- Дядя Джо!
Радостный крик Эммы и топот ног в коридоре заставляет Рейчел встрепенуться.
- Осторожно, Эмма! – окликает она с типично материнской тревогой, а затем выглядывает в окно на кухне и с рассеянной полуулыбкой наблюдает за тем, как Джо подхватывает белокурое создание на руки и кружится на месте.
Эмма визжит от восторга и жмурится, Джо выглядит не менее счастливым. Наконец, поставив малышку на выложенную плиткой дорожку, он находит взглядом Рейчел в окне и приветливо кивает.
- Привет, - отвечает она одними губами.
- Дядя Джо, поиграешь со мной в мячик? – Эмма заискивающе и чуть кокетливо заглядывает в глаза любимого «дядюшки». – А то мама не может – она переживает, что вечером будут гости, а у нее еще ничего не готово, - доверительно рассказывает она. - Но скоро придет тетя Моника, так что, думаю, все будет в порядке, - прибавляет со всей серьезностью.
Рейчел, которая отчетливо различает звонкий голосок дочери на улице, тихонько фыркает. Этот ребенок становится все более сообразительным. И все более красивым. Ей на самом деле удалось то, что принято желать детям – взять самое лучшее от отца и матери. Рейчел снова улыбается, сердце щемит от переполняющей его нежности, а затем его касается совсем другое чувство - смутное, едва различимое. Если все так хорошо, то почему?.. Рейчел закатывает глаза и вздыхает чуть раздраженно. Она подносит к губам стакан с водой, который налила еще до появления Джо, и делает глоток. Жидкость приятно скользит по пищеводу, опускаясь в желудок и холодя изнутри. Лето выдалось жарким, зелень на деревьях и газонах словно поддернута зыбким маревом, а пыль на дороге стоит столбом, забивается в нос и глаза…
Рейчел вздыхает и раздражается еще сильнее – на себя. Ей нравится жить загородом. Действительно нравится. И хотя Россу пришлось уговаривать ее почти год, она не жалела о переезде. Почти. Доводы мужа всегда бывали очень разумными – в конце концов, он добивался того, чего хотел. Вот и сейчас… Рейчел чуть вздрагивает и фокусирует взгляд на Джо, который как раз достает мяч из цветочной клумбы. Становится жаль едва распустившуюся лимонно-желтую розу на высокой ножке, которая подломилась у самого основания, но Рейчел не злится. Она вообще никогда на него не злится, а глядя на то, как Джо виновато оглядывается в ее сторону, и вовсе хочется рассмеяться. Рейчел сурово сдвигает брови - Джо делает шкодливо-виноватое лицо. Рейчел качает головой – он разводит руками, и у нее вырывается смешок: Росс будет в бешенстве. Он так лелеял этот розовый куст…
Джо быстро забывает о происшествии и возвращается к прыгающей на одной ножке от нетерпения Эмме. Они возобновляют игру, а Рейчел продолжает следить глазами за Джо. Он почти не изменился. Только фигура, которая всегда ей нравилась, слегка поплыла, что не удивительно при его любви к мучному, - но под тканью футболки все так же перекатываются мышцы; смуглая кожа, белозубая улыбка, чуть взъерошенные иссиня-черные волосы… Рейчел помнит, какие они на ощупь – ощущение в руках никак не проходит, и не удивительно – порой, не удержавшись, она треплет его по голове, пропуская между пальцами жестоковатые локоны, а когда одергивает руку, уже поздно - то, что она выдает за рассеянность, странно покалывает изнутри и сосет под ложечкой… Хочется отмахнуться от этих мыслей, как от мухи, что с комфортом расположилась на свежевымытых овощах. И потом – почему бы ей не взъерошить волосы давнему другу?
Рейчел пытается припомнить насколько давнему… Ее мысли невольно обращаются к остальным членам их компании. Все они стали в меру респектабельными мужчинами и женщинами. Разве что Фиби может по-прежнему выкинуть коленце – но как-то осторожно, словно с оглядкой. И потом, слишком мало сил на чудаковатые выходки остается у матери с тремя детьми-погодками. У Чендлера и Моники все хорошо – иногда Рейчел даже испытывает в их присутствии странное чувство, похожее на легкий и необъяснимый приступ зависти. Ерунда, конечно. Но как бы там ни было, жили Бинги душа в душу, а их глаза по-прежнему загорались тем особым огнем, который заставлял окружающих смущаться своего присутствия. Близнецы росли относительно послушными и в меру шебутными – Чендлер баловал их, как мог, Моника прививала любовь к порядку, дисциплине и баловала еще больше. А не так давно случилось нечто и вовсе замечательное – после семи лет бесплодных попыток Монике удалось забеременеть. Рейчел была счастлива за подругу, и они по-прежнему часто виделись – уютная кофейня сменилась не менее уютным рестораном в конце улицы, на которой жили Моника с Чендлером. А сама эта улица находилась всего в трех кварталах от их с Россом дома…
Тогда что не так, Рейчел Карен Грин?
Да все так. Все. Так.
- Рейчел, смотри, как мы можем!
Ей не удается узнать, что именно они «могут», потому что в следующее мгновение Джо едва не распластывается на асфальте, успев подставить руки и смягчить падение, а Эмма с победным криком прыгает на него сверху. Джо принимается щекотать малышку, она хохочет в голос, а ее хорошенькое новомодное платьице, цену которого Росс никогда не узнает, пачкается о сочную зелень. Но Рейчел даже не пытается окликнуть дочку, и в какой-то момент понимает, что смеется вместе с ними. Что-то вибрирует внутри, ненадолго находит выход и облегчение в этом смехе.
Рейчел счастлива с Россом – это она точно знает. И она любит его. Любит так давно, что уже не знает как это – не любить. Это стало частью ее самой, неотъемлемой и неделимой. Любви не становится больше или меньше – она может отступить в тень или разгореться с новой силой, заставляя чувствовать себя все такой же молодой и прекрасной...
Черт, тогда почему так? Почему робкая просьба родить ему еще одного ребенка заставила напряженно, натянуто улыбнуться и пробормотать что-то вроде: «Давай поговорим об этом в другой раз». Но Росс умел быть настойчивым. Он смотрел своим коронным, по-щенячьи преданным взглядом, брал ее ладони в свои, говорил какие-то правильные, ласковые слова, а она чувствовала себя загнанной в угол. Это продолжалось какое-то время. Потом муж отступил, а она приобрела гнетущее чувство вины...
- Ага! Попалась!
Крик Джо заставляет Рейчел вздрогнуть, и в первую секунду в ее голове проскакивает шальная мыслишка, что это он ей. Но, конечно же, нет. Эмма с восторженными криками носится по двору, убегая от Джо, который почти настигает ее, но каждый раз позволяет плутовке улизнуть.
Джо… у него тоже все хорошо. Новые роли, новые женщины. Только так и не появилось той самой. Опять лукавишь, упрекает кто-то внутри, и к горлу подступает сухой, колючий комок. Рейчел сглатывает его и проводит рукой по волосам, пытаясь стряхнуть наваждение. Но…
В этом ведь нет ничего такого. Просто представить. Вообразить, как бы это было. Каково это – не засыпать перед телевизором под монотонное бормотание очередного умника, а вместе смотреть любимое ток-шоу, крепко обнявшись, не чувствовать себя дурочкой, когда не понимаешь и половины из того, что сказал любимый человек, а вместе радоваться успехам - его новой роли или выходу новой коллекции, отмечать это кусочком пиццы и бокалом красного вина… Прекрати – екает внутри почти испуганно, но Рейчел уже не может и не хочет останавливаться. Что-то тянет, рвется наружу, и она понимает, что должна это выпустить. Иначе будет только хуже.
И тогда она начинает вспоминать. Прикосновения, улыбки, объятия, поцелуи… покалывание в кончиках пальцев и внутреннюю дрожь – такую сильную, какую она не испытывала никогда прежде. Даже с Россом… хотя об этом никто не должен знать – даже она сама. Это восхитительное волнение крови, которое уже не надеялась испытать, и все эти глупые мечты о головокружительной страсти и неодолимой тяге друг к другу – они почти стали реальностью для них тогда.
Рейчел передергивает плечами и закрывает глаза – ей и холодно, и жарко одновременно. Она знает, что ничего не изменить. Более того – она не хочет ничего менять. Просто… просто немного грустно. А порой и тяжело. Тяжело видеть, как он приводит очередную красотку и даже не пытается сделать вид, что она ему интересна. Отчего-то трудно и тесно в груди, когда он скользит по комнате и лицам друзей рассеянным, усталым взглядом. И совсем уж непросто ощущать этот взгляд на себе – совсем не такой, не дружеский. Даже прикасаться иногда – тяжело. И еще чуточку больно. Но самую малость.
Рейчел знает, что они поступили правильно. Просто иногда ей кажется, что дело было даже не в Россе, не запутанности возможных отношений, не в общих воспоминаниях или опасении разрушить дружбу. Они просто испугались. Потому что оба почувствовали – возврата не будет. Это будет слишком хорошо, слишком правильно, может быть - идеально. Все изменится - и не только для них. Ломать привычный ход вещей и выходить за собственные рамки – всегда страшно, а они уже были не в том возрасте… И тогда они просто остановились. Сдались. Выбрали более простой и удобный путь, заставили себя поверить, что так будет лучше для всех, что есть вещи поважнее. Предали то ноющее чувство в груди – давнее, полузабытое, похороненное под ворохом несмелых улыбок и каких-то излишне осторожных объятий, оно до сих пор давало о себе знать редкими, но мучительными отголосками. И тогда Рейчел… сомневалась? Нет, скорее сожалела, не до конца отдавая себе отчет – о чем именно.
В коридоре раздаются шаги, и Рейчел быстро проводит ладонями по лицу, словно пытаясь стереть следы недавних размышлений. Ей кажется - не получилось, поэтому она рада, что это не Джо.
- Мама, можно мультики? – в кухню заглядывает Эмма – ее личико раскраснелось от игры.
Рейчел кивает, и радостный вопль дочери тонкими иглами впивается в голову. Рейчел морщится, но Эмма уносится прочь, не давая возможности сделать замечание.
- Дядя Джо, пойдем, мама разрешила!
- Ты включай, а я сейчас приду. Мне нужно переговорить с твоей мамой.
- Поторопись! – предупреждает Эмма. – Скоро вернется папа и тогда о мультиках придется забыть, - потешно-зловещим голосом предупреждает она.
- Дай угадаю – динозавры, динозавры, динозавры, передача о какой-нибудь суперплесени из космоса, динозавры, динозавры…
- И еще немного динозавров! – подхватывает Эмма, и они оба хохочут.
Рейчел тоже улыбается, но улыбка выходит неестественной. Но выбирать не приходится – именно ею она встречает Джо.
Когда он оказывается в одном с ней помещении, сердце пропускает удар. Неудивительно – после всех этих мыслей, воспоминаний. Ничего такого, о чем стоило бы всерьез беспокоиться.
- Рейч, я хотел извиниться за клумбу, - Джо протягивает ей сломанный цветок и очаровательно улыбается. – Ну, и еще хотел спросить, когда ужин, - Джо многозначительно поводит бровью и усмехается.
Он продолжает дурачиться и кривляться, но Рейчел давно в это не верит. В его улыбке нет прежней беспечности, а в глазах – веселых искорок, которые ей так нравились. Зато какая-то едва ли постижимая житейская мудрость по-прежнему с ним, в нем. Так было всегда – Джо Трибиани мог не знать элементарных вещей, но людей, которые были рядом, знал и чувствовал как никто другой. Может быть потому, что у него такое большое сердце? Рейчел с трудом отводит взгляд от его лица, нарочито медленно подрезает стебель – словно давая себе время, ставит розу в стакан с водой, которую так и не выпила. Вновь поворачивается к Джо, прислоняясь бедром к столешнице и складывая руки под грудью.
- Насчет роз – разбирайся с Россом, - глаза Джо округляются, и Рейчел не может сдержать лукавой улыбки – сегодня ее муженьку достанется от друзей-шутников, а ей самой почему-то совсем не стыдно, что она сдала его. – А на ужин Моника принесет лазанью. Мне нужно было только нарезать салат, но как видишь… - Рейчел чуть отступает, показывая на горку овощей. – Ничего, я быстро, - она принимается искать глазами нож, который, казалось бы, только что был в руках.
Когда Джо резко сокращает расстояние между ними, начинает кружиться голова. Внутри все сжимается, а потом в животе появляется тянущая щекотка – бабочки… Она уже почти забыла – каково это. Рейчел смотрит Джо прямо в глаза, делает короткий, прерывистый вдох, который нисколько не насыщает легкие кислородом, и нервно облизывает губы - она сама не знает, чего ждет. Но Джо всего лишь развязывает ее нелепый передник, так, что она ненадолго оказывается в кольце его рук и, кажется, сейчас задохнется от этой близости, а затем забирает нож.
- Не могу позволить, чтобы ты отхватила себе палец.
- Эй! Я уже научилась готовить! – восклицает Рейчел и отступает с видом оскорбленного достоинства.
Она чувствует дрожь облегчения, а еще то, другое, противно тянущее чувство, слишком похожее на обиду и разочарование.
«Прекрати, Рейчел, немедленно!»
Она пытается себя приструнить, загнать все эти едва ли дозволенные ощущения обратно, в самый дальний уголок сознания, но это уже не работает. Расплата за слабость – даже в мыслях, не заставила себя долго ждать.
- Правда, что ли? – чуть склонив голову на бок, Джо смотрит на нее снисходительно и ждет, когда она капитулирует.
Не в силах больше выдерживать этот взгляд, Рейчел сдается.
- Конечно, если тебе очень хочется… Давай, я хотя бы буду подавать тебе овощи.
- Вот, эта работа как раз для тебя, - самодовольно заявляет Трибиани, и она легонько пихает его в бок. – Эй, ладно тебе, мы же друзья, а друзья должны помогать друг другу… и принимать такими, какие мы есть, - шутливо прибавляет он.
Мысль, которая приходит Рейчел в голову, заставляет ее резко выпрямиться и застыть на мгновение. Это как будто заново открыть то, что уже давно и слишком хорошо известно. Но когда понятия не имеешь, что с этим знанием делать, самый простой и обманчивый путь – игнорировать его.
- Джо, - он слышит что-то необычное в ее голосе, медленно поворачивает голову и смотрит чуть более пристально, чем обычно, изучающе – но Рейчел уже не теряется под этим взглядом, чувствуя себя так, словно готова совершить прыжок с парашютом, - а мы друзья?
Ей кажется, что время остановилось, а сама она сошла с ума, раз спрашивает такое. Она видит, как напрягаются его спина и руки, как дергается кадык, как в его глазах вспыхивает и тут же исчезает какое-то чувство – или вопрос – или желание. Да, скорее всего, именно желание – болезненное, обоюдоострое, ранящее обоих. Как будто и не было этих семи лет...
Он первым приходит в себя. Отворачивается.
- Конечно, кто же еще, - его голос наигранно-бодрый.
«Вранье», - мысленно произносит Рейчел, и тогда все становится на свои места. Правда не прячется, прячутся от нее, а они слишком долго лгали – себе и друг другу. Они уже никогда не будут просто друзьями. Они застряли где-то между дружбой и чем-то большим, и ничего нельзя изменить или исправить – им просто придется жить с этим.
- Ну, тогда скажу тебе кое-что как другу, - она сглатывает, а потом прибавляет зачем-то: - даже Росс еще не знает... – быстрый вдох, небольшая задержка и медленный, плавный выдох. - Я беременна.
- О!.. – кажется, такого он действительно не ожидал. – Так это же отличная новость, Рейч! Поздравляю!..
Она знает, что он говорит искренне, от души. Но то, что отражается в его лице, невозможно не прочитать. Ему больно. И в то же время он счастлив. Счастлив потому, что счастлива она. Он распахивает ей свои объятия, и она с готовностью укрывается в них, прижимаясь к большому, теплому, сильному телу. На глаза все-таки наворачиваются слезы, но сейчас для этого есть благовидная причина. Джо крепко и бережно прижимает ее к себе, и они стоят, молча, обнявшись, возможно, чуть дольше, чем стоило бы…