Патрик въезжает во двор незадолго до полуночи. Как он и ожидал, свет горит только на первом этаже в нескольких окнах – там, где предположительно должна быть гостиная.
Мадлен встречает его с пистолетом в руках, ее брови ползут вверх от удивления, но потом, когда она медленно убирает оружие, он успевает заметить промелькнувшую в ее глазах тень смутной догадки.
- Что ты здесь делаешь? – она отступает в сторону, пропуская его внутрь.
Она не говорила ему точного адреса, но когда это его останавливало? На мгновение Мадлен пугается, подумав о том, что и Красный Джон сумеет также легко найти их, но заставляет себя успокоиться, вспомнив о патруле у ворот, и о том, что у Патрика было гораздо больше возможностей отыскать убежище. И потом все-таки Патрик – это Патрик. Мадлен не знает точно, что это значит, но, кажется, она доверяет ему и верит в него больше, чем следовало бы. И если Красному Джону, этому конченому психопату, до сих пор удавалось уходить от Джейна, то лишь потому, что тот сильно ограничен в средствах и не имеет разветвленной сети сообщников по всему штату. На секунду Хайтауэр представляет Патрика во главе такой сети и ежится от реальности образа. Но одно она знает точно – в отличие от чертова ублюдка Патрик может испытывать чувства. Чаще всего это боль, но не только…
- Я тоже рад тебя видеть, - Патрик улыбается одними губами, но серьезность его глаз на этот раз не настораживает, а скорее смущает.
- Чай? – предлагает Хайтауэр, и лицо Патрика преображается, знакомо наполняя комнату светом.
Да, чаще всего ей нестерпимо хочется поставить самонадеянного засранца на место, но одной улыбки Джейна бывает достаточно, чтобы ей приходилось сдерживать себя и не рассмеяться очередной его выходке. Каждый божий день, с тех пор как она возглавила отдел, ее выдержка и авторитет проходят серьезную проверку. Проходили, мысленно поправляет себя Мадлен, и от этого на душе становится паршиво.
- Дети спят? – спрашивает вполне очевидную вещь Патрик.
Он щурится из-под белесых ресниц, лениво наблюдая за передвижениями Мадлен, но она кожей чувствует его напряжение – как отголосок собственного.
- Давно, - говорит она, протягивая ему чашку.
Патрик кивает, и Мадлен замечает промелькнувшее в его глазах разочарование, хотя почти уверена в том, что он на это рассчитывал, выбирая время визита.
- Ты хорошо ладишь с детьми, - говорит она скорее озвучивая свои мысли, нежели спрашивая или собираясь это обсуждать.
- Они еще не научились лгать, - слегка поведя плечом, отвечает Патрик, и Мадлен улыбается в ответ на его лучистый взгляд.
- Спорный вопрос, - хмыкает она себе под нос, хотя отлично понимает, что он имеет в виду.
Какое-то время они молчат, сосредоточившись на своих чашках – словно это какая-то хитроумная чайная церемония.
- Отличный чай, - роняет Патрик после очередного глотка, и Хайтауэр кажется, что она вот-вот зальется краской, хотя ничего такого в покупке чая чуть дороже обычного вроде бы нет.
Она ощущает легкий укол раздражения, как и всегда, когда он лезет к ней в голову, но видит спрятавшуюся в уголках его губ понимающую улыбку, и лишь тихонько фыркает в ответ.
- Как вы тут? – интересуется Патрик, и Мадлен думает, что ради этого вопроса едва ли стоило проделывать такой путь.
- Нормально, - она пожимает плечами, но сдается даже прежде, чем Патрик уставляется на нее своим рентгеновским взглядом. – Устала и издергалась, но пока держусь. – Он кивает, точно они на сеансе психотерапии, и Мадлин слегка покачивает головой, снова поражаясь как можно быть таким раздражающим и обезоруживающе обаятельным с разницей в пару секунд. - Есть новости о «кроте»? – спрашивает деловито, чтобы сменить тему.
- Пока нет, - отвечает Патрик вполне искренне, но Мадлен хочется верить, что он не сказал бы ей в любом случае.
Она действительно чертовски устала прятаться и бояться.
- А идеи как его вычислить?
- Парочка, - уклончиво говорит Патрик, и Хайтауэр хочется стукнуть его за эту привычку недоговаривать и напускать на себя загадочный вид.
Но она сдерживается, не до конца уверенная в истинной природе этого желания.
Они еще немного говорят о работе, высказывая предположения – точнее их высказывает Мадлен, а Патрик слушает, скинув пресловутый пиджак и расстегнув пару верхних пуговиц на рубашке. Он рассеян и в то же время внимателен как никогда, и Хайтауэр несколько раз ловит себя на том, что в груди что-то сжимает под его взглядом.
Еще через полчаса они поднимаются в комнату для гостей. Привалившись к дверному косяку, Патрик наблюдает за тем, как Мадлен застилает кровать. Ее пальцы отчего-то слегка немеют, и это нехитрое дело слишком затягивается. Патрик и не думает ей помогать, не произносит ни звука и не шевелится, и от этого становится только хуже. Но Мадлен никогда не стала бы тем, кем стала, если бы не умела вовремя взять себя в руки.
- Спокойной ночи, Патрик, - говорит она, проходя мимо, оставляя за спиной идеально застеленную постель.
Его ладонь ложится повыше локтя в самый последний момент – Мадлен вздрагивает и в то же время испытывает облегчение.
- Я думал над тем, что ты сказала, - тихо говорит Патрик, - о том, что никому не лучше быть одному…
- Джейн, - она смотрит на его руку, и он разжимает пальцы. – Я… - она запинается, встречаясь с ним взглядом – его лицо открыто как никогда, на нем написано ожидание и проступившая в каждой черточке, словно приклеившаяся к нему усталость.
Он так серьезен, что Хайтауэр едва сдерживает нервную улыбку, а затем делает маленький шажок и мягко прижимается губами к его губам.
- Не думаю, что это хорошая… - говорит она, оторвавшись через секунду, но замолкает, когда его ладонь ложится ей на талию, и он сам целует ее – уверенно, с неожиданным напором, так что слегка подкруживается голова.
На этот раз Патрик разрывает поцелуй, и Мадлен протестует, продолжая тянуться к нему. Но заметив, как расширены его зрачки, замирает. Патрик тяжело опирает ладонью на стену, опустив голову.
- Прости, - выдавливает он, - просто я ни разу… с тех пор как…
Сердце в груди Хайтауэр испуганно екает, когда она понимает, о чем он. Немного помолчав, она нащупывает на стене выключатель. Свет в комнате гаснет, и Патрик ждет удаляющихся шагов, но ощущает лишь легкое колебание воздуха возле себя. Он открывает глаза, и впервые видит Мадлен такой – рассеянный отблеск уличных фонарей окутывает ее смягчившееся, словно подсвеченное изнутри лицо. Поддавшись импульсу, Патрик ловит его в свои ладони.
- Давай тогда я, - шепчет она, одну за другой осторожно расстегивая пуговицы его жилетки.
Патрик чувствует, как ослабевают сдавившие грудь и голову путы. Он мягко касается губами лба, век, кончика носа и, наконец, губ Мадлен. Его пальцы нащупывают тугой узел волос у нее на затылке и, распутав его с поразительной ловкостью, утопают в их мягком облаке…
Когда последний отголосок страсти затихает в окутанной полумраком комнате, они еще долго лежат друг подле друга, соприкасаясь плечами. Так лежат дети, которые боятся спать в одиночку. Подростки, планирующие глобальный заговор против взрослых. И так лежат взрослые, которые устали разочаровываться и терять, но все еще хотят на что-то надеяться…
Они оба знают, что у этой ночи не может и не должно быть продолжения. Мадлен догадывается о чувствах Патрика к Лисбон и о том, почему это должно быть непросто для них обоих. Патрик понимает, что и близко не похож на того мужчину, который нужен Мадлен. Но они заслужили свой маленький перерыв. Небольшой тайм-аут от одиночества и бесконечной, изнуряющей гонки на выживание. Свою передышку...