Гарри сидел в своем кабинете, уперев локти в стол. Или вернее будет сказать — прятался? Да, прятался в собственном кабинете от собственной помощницы. Внимание, дамы и господа, уважаемые волшебники и волшебницы, вот он, ваша опора и защита, ваш Главный аврор! Криво усмехнувшись, Гарри рывком поднялся на ноги и прошелся по кабинету. В зачарованном окне показывали луну и звезды, хотя на улице уже третий день мела метель. Стоило, наверное, поговорить об этом с кем-то из Отдела магического хозяйства, потому что, откровенно говоря, иногда это здорово разочаровывало — весь день смотреть на ослепительно голубое небо и выскочить вечером под проливной дождь. Должна же быть какая-то золотая середина, в конце концов…
Гарри тряхнул головой. Не о том он думает. А все потому, что о том он уже передумал все, что только мог за эти два года, да так ни до чего хорошего не додумался. И вот теперь вышагивал здесь в парадной мантии и парадном же костюме, игнорируя главную министерскую вечеринку года.
«Прием, Гарри», — поправила воображаемая Гермиона.
Он закатил глаза. Верно, прием. На котором будут все сотрудники, включая… ту самую помощницу. Новую сотрудницу министерства, проработавшую чуть больше недели. Любопытно (или не очень, это как посмотреть), что за эту неделю посетителей у него стало в два раза больше, причем чаще всего это были не очередные жалобщики, а его же собственные сотрудники. Молодые, бойкие, излишне болтливые. Часто он узнавал об их появлении просто потому, что забыл — забыл ли? — поставить заглушающие. То есть они вроде бы приходили к нему, но почему-то застревали в приемной, а потом мямлили что-то невнятное или выдавали пустяковый, явно заранее придуманный повод. В такие минуты ему хотелось вытолкать некоторых особо ретивых взашей и запереть дверь парочкой надежных заклинаний. Но тогда у него появилась бы другая проблема — тогда он остался бы один на один…
Гарри шумно выдохнул и заставил себя остановиться. Но стоило ему это сделать, как воспоминания снова поплыли перед глазами.
То, с чего все начиналось два года назад.


— Гарри, все хорошо? — Флер участливо прикоснулась к его руке.
Они тогда устроились с кофе и мороженым под уличным навесом, но ни сам навес, ни охлаждающие чары не помогали.
— Да… да, просто очень жарко, — он потянулся к воротнику, но тот уже давно был расстегнут.
Флер посмотрела на него с раздражающим пониманием.
— Знаешь что? Приезжай в Ракушку… у тебя же отпуск, верно? Ты давно у нас не был, а на побережье гораздо свежее, чем в городе.
Гарри уже открыл было рот для вежливого отказа, но закрыл его и подумал — а почему бы и нет? Ему всегда было хорошо в гостях у Билла и Флер. С Биллом они вообще стали хорошими друзьями после одного дела, которое включало в себя Гринготтс, гоблинов и золото, которое у этих самых гоблинов из Гринготтса кто-то воровал. А разговоров-то было — самый надежный банк в магическом мире… Правда, в конце концов, виноватыми оказались сами гоблины — так что может это и не считалось? Они же покрыли все убытки. А вот что сталось с участниками раскрытой Гарри и Биллом мошеннической схемы, никто не знал. У гоблинов были свои методы наказаний, и что-то подсказывало Гарри, что Азкабан по сравнению с ними может считаться курортом.
С тех пор они частенько встречались с Биллом в пабе за кружечкой пива, иногда к ним присоединялся Рон или кто-то еще из Уизли — например, бывшая жена Гарри… Только тогда она еще не была бывшей. А теперь вот полгода мучительной уизли-изоляции, на которую он сам же себя обрек, и эта случайная встреча с Флер, которая всегда была к нему добра… Так что он согласился. Просто кивнул, и с облегчением увидел в ее глазах искреннюю радость. Правда в них же следом промелькнула какая-то тень, и он бы обязательно обратил на это внимание, если бы не был так измотан жарой, а дома его ждало что-то кроме бутылки огневиски, на который он старался не налегать. Но получалось далеко не всегда.
В тот момент Гарри подумал только о неловкости, которая может возникнуть между ним и Биллом, но он не хотел и не был готов отказываться еще и от этой части своей жизни.

Он аппарировал в Ракушку два дня спустя после завтрака.
— Луи, милый, доешь, пожалуйста, кашу… О, привет, Гарри!
— Но я не хочу кашу! — возмутился белокурый Луи Уизли и тут же широко улыбнулся гостю. — Привет, дядя Гарри.
— Привет, Луи. Флер, — он перехватил свою небольшую дорожную сумку поудобнее. — А ты знаешь, что все авроры обязательно едят по утрам овсянку с… — он заглянул в тарелку, — мм, с ягодами? От такой бы точно ни один аврор не отказался.
— Но я-то не хочу быть аврором, — хитро прищурился Луи. — Я хочу быть художником.
Но все же взялся за ложку и отправил в рот новую порцию кашу.
— Вот и молодец, — Гарри потрепал кучерявую макушку.
— Спасибо, — сказала Флер одними губами, а потом кивнула в сторону лестницы. — Располагайся, я там все приготовила. Билл уже ушел на работу, но обещал сегодня вернуться пораньше. И Гарри…
— Да? — он обернулся.
— Нет, ничего. Все хорошо. Еще успеем наговориться.
Он кивнул и стал подниматься. В этот раз он заметил ее замешательство, но объяснил вполне очевидными причинами. Флер опасается возможной неловкости, но Гарри уже успел хорошенько подумать об этом и снова пришел к выводу, что это правильное решение. Они с Биллом действительно подружились за эти годы, и Гарри был почти уверен в том, что, как и он сам, Билл никогда не станет лезть в чужую личную жизнь без крайней необходимости. Даже если речь шла о его сестре.
Разбирая вещи в светлой, обращенной окнами на море комнате, Гарри вновь вернулся мыслями к сцене на кухне. Его не оставлял один занятный вопрос — почему родители так жаждут накормить своих отпрысков кашей? Почему не хлопьями, не омлетом, не бутербродами наконец? Вот если бы Луи был его сыном, он бы спросил у него — чего тот хочет. Мечтает же он стать художником, так может и по поводу завтрака есть какие-то соображения? Но Луи не был его сыном. А Флер была замечательной мамой, в этом Гарри не сомневался. В конце концов, кто знает — может, стань он отцом, тоже непременно кормил бы детей овсянкой. Вдруг это какое-то тайное знание или секретный клуб. Он грустно улыбнулся. Суждено ли ему вступить в него? Они с Джинни так и не решились. Академия, спортивная карьера, опасная работа, соревнования... Причина всегда была уважительной. Но, возможно, настоящей причины они так и не поняли, пока не стало слишком поздно.
За размышлениями Гарри подошел к окну и залюбовался плещущимися о берег волнами, сверкающим влажными боками морем, небом, на которое словно кто-то пролил голубую краску из баночки Луи — у него комнате их были десятки, если не сотни, всех возможных оттенков. Гарри вдохнул поглубже и прикрыл веки от удовольствия. Как же он, оказывается, соскучился по этому виду, по этому рокоту и пряному запаху соли. Когда-то в этой комнате выхаживали Олливандера, но она давно не напоминала Гарри о тех событиях. Слишком много воспоминаний, впечатлений, ночей и дней наслоилось сверху. Теперь это была гостевая, в которой он всегда чувствовал себя желанным гостем. Такая же у него была в доме Рона и Гермионы. И он ценил это, как, пожалуй, мало что другое в жизни.
Его взгляд привлекло движение на берегу, и в первый момент Гарри подумал, что это Флер уже успела дойти до пляжа, но быстро понял свою ошибку. Те же золотистые волосы, но свободно распущенные по плечам, та же точеная фигурка, но вместо синего платья — воздушное белое. Мари-Виктуар? До него донесся смех, а потом он увидел и Доминик. Сестры о чем-то громко переговаривались, стоя на расстоянии, а потом Доминик по колено зашла в воду и оглянулась на Виктуар через плечо. Тогда та наклонила голову вперед и, ловко собрав волосы в длинный жгут, закрутила и заколола их на макушке. После чего сняла платье через голову, оставшись в белоснежном купальнике. Она зашла в воду почти по пояс и нырнула, так что он увидел только мелькнувшую спину и ноги.
Гарри отошел от окна. Солнце грело слишком сильно, и ему стало жарко. Он с прошлого лета не видел Мари-Виктуар, а она ведь должна была закончить Хогвартс в этом году. Надо будет спросить ее об этом. Или не стоит? Разве нет более дурацких расспросов, чем расспросы об экзаменах? С другой стороны, вот Гермиона всегда с ностальгией вспоминала школьные времена, хотя во время самих экзаменов ее частенько потряхивало. Гарри улыбнулся. Надо же, давно он не вспоминал школу. А об экзаменах можно спросить и Флер, проявив участие. Гарри всегда знал, что ему это не слишком хорошо удается, и старался исправиться. Что до Виктуар… Уже в том году она выглядела вполне взрослой девушкой, а сейчас, должно быть, и подавно — если уж он спутал ее с Флер.
В дверь постучали.
— Все в порядке? — спросила Флер, заглядывая в комнату. — Не хочешь выпить по чашке чая?
— Да, все хорошо. С удовольствием. Кстати, ты вроде говорила, что дети будут у твоих родителей? — спросил Гарри, когда они уже спускались по лестнице.
— Верно, — Флер не смотрела на него, взмахами палочки перемещая на стол чистые чашки, вазочки с печеньем и конфетами. — Но планы немного изменились, и завтра Билл проводит только Доминик и Луи. Виктуар пожелала остаться.
— Вот как, — Гарри устроился за столом. — Она же закончила Хогвартс в этом году, верно?
Флер кивнула.
— И кем хочет стать?
— Говорит, что еще не определилась. Знает только, что не хочет работать у отца в банке. Был разговор о стажировке в Министерстве, но решения пока нет.
— Ясно. Ну, может это и правильно, — Гарри улыбнулся. — К чему спешить. У нас-то с Роном все дороги вели в Аврорат курса с четвертого. Крауч сделал ему неплохую рекламу.
— Да уж, — Флер передернула плечами. — До сих пор сложно поверить, что он так долго и так хорошо притворялся. Знаешь, когда я познакомилась с настоящим Грюмом, то не могла поверить своим глазам — оказывается, можно быть еще несноснее!
— О да, Грюм умел производить первое впечатление.
Они рассмеялись. Прошло немало времени, прежде чем все, что касалось войны, перестало казаться одним темным, мрачным пятном. Стали появляться оттенки, нюансы, вспоминалось что-то забавное или даже приятное, и не всегда причиняло боль.
— Над чем смеетесь? — Виктуар и Доминик показались на пороге гостиной, последняя куталась в полотенце. — Привет, Гарри.
Доминик, которой разница в возрасте уже не позволяла чувствовать себя с ним так же свободно, держалась чуть позади. Кажется, она должна была закончить второй курс, мысленно прикинул Гарри.
— Привет. Да так… школьные воспоминания, — отозвался он.
— О нет, не надо про школу, — поморщилась Доминик, встряхивая рыжей копной и живо напомнив Гарри родную тетку.
— Мам, Доминик замерзла, а я еще поплаваю, — сказала Виктуар, которая все это время не сводила с Гарри взгляда своих васильковых, как у матери, глаз. — Хочешь со мной? — предложила она ему.
— Да, я не прочь, — согласился Гарри, которого мысль о прохладной морской воде неотступно преследовала уже два дня.
— Гарри, — позвала Флер, — а как же чай?
— Я допил, — он поставил чашку на блюдце. — Спасибо тебе большое.

— Ты не против, я сначала… — сказал он, останавливаясь у перекрестья тропинок.
— Конечно, подожду тебя на берегу.
Виктуар стала спускаться по насыпи, а Гарри снова подумал о том, как она повзрослела. Он бы не удивился, если бы завтра Тедди сделал ей предложение, хотя, кажется, ранние браки были теперь не в моде.
Дойдя до места, Гарри присел на корточки и коснулся рукой земли.
— Привет, Добби.
Приезжая в Ракушку, он всегда первым делом навещал старого друга. С последнего раза кое-что изменилось — земляной холм был усеян крохотными белоснежными цветами. Надо будет не забыть поблагодарить Флер за заботу.
Когда он спустился к морю, Виктуар уже качалась на волнах. Гарри заходил в воду медленно, смакуя ощущения: море лизало разгоряченную кожу холодными языками, разгоняло туман в голове, подхватывало и ласково укачивало отяжелевшее от жары тело. Гарри сделал несколько сильных гребков, но вскоре оставил эту затею и просто лег на спину.
— Ты выглядишь счастливым, — заметила Виктуар, подплывая ближе.
— В данную минуту так оно и есть.
— Мне нравится, когда ты улыбаешься. Тебе идет, — сказала она и поплыла к берегу.
Гарри посмотрел ей вслед, но не нашел с ответом.
Когда он вышел, Виктуар сидела на клетчатом покрывале, собрав влажные волосы на одно плечо. Она молча подвинулась, уступая ему место. Он опустился рядом, и она повернула голову, продолжая смотреть на него с тем же вниманием. Это слегка нервировало.
Пожалуй, она была самой спокойной из детей Флер и Билла, но, несмотря на весь свой аврорский опыт, он никогда не знал наверняка, что творится в ее хорошенькой головке. Не говоря уж о том, что стоило им встретиться с Тедди, как оба менялись до неузнаваемости. Андромеда только вздыхала, заслышав очередной взрыв хохота из комнаты внука или сдавленное шушуканье где-то поблизости, но сама едва сдерживала улыбку. Заводилой был Тедди, но Виктуар охотно ввязывалась в его проказы. Продолжалось это и в Хогвартсе, так что Гарри даже пришлось провести несколько воспитательных бесед с крестником, но, по правде говоря, они были не слишком результативными. Может быть потому, что порой Гарри и сам с трудом сдерживал смех?
Но теперь и взгляд, и манера держаться Виктуар стали иными. Тлевший в глубине чуть раскосых глаз огонь больше не наводил на мысли о школьных шалостях.
— Слышал, ты передумала ехать во Францию, — сказал он первое, что пришло в голову.
— Не совсем так, — она потянулась и убрала с его лба прилипшую прядь волос. Пальцы у нее были холодные и нежные. — Я все еще думаю, но точно буду здесь все то время, что и ты.
— Да? Что ж… это здорово. Мы оба любим плавать.
— Верно, — она медленно улыбнулась мягкими губами.
— Тедди, должно быть, тоже рад, — заметил Гарри. — Или он еще не в курсе?
— Сомневаюсь, что ему сейчас есть дело, — усмехнулась она. — У них с Лиззи конфетно-букетный период.
— С Лиззи? — растерялся Гарри.
— Ну да. Лиззи Лонгботтом. Немного болтлива, если хочешь знать мое мнение, но вообще-то она хорошая девчонка. И от Тедди без ума.
— Но… — он запнулся. — Разве вы с Тедди…
— О нет, ну что ты, — рассмеялась она. Смех у нее был негромкий и мелодичный. — Мы действительно что-то пытались, но это было так давно и так неловко… Мы с Тедди хорошие друзья, но почему-то для многих это повод уложить нас в постель.
Гарри отвел взгляд. Было нелегко перестроиться вот так сразу, а уж тем более говорить о таких вещах. Наверное, ему и не следовало.
— Что ж, — он поднялся, — я могу это понять. Что только не говорили про нас с Гермионой в свое время.
— И потом, — немного помолчав, добавила она, — я и сама давно влюблена в другого…
Гарри с невольным интересом взглянул на нее, подумав, что какому-то юному паршивцу чертовски повезло.
— Брось, Гарри… неужели мама ничего тебе не сказала? У нее был такой взволнованный вид, — она протянула руку, и он помог ей подняться, так что они оказались лицом к лицу.
— Сказала что?
Виктуар вгляделась в его глаза, слегка наклонила голову и улыбнулась. Яркое солнце делало ее кожу полупрозрачной.
— Это ведь так просто, разве нет?
Он растерянно моргнул.
— Я влюблена в тебя.

Почему он не уехал тогда? Не собрал вещи, не извинился перед Флер и не вернулся на Гриммо, придумав подходящее объяснение? У него до сих пор не было ответа.
Вместо этого он позорно бежал в свою комнату, едва вернувшись в дом. А там, на пляже, промямлил что-то настолько невразумительное, что до сих пор стыдился вспоминать. Виктуар лишь покачала головой на его катастрофические попытки выдавить из себя пару связных слов и легонько прикоснулась к руке.
— Не волнуйся, я все понимаю. Но ты же не станешь винить меня за желание видеть тебя? Обещаю не рисовать сердечек на зеркале в ванной.
Затем она подхватила покрывало и пошла к дому, а он смотрел ей вслед и никак не мог собраться с мыслями.
До вечера он Виктуар не видел, даже когда спустился к обеду по приглашению Флер.
— Она умчалась в город, — сказала Доминик на вырвавшийся у Гарри вопрос. — Вечно где-то пропадает со своей дурацкой маггловской компанией.
— Доминик! — осадила ее мать. — Виктуар давно дружит с ребятами из города, и они действительно часто проводят время вместе.
— Ты их знаешь?
— Да, почти всех, — кивнула Флер и вернулась к сервировке.
Незадолго до ужина с работы вернулся Билл, а немногим позднее появилась и Виктуар. Немного посидев в гостиной после еды, она поцеловала отца в щеку, пожелала всем хороших снов, улыбнулась Гарри и ушла в свою комнату.
В тот вечер они с Биллом и Флер засиделись допоздна. Делились новостями, вспоминали прошлое, обсуждали политический курс, последний чемпионат по квиддичу, утомившую всех жару и еще множество всяких важных и не очень вещей. То была непринужденная, приятная беседа, которую они неохотно завершили уже за полночь.
Но поднявшись к себе, Гарри столкнулся с Виктуар в тускло освещенном коридоре на втором этаже. Ее длинная полупрозрачная сорочка не оставляла большого простора воображению, и Гарри тяжело сглотнул, отворачиваясь. У нее было прекрасное тело — идеально сложенное, женственное. Под тканью легко угадывались розоватые ореолы сосков на высокой груди. И да, он не раз прежде видел Виктуар в купальнике или в легком летнем платье, но, должно быть, ее признание что-то изменило, потому что теперь он действительно видел.
— Ничего себе вы засиделись, — сказала она и зевнула. — И Гарри, ради Мерлина, не надо так смущаться. Я не собираюсь тебя соблазнять… по крайней мере, прямо сейчас, — она лукаво улыбнулась и скрылась за дверью спальни.
Гарри привалился спиной к стене и шумно выдохнул. Да что с ним вообще происходит? Почему не она, а он ведет себя как вчерашний школьник? Виктуар отнюдь не первая девушка, оказывающая ему знаки внимания. За время брака с Джинни их были десятки — желающих увести его у этой Уизли. Со временем у него даже выработался своего рода иммунитет, он почти не замечал ни назойливых взглядов, ни неловких попыток привлечь его внимание, и в конце концов они все сдавались. Вот только Виктуар не была назойливой. Она просто поставила его перед фактом и продолжала жить своей жизнью. Так неужели он не сумеет с этим справиться? И разве его задача, как друга семьи, не поддержать ее в этой ситуации?

Несколько дней он жил с этой мыслью. Старался не сбегать и не прятаться, соглашался на прогулки к морю с Виктуар, если она предлагала. Она оказалась хорошей собеседницей, умела интересно рассказывать и внимательно слушать. И да, ею невозможно было не любоваться. К утонченной, но холодной красоте матери у Виктуар примешивалась чувственность, глубоко скрытое пламя. Должно быть, за ней увивалась половина Хогвартса, а учитывая, что часть каникул они с братом и сестрой проводили во Франции, то и Шармбатона. Гарри старался не задумываться, льстит ли ему такой выбор, тем более что, скорее всего, эту влюбленность не стоило принимать всерьез. Его, слава Мерлину, миновала подобная учесть, а вот Гермиону не обошло стороной повальное увлечение тем же Локхартом. А некоторые его однокурсницы, если верить сплетням, строили глазки самому Снейпу.
Вот только Виктуар не выглядела восторженной, не вздыхала по углам и не караулила его по вечерам в комнате. К тому же она с легкостью находила себе занятие и без него. Плавала, гуляла с друзьями, читала и с удовольствием помогала матери по саду. Младших детей Билл отправил во Францию, и в доме теперь было гораздо тише.
Как-то Гарри заслушался этой тишиной, стоя у окна в гостиной на первом этаже. Его взгляд скользил по линии горизонта, затем обратился на пустынный пляж, а еще немного погодя остановился на изящной фигурке, склонившейся над ромашковой клумбой с палочкой в руках. Легкими, отточенными движениями Виктуар рассаживала плотно прижимающиеся друг к другу цветы. Клонившиеся к земле ивовые ветви бросали на ее лицо неровную тень. Но Гарри был почти уверен, что она улыбается. Она всегда улыбалась, когда занималась садом. Чуть задумчиво, мечтательно.
Он вышел на улицу, повинуясь порыву, и она чуть вздрогнула, не сразу разобрав шаги за шумом прибоя.
— А, Гарри…
— Они красивые, — сказал он.
— Да, я тоже люблю простые цветы.
— И белые, верно? — в голове промелькнула догадка.
Она кивнула.
— Скажи, там у Добби, это ведь ты посадила?
Она снова кивнула, неуверенно взглянув на него.
— Но если тебе не нравится…
— Нет, что ты, — заверил он. — Спасибо тебе. Ему бы очень понравилось.
— Расскажи о нем, — попросила вдруг Виктуар.
— О Добби? — удивился Гарри. — Когда вы были маленькие, я часто… — он замолчал под ее пристальным взглядом. — Конечно. Если ты хочешь.
— Хочу, — и помолчав, добавила: — Знаешь, некоторые истории нужно слушать заново. И тогда есть шанс обнаружить в них что-то новое. Что-то такое, на что раньше и не подумал бы обратить внимание.
— Наверное, ты права, — согласился он, открыто встретив ее взгляд.
Мысль о том, что было бы, если бы они только сейчас узнали друг друга, промелькнула на краю сознания, оставив после себя тянущее ощущение под левой лопаткой.
Они устроились на ближайшей скамейке. Гарри рассказывал эту историю сотни раз, но ее вопросы, замечание и улыбки действительно наполняли ее каким-то новым смыслом. За разговором они не заметили, как уставшее солнце скатилось по небосклону и почти полностью расплавилось в жидком золоте на горизонте. Очнулись, когда Билл позвал их к ужину. Виктуар зябко повела плечами, и Гарри запоздало понял, что на улице похолодало.
— Ты совсем замерзла, — сказал он, накладывая согревающие чары и поймав себя на желании вместо этого просто обнять ее.
— Спасибо, Гарри.
От ее тихого голоса по спине поползли мурашки.
Он почти не чувствовал вкуса еды за ужином и рано ушел к себе, сославшись на головную боль. А утром, открыв глаза, первым делом увидел букет тех самых ромашек на столике у окна и коротенькую записку:
«Их не видно из твоего окна».

Тогда он действительно задумался об отъезде. И дело было вовсе не в том, что чувствовала к нему Виктуар, а в том, что он сам начинал испытывать к ней. Он пытался убедить себя, что просто слишком зациклился на этом, и целый день провел вне дома, прогуливаясь по пляжу. Так он провел еще несколько дней, часто уединяясь до обеда и теперь уже избегая оставаться с Виктуар наедине. Иногда он чувствовал на себе ее взгляд, но она никогда не старалась нарочно привлечь его внимание, а, напротив, стала и сама пропадать по вечерам.
В один из таких вечеров он снова отправился изучать местность и добрел до ближайшего городка, где зашел в первый попавшийся паб, умирая от голода. Кажется, его название как-то мелькало в разговоре Флер с дочерью. Так что он не слишком удивился, когда, подняв глаза от меню, увидел Мари-Виктуар.
Она слушала какого-то долговязого парня с вежливым интересом, но взгляд ее оставался равнодушным. В этот момент она живо напомнила ему Флер времен Турнира. Может, парень вовсе и не увивался за Виктуар, но Гарри отчего-то совсем не понравилось, когда тот взял ее за руку, наклоняясь к лицу. Темное, неприятное чувство шевельнулось в груди. Руку Виктуар забрала почти сразу, снисходительно улыбнулась, повела плечом и, оглядев помещение, наконец заметила Гарри. Быстро сказав что-то своему спутнику, она поднялась и вскоре была рядом.
— Можно?
Он указал ей глазами на свободное место. Она села и сделала глоток из бокала, который принесла с собой.
— Что ты пьешь?
— Белое мерло*. Ричи, — она кивнула в сторону бармена, — заказывает специально для меня.
— А как же сливочное пиво — любимый напиток всех вчерашних учеников Хогвартса?
Виктуар забавно сморщила нос и посмотрела на него с деланным высокомерием.
— Ты забываешь, Гарри, что я наполовину француженка и на одну восьмую — вейла.
— Об этом не так-то просто забыть, — приглушенно сказал он, чуть отклоняясь, чтобы не мешать официанту ставить заказ. — Повторите девушке. А мне… — он быстро глянул на нее, — мне то же самое.
Кажется, Гермиона в его голове закатила глаза и обвинила в безрассудстве. О Роне Гарри вообще предпочитал не вспоминать по целому ряду причин.
— Ты дружишь с магглами, предпочитаешь маггловские рестораны… — заметил он.
Виктуар пожала плечами.
— Ну, во-первых, магическая Британия слишком консервативна, и ты сам прекрасно это знаешь. А во-вторых, я не люблю, когда меня ограничивают. Или делят мир на части. Разве не за это вы сражались? Чтобы наши миры стали ближе?
— Верно. И кому как не тебе отстраивать эти идеалы, — усмехнулся он.
— Очень смешно, — фыркнула Виктуар. — Знаешь, я лет до десяти думала, что глупее имя не придумаешь.
— А потом?
— А потом стала понимать и начала гордиться. Идея все еще кажется странной, но имя свое я люблю…
Им принесли вино.
— Оно красивое, — сказал Гарри, делая глоток.
— Спасибо, — она ненадолго задержала взгляд на его лице. — А что касается маггловского мира — знаешь, если я не найду себя в магическом, то буду думать об альтернативах. Конечно, образование у нас по их меркам никакое, но всегда можно что-нибудь придумать. В конце концов, я же волшебница, верно?
— Это жульничество, — насмешливо заметил Гарри.
— Читерство чистой воды, — усмехнулась она и, заметив его недоумение, рассмеялась. — Не бери в голову. Давай лучше выпьем за что-нибудь хорошее.
— За твое будущее?
— За него, — согласилась Виктуар, приподнимая бокал. Они сделали по глотку. — Кстати говоря, во Франции есть интересные программы адаптации, как для волшебников, которые желают освоить маггловские профессии, так и для магглорожденных.
— Программы адаптации? — заинтересовался Гарри.
Кажется, Гермиона даже рассказывала ему о чем-то подобном, но он был не прочь узнать больше.
Они снова много говорили, пили вино, смеялись, время от времени отвлекаясь на очередных знакомых Виктуар, которых она представляла Гарри. Иногда те подсаживались за стол, что-то рассказывали, но быстро и как-то незаметно исчезали, растворяясь среди прочих посетителей. И Гарри в который раз почти уверил себя, что опасаться нечего. Что все это было если не шуткой, то временным заблуждением, легким увлечением — и даже не им самим, а скорее тем образом, которое нарисовало ее воображение.
Но когда они вышли в ночь на ослабевших ногах и замерли в густой тени раскидистого дуба, оглушенные тишиной, Виктуар вдруг шагнула к нему и легонько обхватила ладонями скулы.
— Знаешь, я так хотела сказать тебе обо всем еще в прошлом году. Было страшно, но почему-то казалось, что ты должен знать. Но я понимала, что ты и слушать не станешь, пока я не закончу Хогвартс…
— Эй… — он накрыл ее ладони своими, намереваясь убрать их, но замешкался, а секундой позднее ее теплые, чуть влажные губы прижались к его.
Он замер на мгновение, не понимая, что с ним творится. Но самообман выплыл наружу, и он сжал ее в объятиях, больше не раздумывая и давая выход накалившемуся желанию. Одна рука запуталась в волосах, обхватывая затылок, вторая собрала в кулак нежный шелк блузки на талии. Она отвечала ему с тем же напором, рвано выдыхая между поцелуями, шепча его имя, прижимаясь дрожащим телом. Его ладонь накрыла теплую грудь, и она сладко застонала ему в губы.
— К тебе, — выдохнула она, и они аппарировали, едва оглядевшись по сторонам.
Наверное, если бы он перенес их на Гриммо, все закончилось бы иначе. Но опрокинув Виктуар на кровать в доме ее родителей, Гарри наконец осознал, что делает.
— Нет… — выдохнул он сквозь зубы, сжимая тонкие запястья и не позволяя прикоснуться к себе, — так нельзя. Это, черт возьми, просто неправильно!
— Гарри… послушай меня, — она попыталась заглянуть ему в глаза, — только нам решать, что правильно, а что нет.
— Нет, — он мотнул головой, выпрямился и отступил. — Я просто не смогу. Никогда…
Наверное, таким взглядом можно было плавить металл. Столько в нем было боли, обиды и гнева. Гарри прикрыл глаза. А когда открыл, Виктуар уже не было в комнате.
На следующий день он вернулся на Гриммо. А неделю спустя узнал, что Виктуар перебралась во Францию и будет продолжать учебу там.


И вот она снова в Англии. В Министерстве. В его собственной приемной, с девяти утра и до шести вечера. И все благодаря Гермионе, небрежно обронившей за обеденной чашкой чая: «Кстати говоря, нашла тебе новую помощницу. Толковая, хорошо обученная, есть опыт практики за рубежом. Что скажешь?»
Конечно, он согласился. Подруга никогда не давала плохих советов. А потом едва сумел взять себя в руки, увидев на пороге кабинета Мари-Виктуар в строгом черном костюме. Она держалась безупречно. Поздоровалась, протянула руку, которую он машинально пожал, усилием воли заставляя себя разжать пальцы. Потом она обстоятельно рассказывала о своей квалификации и стажировке в магическом министерстве Франции, а он слушал и не слышал. Перед ним сидела красивая молодая женщина, которую он когда-то отверг, и вот уже два года мучительно сомневался, поступил ли он тогда правильно или упустил свой шанс на счастье, как последний кретин.
За ту неделю, что Виктуар работала в Министерстве, она ни словом, ни взглядом не напомнила ему о том, что было. Вероятно, она встретила кого-то во Франции… Ну, конечно же, встретила! Столько времени прошло. Но почему тогда вернулась? И почему согласилась на эту работу, если предположить, что идея все-таки принадлежала Гермионе? Да и сама Гермиона… как ей только в голову такое пришло? Она ведь единственная знала хотя бы часть той истории.
Гарри снова посмотрел на дверь, резко выдохнул и решительно пошел к выходу. Какой смысл прятаться? Нужно было просто предложить Виктуар другую позицию, и он еще вчера успел подготовить список.
Он зашел в праздничный зал, здороваясь, поздравляя и отвечая на поздравления. Убранство было великолепно, но за эти годы он так привык к нему, что едва замечал. А может, дело было в том, что в толпе празднично одетых сотрудников он выглядывал одну единственную…
Она снова была в черном. Элегантное блестящее платье в пол. Алые губы. Массивный гребень в высоко убранных волосах.
Майкл, один из лучших его авроров, которого он чаще прочих видел в своей приемной в последнее время, что-то увлеченно рассказывал, а Виктуар внимательно слушала и одобрительно улыбалась. А потом она коснулась руки Майкла и прошептала ему что-то в самое ухо. На лице подчиненного расплылась идиотская улыбка.
Гарри передернуло. Больше он не думал.
— Можно тебя пригласить?
Он подошел так быстро и бесшумно, что они не заметили его приближения. Виктуар чуть вздрогнула, а Майкл заметно стушевался.
— Конечно, — она вложила свою ладонь в его руку и легко заскользила с ним в танце. — Здесь сегодня очень красиво, — сказала она, когда молчание затянулось.
— Да, очень… Чего ты добиваешься? — спросил он напрямик.
— Прости? — она подняла удивленный взгляд.
— Ты же понимаешь, о чем я, — сказал он. — Знаешь, вчера я составил список позиций, которые могли бы тебя заинтересовать, и у которых есть хорошие перспективы. Ты же не собираешься становиться аврором и…
— Меня не интересуют другие позиции, — небрежно перебила она.
Внутри заклокотала злость.
— Это что, месть? — процедил он.
— Месть? — Виктуар сощурилась и остановилась. — Нет, Гарри. Гермиона предложила мне эту работу, и я согласилась, потому что хотела понять, изменилось ли за это время хоть что-то. Мне говорили, что у тебя по-прежнему никого нет, и я решила рискнуть. Но теперь я вижу, что все осталось по-прежнему, — в ее взгляде появилось презрение. — Может когда-то ты и был героем, но сейчас просто лицемерный трус! Знаешь, что? Я вернусь во Францию и больше не буду досаждать тебе своим видом.
Она круто развернулась на каблуках и пошла прочь, вскоре смешавшись с толпой.
Гарри не мог шелохнуться. А потом бросился прочь из зала, сам не зная, куда направляется и где теперь скрыться от ее злых, но в чем-то справедливых слов.
Он столкнулся с Гермионой на лестнице, едва не сбив подругу с ног.
— С Рождеством, Гарри! — она чмокнула его в щеку. — Куда ты так несешься, что-то… Гарри, что? — спросила она, приглядевшись к нему.
— Зачем? — спросил он, глядя на нее исподлобья. — Зачем ты отправила ее ко мне?
Гермиона вздохнула. Потом чуть усмехнулась и потянула его к одному из зачарованных окон подальше от чужих ушей.
— Может, потому что ты уже два года не находишь себе места?
— Что ты… — он запнулся. — Это просто…
— Чистая правда? — подсказала она, и он тяжело посмотрел на нее.
— Что с того, даже если так? Ты можешь вообще представить, чтобы… — он запнулся.
— Знаешь, тот Гарри, которого я знаю почти всю свою жизнь, никогда не боялся общественного порицания.
— Это другое, — он спрятал руки в карманы и упрямо смотрел прямо перед собой. — Дело вовсе не в общественном мнении, а в том, что подумают гораздо более близкие и важные мне люди. Взять хотя бы твоего мужа… или Билла. Да я бы сам прикончил себя на его месте!
Гермиона положила руку ему на плечо.
— Я понимаю, Гарри. Но иногда ставки слишком высоки. Когда речь идет о счастье… о настоящем чувстве — тогда есть за что бороться.
Гарри ответил ей внимательным взглядом, а потом вдруг развернулся и пошел обратно. Глядя, как он стремительно удаляется, Гермиона улыбалась.

Кажется, с того момента, как он ушел, не прошло и десяти минут. Но Мари-Виктуар в зале не оказалось. А хуже всего было то, что он не мог отыскать и Майкла, чтобы спросить его. Мысль, пронзившая его следом, свернулась в желудке отвратительным комком слизи. Гарри бросился в кабинет, едва успев пожелать Шеклболту счастливого рождества.
Адрес… где-то в документах должны были указать ее адрес. Он точно знал, что она не живет с родителями, а поэтому… есть! Отдаленный маггловский район Лондона. Значит, сначала в Дырявый котел, а оттуда — такси.
Пока за окнами кэба проносились размытые огни ночного Лондона, он думал лишь о том, чтобы успеть. Но даже если… он примет это. Гарри знал, что примет. Он слишком виноват, чтобы требовать от нее хоть что-то. Слишком долго ей пришлось ждать.
Он буквально взлетел на третий этаж, едва удержавшись от аппарации, постучал в дверь и задержал дыхание, слушая приближающиеся шаги.
Она была одна, это он понял сразу. Тонкий вязаный свитер едва прикрывал бедра. Избавленные от плена заколок и шпилек волосы лежали на плечах непослушными волнами.
— Гарри? — она вздохнула, обхватывая себя руками за плечи. — Что еще ты…
Он не дал ей договорить, сминая губы поцелуем. Всего секунда промедления, и она обвила ногами его талию, прижимаясь, открываясь ему навстречу. Он глухо застонал, едва контролируя себя. Ни о какой кровати не могло быть и речи, но они дотянули до дивана. Свитер полетел на пол, и его руки с трепетом заскользили по коже, накрыли полушария груди, обхватили шею, скулы, пальцы запутались в волосах, губы снова отыскали ее рот… Он так долго представлял это. Его рубашка полетела следом. Но когда ее пальчики добрались до пряжки ремня, Гарри накрыл их ладонью и заглянул в затуманенные желанием глаза.
— Стой… подожди… ты уверена?
— Ты ведь шутишь, правда? — она облизнула губы, решительно тряхнула головой и расстегнула молнию на брюках. — Клянусь, если этого не сделаешь ты, сделаю я! Возьму тебя прямо здесь, на этом диване!
Гарри глухо рассмеялся и подмял ее под себя.
— Я не против, — выдохнул он, избавляясь от последней преграды и проникая во влажное, тесное лоно.
Когда первая, а за ней вторая и третья волна страсти схлынули, Гарри все еще прижимал Мари-Виктуар к себе, словно боялся выпустить из рук.
— Хочешь чего-нибудь? — спросила она, поднимая голову от его груди. — Чая? Кофе? Вина?.. У меня есть белое мерло.
— Хочу, — сказал он, — но мне нужна передышка.
Она рассмеялась и поднялась, потянувшись перед ним во всей своей обнаженной красе.
— Тогда я поищу что-нибудь перекусить для восстановления сил, — Виктуар стянула с диванной спинки шелковый халат. — И да, Гарри, — обернулась она на пороге кухни, — ты должен Майклу выходной.
— С чего бы это?
— Не уверена, но, кажется, кто-то пообещал ему отгул, если уйдет с вечеринки одновременно со мной, — невозмутимо сказала она и скрылась за дверью.
Гарри откинул голову на спинку дивана и бездумно улыбнулся. Что ж, он заслужил это. И даже больше. А Виктуар определенно умела добиваться поставленных целей. Но чего еще он ожидал от девушки с таким именем? Победа. Его победа…
А Рон все-таки убьет его. Но, в конце концов, Гарри не привыкать.


______________________________
* Белое вино из темного винограда. Виноградный сок быстро отделяют от мезги, и он не успевает окраситься.