Корабль в далекую и загадочную Японию уходил завтра, и Зена могла отдохнуть. Хотя ее ждали впереди долгие месяцы пути, когда делать уж точно будет нечего. Она перевела взгляд на свою подругу - Габриэль, которая, с деловитостью настоящего капитана, заставляла матросов затаскивать на корабль все новые и новые тюки. Бард словно готовилась к путешествию на край света, и несчастные моряки уже начинали поглядывать на нее со страхом. То ли еще будет, усмехнулась Зена, ведь во время путешествия Габи обязательно будет рассказывать о приключениях воительницы и не удивительно, если к концу пути они станут знатоками ее биографии до мельчайших подробностей. Мысли об этом заставили появиться на лице воительницы маленькую усмешку, которая, впрочем, почти сразу же исчезла, стертая мрачными мыслями, как потоком воды. Она, конечно, любила путешествия, когда после долгих приготовлений отправляешься, куда-то очень далеко, где тебя ждут опасности и приключения, где каждый миг нужно бросать кому-то вызов или принимать чей-то, но сейчас… мысли о Японии навевали на нее тоску и какой-то животный страх, словно она действительно отправляется на край света, откуда нет возврата. Да и с самой Японией было связано мало приятных воспоминаний. Зена постаралась отвлечься от подобных размышлений и сосредоточилась на Габриэль. Ее подруга была занята работой и абсолютно не обращала внимание на окружающий мир, а уж тем более на то, что бросалось в глаза Зене - движения Габриэль были скупыми и выверенными, как у сильного, уверенного в себе человека, а совсем не крестьянские мышцы перекатывались под загорелой кожей, когда она поднимала что-то особенно тяжелое. «Когда же она стала такой?» - спросила себя Зена. Ее, казалось уже, вечная подруга и напарница прошла долгий путь рядом с королевой воинов, разделяя все радости и невзгоды, как и положено настоящему другу, делая воительницу мягче, добрее, справедливее и словно забирая на себя все то негативное, что под ее влиянием исчезало в Зене. Она еще помнила ту болтливую девчонку, что увязалась за ней, после битвы с Драко, всегда веселая Габи стала для нее смыслом жизни, той чистотой, к которой она так стремилась, хотя и знала, что никогда не достигнет. А теперь той Габриэль уже нет, Зена не только позволила себе окунуться во тьму, но и не смогла защитить свою подругу от нее. Королева воинов не питала иллюзий, что рядом с ней Габи останется все той же крестьянской простушкой, годы почти беспрерывных боев дали о себе знать, но она не просто научилась защищать себя, она стала воином, который скорее предпочитал разобраться со сложной ситуацией молниеносным ударом верного сая, чем обычной болтовней, заставлявшей капитулировать многих крепких соперников. Имела ли Зена право так изменять Габриэль? Этот вопрос преследовал ее уже достаточно давно, еще до их столь длительного отпуска в ледяной пещере, когда подруга уже становилась более воительницей, чем сказительницей. Но однозначного ответа не было.
Зена так увлеклась мыслями, что не заметила, как ее подруга подошла к ней.
-Скучаешь? – с пониманием в голосе, проговорила бард.
Зена лишь, кивнула, не в силах повторить свои мысли вслух.
-Знаю, ты всегда была женщиной действия, – усмехнулась Габриэль.
-Там еще долго грузить? – попыталась отвлечь беседу от своей персоны Зена
- О, да. Они бегают по городу как сумасшедшие и скупляют все наши местные диковинки, еще немного и наш корабль превратиться в подводный.
-Они торговцы, прежде всего, – абсолютно бесцветным голосом проговорила Зена. – знаешь, Габ, я наверно пойду в город, прогуляюсь, а то я скоро действительно, со скуки мхом зарасту
- Погуляй. – отозвалась сказительница. – только не как обычно.
Габриэль похлопала подругу по плечу и пошла обратно на пирс. Зена, мгновение посмотрев вслед уходящей напарницы, направилась в город.
Она была здесь когда-то, а может и нет, за столько лет странствий, казалось, все города стали для нее похожими один на другой. Ну, может не все, был еще Рим, Вечный Город, который она не забудет и не спутает ни с чем иным никогда, как никогда не стоит забывать своего врага, ведь как только ты это сделаешь он ударит тебе в спину. Правда сейчас Рим больше занят самозащитой от толпы разъяренных варваров с востока, что решили все-таки поквитаться со своим мучителем и, как говорят слухи, делали это очень успешно, но Рим выживет, обязательно выживет, как выживал после своих властолюбивых и сумасшедших императоров, по-другому он не умеет.
От подобных мыслей Зену отвлек небольшой базарчик, который, впрочем, компенсировал это небывалой шумностью, в подобных местах у нее всегда болела голова, но сейчас, воительница с каким то странным наслаждением проходила по неровным торговым рядам, вдыхая острый запах пряностей, и вслушиваясь в несколько крикливую речь продавцов, родную речь, она словно хотела запомнить ее, запечатлеть в своей памяти, будто никогда больше не услышит.
Зена и сама не заметила, как рынок закончился и она ступила на главную площадь города, торговый шум резко оборвался за ее спиной словно в таком месте было кощунством думать о выгоде. Площадь была заполнена храмами в честь олимпийцев, многих из которых уже не было в живых, к чему она приложила свою руку… свой меч, если быть точнее. Люди еще продолжали по привычки приносить им жертвы, но все меньше и меньше и когда-то величественные здания казались теперь старыми и обветшалыми. А это кажется построенным недавно, неужели какой-то бог еще может себе такое позволить? Зена усмехнулась, увидав эмблему, начертанную над входом – рыбу. Ну, конечно, илайцы. Они прочно обосновались в этом мире и из малочисленной группы скрывающихся от властей фанатиков, превратились в главную силу на религиозном небосводе Греции, впрочем, не только Греции, даже Рим, прославившийся любовью скармливать последователей Илая львам, склонил голову перед Единым Богом. Скоро эта вера полностью займет место олимпийцев, превратив их славу в пыль и миф, будет ли это хорошо или как обычно окажется, что абсолютная власть может испортить кого угодно? Зена не знала этого, а точнее не хотела знать. Уж слишком она хотела верить, что Илай - человек, вернувший ей жизнь, – окажется прав и тропой любви можно смело идти вперед, и что-то за что борется ее дочь Ева не напрасно, и она не разочаруется в своем крестовом походе, так как разочаровалась когда-то ее мать.
А вот и он, тот храм, ради которого она пришла. Черное знание мрачно нависало над Зеной, словно спрашивая, хватит ли у тебя мужества зайти сюда, но ее интересовало другое, хватит ли у нее мужества посмотреть в глаза тому, чьей обителью был этот храм.
Внутри было темно и прохладно, по сравнению с жарким полуднем, царившим за дверью, подобное могло показаться даже уютным, если конечно у кого-то повернется язык назвать храм Бога Войны уютным. Зена усмехнулась своим мыслям – О, у нее поворачивался язык сказать Богу Войны и не такое.
Медленно подойдя к алтарю, она провела рукой по его пыльной поверхности – грязный мрамор не самое эффектное зрелище. И здесь тоже царит запустение. Интересно, понимает ли он, что скоро придет и его время, и люди просто забудут об Аресе, как о страшном сне и будут смеяться в лицо тому, кто будет утверждать о том, что он существовал. Наверное, даже свитки Габриэль, с историями о более чем близком знакомстве королевы воинов с божеством войны будут вызывать лишь легкую улыбку и мысль о ее гипертрофированном эго. Зена еще раз внимательно осмотрела храм, теряющий все свое величие в пыли и паутине. Подобная обстановка почему то навевала на мысли о том, что и ее время ушло, герои, как и боги отдают свое место чему-то единому и массовому.
Она грустно вздохнула и улыбнулась – он был здесь, каждая частичка ее тела чувствовала это, - словно трепет, охватывающий человека перед первым поцелуем.
- Можешь показаться, – как можно более спокойно сказала Зена.
- Не хотел отвлекать тебя от мыслей, королева воинов не часто приходит в храм бога войны, – его голос, как всегда скрывал в себе долю насмешки.
Привычку, выработанную тысячелетиями, не смог искоренить даже опыт смертности. Зена вздрогнула от воспоминаний о Сумерках – глупой и умелой ловушки для Олимпийцев, расставленной высшими силами. Где ее дочь оказалась приманкой, а она сама вынуждена была играть роль капкана, в который попались многие бессмертные обитатели Олимпа. Ей не доставляли ни малейшего удовольствия мысли о своей триумфальной победе над богами, единственное, что она вспоминала чаще всего, было лицо Ареса, уже отмеченное печатью смертности. Его полный надежды и боли взгляд снился ей еще долго, заставляя многие ночи беззвучно шептать его имя в ночное небо, словно надеясь, что звезды услышат и найдут его, где бы он ни был. А она этого не знала, бог войны так и не рассказал ей ничего о своем столь длительном опыте смертности, ограничиваясь лишь общими фразами, из чего она сделала вывод, что ему было трудно, чертовски трудно. А ее рядом не было… Не потому, что она не хотела, а потому что не могла. По крайней мере, так она успокаивала себя. Но с каждым днем эти слова становились все более похожими на оправдание, жалкое и трусливое. Она должна была прийти, помочь ему, разделить с ним все трудности, научить его быть человеком и возможно тогда….все было бы по-другому. А теперь уже поздно…
Зена силой воли отогнала от себя эти мысли и медленно повернулась к нему, одновременно радуясь и боясь, что снова видит Ареса. Он совсем не изменился с их последней встречи, впрочем, он был богом, а им вообще не свойственно меняться. Внешне он остался таким же, каким она помнит его еще с того момента, как он впервые появился перед ней, если не считать немного изменившейся одежды и укоротившейся прически. Да, почти ничего не изменилось, кроме его глаз. Она больше не видела в них той безудержной ярости, жажды власти и пламени битвы, что так привлекла Зену прошлую, теперь в них горел огонек нежности и любви, что так привлекает ее нынешнюю. Эти чувства заставляли его выглядеть совсем по другому, даже здесь в темноте храма они, казалось, освещают его изнутри, делая его лицо мягким и совсем не идущим к статусу бога войны.
- Ты бы мог прибраться здесь по такому случаю, – с намеком на улыбку попросила она.
Арес хмыкнул и одним движением руки заставил пыль и грязь исчезнуть.
- Так лучше?
- Терпимо, – она снова повернулась к алтарю, делая вид, что рассматривает скудные подношения
- Что–то случилось, если ты здесь из-за той дурацкой войны в Галлии, то я здесь не причем и вообще…
Повисло несколько неловкое молчание, которое кому-то стоило нарушить, первой не выдержала Зена:
- Я уезжаю.
- Куда? – не удержался от вопроса бог
- Далеко, очень далеко.
- Достаточно далеко, чтобы сбежать от Бога Войны? – попытался пошутить он, боясь даже подумать, чем вызван такой серьезный тон.
- Думаю да.
- Когда ты вернешься? - Арес приложил все усилия, чтобы придать своему вопросу будничное звучание.
- Не знаю, – после секундной паузы неуверенно проговорила Зена, но за ее словами явно читались другие - «Никогда»
- А это обязательно? – странно, но в его голосе звучали умоляющие нотки. Или ей всего лишь показалось.
- Да, – с какой то странной болью в голосе прошептала она.
- Очередная ошибка прошлого, как я понимаю, – теперь в голосе Ареса сквозило раздражение.
- Не надо, прошу тебя, – умоляющим тоном произнесла Зена
Они опустили глаза и, казалось, целую вечность старательно рассматривали пол.
- Мне, почему-то, кажется, что я тебя больше не увижу, – наконец нарушил молчание бог.
-Может быть, мы смертные имеем привычку умирать.
-У тебя эта привычка становится вредной, – мрачно пошутил Арес
-Ты ведь знал, что когда ни будь это случится.
- Ты так говоришь, будто это уже произошло, – Арес на секунду помедлил. – и потом, не хочется думать такое о женщине, которую любишь. Зена, я …
Она знала, что он хотел ей сказать. Что он не вынесет ее смерти… еще раз. В груди воительницы неприятно кольнуло от воспоминаний. Она заставила его пережить свою смерть тогда на берегу, даже видя боль и слезы в его глазах. Зена снова вспомнила дрожь его рук, единственное, что она чувствовала, когда слезы смерти забирали ее на ту сторону бытия. Какое она имело право тогда делать ему больно? Какое она имеет право делать это сейчас?

Зена всегда немного жалела Габриель за то, что та она не могла полноценно наслаждаться морскими путешествиями. Нелюбовь желудка барда к морской стихии, подпортила той не одно приключение. Королева воинов море любила и не только потому, что ему была отдана значительная часть ее жизни о которой, впрочем, Зена старалась не вспоминать, в основном из-за того, что перед глазами сразу же появлялось лицо Цезаря, единственного мужчины, которому удалось переиграть воительницу по всем статьям. Когда-то море дало ей такую необходимую свободу. Свободу от вины за смерть брата, от разбитых надежд матери, от обвинений за смерть половины родной деревни. Тогда Зена не искала прощение, она искала забвение. Забыть о своей прошлой жизни, стать кем-то другим, даже если эта ее новая ипостась вызывала отвращение у родных и страх до дрожи в коленях у врагов. И каждый раз, когда она топила корабль или ее меч обрывал чью-то жизнь, это у нее получалось.
Теперь же, Зена смотрела на море совсем другими глазами. Она научилась находить в этой безграничной синеве спокойствие для собственной души, не вспоминая о тех кровавых битвах, которые когда-то устраивала на его просторах. Груз прошлого не ушел, просто она научилась нести его с достоинством.
Постаравшись, как можно лучше закрыться зонтом от палящего зноя, вязким маревом расползавшегося по палубе, королева воинов внимательно наблюдала за тренировкой своей подруги. Бамбуковые палицы, исполнявшие роль оружия, встречались в стремительном танце. У Габриель очень хорошо получалось и, если бы Зена хотела видеть в ней воина, она бы гордилась своей подругой. Да, опыт Габриель в военном деле был в чем-то близок к ее, Зениному, но, к счастью для самой Габриель, никогда бы не сравнялся с ним. Потому что для этого барду пришлось бы пережить все то, через что за свою долгую жизнь прошла Зена. Хотя именно это делало ее легендарной, такой жизни она не пожелала даже собственному врагу.
Зена крепко сжала гарду катаны и воспоминания унесли ее далеко прочь, к тому времени, когда это оружие впервые попало к ней в руки. Ей вспомнились глаза девочки Акеми, такие наивные и любящие. Когда-то давно, когда Зена даже не помышляла о том, что на свете может существовать добро или, если быть точнее, что это добро, когда либо зажжет свой зыбкий огонек в ее душе, Акеми полюбила ее, злобного и жестокого воина, с успехом терроризировавшего соседний Китай. Зена все еще помнила ее, как впрочем и отсветы пожара, которые навсегда остались в ее душе. За все приходилось отвечать в этой жизни. Зена была постоянным доказательством этой доктрины.
Впрочем, не выходили из ее головы и события почти двухнедельной давности. Ее прощание с Аресом. И от этих воспоминаний ей становилось все грустнее и грустнее. Нет, она не винила себя в том, что сделала. Зена отлично знала, что с того самого момента, как она позволила себе поверить в его любовь, искреннюю и неподвластную никаким божественным желаниям, ее собственное сердце пропало, Арес забрал его с собой. Сейчас, тяжело было сознавать, что она больше его не увидит и все, что у них останется это долгие годы вражды, ненависти, преследований. Всего того, из-за чего она так долго не могла разрешить себе поверить ему. Конечно, сейчас легко было обвинить во всем бога войны, но разве она сама не была виновата, оставив им на двоих лишь короткие мгновения близости.
Она ободряюще улыбнулась Габриель, удачно проведшей прием, и снова погрузилась в собственные мысли. Легко с высоты прожитого сказать, что и как можно было бы изменить в прошлом, чтобы сейчас быть счастливой, но почему она не знала этого тогда.

Итак, она уплыла в Японию. Конечно же он выяснил это, как и то, что дела там были достаточно серьезны для того, чтобы его королева не вернулась оттуда живой. Он точно не знал, какое именно дело ее темного прошлого звало ее на остров тростников, его воительница никогда не славилась излишней болтливостью и хоть какие-то особенности ее прошлого он узнавал, стыдно признаться, из свитков Габриель. Впрочем, его самолюбие несколько тешило, что в записях барда был существенный пробел, относящийся к годам, когда Зену знали не просто как королеву воинов, но и как избранную бога войны. А вот он отлично помнил это время, каждый день, наполненный жаркими битвами во славу него, когда прекрасная женщина, уже тогда в значительной степени овладевшая его разумом, вела несокрушимую армию к победе. А еще он помнил каждую ночь…его память услужливо напомнила ему это мучительное время. Его прекрасная воительница руководствовалась извечным женским принципом «Наш девиз непобедим – возбудим и не дадим». Зена доводила его почти до края, и когда лишь мгновение отделяло его от того, чтобы, не спрашивая больше ничего, просто взять ее, обязательно что-то мешало – неожиданное нападение врагов, срочное донесение. Арес уже и не помнил всех причин, но абсолютный и безоговорочный доступ к телу воительницы он так и не получил. Это злило его, выводило из себя …заставляло желать ее все сильнее. Даже в объятьях других женщин, он видел только ее, хотел только ее. И это было неправильным…тогда. Сейчас же он удивлялся, что когда-то было по-другому. Неужели он будет просто так сидеть здесь, пока она там умирает? Арес, кого ты обманываешь. Ты не сможешь прожить без нее и дня. Уже сейчас твое сердце замирает от одной мысли о том, что ее не станет.
Арес слегка усмехнулся исчез. Не трудно было догадаться куда принесет его эфир.