Как выглядит счастье?

Ему всегда казалось, что это что-то неосязаемое и эфемерное. Что-то, что нельзя точно описать и даже примерно представить. До встречи с ней.

Теперь Ему кажется, что счастье вот такое. Миниатюрное, курносое, с россыпью веснушек на носу и щеках и густыми, огненно-красными кудрями. Когда Его счастье улыбается, на щеках и подбородке проглядываются ямочки, к которым тут же хочется хотя бы вскользь прикоснуться губами. А ещё Его счастье пахнет мёдом, молоком и непременно домашней выпечкой. Потому что что-что, а без домашних пирожков или булочек Его счастье, похоже, попросту не сможет существовать в природе.

Он не может объяснить, когда понял, что Она — та единственная, что дарила, дарит и всегда будет дарить Ему то непередаваемое ощущение внутри. Когда при каждом взгляде в её сторону по телу растекается приятное тепло, а всё, что хочется — заключить Своё счастье в крепкие объятья и не отпускать как можно дольше. Чтобы буквально пропитаться Ею и её особым ароматом. Чтобы этого самого особого аромата хватило на те часы, которые он проведёт без неё.

Кто-то скажет, что это зависимость. Он уверен — это любовь. Вот такая, какая есть. Уязвимая, всепоглощающая, не признающая долгих разлук. А долгие разлуки — это даже несколько часов в офисе без заливистого смеха и ласковых, ярко-зелёных глаз. Без невольного прикосновения маленьких ладошек по любому поводу и без. Без неё. Без Его персонального счастья.

И вот такие минуты вдали ото всех — когда Она только ему — это что-то по-настоящему запредельное. Что-то, от чего предательски щемит сердце. Что-то, наконец дарящее ощущение Рождественского чуда. Даже в такой сложный год. Даже несмотря на всё, что пришлось пережить и перебороть.

Солнце клонится к закату, в очаге трепещет огонь, а Она такая красивая в этом своём дурацком, растянутом свитере с красноносым оленем. Огоньки пламени отбрасывают полосы света на умиротворённое, веснушчатое лицо. Она сидит, поджав под себя ноги, на мягком ковре у камина и задумчиво цедит глинтвейн из бокала, разглядывая язычки пламени, танцующие на разгоревшихся докрасна поленьях. И Он, несмотря на то, как хочется сейчас оказаться рядом с ней на полу, просто сидит и любуется своим счастьем. Любуется, боясь даже вздохнуть или пошевелиться. Любуется, стараясь сохранить этот момент в памяти навсегда.

В небольшие, не зашторенные окна пробивается свет от разноцветной гирлянды, развешенной на узком, продолговатом крыльце, а где-то там — за пределами небольшого, бревенчатого сруба — кружатся густым роем серебристые хлопья снега. И кажется, что Он и Она одни не только здесь — вдали от остальной цивилизации, но и вообще во всём целом мире. И Ему это чертовски нравится. Потому что такие моменты не хочется ни с кем делить. Хочется, как бы эгоистично это ни звучало, оставить их только себе. Особенно Её, повернувшую сейчас к нему голову и глядящую словно в самую его суть. Глядящую и, главное, понимающую эту самую суть.

Её лицо расцветает в игривой улыбке, когда Она, отставив в сторону бокал, похлопывает ладошкой по ковру рядом с собой. И Он едва сдерживается, чтобы стремглав не устремиться на это уютное местечко рядом с Его счастьем. Чтобы не уткнуться носом в острую ключицу. Чтобы не прижать Её собой к пушистому ворсу ковра.

Он знает, что всё это ещё обязательно будет. И в этом году, и в следующем, и даже, если сильно повезёт, через несколько десятков лет. Знает и не хочет спугнуть Своё счастье. Поэтому просто осторожно опускается рядом с ней и так же аккуратно, словно хрупкую вазу, обнимает Её со спины. Она рассказывает что-то про ёлку, которую можно было бы украсить и чуть покрасочнее, а Он вдруг думает, что если бы даже у него на эти праздники не было и вовсе никакой ёлки, то Он бы даже не заметил. Лишь бы рядом с ним было Его персональное счастье. Вот такое — расслабленное, немного пьяненькое, откинувшееся на него всем телом и в этот раз пахнущее имбирным печеньем.

Ветер за окном завывает всё громче, разгоняя всё сильнее метель, но Ему так тепло, что лень даже пошевелиться. Всё, что Он может в эту минуту — сидеть, заключив Своё счастье в крепкие объятья, и слушать, как Она счастлива.