«На этот раз ты превзошел сам себя, Нил. Нил чёртов Кэффри. Ради своей свободы ты был готов схлестнутся в схватке с самой опасной группировкой – с «Розовыми пантерами». Я не был готов к такому делу. Но ты так хотел лишиться браслета, что втянул в это меня.
Ты ввел меня в их команду так умело, что комар носа не смог бы подточить. Даже не смотря на то, что в ней состоял наш общий враг – Мэттью Кэллэр. Но за время нашей с тобой работы мы стали отличной командой и уже с полу взгляда понимали друг друга.
Операция прошла довольно успешно. «Розовые пантеры» закованы в наручники и их ждут долгие годы тюрьмы. Когда дело было сделано, я решил заглянуть в фургон, в котором сидели вы с Кэллером. Я должен был догадаться, что ты выкинешь фокус, и ты это сделал. Не знаю, как у тебя это получилось, но ты миновал толпу федералов и сбежал. Снова.
Я бежал за тобой. Но, оказывается, мой возраст берет верх – мне не угнаться за молодым парнем.
Какая удача, что мне попался на глаза Мэттью. Он-то мне и рассказал о том, что убил тебя. Этот гад пытался угрожать мне и на моих глазах взял в заложники девушку. Пускай я уже и плохо бегаю, но стреляю довольно метко – пуля из моего пистолета попала ему прямо в лоб. С одной стороны, я вздохнул с облегчением – теперь он не сможет отравлять мою жизнь, и не будет угрожать Эл (особенно сейчас, когда она ждет ребенка). А с другой стороны… Мне жутко хотелось вернуть его за решетку. За все грехи – за убийство его куратора из Интерпола, за похищение человека и прочие заслуги. Но времени у меня было в обрез – нужно добраться до того места, где вы с ним столкнулись.
Едва я добежал до нужного места, как увидел толпу зевак и карету скорой помощи. На каталке лежал ты, весь в крови и неимоверно бледный. Ты что-то говорил, уже не помню, что конкретно. Я, словно умалишенный, упорно твердил, что вытащу тебя, что ты будешь жить, и тебе дадут свободу. Но врачи скорой помощи абсолютно бесцеремонно оттолкнули меня, захлопнули двери и помчали тебя в больницу, в которую я попал пару часов спустя. Вместе с Моззи.
За нами вышел врач, патологоанатом. И он провел нас в морг. Там я увидел тебя. Точнее, твоё мертвое тело. Моз был в шоке, мне никогда раньше не приходилось видеть его таким – потерянным, напуганным и окутанным неимоверным горем. В тот момент я понял – мы с Моззи потеряли лучшего друга, хорошего напарника и достаточно неплохого человека.
Прошел целый год. Моззи снова стал промышлять игрой на улицах, Элизабет родила чудесного мальчика, которого мы назвали в честь тебя – Нил. В Вашингтон я так и не перевелся. Я не мог бросить свой отдел. Никак не мог. Хоть и понимал, что со спокойной душой могу передать свои полномочия Клинтону. А Диана всё-таки решилась уехать в столицу. Я от души радовался за неё, пусть мне и Моззи было тяжело расставаться с малышом Тео.
И знаешь, Нил, всё бы так и шло – я бы скорбел по лучшему другу, горевал, что не успел добежать, что не выставил около тебя тысячи агентов ФБР для охраны, пока ты не стал подавать мне знаки. Та бутылка вина, что ты оставил у порога моего дома, точнее, пробка от бутылки, заставила меня копаться в этом деле. Ты же знаешь, что я – Питер Бёрк по прозвищу «Археолог», и довожу начатое до конца. Словом, я всё же попал на тот склад, подсказки к которому ты, словно хлебные крошки, разбросал по пути. И уже там я понял, что ты получил желаемое – ты свободен, у тебя новое имя и новая жизнь.
Само собой, я радовался, что ты жив, но в тоже время безумно злился, что заставил нас всех пройти через это. За время работы с тобой, моя семья и моя команда привыкли к тебе, и жить с мыслью о том, что ты умер, было просто невыносимо. Я молил Господа только о том, чтобы у тебя хватило ума начать новую жизнь – без мошенничества и воровства.
Я ужасно скучаю, Нил. За эти три года, что мы вместе работали, ты стал для меня кем-то больше, чем друг. Думаю, я относился к тебе как к сыну. Поэтому, Нил, имей каплю совести, и пришли хотя бы открытку.
Клянусь, что не стану за тобой охотиться, и возвращать в Нью-Йорк. Просто дай мне знать, что ты здоров и у тебя всё хорошо. Уж не знаю, заодно ли вы были с Моззи, но если он не знает о том, что ты не умер, то я, с твоего позволения, скажу ему. Он очень тяжело переживал смерть лучшего друга.
Думаю, тебе было бы интересно посмотреть на нашего с Эл мальчика. И я дам тебе такую возможность.
Не смею больше задерживать.
С уважением, П.Б.»
Питер Бёрк стоял у входа в Лувр и показывал директору музея фото Нила Кэффри.
- Да, такой мсье приходил к нам около двух недель назад.
- Он появится здесь снова?
- Не могу сказать точно, но мы договаривались о встрече завтра около полудня. С ним что-то не так?
Питер довольно улыбнулся.
- Нет-нет, это отличный парень. Я его друг. Пожалуйста, если он завтра придет, просто передайте ему вот этот конверт. К сожалению, не могу передать лично – самолет через час. Но, я вас очень прошу, если он появится – обязательно отдайте ему.
- Хорошо, мсье. Как Вас представить?
Питер снова улыбнулся, затем добавил:
- Он поймет от кого это. Обязательно поймет.
Питер развернулся и пошел к выходу. На его лице блуждала глупая улыбка. Он так и не заметил, что в дальнем конце коридора за ним наблюдал голубоглазый брюнет в темном костюме, на лице которого отражалась печаль. В его руках было старое удостоверение ФБР, которое он оставил на память. На память о былых временах и добром, старом друге.