— Знаешь, я как-то не совсем так представляла свой побег из Мистик Фоллса, — мрачно буркнула Кэролайн, потуже затягивая на своей талии пуховой платок и сдувая с перепачканного мукой лица выбившуюся из-под ярко-красной косынки прядь белокурых волос. — И зачем мы только согласились-то на эту авантюру?

— Да кто же мог предположить, что твой драгоценный Стефан подкинет нам такую смачную подлянку? — брезгливо рассматривая мелко нашинкованную в огромном тазу капусту, выдохнула Елена Гилберт. Несмотря на то, что она потратила почти полдня своей новой жизни на нарезку этого овоща, представить, что его можно потреблять, да ещё и в таких производственных количествах, девушка по-прежнему не могла. — А ведь я уверена, что он сказал «под Сент-Петерсбургом».

Вытащив из кармана аляповатого фартука свой смартфон, Елена с тоской покосилась на так и не подающую вот уже три дня признаков жизни шкалу сети.

— И я, между прочим, уверена, что это где-то во Флориде.

Бонни Беннет, с усердием нарезая солёные грибы, покачала головой.

— Да в чём ты вообще можешь быть уверена, когда у тебя по географии один сплошной «не зачёт»?

— Уж поболее твоего, — разозлилась Гилберт, отбирая у подруги разделочную доску и скидывая нарезанные грибы в кадку с нашинкованной капустой. — Не я же, в конце концов, нас сюда перенесла с помощью магии.

— Вашу же мать, вы заткнётесь когда-нибудь уже или нет?! — простонала Кэролайн, приложив ладони к вискам и закрыв глаза. — Три дня одно и то же. И, главное, Стефан, козлина эдакая, похоже, даже не думает здесь появляться.

— Да потому что он, как нормальный человек, во Флориде! — рявкнула Елена, устало опав на стул. — Небось хомячит там своих зазевавшихся аллигаторов, а нам… Чёрт, да в такой мороз ни одной собаки во всей округи не сыщешь.

— Я лично против того, чтобы убивать животных, — фыркнула блондинка, с остервенением перемешивая капусту в кадке руками. — Тем более, на Рождество или другие христианские праздники. Надо уважать святость момента.

Бонни, закусив губы, чтобы в голос не расхохотаться, покачала головой.

— Мне кажется, что в стране, где носят мохеровые подштаники, но при этом в минусовую температуру лакомятся мороженным, вообще априори не может быть ничего христианского и, тем более, святого. Да и Рождество вот уже, как пять дней прошло. Нам если и придётся что-то напоследок здесь отпраздновать, так это Новый год. Так что, при большом желании, можешь и оприходовать какую-нибудь дворнягу. Ну, если, конечно, эта самая дворняга не оприходует тебя раньше. Видела, как они на задницу гилбертовскую пялились, пока она из колодца воду тягала? Уверена, если бы не баба Нюра, то не на что было бы нашей подружке искать приключения.

— Если бы не баба Нюра, то мы бы не попали в рабство! — взвизгнула Елена и тут же с подозрением покосилась на печь, на которой за цветастыми шторками мерно похрапывала гостеприимная хозяйка избы, уверенная в том, что к ней наконец-то приехали «невесты» дальнего родственника.

Гилберт, конечно, была ой как не уверена в каком-либо родстве с двухметровой старушкой, но баба Нюра «точно припоминала», что у неё в «Америкосии» есть дальний-дальний родственник Степан Сальваторкин. При упоминания его брата, старушка перекрестилась, но сказала, что каких только имён в их роду не было. «Демон, так Демон, » — в конце концов, «ей с ним уже детей не крестить». Елена бы поспорила, но чёртова Кэролайн с её внезапно появляющимся под Рождество гуманизмом всё испортила на корню.

И вот теперь, после долгого похода по метровым сугробам к единственному дому, где нормально функционировал телефон, им только и оставалось, что работать, не покладая рук, и ожидать, когда чёртов «Сальваторкин» вызволит их из плена. Правда, на мгновение им всем показалось, что ему не очень-то и хочется этого делать.

— Нет, ну знаете, я так не могу! — в какой-то момент воскликнула Елена. — Я банально жрать уже хочу!

— Да сколько можно про еду, да про еду? — закатила глаза Бонни, с удовольствием уминая солёные грибочки.

— Ну, конечно, — обиделась Елена. — Ты-то можешь есть всю эту гадость, а нам что делать прикажешь? Вон, у Кэролайн от её гуманизма уже лицо втянулось, как у рыбы сушёной. Я тебе точно говорю, пойдём искать еду! Иначе я эту, — шёпотом продолжила девушка, — бабу Нюру сожру.

— Не рискнёшь, — со смаком облизывая пальцы, протянула Бонни. — Во-первых, ты ведь видела, что она сделала с мужиком, который у нее самогонку стащить пытался, а, во-вторых, в ней, по ходу, столько этой самой самогонки, что, боюсь, отравление тебе светит, а не утоление голода. И сидеть тебе тогда в той кошмарной будке, что они сухим туалетом называют, до скончания века. То есть вечно.

Елена, одарив подругу сердитым взглядом, схватила блондинку под локоть и потащила в сторону входной двери.

— Пойдём в курятник, — объяснила она Кэролайн, пока та натягивала на ноги валенки. — Думаю, парочки задушенных кур баба Нюра не хватится.

Кэролайн не была настроена настолько оптимистично, но всё же в итоге засеменила за решительно направляющейся прочь брюнеткой.

Бонни же лишь фыркнула и принялась шинковать морковку. Похоже, жить её подругам оставалось совсем недолго. Особенно с учётом, что из-за шторки появилось раскрасневшееся лицо хозяйки избы.

— И куда их нелёгкая понесла? — поинтересовалась женщина, в очередной раз радуя Бонни своим кошмарным акцентом. Учитывая, что баба Нюра когда-то преподавала в деревенской школе «англицкий», ведьма прикинула, скольким же детям она, тем самым, в дальнейшем испортила жизнь.

— Яйца к кулебякам принести обещали, — с трудом выдержав взгляд в душу из-под кустистых седых бровей, соврала ведьма. — Вы же сказали, чтобы мы тесто замесили.

Баба Нюра кивнула, хотя подозрение из её глаз никуда не исчезло. Кряхтя, она осторожно сползла с печи и подкинула в очаг несколько берёзовых поленьев. Затем, прихватив с собой ещё одно и накинув на плечи фуфайку, старуха двинулась к выходу.

— За огнём присмотри, — приказала она, не оборачиваясь. — А я пока посмотрю, чтобы эти две ненормальные несушек моих не перепугали, а то нестись плохо будут.

Бонни кивнула, но на всякий случай, когда за старушкой захлопнулась дверь, накинула на себя лисий полушубок и тоже направилась на улицу.

Конечно, Беннет не обладала вампирским слухом или зрением, но не услышать доносящийся из сарая визг и звуки ударов, вперемешку с бешеным кудахтаньем кур, ведьма просто не могла. Тем более, что через буквально пару секунд, как баба Нюра скрылась в сарае, оттуда чуть ли не кубарем выкатилась Кэролайн. С огромными от шока глазами и вся покрытая перьями, она растеряно протягивала руки к захлопнувшейся за ней, покосившейся двери.

— Ой, да она же её убьёт! — застонала блондинка и, перепрыгивая через сугробы, понеслась к месту потери своей подруги.

Нет, Бонни бесспорно было жаль Елену, но идти против бабы Нюры, да ещё и в этом гиблом месте?

Спрятавшись за одной из ёлочек, девушка настороженно прислушивалась к разыгравшейся в курятнике трагедией, когда внезапно кто-то положил ей на плечи ладони. Вздрогнув, ведьма обернулась и увидела перед собой Стефана Сальваторе.

Вампир, изумлённо выгнув бровь, кивнул в сторону покошенного строения.

— Нам стоит вмешаться?

— Ну, если хочешь, то…

Договорить Бонни не удалось. Дверца со скрипом приоткрылась, и на пороге возникла воинственная фигура бабы Нюры. Увидев Стефана, она настороженно прищурилась, а затем дружелюбно развела руки в стороны — прямо с зажатыми в них тушками безвинно убиенных Кэролайн и Еленой кур. Впрочем, надо признать, что сами виновницы происшествия, только что появившиеся из-за спины хозяйки избы, выглядели ничем не лучше своих жертв, если даже не сказать — значительно хуже.

— Стёпка, ты ли это?! — стирая с щёк скупые старческие слёзы, воскликнула женщина. — Зяблик мой ненаглядный, а я вот тут твоих воспитываю. Замуж им уж невтерпёж, а кур убивать нормально так и не научились, окаянные.

— Здравствуй, баба Нюра, — приветственно кивнул Сальваторе, и его подруги шокировано уставились на вампира.

Кэролайн, прислонившись спиной к деревянной изгороди, на полном автомате перекрестилась. Свят, свят, свят, но её парень, оказывается, ничего не перепутал и отправил их ровно туда, куда хотел. А ведь только что мисс Форб от души приложили по спине берёзовым поленом. И ради чего? Ради чего всё это было?

— Ты один на этот раз? — улыбнулась баба Нюра, поблескивая на зимнем солнце золотыми зубами. — Николашу не привёз? А то он так красиво нам на Пасху сельский клуб яйцами разрисовал, что председатель его до сих пор за чаркой-другой вспоминает. Ну, — закряхтела старушка, — надеюсь, хоть этих до Нового года оставишь, а то стара я уже стала, ёлку никак нарядить не могу. А тут хоть одна с руками из нужного места, — кивнула она на Бонни. — Грибочки так нарезала, словно магию творила. Не то, что эти две.

«Эти две» обиженно засопели. А ведь если бы Бонни хорошо подумала и вбила в свой «портал» более логичные координаты, то всё могло бы закончиться совершенно иначе. Ведь с флоридскими аллигаторами, в отличие от русской бабы Нюры, у них были бы хоть какие-то шансы на выживание.