинувшись на спинку стула.

Клаус же почувствовал горький привкус во рту. Слишком хорошо он помнил, как Далия пыталась забрать Хоуп себе. Слишком хорошо он знал, насколько темна и сильна магия этой женщины, чтобы не понимать, к каким последствиям она могла привести.

— Я принесу, — Хоуп сорвалась с места и умчалась к себе, а Клаус продолжал сидеть на месте.

Он не мог сдвинуться с места. Сказанные дочерью слова до сих пор звучали в голове. Да, когда-то давно, он обещал и ей, и себе, что не станет таким отцом, каким был для него Майкл. И старался сдержать слово. Делал всё, чтобы Хоуп чувствовала себя в безопасности. И, похоже, перестарался.

— Никлаус! — его резко дёрнули, одновременно позвав по имени; судя по реакции, звали не в первый раз.

— Я в порядке. Мне просто надо всё обдумать.

Как вести себя дальше? Как исправить ошибки, которые успел совершить?

— Никлаус, — брат снова привлёк к себе его внимание. — Идеально сделать всё не возможно. Слышишь, брат? Ты не Майкл. Ты сделал всё, что в твоих силах.

Почувствовав ладонь брата на плече, Клаус лишь согласно кивнул. Элайджа как всегда стремился сохранить мир внутри семьи и направить его мысли в нужную сторону.



Влетев в комнату, Хоуп тут же подбежала к столу. За прошедшее с момента появления отца время она толком не успела ничего обдумать. Страх от того, что сейчас ей точно влетит, сковывал не хуже некоторых заклятий. Ещё и мамы как назло не оказалось дома. Куда мама ушла, Хоуп не знала — впрочем, это не волновало её до происшествия, а теперь стало не до того.

Практически вырвав ящик из стола, она достала лежавшие в нём гримуары. Только теперь вспомнились предупреждения тети Фреи относительно них. Кажется, насчёт того, что она сама не рискнула бы использовать заклятия из этих гримуаров, так как последствия могут быть фатальными.

И почему она об этом раньше не вспомнила? Чёрт! Тихо выругавшись, Хоуп замешкалась, когда один из гримуаров выпал из дрожащих рук. Захотелось просто сесть на пол и, как в детстве, заплакать, и пусть все проблемы решают взрослые. Только теперь позволить себе такое было нельзя, поэтому подняла гримуары и направилась к родственникам.

Стоило только спуститься вниз, и Хоуп поймала на себе несколько нетерпеливых взглядов. Фрея тут же протянула к ней руку, в которую Хоуп поспешила вложить тот самый гримуар.

— Заклятье в конце, — упавшим голосом произнесла она, когда заметила, как тётя начала листать гримуар.

В нервном ожидании Хоуп даже не заметила, как закусила губу. Слишком волнительно, слишком страшно. Сжимая и разжимая кулаки, Хоуп ждала вердикта. Все заклятья, что они творили в школе, по сравнению с теперешней ситуацией, казались просто мелкими шалостями.

Оставалось только надеяться, что есть возможность всё исправить, вернуть в первоначальный вид.

Так же как и остальные, Хоуп следила за Фрейей, которая наконец нашла то самое заклятье и читала его вслух. Даже не заметив, Хоуп подошла ближе. Казалось, что сердце стучало чуть ли не в ушах, а вот дыхание наоборот исчезло.

Наконец Фрея откинулась назад, закрыв страницу ладонью и прикрыв глаза. Хоуп сразу насторожилась.

— Это можно исправить? — вопрос, который готов был сорваться с языка, но Хоуп опередили. Похоже, отцу тоже хотелось как можно скорее решить проблему.

— Можно, — ответ почему то заставил напрячься, а в голосе ясно слышалось «но», которое не заставило себя долго ждать: — Но вам придется поговорить и как-то разобраться с причиной. Иначе никак. Не стоит забывать, чей это гримуар.

Виновато опустив голову, Хоуп предпочла пока молчать. Похоже, отец был прав.

— Просто замечательно, — ворчание отца заставило поднять взгляд на него. Что же, если она виновата, то как взрослая, которой она хочет чтобы её считали, обязана понести ответственность за свой поступок.

— Забавно, но в произошедшем есть и твоя вина, брат, — и Хоуп, и отец резко повернулись в сторону говорившей Фреи. — Таково заклятье. Далия любила такие штучки. Если бы ты просто признал право Хоуп провести этот вечер как самому обычному подростку и выполнил бы своё обещание, заклятие бы не подействовало.

— Она ещё ребёнок. А там полно врагов, — резко вскочив со своего места, Клаус устремил взгляд на Хоуп.

— Но я вполне могу за себя постоять. Нас в школе научили многому.

— Никлаус, Хоуп! Прекратите. Оба ведёте себя как подростки, вместо того, чтобы всё обдумать и попытаться решить всё миром, — остановленные Элайджей, они вдвоём уставились на него в ожидании объяснений.

Хоуп только сейчас поняла, что отец мог спокойно спорить со всеми членами семьи, но если к кому и прислушивался, то это был старший брат.

Однако следующие слова были адресованы вовсе не им:

— Фрея, если они попробуют провести вместе время и попытаются понять друг друга, это поможет?

— Вполне возможно. Что конкретно ты предлагаешь? — взгляды всех присутствовавших обратились к Элайдже.

— Всё началось с того, что Никлаус запретил идти Хоуп на бал. Так почему бы им вдвоём не отправиться туда? Хоуп сможет провести время с друзьями. А Никлаус присмотрит за ней. И, возможно, находясь среди подростков, сможет что-то для себя понять.

— Но...

— Папа, пожалуйста!

— Думаю, стоит попробовать. Вполне может получиться.

Желая избежать новых споров, Хоуп кивнула родственникам и поспешила к себе. Там, в комнате, можно всё хорошенько обдумать. Она видела, как отец рвался к ней поговорить, но Элайджа в компании Фреи смог его остановить.

О чём они собрались беседовать, Хоуп знать совершенно не хотелось. Слишком всё невероятно. Слишком быстро. Она помнила, как в школе они порой придумывали каверзные заклинания, чтобы подшутить над одноклассниками или учителями. Но там все последствия сглаживали либо учителя, либо кто-то из родни. Сейчас же вся ответственность легла на её хрупкие плечи. Ей предстояло справиться со своим неверно принятым решением, и отвечать за него тоже ей.

За размышлениями Хоуп не заметила, как не только вытащила из шкафа приготовленный для бала наряд, но и достала другие. И вот сейчас они смотрели на неё и ждали принятия решения.

Она снова должна выбирать. Снова поступать как взрослая и ответственная, ведь отец должен понять, что она вполне может отвечать за свои поступки, и он больше не обязан быть ей нянькой. Всё, чего ей от него хотелось — это чтобы он был просто отцом. Тем, кто даст совет в трудную минуту, кто поддержит, если оступишься, кто укажет на неверный поступок, но не пожурит, а поможет разобраться с ним и найти выход.

Руки опустились. Хоуп прекрасно понимала — отца наверняка разозлит выбранный ею наряд. Но его так хотелось надеть! Так хотелось показать его всем! И в тоже время, возражать чисто из-за того, что отцу не понравилось, очень по-детски. Как он сказал — подол слишком короткий, это привлечёт к ней лишнее внимание.

Надев платье, Хоуп ещё раз посмотрела на себя в зеркале. Комфортно и уютно. Ноги открыты, но это не меняло того факта, что платье ей нравилось. Оно ей шло. Приятная на ощупь ткань. Хоуп решила рискнуть.

Если что-то пойдёт не так, то именно она будет отвечать за принятое решение. Именно она встретиться с его последствиями лицом к лицу и докажет отцу и остальным, что вполне может быть самостоятельной.

Сделав выбор, Хоуп направилась в ванную. В конце концов, большая часть утра и дня ушла на то, чтобы разобраться в неожиданно свалившейся на голову проблеме. А ей ещё нужно было привести в порядок голову и нанести макияж. Мама с тётями ясно дали понять, что излишне яркий — это вульгарно. Во всём нужно знать меру. Макияж, одежда, поведение — всё это часть образа. И Хоуп не может ударить в грязь лицом.



Возразить Клаус попросту не успел. Дочь, кивнув, убежала к себе. А ему только и осталось, что с немым изумлением смотреть ей вслед. Надо было отдать Никлаусу должное — в себя пришёл довольно быстро. А теперь, желая получить объяснения, обернулся к родственникам, но они, словно сговорившись, молчали.

Фрея, пожав плечами, развела руки в сторону. Ты, мол, всё уже слышал, и теперь дело за тобой. Элайджа же холодно смотрел на него. Клаус привык спорить, привык всегда выходить победителем, но сейчас не знал что сказать.

— Что здесь происходит? — этот голос он узнал бы где угодно. Хейли Маршалл-Кённер. Мать Хоуп и его бывшая подружка. Впрочем, не только его.

— Наша дочь решила покапризничать. Считает себя взрослой, — не дав родственником возможности и рта раскрыть, ответил Клаус.

— Никлаус, насколько я помню, Фрея сказала, что заклятие не подействовало бы, не будь печати вины на вас обоих.

— Элайджа, — закатив глаза, Клаусу захотелось остаться одному. Брат как всегда вываливал факты. Соглашаться с ним не хотелось.

— Он прав, — к его досаде, к разговору подключилась и сестра. — И, как я уже сказала, вам следует всё хорошенько обдумать. Возможно, этот бал прекрасная возможность для вас обоих всё решить в кратчайший срок. Иначе я даже думать не хочу о том, насколько это может затянуться.

Слушая сестру, Клаус порывался прервать её, но каждый раз его останавливали. Сколько себя помнил — до этого он редко кому такое позволял. Но сейчас ситуация была нестандартной. Да, его семья привыкла иметь дело с заклятиями. Магия — их наследие, ведь их мать была ведьмой. Да что там говорить! Его старшая сестра также являлась ведьмой. Как и его дочь.

Он вспомнил своего отца, вспомнил, как тот проявлял к своим детям несправедливую жестокость, унижал, часто повторял лично ему: «Никчёмный мальчишка». Клаус постарался всеми силами избежать этого. И ему казалось, что всё получилось. Но последние события поставили его в тупик.

Хоуп почти всегда получала всё, что хотела. Клаус постарался ради дочери стать другим: простил Марселя, не лез в жизнь остальных родных. Но сейчас чувствовал, что где-то ошибся. Свернул не туда в воспитании.

— Это из-за запрета пойти на бал? — молчавшая какое-то время Хейли своим вопросом разрушила повисшую в разговоре паузу.

— И платья, — добавив, Клаус вернулся на прежнее место.

Хотелось просто, как раньше, взять и разозлиться. Поломать мебель, ударить кого-нибудь, но он не мог себе этого позволить. Пытаясь сдержаться, просто сжал ладони в кулаки, от злости выступившие когти впились в кожу. А секунду спустя ладони коснулась прохлада. Подняв взгляд, Клаус встретился взглядом с Элайджей. Тот просто накрыл его ладонь своей, и пальцы разжались, соединяясь в замок с другими.

Усталая улыбка появилась на лице, Клаус кивнул брату. За тысячу лет они научились понимать друг друга без слов. Вот и сейчас Элайджа дал ясно понять, что, чем бы всё не закончилось, поможет и поддержит.

— Отлично, и как вы собираетесь решить эту проблему сидя здесь? — вопрос Хейли слегка разозлил.

— Всё очень просто: Никлаус пойдёт с Хоуп на бал в качестве сопровождающего.

Стоило брату озвучить ответ, и Клаус понял, что у них есть ещё одна проблема: ему нечего надеть. Вся одежда велика, а из подросткового у них только наряды Хоуп.

— Никлаус, в чём дело? — словно почувствовав внезапно возникшую тревогу, к нему обратился Элайджа.

— Одежда. Мне не в чем идти, — в подтверждение своих слов, взявшись за подол футболки, Клаус демонстративно потянул за него.

— Это не проблема, здесь неподалёку есть один приличный магазин. Уверена, вы легко там сможете что-то подобрать.

Переглянувшись с братом, Клаус понял, что у них нет выбора. Одежда ему нужна и в короткие сроки, к тому же деньги платить не обязательно — для этих целей есть внушение. Да, так лучше будет. Откладывать в долгий ящик не имело смысла, потому он в компании брата поспешил покинуть особняк.

Как Хейли и говорила — в магазине никаких сложностей не возникло. Наряд ему подобрали довольно легко, а платить не пришлось. Всё же плюсы в том, чтобы быть вампиром были, и довольно приличные. Не потратив ни цента, они вернулись назад.

Сейчас, стоя перед зеркалом, Клаус чувствовал себя не совсем привычно. Да, ему приходилось носить костюмы, но они не были для него повседневной одеждой. Как, например, для Элайджи. Да, он бывал на балах. И не только в этом веке. Но сегодняшний отличался от всех прочих. Сегодня он отправлялся на бал не с какой-то очередной пассией и не для того, чтобы просто хорошо провести время. Сегодня он собирался пойти туда с дочерью, которой всего пятнадцать. Впрочем, он, судя по отражению в зеркале, вполне мог сойти за её одноклассника.

Впервые за тысячу лет он не знал, как быть. Хоуп не очередная подружка и не просто развлечение. Хоуп нечто большее. Даже не сестра. Она его ребенок, его ответственность. Клаус неуверенно теребил узел галстука, который ему впервые за довольно долгое время завязал старший брат. А ведь обычно он прекрасно с таким справлялся сам. Но не сегодня. Руки дрожали, пальцы не слушались, и пришлось обратиться за помощью.

Клаус прекрасно помнил, каким презрением был переполнен Майкл, когда общался с ним. До самой смерти ненавидел, а за что — непонятно. И началось это задолго до того, как стало известно, что тот не приходился ему отцом. Клаус никогда не понимал этого отношения. Да, Майкл был строг с остальными детьми, но его он ненавидел. И даже перед смертью не смог объяснить причину такого отношения.

Именно Майкл стал причиной клятвы, которую Никлаус дал себе — никогда не обращаться с дочерью так, как родители обращались с ним и остальными. И сделал всё, чтобы выполнить её. Но, похоже, этого оказалось мало. Хоуп злилась на него, посчитала, что он её не понимает. Иначе, зачем это заклятие?

Может Хоуп права, и он правда переборщил в попытке защитить её? Пожалуй, сегодня действительно его шанс что-то понять. Как и сказал Элайджа, ему следует воспользоваться этим шансом.

Приняв решение, Клаус уверенным шагом вышел из комнаты. Его ждали. Родные собрались внизу, и, стоило ему появиться, как взоры всех обратились на него. Только среди них не оказалось Хоуп.

Быстрым взглядом осмотрев всех, он уже хотел сам пойти за ней, но не успел. Она появилась у края ступенек и Клаус замер. Платье так и не сменила, но сейчас не стоило портить момент. Хоуп не торопилась. Клаус наблюдал за тем, как его дочь медленно спускалась к нему. Его маленькая королева.

Он помнил, как она бегала в саду, смеясь, догоняла мыльные пузыри. А после они сидели за столом, и Хоуп, макая кисточки в краску, рисовала. Как на чистом листе образовывался рисунок! Помнил, как найдя бабочку со сломанным крылом, она вылечила её с помощью магии.

Помнил и улыбался ей, своей королеве, которая сейчас спускалась к нему и отвечала на его улыбку своей.

Прекрасно помня своё вчерашнее поведение, Клаус постарался удержаться от колких высказываний. Да, подол коротковат. Хотя Ребекка порой носила и короче. Выдохнув, натянул на лицо улыбку. Если он хочет снять проклятие, то должен попытаться понять Хоуп. Впрочем, ей ведь тоже это следует сделать.

Дорога до школы прошла в молчание. Обычно словоохотливая Хоуп, так же как и он, помалкивала, сидя на заднем сиденье. Попытка сесть за руль пресеклась братом. Клаус хотел возразить, но ему быстро напомнили о его нынешнем облике, и пришлось смириться.

В происходившее до сих пор верилось с трудом. Казалось, ещё вчера он носил дочь на руках. Она тихо и мирно спала в своей кроватке, а днём они вместе либо играли, либо рисовали. До самого последнего момента всё казалось просто сном, который закончится, стоит только открыть глаза.

Но, как только автомобиль затормозил у входа, реальность обрушилась на него. Переглянувшись с дочерью и братом, Клаус первым выбрался из салона, подал руку Хоуп и та, на его счастье, приняла её. Элайджа пообещал находиться неподалёку и помочь в случае чего.

Несколько минут ушло на то, чтобы осмотреться. Школа как школа. Её он видел не раз и не два, ведь Хоуп училась в ней с самого начала. И раньше он спокойно посещал её. Но сейчас всё иначе, сейчас ему предстояло провести там время в компании подростков, и он не мог обещать себе, что не выкинет какой-нибудь фокус. Особенно если решит, что кто-то угрожает его дочери.

Возможно, он и подольше бы оставался снаружи, но его потянули внутрь. Его дочь торопилась встретиться с одноклассниками. А Клаусу идея брата уже не казалась такой правильной. Дома рассуждать было гораздо проще.

Стоило попасть внутрь, и звуки окружили их: музыка, разговоры, крики веселья — всё это слилось в одну сплошную какофонию. Пришлось на секунду зажать уши и, закрыв глаза, тряхнуть головой. Это помогло. Раньше Клаус не думал, что от подростков идёт столько шума. Сейчас же захотелось, чтобы в актовом зале стало тихо.

Свет, запахи и звуки мешали нормально реагировать. Клаус никогда не отличался сдержанностью, но сейчас был вынужден контролировать свои порывы. Особенно, когда Хоуп, завидев кого-то из подруг, выпустила его руку и умчалась.

Потратив какое-то время на привыкание к обстановке, первым делом разыскал в этой толпе подростков и небольшой кучке взрослых дочь. Найдя, не стал подходить. Если Элайджа решил, что такое времяпровождения может помочь, то для начала ему нужно всё изучить.

Следя за беседующей с одноклассницами Хоуп, Клаус также уделял внимание и окружающим. Если в самом начале учителя старались держаться обособленно друг от друга и следили за обстановкой, то со временем большинство из них сбилось в тесный кружок. В прежние времена он с лёгкостью вписался бы в него. Но не теперь. Впрочем, расстояние для него было не помехой. По крайней мере, он так подумал в начале. Но потом понял, что такой тонкий слух тут скорее помеха, чем помощь. Слишком много шума.

Пришлось забыть об этом и не следить за всеми подряд. Будь его воля, здесь стояла бы гробовая тишина. На секунду Клаус упустил дочь из виду, а когда снова нашёл, она беседовала с каким-то парнем. Первый порыв — подойти и отогнать мальчишку, а ещё лучше разорвать ему горло. Но его пришлось сдержать, ведь он обещал себе, что ради Хоуп постарается держать своего монстра под контролем.

С каждой минутой делать это становилось всё сложнее. Незнакомый ему парень прикасался к его дочери. Брал за руку, обнимал. Клаус опасался возможного поцелуя, но Хоуп, словно почувствовав на себе его взгляд, остановила кавалера и обернулась в его сторону. Клаус постарался слиться с толпой, но его, кажется, заметили. Резко отстранившись, Хоуп что-то сказала парню и направилась в его сторону. Наблюдавшего за её приближением Клауса не покидала мысль, что его маленькой девочки больше нет. Есть довольно взрослая и сформировавшаяся молодая ведьма. Да, он плохо помнил свои пятнадцать. Майкл доставал его и остальных. Контролировал каждый шаг, каждое действие. Они должны были безоговорочно его слушаться. В его глазах Майкл все эти годы выглядел и был тираном. Клаусу совсем не хотелось, чтобы его дочь так же думала о нём.

Оставаясь на месте, Клаус ждал приближения дочери. Возможно, ему следовало сделать это раньше, но он старался защитить её от своего прошлого. Любые воспоминания о Майкле причиняли боль. Если человек тебе безразличен, то любые его поступки, даже самые неадекватные, не вызовут в ответ никаких чувств, но Майкла он ненавидел всей душой. Слишком много боли, беспричинной ненависти было между ними. Такое просто так не проходит. И Клаус счёл нужным скрыть эту часть биографии от дочери. Сейчас же это казалось неверным шагом. Лучше было бы, если бы она всё знала. Тогда Хоуп поняла, почему он так повёл себя вчера.

Времени на обдумывание практически не оставалось. Да, его девочка выросла — это пришлось признать как свершившейся факт. Но для него она всё равно оставалась его принцессой, которую он, ни смотря ни на что, защищал, защищает и будет защищать.

— Хоуп, — стоило ей остановиться рядом, и Клаус понял, что не знал о чём говорить.

Раньше у них всегда находились темы для разговора. Но сейчас, когда он понял, что его девочка стала взрослой, они словно испарились. Смотря на неё, такую красивую, Клаус опасался, что не сможет сдержаться и любому парню, что попытается её поцеловать, оторвёт голову.

— Нам стоит поговорить. Я видела, как ты смотрел на меня и моего друга. Пап, он не опасен.

Согласно кивнув, Клаус снова взял дочь за руку. Похоже, не только он нервничал сегодня — обычно тёплая ладонь дочери была неожиданно холодной.

— Всё в порядке? — спросив, Клаус продолжил наблюдать за дочерью.

Неожиданно громкая мелодия сменилась медленной. Хоуп нервно оглянулась по сторонам, и Клаус заметил спешившего к ним недавнего собеседника дочери. Странная и совершенно неожиданная мысль пришла ему в голову.

— Доверься мне, — и он потянул Хоуп за собой на середину зала.

Та вначале попыталась вырваться, но довольно быстро уступила.



Страх на секунду сковал тело. Хоуп привыкла к развлечениям с друзьями. Танцевать под современную музыку: что может быть проще? Но звучавшая сейчас мелодия была совершенно другой. Всего два сказанных на ухо слова, и Хоуп полностью расслабилась. Оказалось, это так просто — довериться.

— Слушай мелодию, — снова тихо, так, чтобы не слышали другие. Хоуп подчинилась.

Отец вёл уверенно, и она ни капли не сомневалась в том, что ему можно довериться. Да, она слышала много страшных историй об ужасном Никлаусе Майклсоне. Рассказывали друзья, шептались за её спиной недоброжелатели, о нём говорили учителя и жители города. Но Хоуп знала одно — у неё заботливый, замечательный отец.

Так было, пока она была маленькой. Как только маме удалось вернуть всю семью домой, отец постарался как можно больше времени проводить с ней. Впрочем, не только он. Остальные члены семьи тоже постоянно находились рядом. Разве что дядя Кол периодически уезжал, впрочем, остальных тоже никто не держал.

Сейчас,танцуя с отцом, у Хоуп появилась возможность всё обдумать. Да, по телевизору и от других она часто слышала, что может случиться с девушкой на вечеринке, прогулке, но, как и большинство, считала, что это касается других, а с ней ничего плохого произойти просто не может.

Правда, последнее было обманчивым. Хоуп долгое время думала, что ни ей, ни её близким — друзьям и родственникам — ничего не грозит. А потом пришлось столкнуться с реальностью. Мама тогда рассказала об отце и остальных. И они несколько лет потратили на то, чтобы все вернулись домой целыми и невредимыми. Но за последние годы враги не появлялись на горизонте, и в городе также было спокойно. Хоуп удалось убедить себя, что теперь-то точно ничего плохого не случится. И вот, пожалуйста, это самое плохое сотворила она сама.

Да, хотелось, чтобы отец её понял. Чтобы он тоже вспомнил, каково быть подростком. Но сейчас пришло осознание того, что эта магия таила в себе много опасного. А что если они не справятся, или кто-то один из них? Например, она. Что если ничего не вернуть? Об этом было страшно думать.

Неожиданно музыка смолкла и танец прекратился. Хоуп с удивлением поймала множество взглядов, обращённых в их сторону. Ненадолго повисшую тишину разорвал гром аплодисментов. Растерявшись на мгновение, Хоуп не сразу поняла, что это всё ей.

Отец по-прежнему стоял рядом, и Хоуп не захотелось его отпускать. Сейчас, как в детстве, он своим присутствием внушал уверенность и силу. Встретившись с ним взглядом всего на мгновение, она улыбнулась ему.

Танец прошёл, дальше голосование, но теперь его результаты её не очень интересовали. Хоуп пробежалась взглядом по всем присутствовавшим и поняла — ей с отцом нужно поговорить.

— Отойдём? — в голосе нотка неуверенности с примесью надежды. В ответ лишь кивок, но большего и не нужно.

Выбравшись в коридор, Хоуп смогла расслабиться. Здесь не было посторонних глаз, подруг, спрашивающих о том, с кем она пришла и почему он так похож на её отца. А Хоуп не знала, что им на это сказать.

Царивший в зале шум стал едва слышимым, а стоило двери за ними захлопнуться, так и совсем перестал звучать. Уйти с глаз было просто необходимо. То, о чём она хотела поговорить, не для посторонних ушей, как и то, о чём собиралась попросить.

Но стоило им удалиться на достаточное расстояние, как Хоуп поняла, что не знает, с чего начать разговор. Да, мысли в голове уложились. Но страх никуда не исчез.

— Всё в порядке, — прозвучал успокаивающий голос отца, и его тёплая ладонь коснулась её. Хоуп кивнула, хотя на самом деле всё было не совсем так.

— Пап, расскажи мне о Майкле, — наблюдая за отцом, Хоуп сразу же почувствовала в нём перемену. Чуть сильнее стало давление на пальцы, чуть отстранённее взгляд. — Остальные, когда спрашивала, говорили, что мне это знать не нужно.

Молчание затянулось, повиснув между ними скрытой болью. В ожидании ответа, Хоуп отвлеклась и вздрогнула, когда виска коснулся холод.

— Рассказывать долго, я лучше покажу, — в тоне отца Хоуп чётко уловила вопрос и кивнула, зная, что дальнейшее принесёт небольшой дискомфорт. Обычно прогулки по чужому сознанию сопровождались головной болью.

Мысленно приготовившись, она неожиданно оказалась сидящей на подоконнике, благодарная улыбка — даже сейчас отец заботился о ней:

— Готова?

Поморщившись от пронзившей висок боли, Хоуп вскоре перестала её замечать. То, что показывал отец, ужасало. Издёвки, насмешки, унижение, а иногда и силовые методы — Майкл не чурался ничего, лишь бы, по его словам, его дети выросли настоящими воинами.

Сейчас Хоуп радовалась, что сидит. Нет, дело вовсе не в головной боли, она отошла на задний план из-за открывшейся ей картины. Столько раз она слышала о жестоком обращении родителей с детьми, но в школе среди её друзей такого не встречалось. Такие истории старались держать в тайне, боясь ранить детскую психику. Только вот Хоуп считала иначе: сокрытие не приводит ни к чему хорошему.

Отец отстранился, а она ещё какое-то время молча сидела.

— Он был настоящим психом, — тихо произнесла Хоуп, сплетая свои пальцы с отцовскими.

— Порой по отношению к родным я вёл себя не лучше. Надо же, мне понадобилась тысяча лет и твоё появление, чтобы понять, что Элайджа прав. Семья — это сила. Ты действительно стала той, кто заставил меня повзрослеть. Я никогда не говорил, но это Элайджа дал тебе имя.

На последних словах Хоуп подняла взгляд и увидела мелькнувшую на секунду улыбку.

— Извини, я была неправа. Я не должна была использовать магию, чтобы что-то доказать. Прости.

Хоуп не помнила, когда в последний раз они вот так вместе проводили время. Кажется, это было очень давно, в далёком-далёком детстве. Тогда мнение друзей не волновало её, да и друзей-то почти не было. А сейчас они умудрились поссориться из-за какого-то платья и бала.

А ещё они очень давно вместе не рисовали. Тишина тянулась. Уткнувшись в плечо отца, Хоуп только сейчас вспомнила о причине своего приезда сюда — бал. Одноклассники, скорее всего, даже не заметили её отсутствия, ведь их никто не искал.

Получение короны уже стало не так важно, но отец, похоже, тоже вспомнил для чего они здесь. Плечо исчезло, а ей протянули руку, которую она, улыбаясь, приняла. Возвращение в шумную компанию одноклассников и учителей сопровождалось тем, что заметившая её подруга тут же вытащила её на середину зала.

Ещё утром Хоуп хотела победить, но сейчас, когда её объявили королевой бала, растерялась. Но, найдя поддержку в отце, почувствовала себя более уверенно. Его улыбка, его полный тепла взгляд предназначались ей. И Хоуп, улыбнувшись, распрямив плечи, уверенно шагнула на сцену.



Любой родитель желает своему ребёнку счастья. Улыбка и довольный блеск глаз о многом сказали Клаусу Майклсону. Например, о том, что цель сегодняшнего вечера вполне себе достигнута. И пусть заклятие всё ещё действовало, но злость прошла.

Клаус дал себе новое обещание — в случае разногласий садиться за стол переговоров. Похоже, уроки Элайджи всё же пошли на пользу. По крайней мере, раньше он предпочитал действовать методом силы, но всё изменилось. Пусть только в отношении родных.

Время приблизилось к полуночи, когда они вернулись в особняк. Никто из домашних не спал. Все ждали, что заклятие спадёт именно сегодня.

Видя разочарование на лицах и осознавая, что, возможно, уже ничего не исправить, Клаус не дал никому возможности задать вопросы. Пусть пока всё так, как было утром, но этот вечер помог им обоим снова стать ближе.

Оставив Хоуп в её комнате, он направился к себе. Столкнувшись с Элайджей, только кивнул ему и ушёл. Сейчас не до разговоров. Клаус не помнил, когда в последний раз так дико хотел спать. Несколько раз ему удалось предотвратить попытку зевнуть, но в конечном итоге он сдался.

Аккуратно сложенный костюм был забыт на стуле. Принявшая в свои объятия кровать показалась мягкой, и он не заметил, как заснул.

Утро встретило Клауса солнцем и снятым заклятием. В первые мгновения даже не верилось, что всё решилось, но он довольно скоро убедился в обратном. Его одежда идеально сидела на нём. Теперь осталось только встретиться с родными, а главное — с дочерью.

Ждать пришлось не долго. Она ранней пташкой впорхнула на кухню и замерла, как только заметила его. Губы растянулись в улыбке, на которую он ответили такой же, а секунду спустя ему подарили тёплые объятия и быстрый поцелуй висок. К тому моменту, как Хоуп заняла место за столом, Клаус уже знал, чем они займутся сегодня — прогулка по саду, а после — посещение его мастерской.