Будильник, зазвонивший как всегда не вовремя, оборвал мой сон на самом интересном месте. Черт, еще миг и я навсегда забуду красивую блондинку - пухлые губы, что были так близко и жаждали целовать меня - но кому есть до этого дело? Телефон, ритмично вибрируя на столе, разрывался от гитарных рифов Кирка Хэммета и хриплого вокала Хэтфилда.

As I watched my mother die, I lost my head
Revenge now I sought, to break with my bread

- Сэм, - жалобно скуля, надеюсь, что брат где-то неподалеку. Но тишина явно свидетельствует об обратном. - Проклятие, Сэмми, ты здесь? – повторяю, так и не решаясь открыть веки. Адов будильник ни на секунду не замолкает.

Taking no chances, you come with me
I'll split you to the come, help set you free

- Сэм! - стараясь докричаться брата, все же открываю глаза.
Яркий солнечный свет, заливающий комнату, немыслимо раздражает. Почему в таких мотелях нет нормальных плотных занавесок? Сомневаюсь, что клиенты подобных помоек любят пробуждаться от лучей, бьющих прямо в зенки. Не дождавшись ответа, заставляю свое тело подняться с кровати, жутко неудобной и короткой, но нечего жаловаться - это единственный мотель, что мы сумели найти в поздний час. Не скажу, что промятый матрас чем-то лучше сиденья моей «детки», но Сэм все-таки настоял на ночевке в нормальной постели. Ну и ладно, он имеет право раз в неделю как следует выспаться.
Потерев ладонями лицо, я шумно выдыхаю. Воздух в номере сухой; пыль повсюду - здесь давно не делали влажной уборки, если делали когда-либо вообще, однако, мы с братом не привередливые. Дотянувшись до осточертевшего телефона, почти с первой попытки нажимаю кнопку отбоя, дабы отложить истязания вокалиста "Металлики" еще на десять минут.
«Надо избавиться от привычки ставить будильник на семь утра», - каждое утро себе это повторяю, и каждый вечер опять устанавливаю треклятое время. Лениво потянувшись и размяв шею, встаю. Последняя порция виски была явно лишней. Башка трещит от боли и, кажется, сейчас разорвется на сотни маленьких кусочков, разлетится по комнате сотнями кровавых осколков. Живо представив себе заляпанные кровью стены и очень удивленного Сэма, я, еле передвигая ноги, иду в ванную. Прикладывая последние усилия, заглядываю в грязное замыленное зеркало и глупо пялюсь на свое отражение. Залегшие под красными глазами тени смахивают на неудавшийся грим вампиров из «Сумерек», а трехдневная щетина придает потрепанной физиономии еще более жалкий вид. Подойдя к умывальнику и открутив заржавевший кран, жалостным скрипом умоляющий о замене, опускаю руки под холодную проточную воду и, набрав ее полные ладони, подношу к лицу. Ожидаемого облечения это не приносит, но прохлада на доли секунды возвращает чувствительность моей коже. Повторяю процедуру, но теперь обливаю уже всю голову; стряхиваю оставшиеся капли с волос и, последний раз глянув в зеркало, иду назад в комнату.
Меня мутит, а желудок сжимается как любимый эспандер брата. Наверное, стоило поблевать, но виски уже давно всосалось, а последний прием пищи пришелся на позавчера, так что вряд ли из этого что-то получится. Плюхнувшись обратно в кровать с надеждой урвать еще часик-полтора, я расстегиваю ремень на джинсах, которые вчера был не в состоянии снять, но мое приготовление ко сну нарушает Сэмми. Он вваливается в номер с двумя пластиковыми стаканами - судя по приятнейшему аромату, кофе - и бумажным пакетом с надписью «Аппетитные ребрышки Стива».
- Утро доброе, - нелепо улыбаясь, протягивает мне «нектар бодрости». - Как спалось? – чисто их вежливости спрашивает, ведь мою отключку и сном не назовешь. - Я не помешал? – косясь на расстегнутую ширинку, которую я торопливо застегиваю, он отводит взгляд.
- Нет, - хрипло отвечаю ему. Наверное, вчера сорвал голос. Немного прочистив горло, добавляю. - Спасибо, - и, выхватив кофе, жадно отхлебываю теплый напиток. - То, что ты сказал, - в голове гудит то ли от похмелья, то ли от воспоминаний о том, что вчера в порыве гнева прокричал брат, - это ведь было не серьезно?
Я знаю, что хочу услышать, и жду этих слов с замиранием сердца. Сэм отходчивый, он поворчит, понудит и успокоится, проглотив обиду. Так было всегда. Ведь я - единственное, что осталось у него; как и он - у меня. Младший давно хотел нормальной жизни: поступить в колледж, обзавестись подружкой, собакой и прочее, но мы – Винчестеры, а Винчестеры не могут жить нормальной человеческой жизнью. Так уж сложились обстоятельства.
- Нет, я действительно уеду, - вижу, с каким трудом даются ему эти слова. Видать, заигрался совсем.
- Дин, - он присаживается возле меня. - Я больше не хочу так жить. Не хочу прятаться, убегать, не хочу вздрагивать при виде полицейский машины или заслышав вой сирен. Думаю, что мы и так сделали достаточно, не вижу больше смыла…
- Черт, Сэмми, - я срываюсь с места. - Перестань нести эту херню!
Разворачиваюсь к нему.
- Мы команда. Мы столько пережили вместе, ты не можешь вот так просто все бросить. Бросить меня, - уверенный, что брат одумается, я с вызовом смотрю ему в глаза.
- Я не бросаю тебя, - он мотает головой и, медленно поднявшись, подходит ко мне, - я бросаю все это, - обводит рукой номер. - Это не жизнь. Наша мать не желала бы для нас такого.
Его голос дрожит.
- Наша мать сгорела, отдав свою душу проклятому демону из Ситигруп! - уже кричу я, не совладав с собой.
- Двадцать четыре банка, Дин, мы за восемь лет ограбили двадцать четыре банка. Разве этого не достаточно? – тоже срывается Сэмми.
- Да, ты прав, этого предостаточно, - сверлю его взглядом. - Вот как ты ценишь жизнь наших родителей.
- Отец сам стремился к этому, - уже спокойно говорит Сэм, при этом выражение его лица молит остановиться, не бередить старые раны.
- Он хотел отомстить людям, которые разрушили жизнь его семьи.
- Это он лишил нас жизни.
Сэмми очень уж убежден в своей правоте, и я не выдерживаю. Поставив стакан с кофе на стол, с размаха бью его в челюсть, не особо задумываясь о последствиях, - слишком много злости накопилось в душе. Брат и не думает отвечать. В его глазах смирение и сожаление. Ненавижу, когда он так смотрит на меня, но разжимаю кулак, обида отступает.
- Не смей так говорить об отце, - добавляю, немного поутихнув. Сэм прекрасно знает, что я не терплю подобных разговоров, он словно нарочно задевает меня за живое.
- Дин, его убили в перестрелке при ограблении. Нас ждет та же участь.
Сэм пытается меня напугать?
- Он прикрывал меня, - напоминаю я. - Ты сам прекрасно знаешь, что он подставился под пулю, предназначавшуюся мне. Это я должен был умереть.
Ему нечего возразить, а я ликую. Молчание длится считанные секунды.
- А что, если твою пулю словлю я? Ты до сих пор не можешь простить себя из-за отца, а с моей смертью сможешь смириться?
- К чему ты клонишь? - мрачнею, на мгновение представив, что потеряю Сэма.
- Лично я не переживу, если при очередной перестрелке ты станешь мишенью, - он осторожно касается моего плеча. - Да, ты скажешь, что мне нечего волноваться, все там будем, но я не хочу чтобы ты был ТАМ раньше времени, чтобы ты был там раньше меня. Я не могу каждый раз рисковать твоей жизнью, а ты можешь рисковать моей?
- Пустой треп, - фыркаю в ответ, - сам знаешь, что ты единственный в мире человек, за которого я приму смерть, и единственный, кого не могу потерять, - развернувшись, ищу взором куртку, хватаю кожанку и, бросив на Сэмми злой взгляд, говорю. - Последнее дело. Ты пойдешь со мной? – произносить это больно - слова застревают в горле, царапая словно репейники, не желая выходить наружу.
Сэм устал. Смотрит на меня, чуть вскинув брови. Я знаю, что он согласится, но от этого не легче.
- Ситигруп Центр, Нью-Йорк, - вполголоса произношу заветное название. Сердце этого прогнившего чудовища.
- Мы не сможем обойти их систему безопасности, - Сэм с досадой качает головой. - Это нереально.
- Возьмем заложника, - я уже давно продумал план.
- Мы не берем заложников.
- А еще не кидаем партнера, - замолкаю, наблюдая реакцию младшего. – Все меняется Сэмми, - невесело хмыкаю, набросив куртку на плечи. - Последний раз, а дальше… Ты получишь то, чего хочешь – нормальную жизнь, - открываю входную дверь.
- А чего хочешь ты? – Сэм надеется меня образумить.
- Забрать все до единого цента из их хранилища, - сказав это, выскальзываю на улицу.
- Дин, - Сэм порывается идти за мной, но останавливается. - Это плохая идея, - он бессильно роняет руки.
- Знаю, Сэмми.
Пристально смотрю на него. Я должен услышать ответ.
- Это безумие. Надо проработать план и… Я с тобой, - брат сдается. Он по-прежнему готов поддержать меня. А способен ли я принять его выбор?
На секунду вообразив возможность дальнейшей «охоты» без Сэма, вздрагиваю.
- Вот и чудненько, - стараясь выглядеть равнодушным, захлопываю за собой дверь.
Солнечно, но холодно и сыро - виной тому близость океана. Утренняя влага забирается под куртку и я, поежившись, застегиваю кожанку. На стоянке, покрытая мелкими капельками росы, стоит моя «детка». Улыбаюсь. Сейчас я просто сяду в удобное потертое кресло, заведу мою малышку и под мелодичный рокот мотора покатаюсь по городу, а после зайду в первый попавшийся бар и нажрусь хорошенько, чтобы и не вспомнить обо всем этом.

The light shines in the darkness
And the darkness will never understand it

Нью-Йоркское солнце в зените напоминает молчаливого надзирателя в аду. Невыносимая жара разлилась по городу - от пекла плавится асфальт. Воздух, наполненный выхлопными газами вперемешку с запахами дорогого парфюма и сигарет, - густой и неподвижный. Манхеттен даже в такую пору кишит людьми, которым чужд инстинкт самосохранения. Подрастеряв остатки здравого смысла, они вылезли из кондиционируемых домов и офисов на улицы. Близился полдень.
Черный кузов машины накален до такой степени, что сидеть внутри невозможно. Хлебнув теплое пиво, глотаю через силу.
- Теплое пиво хуже мочи, - раздается голос брата. Он сидит рядом, изучает карту района.
Я бросаю взгляд на циферблат «Suunto Advizor». Без четырех минут час - время тает как кусок масла. Ощущаю приятное волнение. Люблю это чувство ожидания, оно несравнимо ни с чем. Через считанные мгновенья мы войдем вон в те раздвижные двери из стекла и пластика, и десятки пар глаз будут прикованы лишь к нам. Страх и Восхищение тоже, не без этого. Их души, их сердца на шесть минут будут принадлежать только нам. Их самое заветное желание - «остаться в живых» - будет адресовано не президенту, ни армии США или Санта Клаусу, а нам с братом. Такая мысль приятно будоражила и приносила наслаждение не меньшее, чем шелест новых купюр.
- Будь осторожен, - Сэм нарушает мои раздумья. - Никто не должен пострадать.
Смотрю на него. Конечно, я буду осторожным. Он уже откровенно задолбал со своими «предупреждениями». Говорю:
- Нам пора, - и выхожу.
Делаю несколько шагов вперед, скользнув рукой по раскаленному крылу «Импалы». Полуденное солнце ослепляет, отражаясь от глянцевой поверхности «детки»; на минуту все цвета блекнут, мир вокруг становится мутным и невыразительным. Я, сощурившись, прикладываю ребро ладони ко лбу, пытаясь вернуть зрению четкость. Хлопок двери позади меня указывает на то, что срок подошел - Бобби подал Сэму знак. Давний друг семьи, он уже много лет помогает Винчестерам, после той перестрелки заменив нам отца. На нем - координирование операции и отвлекающие маневры. Согласно плану, ровно в 12:52, в главный филиал Ситигруп поступит анонимный звонок, и «доброжелатель» предупредит их о возможном террористическом акте и бомбе, которая заложена где-то в здании.
Я еще раз сверяю часы и одергиваю рукава белой рубашки с эмблемой «Департамента полиции города Нью-Йорка» на плече. На все про все у нас есть шесть минут – время, по истечению которого разморенные зноем стражи порядка соберут мозги в кучку и прикатят на место преступления. Звонки о возможном теракте каждый день поступают в полицию, и правоохранительные органы не очень спешат выезжать на подобные вызовы, тем более, в такое пекло, что дает нам с братом лишние три минуты. Сэм касается моего плеча и я вздрагиваю. Мысль о том, что это последний раз, наконец, обретает реальность. Липкий страх обволакивает тело, оккупирует мозг, играя на моей решимости, но я стараюсь совладать с собой. Не смотреть на него, не думать, а иначе мы потерпим поражение и из охотников превратимся в жертву. Главное в этом деле хладнокровие, и я, отбросив эмоции, шагаю вперед. Сэмми идет за мной.
Мы должны выглядеть уверенно, не вызывать подозрений. Поднявшись по ступенькам, прохожу через стеклянные двери и озираюсь. Народу немного – это хорошо. Неподалеку от входа в гордом одиночестве стоит охранник – коллеги отправились на обед. Он вооружен, но не спешит выхватить пистолет при виде меня, пока.
- Департамент полиции города Нью-Йорка, отдел по борьбе с терроризмом, - громко и четко произносит Сэм.
Все взоры прикованы к нему, это дает мне преимущество. Я, опустив голову, натягиваю на лицо карнавальную маску и спешу к охраннику.
- И это ограбление, - улыбается Сэм, молниеносно надевая такую же маску. Люблю видеть его «в деле» - настоящий охотник.
Люди не запоминают наших лиц, а «портреты по описанию» мало походят на физиономии Винчестеров. Бобби уже позаботился о камерах слежения – полицию ждет знакомая картинка, вернее, её отсутствие.
Охранник хватается за кобуру, но слишком поздно. Ощутив холодное дуло моего ствола у себя между лопаток, он замирает. Я отбираю его оружие.
- Умница, - шепчу ему на ухо. Он напряжен и тяжело дышит. - Если будешь паинькой, вернешься домой обосравшимся, но живым; если же нет – умрешь героем, - продолжаю я и, случайно задев губами кожу на его шее, ощущаю на языке соленую влагу. Испугался – хорошо. Коли не дурак, не станет выебываться. Вижу кольцо на пальце левой руки – парень будет слушаться; а неряшливая розовая фенечка со странным именем «Касс», выплетенным голубенькими ниточками, развеивает последние сомнения. – Ты же не хочешь, чтобы твоей жене разбили сердце звонком со службы? Да и с мальцом своим, наверное, еще не прочь свидеться. Ты ведь с ними даже не попрощался.
Передергиваю затвор – это добавляет моим словам веса.
- Не надо, - вырывается у него.
Чувствую его страх; его желание жить передается и мне. Я хватаю мужчину за шиворот и тяну на себя.
- Мы немножко поиграем, а потом я отпущу тебя домой, - в этот момент Сэм с управляющим банка проходят вглубь хранилища, где несчастный бюрократ наполнит наши сумки деньгами. Мое дело запугивать толпу и следить за временем.
Несколько раз стреляю в потолок. Кое-кто вскрикивает, но большинство молчит - они все видели фильмы об ограблении и знают, что инициатива наказуема. Мы воруем не у них, а у банка. А «большие боссы» надежно застрахованы.
Люди завороженно следят за каждым моим действием. Напряжение разливается в воздухе и я приказываю всем лечь на пол и не двигаться. Вновь смотрю на циферблат: еще три минуты, но я уже слышу далекий вой сирен. Наверное, кто-то успел нажать на «тревожную кнопку» - это означает, что наше время на исходе.
- Пора! – кричу я, но Сэм, похоже, не слышит.
Главное не паниковать, все будет хорошо. Прижимаю к себе охранника, прикрываясь им неизвестно от чего. Секунды бегут, а Сэм застрял в хранилище.
- Черт бы его побрал, - начинаю волноваться. Сирены гудят все ближе. Интересно, S.W.A.T. они тоже вызвали?
- Он не слышит тебя, в камере звукоизоляция, - внезапно произносит охранник.
- Пойдем со мной, - тащу мужчину за собой. В случае чего, он наш билет на свободу.
Я рискую, покидая свой пост, но что поделаешь? Пройдя длинный коридор, нахожу железную дверь – вход в хранилище. Внутри обнаруживаю Сэма, внимательно наблюдающего за управляющим.
- Пора, - повторяю я. Брат молча кивает и, забрав растолстевшие сумки, выскальзывает из хранилища.
Обменявшись взглядами, мы торопимся к выходу, минуя главный холл. Вой сирен терзает нервы, но я твердо верю, что копам нас не достать. Ощущение эйфории накатывает, и я теряю бдительность. Охранник все же отваживается сыграть героя: развернувшись, ударяет меня по руке... Что он о себе вообразил?! Растерявшись, хватаю его за рубаху, но ему удается отпрыгнуть. Вместе с моим пистолетом... Спустя мгновение звучит громкий выстрел, и острая боль пронзает мое плечо. Поймав удивленный взор брата, зажимаю рану; теплая кровь капает на пол. Мне нужно вернуть оружие. До дверей всего лишь пара метров, но, к нашему несчастью, две полицейских машины уже остановились возле банка.
- Дин, - Сэмми испугано смотрит на меня.
Я мотаю головой.
- Охранник, - напоминаю ему.
Сэмми знает свою роль. Бросив сумки на пол, он кидается вдогонку за парнем, собирающимся покинуть здание. Настигает и отбирает мой пистолет. Все это он проделывает очень быстро и ловко.
- Ты - идешь с нами, - говорит Сэм, вдавливая дуло в висок шустрика.
Тем временем еще две машины прибывают на место. Полицейские встают на изготовку, укрытые своими автомобилями. Они ждут спецподразделение. Кажется, нас «признали».
Младший, волоча с собой заложника, подходит ко мне.
- Ты как?
- Жить буду, - сухо отвечаю, стараясь игнорировать боль, пульсирующую в руке. - Нам надо уходить.
Мы движемся к дверям. Вместе, абсолютно синхронно.
Снаружи раздаются крики: «У них заложник. Не стрелять!».
План работает, и мы выходим на улицу. Медленно и осторожно проходим мимо патрульных машин. Стрелки пропускают нас – жизнь заложника на первом месте, - и у нас появляется фора.
- Дайте нам уйти, и он будет жить, - ясно и четко произносит Сэмми.
Подходим к Импале, и я сажусь за руль. Брат лезет на заднее сиденье, толкая перед собой чертового охранника.
- Сможешь управлять? – спрашивает он.
- Да, - я ударяю по газам.
В воздухе резко пахнет паленой резиной. «Детка» срывается с места, оставляя охотников на нас позади.
Странно, но никто не едет за нами. Через несколько кварталов по-прежнему тихо. Свернув в подворотню, я останавливаю машину. Стягиваю маску. Рана болит жутко, а кровотечение продолжается. Я вываливаюсь наружу, открываю пассажирскую дверцу и вытаскиваю заложника.
- Сукин сын, - швыряю говнюка к стене одной рукой, - ты больше никогда не увидишь своих родных, - вцепляюсь ему в горло. - Герой гребанный, - отпускаю его, достаю свой ствол и тычу им в его челюсть. - Все, я выключаю свет.
Внезапно вмешивается брат. От потери крови реакция у меня замедленная, и забрать мой «глок» ему не составляет труда.
- Мы не убиваем людей, - жестко отсекает он, сверля меня фирменным «сэмовым взглядом».
- Мы потеряли деньги. Наш план насмарку, а я вне кондиции. Из-за него, - указываю на побелевшего мужика.
- Дин, у нас нет на это времени. Нужно убираться отсюда, а тебе - обработать рану, - словно подтверждая его слова, вой сирен эхом разливается по кварталу.
Я неохотно соглашаюсь. Сэмми как всегда прав, а я поддался эмоциям. И он еще хочет всё бросить… Да у него талант, черт его дери!
- Что с ним делать?
- Мы не можем его отпустить. Он видел наши лица, слышал имена.
- Блять! - снова вскипаю, но момент упущен. Теперь Сэм будет начеку и не подпустит меня к заложнику.
- Возьмем его с собой, дальше что-нибудь придумаем, - брат хватает охранника и снова заталкивает в салон машины.
- И долго ты намерен с ним возиться? – интересуюсь я.
- Дин, если мы высадим его на обочине, он сдаст нас с потрохами, - когда Сэм волнуется, его голос понижается до неуловимого шепота. - Мы не сможем выйти из игры, они не оставят нас в покое, - последнюю фразу приходится читать по губам.
Он надеется обнаружить в моих глазах понимание - наивный. Но до меня начинает доходить, что хренов бойскаут - ключ к примирению с братом. Сэмми не уедет, он не оставит меня с ним, ведь я тут же разнесу мудаку мозги. Это мой шанс. Моя фора.
- Нас? – переспрашиваю, стараясь не сиять довольной мордой.
- Пока мы не разберемся с этим, я никуда не денусь, - выдавливает он.
Меня не так-то легко развести на сочувствующую мину - я показываю то, что чувствую. И Сэм это видит. Но он скован обстоятельствами, как и я. Как все мы.
Однако всё наладится, я уверен. Остается лишь придумать, что делать с этим Кассом…

Уже много лет подряд, сразу после «охоты», мы едем отсидеться в этом месте. Невзрачный мотель с непонятным названием «6» на выезде из Джексона принадлежит старому другу Бобби – Руфусу, который не задает лишних вопросов, а, в случае необходимости, прикрывает наши задницы. Почему именно Вайоминг? Наверно, из-за низкой плотности населения. Народу здесь чуть больше, чем на Аляске, но перспектива жить у черта на куличках нас с братом совсем не привлекает. Мы никогда не останавливаемся в городах с миллионными счетчиками – небезопасно. Тихие улицы, захолустные кафешки, паршивенький кинотеатр, и если месяц спустя тебя никто не сдал легавым, сливаешься с толпой и становишься одним из жителей горного штата. Меньше народа – больше кислорода.
Со вздохом облегчения покидаю шумный ковбойский бар «Миллион долларов». Бездарный закос под Шанайю Твейн в исполнении пухленькой краснощекой сельской доярочки вполне соответствует классике кантри, но мои нервы не железные, и едва досмотрев конкурс мокрых маек, я решаю отбыть, захватив пакет с гамбургерами и паллет пива. Хоть и не отказался бы позвать с собой Мэри Энн или Шейну - или их обеих. Довольно улыбнувшись, слегка поддергиваю рукав рубашки - на коже красуется выведенный неаккуратным почерком номер сестричек. До нашего мотеля недалеко, и я топаю пешком, чтобы избавится от запаха табачного дыма и трезвона в башке.
Стук в дверь среди ночи уже не настораживает Сэма, и он, предварительно поинтересовавшись, не охренел ли я, отпирает - заспанный и угрюмый.
- Дин, научись брать с собой ключи, я те не дворецкий, - сонно бубнит верзила, еле продрав глаза, и бредет в одну из двух спален. – Полвторого же, - судя по глухому стуку, заваливается в постель.
- Детское время,- в ответ кричу я. Давненько у меня не было такого хорошего настроения. Спать совсем не хочется, но местные рожи задолбали по самые помидоры, так что идея смотаться в следующий ночной бар умирает в зародыше.
Пересекаю прихожую, по совместительству гостиную, и осторожно перешагнув цепь на полу, проскальзываю в ванную. Умывшись, иду назад, но, забыв о преграде под ногами, спотыкаюсь и падаю.
- Чертовые цепи, - кряхчу, пытаясь подняться. - Дьявол, живем будто со львами, - наконец-то приняв вертикальное положение, сверлю взглядом спинку дивана.
- Прости, - раздается шепот, и спустя секунду появляется взъерошенная шевелюра охранника.
Ну что ж, выбора у меня нет. Клацаю выключателем, и комнату заливает теплый желтоватый свет. Обхожу диван и становлюсь перед НИМ.
- Жрать будешь?- спрашиваю, ни на секунду не забывая о том, кто передо мной.
Его глаза блестят, как у ребенка, готового к приключениям.
- Гамбургеры? – возвращаюсь за пакетом, который оставил возле дверей. Общение с заложником - обязанность Сэма; мне-то не о чем с ним разговаривать, разве только на тему того, как он хочет попрощаться с жизнью, но поздний час и приподнятое состояние духа, толкают меня на этот бессмысленный диалог. - Лучшие гамбургеры в округе, по крайней мере, так сказала официантка, а я не сомневаюсь в словах создания, обладающего четверым размером груди, - судя по ошеломленному виду, чувак не то что не оценил мою шутку, но даже не понял ее. Зато глупо улыбнулся, чтобы не злить меня.
- Так и будешь молчать? – смягчившись, добавляю я. Болтать с самим собой не очень-то весело.
- Я люблю гамбургеры, - робея, отвечает он. - Моя любимая еда.
- Я думал, что все окольцованные едят только недожаренные стейки под соусом барбекю, в компании отпрысков и чудаковатых соседей, - я почерпнул эти глубокие знания об американском образе жизни из второсортных фильмов. Больше неоткуда было.
- Наверное, - мужчина вздыхает. - Я не слишком силен в институте семьи.
Как так? Я бы уверен, что взял женатика. Протягиваю гамбургер, который наш узник принимает с удовольствием.
- А твое кольцо, оно разве не обручальное? – смотрю, как он впивается в булку и с аппетитом жует - голодный. Сэмми поди-ка замучил его своими салатиками.
- Это подарок, - заложник прячет руку. Ну и хер с ним, я же не Опра, чтобы в чужом дерьме копаться. - Пиво? – предлагаю ему.
- Я не пью алкоголь, не вижу смысла. Дурман быстро развеивается, а похмелье словно одна из египетских казней.
- Можно пить регулярно, тогда нет проблем.
- Если кто-то регулярно пьет, значит, у него проблемы.
- Ну и какие проблемы у меня? - это становится интересным. Я присаживаюсь рядом и, откинувшись на спинку дивана, откупориваю бутылку.
- Вы вообще не очень нормальные, - он замолкает под моим взглядом. - Самую малость.
- Продолжай, - я киваю.
- У тебя проблемы с доверием. И еще - одиночество, - искренне, но не слишком уверенно сообщает он. Треп по душам явно не его конек.
- Если ты имеешь в виду цепь, то напоминаю - ты наш заложник; ты стрелял в меня. С какой стати мне тебе доверять?
- Ты не доверяешь брату, боишься, что он бросит тебя.
- Не твое дело, - цежу сквозь зубы, подымаясь с дивана. - Ты ничего о нас не знаешь.
- Я не хотел тебя обидеть, - с сожалением говорит он.
- Почему ты решил, что я ему не доверяю? – его слова задели меня.
- Ты никогда не берешь с собой ключи, что обязывает Сэма оставаться в номере; ты не говоришь, когда вернешься, и каждый раз приходишь в разное время, будто проверяешь его. Твердишь о том, как сильно желаешь покончить со всем этим, а сам постоянно зависаешь в барах. Тебя все устраивает, ведь Сэм рядом. Но это неправильно. И потом, вы не сможете удерживать меня вечно.
- Думаешь, всё знаешь и всё видишь, - надвигаюсь на него и толкаю в грудь, придавив к диванной подушке. - Отпустить тебя - не единственный выход из положения, - другой рукой достаю из-за пояса охотничий нож и приставляю к горлу человека. - Я могу просто убить тебя, – провожу лезвием по бледной коже, оставляя неглубокую царапину на шее, тут же окрасившуюся кровью.
Вид у него самый смиренный – близость ножа не пугает. Он излучает умиротворенность и словно светится изнутри. Странное ощущение, что мои действия неправильные, настигает внезапно, и я отдергиваю руку.
- Твой брат отдал мне это, - на моих глазах он лезет в карман и достает ключ на маленьком металлическом кольце. - Он сказал, что я могу уйти сегодня ночью, когда ты уснешь.
Я не верю - Сэмми и вправду решил отпустить его?! Почему он готов загреметь в тюрягу, лишь бы не оставаться со мной?
- Я не сдам вас, - убежденно произносит охранник, но мне плевать. Плевать на него, плевать на полицию, на срок, который светит нам обоим - в голове бьется мысль: «Как он мог?!» Он предал меня, предал нас.
- Сэмми, – зову я.
О чем с ним говорить? Я думал - все наладится; думал, что он остепенится.
- Сэм! - срываюсь на крик.
- Чего тебе? – брат вываливается из комнаты, но увидев оружие и порез на шее заложника, быстро приходит в себя. - Брось нож, Дин. Совсем голову потерял?
- Ты хочешь его отпустить? – напрямик спрашиваю. - Хочешь меня подставить?
- Дин, - его взгляд блуждает между мной и охранником, рот искривляется в гримасе разочарования. - Ты все неправильно понял.
Черт, Сэмми, ты держишь меня за дурака?
- Ты же трындел, что он сдаст нас первому патрульному, - ору я, забыв о соседях и осторожности.
- Не сдаст, – пытается урезонить меня брат. - Мы не можем его вечно держать на цепи; он человек, мы не имеем права.
- Он заложник.
- Он как сигнальный огонь, - протестует Сэм, - полиция уже месяц ищет его; он привлекает ненужное внимание.
- Он не выходит на улицу, - я пинаю массивную цепь, один конец которой прикреплен к трубе в ванной, другой - к ноге парня.
- Ты до скончания веков будешь держать его привязанным? Он убежит, рано или поздно. Или кто-нибудь увидит его: горничная, разносчик пиццы, твоя очередная девушка. Дин, людей берут в заложники, чтобы потом отпустить, а не держать возле себя всю жизнь.
- Тогда давай просто пристрелим его, чего мелочиться? Я не намерен гнить в тюрьме из-за того, что кому-то опостылела его рожа.
- Дин, не начинай, - дылда намерен вернуться в свою комнату.
Ну, уж нет, он меня выслушает. Я иду за ним и хватаю его за локоть, разворачиваю к себе.
- Решил сдаться, так? Отлично, беги в полицию. Признайся во всем. Но не тащи меня за собой на дно, - в запале произношу я, глядя на брата снизу вверх.
Я знаю, что говорю что-то не то, но слова сами срываются с языка.
- У них есть моя ДНК и прямые доказательства моей вины, а на тебя ничего конкретного. Ты сможешь выкрутиться, а если копы узнают, что ты опустил заложника, сделают поблажку. Может, даже заключат с тобой сделку. Это твой план? Я в обмен на нормальную жизнь?
В глубине души я сам не верю в сказанное мной. Просто хочу вернуть прошлое - когда были только я, Сэм и охота. Хочу вернуть нашу жизнь.
- Да как ты мог подумать подобное? Ты – мой брат и я никогда бы… Ты настолько не доверяешь мне? - в голосе младшего глухая боль.
Я обидел его.
- Сэмми, - качаю головой. Господи, какой я придурок! - Прости, я не хотел.
- Да нет, Дин, не извиняйся, - к нему возвращается решимость. - Да, я не хочу навсегда поселиться в дешевых мотелях, скрывая заложника; не хочу каждый день видеть, как ты напиваешься до отключки. У тебя в душе пустота, я не хочу, чтобы ты заполнял ее мною. Дин, я готов поддержать тебя, я всегда буду рядом, но я не могу стать частью тебя.
Его слова бьют в самое сердце. Ну что ж, следовало ожидать… Молча смотрю на него, стараясь совладать с собой.
- Никто не заслуживает такой жизни. Живя прошлым, ты отбираешь у себя шанс на будущее. Оглянись вокруг, у тебя никого нет.
- У меня есть ты.
- Да, я есть и буду, но у меня тоже есть право на выбор. Я хочу жить полноценной жизнью, а не быть дополнением к твоей.
- Я думал, ты счастлив, – внутри растекается бездна, а голос дрожит.
- Какое же это счастье видеть твою рожу каждый день?
Он усмехается!
От его улыбки и мне становится теплей. Неужели все на самом деле так, как он говорит; неужели своей любовью я лишаю единственного родного человека жизни?
- Идея отпустить заложника была очень хреновой, - перехожу на строгий тон. Сэм хочет услышать подтверждение своим доводам, но мне сейчас нелегко признать его правоту. Я просто не готов.
- Да… Не понимаю, что на меня нашло. Захотелось покончить с этим, - мы слышим хлопок входной двери.
Сэм с испугом смотрит на меня.
- Ты же забрал у него ключи? – спрашивает он.
- Проклятье, - хватаю ствол, который брат, как и я, прячет под подушкой, и выбегаю из спальни.
Гостиная пуста, заложник ушел. Я должен его догнать, иначе нам конец.

...

...

...