Сеул, май, 2013
Летала я много - самолётами тоже, за свои семнадцать лет успела повидать стран немало. Так что суета аэропорта для меня более чем привычна: спешащие люди с сумками, баулами, особое выражение лиц - нетерпеливое ожидание, предвкушение встречи, рыскающие глаза - выискивающие в толпе единственно нужного человека. А ещё улыбки, распускающиеся как подснежники после долгой зимы расставания.
Как и ожидалось, меня встречали. Правда без цветов и улыбок. Четверо: спортивные фигуры, хорошие костюмы, бесстрастные буддийские лица и очень внимательные глаза, словно лазеры сквозь узкие щели обшаривающие зал.
Мышцы от долгого сидения затекли, я была не прочь размяться. Но четверо? Как-то уж слишком…
Парни (ну, наконец-то!) заметили молоденькую невысокую иностранку, европейской наружности, в ярко-красной бейсболке и тёмных очках, прикрывающих половину лица. Практически в едином порыве (им бы в синхронном плаванье выступать) ринулись на перехват.
Не стала досматривать, чем там дело закончится с американской студенткой, с которой мило общалась часть пути и на прощанье, с широкой русской души, подарила бейсболку и очки. Жаль, конечно. Но четверо – это как-то уж слишком скучно. К тому же я обещала папе никого не убивать, хотя бы первые полчаса, как прилечу.


Снаружи шёл дождь. Не ливень, но приятного мало.
- Посетите Корею, в эти дни вас ожидает солнечная погода и море положительных эмоций, - ворчливо произнесла я, поглубже натягивая капюшон куртки и брезгливо рассматривая лужи.
В дождь мой и без того не сахарный характер окончательно портился.
Такси остановилось в метре от меня, при этом умудрившись затормозить так, что не единой капли не попало на мои ботинки. Оценив виртуозность водителя, спешно забираюсь на заднее сидение.
- Куда вас отвезти? – шофёр полуобернулся ко мне.
Приятный тембр голоса и парень приятный, а для любителей азиатов даже и красивый. Я не любитель, но голос хорош, поэтому отвечаю вежливо:
- Покатаемся по городу. Скажу, когда меня высадить.
Дождь усилился, из-за пелены почти ничего не видно. Мерзопакостная погодка. А в машине тепло. Стянув капюшон, пятернёй приглаживаю волосы. Волосы у меня непослушные, стригусь коротко, но бестолку, вьются и торчат в разные стороны. Расстегнув сумку, достаю бейсболку, дарованная американке красная была вовсе не последняя, да и не самая любимая, жёлтенькая тоже ничего. Замечаю, что парень рассматривает меня в зеркало. Смотри-смотри, не решила ещё, как с тобой быть.
- Первый раз в Сеуле?
- Первый, первый.
- Надолго?
- Какие нынче таксисты пошли болтливые.
- А вам только неразговорчивые попадались?
- Всякие. Назойливо-любопытные тоже.
- И как скоро обратно?
- Как получится. Более необходимого не задержусь.
В запотевшее лобовое стекло отлично видно, как он улыбается. И улыбка симпатичная. Вот ведь гад! Достаточно церемоний, я тебе не восточная дива, а русская Василиса и моё домашнее прозвище Василиск¹. Сузив глаза и хищно раздув ноздри, вкрадчиво спрашиваю:
- Хочешь знать, зачем приехала?
- Да.
- Отец послал. А у меня такой отец, что если не послушаешь, плюнет, дунет, в порошок сотрёт и по ветру развеет.
- Мы должны уважать решения старших.
- Ага. Азиатская народная мудрость. Вам тут её с молоком скармливают. Но у меня ещё и своя голова имеется. Что смотришь? Нравлюсь?
- Ты не в моём вкусе.
- Взаимно. Пожалуй, приехали. Останови.
- Нет.
- Не забывайся. Немедленно останови или!..
- Или что? В дождь вы бессильны. К тому же за нами погоня уже какое-то время. Перебирайтесь на переднее сиденье и пристегнитесь.
Капризного ребёнка корчить не стала, послушно пересела. Хорошо водит, лихо. У всякого другого желудок бы вывернуло от такой сумасшедшей гонки, а мне нравилось. Хрестоматийное – какой русский не любит быстрой езды, про меня. Признаю, этот за рулём, как рыба в воде. Наверняка ещё и других достоинств воз и маленькая тележка. Впрочем, я и не сомневалась, абы за кого папа бы меня не посватал. Вот тут мне взгрустнулось, вспомнился папка и наша последняя беседа.


- Я не буду повторять дважды, ты едешь!
- Уже повторил, а мне не лень повторить, хоть сто раз – Я НЕ ЕДУ.
- Василиса!
- Отец!
Если мой отец, Василий Горин, сердится - это действительно страшно. Когда он орал, то его довольно привлекательное лицо искажалось, темнело и становится похожим на демоническую маску. Высокий, массивный, как боксёр-тяжеловес, обладатель столь же мощного удара, который он, не задумываясь, пускал в ход против собственных детей.
- Пришибу!
- Попробуй, у меня чёрный пояс, перечислить в каких единоборствах?
- Испепелю!
- Не посмеешь. Я твоя единственная дочь.
- Дочь - отрезанный ломоть.
- Рано режешь, мне всего семнадцать. У нас не средневековье.
- Пришибу!
- Было. Приведи более убедительные аргументы.
- Это твой долг перед семьёй, - чуть сбавил тон.
- Ха.
- Ты не дура, пойми, наконец - редчайшая возможность. Парень ровня по силе, подходящего возраста. Не урод, я узнавал.
- Мой типаж - голубоглазые блондины. Не поеду, хоть режь.
- Хорошо, - голос стал почти нормальным.
Он заходил кругами по комнате, легко огибая многочисленные препятствия. Отец любил маленькие помещения, и его кабинет, заставленный предметами искусства, не являлся исключением.
- Есть сведения, что убийца находится в Корее. Ты будешь приманкой. Согласна?
- Разумеется. Условие - еду одна без твоих соглядатаев.
- Идёт. Моё условие: там ты невеста и ведёшь себя соответственно. Только так тебе помогут.
- Кланяться и рис лопать не буду.
- Спина не отвалится, а твой желудок гвозди переваривает.
- Как и твой, но это не повод набивать его, чем попало.
- Я рад, что у меня разумная дочь. Твой самолёт через два часа, полетишь с пересадками, вначале в Китай, - отец позволил себе лёгкую усмешку. Ой, зря!
Выходя из комнаты, я как бы ненароком сшибаю китайскую вазу эпохи Мин. Самонадеянность должна быть наказана.
Уже в аэропорту мне приходит СМСка: «Вазу я переставил, это подделка. Учи корейский»
Отвечаю: «Это Я переставила твою подделку. Успеха в поиске подлинника. Не смешно».
Как и все в семье Гориных, я полиглот, свободно разговариваю чёрт знает на скольки языках.
___________________________________________________
* Василиск; (слав.) – мифическое существо, убивающее при помощи взгляда (цвет глаз не известен). Родители – чёрный петух (мама трансвестит) именно он снесёт яйцо на навозную кучу, но высиживать не будет (не царское это дело). Ребёнка высиживает жаба (есть жабы, которые заботятся о своём потомстве, но чтоб нянькой к чужому-то цыплёнку). Яд василиска проникает даже через копьё (понятно, при таком порядке вещей вырастешь обиженным на весь мир). Василиска представляли то в виде петуха, позднее огромной змеи, что вызывает сомнения (известно, чем тварюжка мельче, тем зловреднее).
Словарь мифических животных (из личной библиотеки Василисы Гориной)

Я выбрался из бассейна. Накинул шёлковый снежно-белый, расшитый индиговыми драконами халат на мокрое тело. Прохладная ткань ненадолго задержала влагу. Полотенце не требовалось, и без того жадно впитывая воду кожа почти мгновенно становилась сухой. Для поддержания оной в идеальном состоянии требовалось прилагать определённые усилия. Обычно я останавливался в самых дорогих отелях (состояние нашей семьи позволяло), непременно с бассейнами или, на худой конец, с большим джакузи в номере. Дома ждал пруд, заросший кувшинками, там временами я проводил целые дни. Это не означало, что без воды обходиться я не мог. Мог, и не в пример любому живому существу в разы дольше. Но водные процедуры для моего кожного покрова, что смазка доспехов или полировка панциря, которой нужно пользоваться при любой возможности. Не говоря о том, что настоящее приятно, успокаивает, приводит к ровному расположению духа.
Только не в этот раз. Это маленькое, злое чудовище, что спало сейчас в моём номере, бесцеремонно развалившись поперёк кровати. Русская девчонка с труднопроизносимым именем! Одна мысль о ней вгоняла меня в бешенство. Я внутренне подготовился и не ждал хорошего. Но реальность превзошла все мои ожидания.
Впервые за свои двадцать три года я по-настоящему злился на деда. Зная мой тонкий вкус - всё равно что заставлять ценителя фарфора пить из щербатой чашки.
Накануне дед вызвал меня в наше родовое гнездо. Делал он это крайне редко, нелюдимый, с годами стал настоящим мизантропом. Следовательно, разговор предстоял важный.
Добираться в родительский дом довольно сложно. Расположен он высоко в горах, в труднодоступном месте, большую часть пути приходится преодолевать пешком и с альпинистским снаряжением. Но оно того стоило, место уникальное и я его любил.
Дом выстроен на скальном выступе, вернее только видимая часть, так сказать, парадный вход. Архитектура – традиционный корейский дом, простой, просторный, крытый черепицей. Остальное, скрытое и большее - вырублено в самой скале: залы, комнаты и комнатушки на разных уровнях, соединяющие их в единое целое лабиринты каменных коридоров. Глубоко внизу – сердце дома – подземное озеро. Холодное, чистое, слаще его воды не сыскать. Подозреваю, что дед сидит там безвылазно и наверняка не в человеческом виде.
Меня, по обыкновению, дед принимал в гостиной, пустой, маленькой, вкусно пахнущей древесиной. Одно лишь украшение комнаты: свиток на стене - рисунок цветущей сливы. Картину рисовал Ан Гён - таинственный художник пятнадцатого века. Единственный шедевр мастера «Путешествие – сон, к берегу цветов персика», был украден японцами в период оккупации. Цветущая слива - одна из тридцати описанных и навсегда утраченных работ художника. Кроме членов нашей семьи картину никто не видел с шестнадцатого века – дед считал, что время вернуть её миру ещё не пришло.
Дед восседал на мягкой подушке перед низким столиком, накрытым его любимым сервизом – перламутровый, нежно-зелёный тончайший фарфор, две крошечные чашки и чайник, наполненный жасминовым чаем.
Я не видел его год, и дед показался мне ещё более высохшим и постаревшим. Впрочем, обольщаться не стоило, глаза под нависшими кустистыми бровями сверкали молодо и живо.
Я поклонился и сел. Подушка для гостей, не в пример дедовой, была тоньше и жестче. Для меня, естественно, он исключения не делал.
- Вольдо, благодарен, что явился незамедлительно. Дело важное и срочное. Я решил тебя женить, невеста выбрана.
Я и бровью не повёл, без малейшей дрожи в голосе спокойно спрашиваю:
- Кто она?
Дед хмыкнул, не спеша налил чай и протянул мне.
- Пей.
Я сделал маленький глоток - вода из озера, её не следовало пить много. Поставил чашку, ожидая ответа.
- Пойми меня правильно, ты ещё очень молод, но в нынешнем положении твоя женитьба наш единственный выход.
- С девушкой что-то не так?
- Вольдо, ты мой наследник и внук! За кого ты меня принимаешь?! Древний, уважаемый род, девушка психически здоровая, без внешних недостатков. Более того, такая редкость - чистая кровь! Ты понимаешь, какие это возможности?!
Дед здорово её расхваливал, но жениться-то на этой редкости не ему. Я чувствовал подставу, поэтому упрямо продолжал.
- Скажи прямо, какая семья? Китай? Япония? Или красотка из Таиланда?
Дед пристально глядел на меня, тёмная вода плескалась в его глазах. В истинной своей сущности он был огромен, воля его кристально твёрдая, что речной лёд студёной зимой.
- Русская. Младшая Горина, - наконец изрёк сухо и жёстко.
У меня пересохло во рту, сказать, что я испытал шок, это ничего не сказать.
- Дед! - я склонился в земном поклоне. - Я в твоей власти, но невозможно!
- Отчего же, изволь узнать? – льда в его голосе прибавилось.
- Ты знаешь! Мы разных видов! Ты сам меня учил по старым книгам истории родов. Русские – огонь, причём самый страшный, непредсказуемо-дикий. Полное разрушение! Страшнее атомной войны!
- Не преувеличивай. В давние времена они искали власти и перероднились со всеми домами Европы. Ещё князь Ярослав Мудрый отдавал своих дочерей, а за ним и другие. Однако самобытности своей не утратили. Да, сила мощная, но держать себя умеют.
- Но они ярость, убийство!
- Внук, я дал тебе имя. Держал тебя на руках и, прежде чем окунуть в воды озера, сто раз подумал, прежде чем нарёк. Твои родители были прекрасны и спокойны, их имена им под стать. Думаешь случайно ты Вольдо ¹? Твоё имя означает меч. Разве меч - не убийца? Я хорошо тебя воспитал, и ты отлично знаешь, важно в каких руках оружие. Эта девочка для нас надежда. Ты женишься на Василисе Гориной. Я всё сказал.


Фотографии не было - не удивительно. Я и сам тщательно слежу за тем, чтобы подтверждение моей личности не выявилось в интернете.
- Как только увидишь – узнаешь, - пообещал мне дед.
Он оказался прав, в самом деле - без видимого уродства. Никакая внешность. Мышь белая в армейских ботинках. При всём том, её нельзя было не заметить. Девчонка шла не глядя. Люди расступались, отходили, давали ей дорогу. Срабатывал защитный инстинкт, только дурак полезет ловить ядовитую змею голыми руками. А вот те четверо, кто её поджидал, не почувствовали и не увидели. Хорошая работа - прицепить частичку своей силы, как вуаль, на похожую девушку.
Я подогнал машину, поиграв в таксиста. Девица по-хозяйски расположилась на заднем сидении, жевательная резинка за щекой. Раскусила меня сходу, хотя до сих пор пробоин в своей маскировке не замечал. И я не в восторге от ситуации, но с её стороны полное отсутствие манер. Хоть что-то есть в ней привлекательное?
Глаза разве. Ресницы длиннющие и взгляд. Однажды я встречал подобный.
Мне было лет шесть. Тогда дед позволял мне всё. Я просыпался, завтракал и уходил в горы. Весь мир был мой, движение приносило радость. Карабкаться к вершине или спускаться в пропасть. Купаться в студёной воде, играть с быстрой форелью – ловить её зубами за хвост, а потом отпускать, не причинив вреда. Они все были моими – рыбки, бабочки, юркие ящерицы, пугливые оленята на тонких ножках. Живые существа дрожали в моих руках и ждали свободы. Тогда я и встретил её. Молодая тигрица вышла навстречу из зарослей бамбука. Она была сильной, огромной и голодной. Маленький мальчик для неё лёгкая добыча. В глубине её жёлтых глаз горел огонь. У жертвы не было сил отвести взгляд от смертельного огня.
Но я-то не был жертвой. И в шесть лет дракон - это дракон. Тигрица легла около моих ног и позволила себя погладить. Я трепал жесткую шерсть, она терпела, прикрыв глаза. Но огонь не исчез, лишь спрятался до поры до времени.
Что будет, если дотронутся до её растрёпанных волос, таких мягких и послушных на вид? Руки не будет - чётко прочитал ответ злых серых глаз.
*Вольдо¹ (кор.) - большой меч с полулунным лезвием.

Я не спала. Валялась на кровати с закрытыми глазами, заложив руки за голову. Размышляла. «Тёплая» встреча в аэропорту не удивила. Меня многие хотят убить (кое-кто уже после пятиминутного разговора). Воспринимаю как данность, с малолетства, ибо семейка наша отнюдь не простая.
Братья старше на пять лет. Отец сам учил их сражаться, а по отдельным видам единоборств ещё и учителей нанимал. Для меня няньку не заводили, и я ползала рядом на матах. Пока была маленькой, служила для близнецов тренировочной грушей. На мне они отрабатывали удары, а я запоминала и вернула сторицей, как чуть подросла. Защищаться не запрещалось. Запрещалось гневаться и не рассчитывать свою силу.
Впервые меня наказали в день рождения.
Неведомо, украшали ли мою младенческую колыбель погремушки. Но вот кукол точно не было. А даже если бы и купили пышнокудрую Барби в розовом платье, я не стала бы с ней играть – изломала и бросила. Мы не люди - игры наши больше походили на возню щенят: кто быстрее, сильнее, хитрее.
И всё же, всё же. Почему-то проходя мимо детей, увлечённо лепящих куличи в песочнице, я окидывала их жадным, тайным взором. Не просила. Слова «прошу» нет в лексиконе Гориных, этому отец нас с братьями не учил. Поскольку гордость – дьявольская гордыня, как самая ценная составляющая, уже была растворена в нашей горячей как лава крови. Понравилось что-то? Возьми, если сможешь, однако надейся только на себя.
Тем не менее, в этот день меня ждал неожиданный подарок от братьев - новенькое ведёрко с нарисованным петухом и удобная лопатка. С помощью этих совершенных инструментов я решила выстроить замок. Строительство грандиозного сооружения длилось более двух часов и близилось к завершению. С удовлетворением обозревая крепкие песочные стены, я раздумывала, стоит ли украсить вершины башен жёлтыми цветами одуванчика, что в изобилии росли на детской площадке. Как вдруг вражеская нога опустилась на центральную башню.
Мальчишка из соседнего подъезда, здоровый, года на три постарше.
- Уродский дом! Уродина Васька!
Я молча поднялась на носочки и лопаткой нанесла удар обидчику по голове. Сокращений своего имени, ровно как и прозвищ, я не терпела.
Мальчишку госпитализировали с серьёзным сотрясением. Ведёрко и лопатку отец изломал и выкинул в мусор. А меня посадили на хлеб и воду, в тёмную комнату. Обидно. За что меня наказали? Я ведь не сердилась, и парень не умер. Но удар слишком силён для четырёхлетнего ребёнка. Мне дали время это осознать. Через неделю отцу пришлось силой выталкивать пленницу из её темницы. Упрямством я превосходила даже его.
За то, что не доглядели за мной, братьям пришлось много хуже. Однако я знала, как бы жестоко не наказывал отец Глеба и Дана, они всё равно лупили каждого, кто посмел косо глянуть на их младшую сестрёнку.
Игрушек мне больше не дарили, со временем я научилась находить их сама.

Хлопнула дверь. Явилось его высокомерие Ихтиандр. Трудно выглядеть элегантно, когда на тебе халат, пусть даже и такой пижонский, а в комплекте ещё и шлёпанцы на босу ногу. Но, на этого парня что не одень, всё сидит прекрасно. Банный халат, а смотрится чуть ли не смокингом. Конечно, с такой-то фигурой: высок для корейца, даже слишком, в хорошей форме, но не перекачен. Руки красивые, ухоженные, с длинными пальцами. Что там ещё? Кожа? Обзавидуешься. Охохонюшки. Нет, но должны же у него быть хоть какие-то недостатки?
- Как водичка? Хлорки не пересыпали или для тебя розовые лепестки добавляют? Неужели розы были недостаточно свежи? – максимально ехидным голосом вопрошаю с кровати.
Игнорирует. Прошествовал в гардеробную. Переоделся в свободный белый свитер и светлые брюки. Ему идёт - кто бы сомневался. Ладно, как говаривал прадедушка, - и мы не лыком шиты. Холодные взгляды не моё, но доводить до кипения получается неплохо.
- Понимаю, жадность - черта наследственная, сама не люблю тратить деньги на ерунду. Но ты бы ему хоть набедренную повязку прикупил.
- Не понимаю, о ком вы?
- А вон, сирота казанская, - обвиняюще тычу пальцем в угол комнаты.
Там, на полу, обхватив ручонками острые коленки, сидел малыш. На вид мальчонка лет пяти-шести. Худой, грязный, лохматый и совершенно голый. Вернее он выглядел как мальчик. Если присмотреться, то кожа ребёнка слегка отливала зеленью.
- Не твоё? А я-то решила, для пригляда оставил. Похвалить хотела. Оно хорошо себя вело – невидимо, неслышимо. Ты чьих кровей будешь, хлопец, каких субстанций?
- Токкэби. И, судя по всему, недавно оформился.
- Я не сильна в вашей национальной нечисти. Э, домовёнок?
- Бесёнок. Токкэби получаются от домашних вещей, бывших в долгом употреблении - веник, кочерга, тряпье, разбитые горшки. Они не злые, скорей проказники. Довольно хорошо ладят с людьми, даже помогают тем, кто понравится. Есть сила, обычная для таких существ: прекрасно прячутся, легко проникают в запертое помещение, могут влезть в закрытый сосуд, независимо от размера.
- Очень удобный шпион. Хочу себе такого. Как его приручить?
- Приручить? Должно быть, вещь была любимой у человека, скорей всего одежда, которую заносили до дыр. Поэтому он сейчас в растерянности, напуган. Но должен предупредить, токкэби – свободный дух и обманет при первой возможности. Всё ещё нужен?
- Разумеется. Как мы его назовём? Предлагаю Румаль¹.
- Разве такое имя подходит для ребёнка?
- И где здесь ребёнок?
- Хоть и бесенок, но ещё ребёнок.
Бесёнок печально смотрел на нас глазами котика из Шрека. Нет, но нельзя же так легко купиться, для дракона просто неприлично. Или он пытается меня переспорить?
- И что? Как вы лодку назовёте, так она и поплывёт - гласит русская народная мудрость. Обрати внимание, какие у него цепкие пальцы. Может статься, мы его на будущую профессию нацеливаем. Таким образом путёвку в жизнь даём.
Вольдоаж передёрнулся. Мда, с юмором у него не очень. Вот и первый серьёзный недостаток у господина совершенства.
- Мне нравится Румаль, - произнёс бесёнок.
Уф, славно - не немой. Узкие глазёнки бесёнка смеялись.

(Румаль¹ - ритуальный шарф индийских душителей тхагов)

Вольдо решил, что меня пора покормить, и для совершения сего действа необходимо пройти в ресторан отеля. В Корее еда - пунктик. Твоя жизнь – дерьмо, всё наперекосяк, может статься, и не жилец ты вовсе, но завтракать (обедать, ужинать) необходимо вовремя, хорошо и подчёркиваю - много. Выходя из-за стола, вежливый кореец скажет не что он «поел вкусно», а что он «сьел много». По всей вероятности, чтобы оскорбить, надо трагично заметить: «маловато поел, хозяйка». И тут она делает харакири, хотя нет, это в Японии. Но уверена, в Корее за пренебрежение к еде что-то нехорошее с тобой непременно случится. А чего ожидать от страны, где проблема голода стояла остро ещё лет двадцать назад? Так что культ еды у населения страны Утренней свежести вполне объясним. Любопытно, традиция обжираться распространяется и на местных драконов?
Сама я всеядна (Лебедин мой, лебедин! Что поставят, то едим). Мало того, могу и не есть примерно с неделю без всякого ущерба для здоровья. Физиология дракона отличается от человеческой. Всё просто. Люди, хотя и едят мясо, но остаются травоядными. Драконы – хищники. А хищник – охотник: для того, чтобы выслеживать добычу, ему нужен пустой желудок. Я бы покладисто покушала и в номере, принеси мне Вольдо самую простую еду. Однако от ресторана отказываться не стала. Накопилось немало вопросов, на которые, хотелось верить, парень даст сносные объяснения. Ужин для этого хорошая возможность.
Перед выходом он переоделся. Опять! Оказывается, светлое барахло – домашняя одежда. Выходить в этом на люди? Убийственно-снисходительный тон приправленный холодным взглядом: почувствуй себя дикаркой, которая и в миру и на пиру форсит тростниковой юбкой да связкой бананов на шее. В отместку я демонстративно встряхнула курткой прямо перед носом сноба. На мне было всё то же, в чём и прилетела: хлопковая рубашка и джинсы. Одежду я меняю, когда замарается или же приходит в негодность, а лишнего тряпья с собой по миру не таскаю.
Поэтому даму в вечернем платье в пару к своему костюму господин Ли не дождался. Но ему пришлось потерпеть, пока я рассовывала по карманам свой арсенал холодного оружия.
- Набор головореза, - наблюдая за мной, иронично заметил он. - Так необходимо?
- Кому что. Ты, небось, без пилочки для ногтей из дома и не выходишь, - огрызнулась я.
Подумав, достала любимую кепку: бордовую, с вышитой золотой галочкой. Привычка - всё своё ношу с собой.
Румаль получил мою футболку и тут же шустро натянул вещичку. Футболка прикрывала ему колени и на его щуплом тельце выглядела этаким балахонистым платьицем, что токкэби ничуть не смутило. Бесёнок с видимым удовольствием одёргивал и оглаживал свою первую одёжку. Интересно, что заморыш преобразился на глазах и уже не выглядел таким грязным. Такие существа кормятся вниманием, растут от человеческой заинтересованности. Однако за своего найдёныша я не волновалась: здоровый, толстый бес мне без надобности.
Румаля Вольдо оставил в номере: без году неделя - мал ещё по ресторанам шататься. Я согласилась с ним в том, что в таком виде он будет привлекать ненужное внимание.
Ресторан встретил нас ярким светом, обилием посетителей и вышколенным персоналом. Стройная девушка в форменном, национальном костюмчике (похоже на русский сарафан, только сверху короткая кофточка-распашонка) проводила нас к столику.
- Вы имеете представление о нашей кухне? – поинтересовался Вольдо, раскрывая меню.
Мои познания ограничивались варёным рисом, корейской морковкой, лапшой – по прозванию «Ролтон», а так же тем, что они едят собачатину. Пирожки с бобиками продают и у нас, но хоть стесняются и называют – из фарша домашнего, с добавлением говядины. Причём в старину корейцы готовили собак садистским способом: подвешивали живыми и долго били. Считалось, что такое мясо полезно воинам, так как из собаки выбита трусость. Гринписа на них, гадов, не было. Подумав, решила последнее озвучить.
- Собак есть не буду!
- Нельзя судить о чем-то, не испробовав. Я закажу на свой вкус, если не возражаете, - невозмутимо отреагировал он.
Официантка быстро уставила стол керамическими мисочками. Салатики - бог весть из чего намешанные. Попробовав парочку на удачу, пришла к выводу – в разгадывание составляющих утруждаться не стоит. Основной ингредиент корейской кулинарии - красный перец, стоит на столе вместо солонки, и в немаленькой таре. Народ вокруг активно сдабривал им еду. На короткий миг я почувствовала себя в кругу единоверцев-огнепоклонников, но затем во рту так зажгло, что пришлось срочно запивать водой. Огнетушитель - кувшин с ледяной водой - присутствовал на каждом столике, теперь понятна его жизненная необходимость.
Вольдо наблюдал за мной, не скажу, что с усмешкой, иначе ему бы не поздоровилось, но что-то похожее на веселье определённо было в его глазах.
- Наша пища очень полезна, поскольку в ней много овощей, - подцепив палочками одинокую горошину, гордо украшавшую вершину рисовой горки, сообщил мне этот гурман недоделанный.
- Бред полный. Нужны пояснения? Если сильно постараться, можно и волка заставить морковкой питаться, однако кротким зайчиком он всё-таки не станет.
- Из-за неограниченного употребления мяса в вас так много необоснованной агрессии.
Приехали. Папа ты решил подсунуть мне буддистского монаха?! Перец разжёг аппетит, я чувствовала себя голодной и, что хуже, начинала злиться. Возможно, этого он и добивается?
- Я буду есть землю, дабы выжить, но желательно, чтоб в ней изредка попадались черви, - подвела я итог нашему короткому дурацкому спору и мирно подвинула поближе миску с рисом.
Рано депортировать меня из вашей варварской страны, у меня тут ещё дел невпроворот.
Дракон-вегетарианец посмотрел на меня как-то странно и потянулся к бутылке с вином.
- Выпьете вина?
- Разумеется, если ты нальёшь.
Пить я не собиралась. В отличие от тебя - в моих жилах течёт не водица. Я пробовала спиртное два раза в жизни, оба случая были запоминающимися.
Мне было семь. Первоклассница окончила школу на одни пятёрки, гордилась своим аттестатом. Отец тоже, казалось, радовался, более всего оценке за примерное поведение. Драконы любят учиться, и учились мы с братьями хорошо. А вот контролировать свой бешеный нрав, смирять гордыню - давалось гораздо труднее. Особенно трудно было мне и Глебу – старшему из близнецов. У старших, как объяснял отец, кровь гуще и горячее. Дан гораздо хладнокровнее брата. Что касается меня, младшая Горина должна быть самой сдержанной. На деле выходило обратное - в гневе я превосходила Глеба, становилась совершенно неуправляемой.
- Противник видит перед собой хрупкую девочку, а получает умелого бойца. Ты сильнее многих, в этом твоё преимущество. Но сила, знание того, что сильнее - это и твоя слабость. Слабый осторожен и хитёр. А хитростью можно и тигра поймать в силки. Учись думать, Василиса, держи свой гнев в кулаке. Как только жар застит глаза - дракону конец.
В награду за хорошее поведение семейство Гориных отправилось в турпоход на всё лето. Самое лучшее, что мог дать отец своим диким детям – свободу и одиночество. Братья держались вместе, я же бродила одна. Порой уходила на несколько суток, днём нежилась на пригорках, а ночью спала на мягкой хвое. Гнус не мешал, с драконьей кожей даже в человеческом виде ему не справиться. Когда мы с братьями боролись, то колошматили друг друга без жалости, но синяков не оставалось, кожа дракона очень твёрдая.
Однажды мы с Даном решили проверить насколько и уговорили старшего побыть мишенью. Нож Дана попал Глебу в плечо и отскочил, оставив лишь лёгкую царапину. Мой нож только скользнул, а я целилась в сердце. Поскольку мы с Даном прихватили приличный арсенал холодного оружия, то не собирались сдаваться так быстро. Нашими стараниями вскоре Глеб превратился бы в ёжика. По счастью, нас обнаружил отец и накостылял всем троим. Доходчиво объяснив на этом примере, что и у драконов имеются уязвимые места, если их знать.
В то лето отец давал мне много свободы, но в назначенный день я должна была являться к месту сбора. После одного из таких возвращений семья в полном составе собралась у костра. Драконы не говорливы, мы поели и теперь молча сидели у огня, наслаждаясь живым пламенем. От горячей пищи меня разморило и я заснула, привалившись к тёплому плечу Дана. Проснулась оттого, что брат тормошит меня. Мы были в совершенно неожиданном месте, высоко над землёй, сидели на толстой ветке сосны. Ночное небо, усыпанное звёздами, казалось совсем близко. Далеко внизу, огонь костра рыжим лисёнком свернулся калачиком у корней дерева. Дан крепко обнимал меня.
- Смотри какие звёзды Василиса! Они такие красивые и яркие. Ты знаешь, что в нас есть частица небесного огня? Поэтому нас так тянет небо.
Я не смотрела на звёзды, я смотрела на брата. Близнецы на одно лицо, но не для меня, я никогда их не путала. Ярче Дана для меня никого не было.
- Ты дракон сестрёнка, а драконы не могут не летать. Хочешь полететь, Василиса?
- Да. Что я должна сделать?
- Ты не должна бояться. Внутри тебя огонь, и сегодня ты позволишь ему расправить твои крылья. А это для того, чтобы тебе было легче.
Брат запрокинул мне голову и влил немного жидкости из фляги. Жар побежал по моим жилам, он плавил меня, заполнял целиком. Так больно мне ещё никогда не было.
- Не держи его в себе. Сейчас не надо, иначе ты сгоришь изнутри. Ты веришь мне, воробышек?
Дан разжал руки и столкнул меня вниз, прямо в костёр. Сгореть или взлететь. Я не позволила земному огню коснуться даже чешуйки моих золотых крыльев.

.

Несколько месяцев назад…
Я была в школе, чертила формулы у доски на уроке физики. И вдруг, боль, острая, словно со всего размаху вогнали иглу в сердце. Беда! Поняла, произошла беда. На глазах у ошарашенной учительницы и одноклассников швырнув мел об пол, вылетела из класса. Мчалась по школьным лестницам, как кенгуру, иной раз перепрыгивая через несколько ступеней.
А на улице мороз под тридцать. Прохожие в шубах, кутаются в воротники и шарфы, греют носы рукавицами. На меня смотрели как на сумасшедшую, когда я в футболке и кедах неслась по обледенелой дороге. В голове пойманной птицей билась рифма из детской считалки: «Вышел месяц из тумана». Как там дальше? У меня отличная память, но я не могу вспомнить следующую строчку. Почему это так важно? Дан считал, Глеб отбивал ритм, а я что делала?
В кармане джинсов завибрировал мобильник. Руки тряслись, когда прижимала телефон к уху.
- Василиса, ты где? – спокойный голос отца.
Ничего не произошло? Ошибаюсь? Спокойный? Слишком спокойный. На полтона ниже обычного. Плохо. В горле пересохло.
- Кто? – только и смогла хрипло выдохнуть в трубку.
- Глеб.
- Как?
- Убит.
- А Дан?
- Не отвечает. Но я не чувствую, что он неживой.
Отец знал, что говорил. У драконов особая связь, особенно у родителей с детьми.
- Где это произошло? Хочу посмотреть.
- Ты где?
- В парке. Недалеко от школы.
- Оставайся на месте. Приеду за тобой.
Я стояла посреди заснеженного парка, сжав зубы и кулаки, и не могла выдохнуть. Потом, точно лопнула внутри натянутая пружина, и нет бессилия, только злость. Во мне клокочет, поднимается, расправляет крылья злость. Посмели тронуть. Мою. Семью. «Вышел месяц из тумана», - багровая пелена застилает глаза. Глеб мёртв. «Вынул ножик из кармана», - барабанная дробь в ушах. Гнев. Дан пропал. Боль. «Буду резать, буду бить», - жар. Словно спички вспыхивают, выгорая изнутри, замёрзшие тополя и клёны. Сгорают, исчезая на глазах, покрытые инеем кусты. Огонь играючи подкидывает, корёжит, мнёт как тесто садовые скамейки. Железо сопротивляется, но и оно сдаётся, осыпается бурыми хлопьями. Драконий огонь скор на расправу, беспощаден. В круге от меня чёрная, выжженная земля. Что-то длинное, узкое кружится надо мной. Обгоревшее перо не успевшей улететь каркуши падает на ладонь. Втыкаю перо в волосы и, обхватив себя руками, сажусь на мёртвую, грязную землю. Внутри печёт, погано и не легче. Нифига не легче. Кажется, в таких случаях надо плакать, а я не могу. Драконы не плачут – слёзы льют их враги.


Солнечный свет из большого, расположенного в скате крыши окна, заливает комнату. Дешёвые обои в полосочку, помещение небольшое и пустое, не считая комода светлого дерева и напольной вешалки заполненной одеждой, насколько я могла видеть с пола. Лежала я на тонком, простёганном одеяле, ещё одним таким же была укрыта под самый подбородок. Одежда на мне, а вот обуви не было. Чувствовала себя прекрасно, голова ясная. Выспалась, как ни странно.
Ни разу с того грёбанного дня не спала нормально. Спала урывками, как индеец племени пирахо[1], которого, только он закемарит, тотчас будят заботливые соплеменники, с тем, чтобы демоны в джунгли не утащили. Мои демоны всегда со мной, а тут вдруг отпустили, и я уснула прямо в машине. Мгновенно, не успев задать ни единого вопроса. Любопытно, кто и как поспособствовал?
«Кто» сидела у вентилятора и сушила мокрые волосы – густые, длинные, блестящие, точно из рекламы шампуня. Девушка «была им достойна»: чёлочка, светлая кожа, нежный овал лица, аккуратный носик. Платье яркое, узкое ладно облегает хрупкую фигурку. Даже грудь не подкачала - для кореянки немаленькая, а они все плоскодонки.
Я терпеливо ждала. Она, досушив и тщательно расчесав волосы, подошла, опустилась на колени, наклонилась. Момент истины, глаза в глаза - уставилась на неё фирменным тяжёлым взглядом василиска.
- Маргарита, - ни грамма не смутившись, представилась похитительница.
- Хм. Маргарита? – удивилась я подобной выдержке. - Это не может быть твоим именем.
- Почему?
- Ты кореянка.
- Маргарита - моё европейское имя. Своего рода псевдоним, у нас так принято, и иностранцам легче запомнить. А корейское - Чжон Хуонг Чау.
- Розовая жемчужина, - перевела я.
- Хорошо владеешь нашим языком, - удивлённо приподнятые тонкие брови.
- Неплохо, всё-таки третий день в Сеуле.
- Мгм.
- Не третий?
- Прошло больше суток.
- Что ты со мной сделала? – Оживила василиска в глазах.
- Дала поспать. Разве ты в этом не нуждалась?
- Кто ты такая?
- Успокойся я не враг, - поднятая в примирительном жесте ладонь.
- Спрашиваю последний раз: кто ты?!
Она придвинула лицо ближе: расширенные зрачки тёмных глаз сливаются с радужкой, как у зверя.
- Слышала о кумихо?
- Э, маленькая блохастая шкурка со сколько-то там хвостами?
- Опасная лиса-оборотень с девятью хвостами! – прошипела она, обнажая в оскале ровные белые зубы.
- Прямо таки девять? И куда ты их прячешь? – азартно спросила я, оглядывая короткое платье.
Девушка отстранилась и неожиданно смутилась. Покраснела! Выглядела это так, будто в тончайшую фарфоровую чашку налили варенья. Начинаю понимать: имя оправдывалось с лихвой.
- Каждый хвост за сто лет жизни.
Что за страна. Или только мне так везёт. Определённая закономерность в этом была: Токкэби без дубинки, а теперь и кумихо без хвостов[2].
- Давай не будем ссориться. Всё расскажу, но позднее - мне пора на работу. Есть хочешь?
- Спрашиваешь!
Идти против своей природы (драконы эстеты, всё красивое их завораживает) не могла – Марго мне нравилась. К тому же, памятуя о том, как Цезарь отбирал легионеров [3], я решила условно-досрочно принять краснеющего оборотня в свою армию.


Работа Марго находилась в шаговой доступности от места проживания и оказалась куриным ресторанчиком. Минимализм, чистота, кафель - вот в трёх словах характеристика заведения. Девушка была его владелицей и единственным обслуживающим персоналом.
Я скромно села в уголок, за столик, и тотчас обнаружила интересное решение проблемы самообслуживания - круглую решётку гриля, вмонтированную прямо в столешницу. Мясо предстояло готовить самой, и меня это откровенно обрадовало. Запах хорошо прожаренного мяса, что может быть лучше для спокойствия драконихи, третий день, между прочим, голодной.
Марго принесла мелко нарезанные кусочки курицы, салатные листья, рис и соус. Жарила «таккальби», так в Корее обзывают курицу, ела, думала и наблюдала. Ресторанчик вскоре заполнился посетителями - мужчинами разных возрастов, но больше молодыми, подростками. И никаких тебе парочек.
Марго вращалась в своей стихии. Бездна обаяния: лёгкий наклон головы, повести плечиком, выгнуть бровку, улыбнуться так, чтобы казалось - только тебе. Олухи млели и бегали за добавкой. А я мысленно аплодировала оборотистой лисе - устроилась она отлично. Бизнес процветал – мужчин в Сеуле не мало. И не подозревают глупцы, что по-настоящему рискуют не столько разбитыми сердцами, сколько своей печенью.
Нечисть все людоеды. По-разному, конечно, кому-то - душу, оборотням подавай органы. Причём строго специализированные, потому как оборотень оборотню рознь. Сердце беспроигрышный вариант, лисы-азиаты предпочитают печень. Объективности ради - печень единственный орган, который восстанавливается. Так что фразу корейца: «Жена клюёт мою печень», в данном случае можно воспринимать конкретно.
Так уж вышло, что вживую оборотня встречать мне не доводилось. Русские волкодлаки хоронились по глухим деревням, ближе к черновой тайге. Маньяки-оборотни, конечно, встречались в городах. Но то были изгои, которые не могли охотиться на нормальную добычу. Волкодлаку простор нужен, бег, азарт погони. И драки - с противниками, с соперниками за территорию, самку, просто так - потому что кровь горячая. А человеческое сердце требовалось лишь раз в сто лет. Не факт, что доживёшь с таким-то образом жизни. Отец брезговал оборотнями вполне по-человечески: мясо перевёртыши едят сырое. Драконы - никогда.
Старинная драконья легенда гласит – однажды дракониха взяла на воспитание мальчика и научила готовить барашка на вертеле. Мальчика звали Прометей (да, ты бог, если скачешь верхом на драконе с горящей веткой в руке). Имя драконихи проклято, из-за прихоти старой дурынды эволюция пошла совсем другим путём. Как только люди перестали бояться огня, они стали есть всё, и драконов тоже. К слову, в истории с предательницей драконов были и оборотни. Именно один из них, в образе ворона, ел печень Прометея. Наверняка парень успел насолить и оборотням.
Мысли по поводу дурных привычек оборотней не мешали моему аппетиту. Ибо испортить аппетит дракону может только отсутствие обеда. Я умяла приличную порцию курятины и пришла в благодушное настроение, даже решила помочь оборотнихе. Причиной номер два являлось нежелание оказаться в долгу. Кто знает, в каком виде потом этот долг вылезет: своей печенью уж точно не готова платить за ночлег и обед. Марго не возражала, когда я взялась убирать со столов и мыть решётки гриля, которые менялись после каждого посетителя. Кумихо забирала всё внимание, на меня клиенты обращали внимание не больше, чем на муху, ползающую по стеклу. Так, в работе, и день прошёл. Поздно вечером, после того как каждая палочка и миска чистая лежали на своём месте, а каждая плиточка кафешки была вылизана до зеркального блеска, лиса, закрыв дверь, обратилась ко мне:
- Мы заслужили отдых, теперь идём в баню!
И я с должным энтузиазмом поддержала чудный план.

_____________________________________________________________
[1] Пираха или пирахан (порт. pirahã) — небольшая (около 420 человек) индейская народность, проживающая в Бразилии (штат Амазонас). Индейцы пираха считают, что продолжительный сон вреден, поэтому спят короткими отрезками и не имеют режима дня.
[2] Кумихо ("гу" - девять) (буквально "девять лис") - сродни европейской фее. В соответствии с мифами, лиса, которая живет тысячу лет, превращается в кумихо. Она может свободно превращаться, в частности, в красивую девушку, чем часто соблазняет мужчину, и ест его печень. Кумихо способна изменить только своё лицо, фигуру, при этом хвосты остаются.
[3] Цезарь отбирал легионеров - брал только тех, кто от опасности краснел, а тех, кто бледнел – нет.