Вопреки

Вот и кончилась тетрадь, а повесть не дописана,
Прости меня, но...
Обрывается строка, в жизни так бывает,
Что дальше, я и сам не знаю...
Забывается вчера, ни числа, ни имени,
Спаси меня...
Я, что имею - не храню, а потерявши - плачу
А у тебя ведь всё иначе...

Каждый день я искал твой призрачный след
Любви больше нет, беги
Вопреки. Я здесь, я с тобой пока гаснет свет
И стихнут твои шаги...

Вот и кончилась тетрадь,
Ты не поверишь, - мне легко, мне так легко.
Я предаю её огню, пальцы обжигая,
Прощаю Вас и отпускаю…
(К. Меладзе – «Вопреки»)

Он был готов к смерти.
За долгие годы нежизни она уже давно перестала пугать его. Смерть стала той, с кем он был навеки повенчан, его суженой, его единственной судьбой. Спайк не был глуп или настолько наивен, чтобы ждать благоволения Высших Сил. Пусть он и был Чемпионом, трижды спасал мир от Апокалипсиса, сохранил жизнь Истребительнице и ее маленьким фрейлинам, но разве могли такие мелочи покрыть то время, когда он был самым грозным орудием в руках смерти? Что бы о себе не воображал чертов Ангелус, Уильям Кровавый всегда был гораздо опаснее и безжалостнее. Он был одержимым. Однажды задавшись целью, он не отступал, пока не добивался ее всеми мыслимыми и немыслимыми путями. А какое удовольствие он получал от убийства. Сколько невыносимо сладких минут, часов и дней он пережил, по каплям отнимая чужие жизни, наслаждаясь их предсмертной агонией. Нет, он не ждал благосклонности. Не хотел ее.
Баффи говорила, в Раю не было боли, только свет, тишина и спокойствие, умиротворенность. Она говорила, что была счастлива. Он же знал, что его ждут только страдания. Сотни, а может быть и тысячи лет в аду. Искупление длинною в вечность.

Не было никаких звуков, все цвета стерла мгла. Время перестало иметь смысл. Секунды, часы, недели - слились в одно целое. Спайк не ощущал ничего кроме обволакивающей пустоты, но знал, что это все еще он.
Он словно плыл по какому-то незримому течению, его неумолимо тянуло вперед. Он не думал, куда или зачем, просто позволял себе наслаждаться этим неприкосновенным спокойствием, понимая, что ему скоро придет конец. В преддверии Ада он имел право на короткий тайм-аут.

Спайк почувствовал, как что-то изменилось. Сосущее ощущение где-то под ложечкой вдруг стало сильнее, а впереди замаячило темно-зеленое пятно.
Он и не знал, что все это время держал глаза открытыми. Раньше тьма не позволяла что-либо разглядеть, и сейчас он отчетливо осознавал, что тускло мерцающее пятно стремительно приближается. Рывок, и мир вокруг замер.
Спайк напряженно смотрел на пятно, которое начало приобретать более отчетливую форму, превращаясь в танцующие языки пламени. Он невольно вздрогнул, вспоминая, как совсем недавно огонь играл на их переплетенных пальцах, до боли обжигая мертвую кожу. Он невесело усмехнулся, понимая, что эта боль была ничем по сравнению с той, что причинила ему Баффи. Своей жалостью, состраданием, чувством вины она уничтожила его.
«Я люблю тебя».
С какой легкостью три маленьких слова сломили то, что еще было его душой, выпотрошили сердце и бросили к ногам чертовой королевы. Вампир улыбнулся, вдруг осознав, что даже сейчас продолжает себя жалеть. А ведь было время, когда он считал это уделом Персика или Капитана Америки. Должно быть у Саммерс есть особый дар умалять значение мужчин в этом мире, втаптывать их достоинство в грязь и заставлять хмурствовать. И его тоже не обошел стороной синдром Пуфа.
Спайк тряхнул головой, не желая больше предаваться мыслям об Истребительнице. Здесь он будет свободным от нее, но станет заложником собственной совести. Что из этого страшнее, он не знал.
Пламя перед ним полыхнуло зеленым светом и выхватило из темноты худощавое старческое лицо. Вампир отшатнулся от неожиданности, но видение не исчезло. Присмотревшись, он увидел, что свет падает на складки черного балахона, скрывавшего старца. Его невысокую фигуру плотно обнимала тьма, и кроме крошечного освещенного пятачка ничего не было видно.
Спайк почувствовал, как по спине бегут мурашки, когда низкий немного хрипловатый голос разорвал тишину:
- Ты закончил себя жалеть, Уильям Кровавый? Если нет, то предлагаю заняться этим позже. В твоем распоряжении будет достаточно времени, - губы незнакомца растянулись в беззубой улыбке.
Спайк нахмурился и сурово посмотрел на старика.
- Кто ты?
- Проводник, - продолжая улыбаться, прошамкал незнакомец. По-видимому, вампир плохо старался или простым взглядом старикана было не пронять.
- И куда ты должен меня провести?
- Туда, где твое настоящее место.
- Почему я сразу там не оказался? – недоуменно спросил Спайк, ему всегда казалось, что для спуска в Ад экскурсией утруждаться не обязательно.
- Сначала я должен передать тебе послание.
- На две ставки работаешь? – он усмехнулся.
- Ты не слишком-то вежлив, мальчик, - покачал головой Проводник.


_____________________________________________
* - песня, которую поет Наблюдатель, в оригинале называется «This I love» группы Guns n’Roses. Использован перевод Веры Брежкуновой


Продолжение следует