Елене казалось, что скулы сейчас сведет от бесконечных улыбок, которые она щедро дарила каждому вновь прибывшему. Одни и те же приветствия, вежливые вопросы, парочка незначительных фраз, чтобы никто не почувствовал себя обделенным. Клаус то появлялся, то исчезал, беседуя с кем-то из гостей, скрываясь в задних комнатах и обсуждая что-то за закрытыми дверьми. Софи порхала по залу, при этом зорко следя за порядком. Елена невольно косилась в ее сторону, подруга обещала сменить ее через какое-то время. Только вот не уточнила — через какое именно.
Елена с тоской посмотрела на парадный вход, и усталость как рукой сняло. В животе свернулся холодный клубок. С такой же неуверенной, как у нее, улыбкой к ней приближался Стефан Сальваторе, держа под руку миловидную блондинку. Девушка была невысокого роста, стройная и обманчиво хрупкая для вампира. Лазурное платье и аккуратные туфли-лодочки в цвет делали ее похожей на куколку, а открытое лицо и приветливая улыбка располагали к себе. Она чем-то напомнила Елене Кэролайн, и это напоминание теплом коснулось груди.
— Елена, — они приблизились, и вампир мягко коснулся губами ее руки.
— Стефан, — Елена искренне улыбнулась — несмотря на испытываемую неловкость, она была рада встрече.
— Позволь представить мою жену — Элизабет Шеффилд-Сальваторе, — сказал Стефан. — Елена Гилберт — хозяйка бала и моя давняя… подруга.
Глаза Елены расширились от изумления, но она быстро пришла в себя и пожала руку новоиспеченной миссис Сальваторе.
— Очень приятно познакомиться, — мелодично произнесла та. — К тому же, всегда интересно посмотреть на бывшую возлюбленную твоего мужа, — лукаво взглянув на Стефана, сказала Элизабет.
— И как? — поинтересовалась Елена.
— Очень даже, — ответила Элизабет.
Они невольно улыбнулись друг другу.
— Ладно, оставлю вас ненадолго посекретничать, — Элизабет легонько сжала ладонь Стефана, не устраивая бессмысленных сцен. — Надеюсь, мы еще сможем познакомиться поближе, — сказала она хозяйке вечера.
— Я тоже, — отозвалась Елена, и Элизабет растворилась в толпе.
Елена посмотрела на Стефана, не зная с чего начать разговор.
— Как ты? — первым нарушил он затянувшуюся паузу.
— Счастлива, — тихо ответила Елена, понимая, что именно это он и имеет в виду. — А ты?
— И я, — сказал Стефан, и она поверила ему.
Все говорило именно об этом. То, как светились его глаза, когда он представлял ей Элизабет. Выражение лица, с которым он следил за передвижениями жены по залу — нежным, с оттенком гордости взглядом он провожал Элизабет, переходившую от одной группки гостей к другой.
— Как там Дженна, Джереми, ты видишься с ними? — спросил Стефан.
— Хорошо. Дженна и Рик поженились, Джереми в этом году заканчивает учебу на юридическом и уже выбрал будущее место работы — крупную адвокатскую контору в Атланте. Они с Бонни до сих пор вместе. У Кэролайн и Тайлера тоже все хорошо...
— Очень рад за них, — Стефан казался искренним, хотя от Елены не ускользнуло, что общие воспоминания даются ему нелегко.
Впрочем, их разговор и так был образцом нормальности. Обычная встреча двух бывших, которые не виделись долгое время. Но если отбросить все эти вампирские штучки — ведь так оно и было. Они многое пережили вместе, любили друг друга и в итоге расстались по независящим от них обстоятельствам. Подобное случалось сплошь и рядом. Пусть их душевные раны затягивались дольше, чем у людей, а процесс был болезненнее и острее, но рано или поздно нужно было двигаться дальше. И у них получилось. Теперь — у обоих.
Но так сложилось, что в этих отношениях их всегда было больше, чем двое...
— Как там Деймон? — имя пришлось произносить через силу.
Чувствуя необъяснимую вину, Елена словно торопилась согнать его с языка. Их прощание до сих пор оставалось для нее одним из самых неприятных воспоминаний.
— Не знаю, с тех пор я его видел всего дважды, — чуть более пристально взглянув на нее, ответил Стефан. — Но вроде бы все в порядке.
— Ясно.
Слова Стефана, интонация, с которой они были сказаны, не принесли Елене желанного успокоения. Деймон многое сделал для нее, любил или думал, что любил, заботился, оберегал на свой манер. В какой-то момент Елене показалось, что она сумела достучаться до него. А потом... потом она просто исчезла из его жизни. И даже когда получила свободу, не захотела вернуться. И в глубине души она знала — вампир никогда не простит ее за то, что считал предательством.
«Я был прав, у вас с Кэтрин гораздо больше общего, чем просто внешность», — он выплевывает эти слова, и они обжигают Елену своей несправедливостью.
Но она лишь слегка прищуривается, долго молча смотрит на него, шепчет «прости» и выходит из комнаты.
— Не буду больше отнимать твое время, — голос Стефана заставил ее очнуться от воспоминаний. — Передай Клаусу наше почтение, — почти неслышно прибавляет он.
Этого требуют правила приличия и их вампирский этикет, но Елена видит, как тяжело даются Стефану эти слова, и она не винит его.
— Конечно, — ослепительная улыбка, и вот она уже снова королева бала — неприступная и прекрасная в своем роскошном платье цвета бургундского.
Коснувшись кончиками пальцев рубинового колье и поправив прическу, Елена повернулась ко входу, готовая приветствовать новых гостей, когда чья-то рука мягко обвила ее талию.
— Иди, отдохни немного, — шепнула Софи, и Елена с благодарностью кивнула.
— Спасибо, — так же вполголоса ответила она. — Очень вовремя, а то я уже боялась, что покусаю кого-нибудь.
Несколько вампиров искоса взглянули на нее, а Софи тихонько фыркнула, прежде чем занять место хозяйки бала. Не сдержав короткого смешка, Елена поспешила удалиться.

Медленно прогуливаясь по залу и высматривая Клауса, Елена старалась не завязывать долгих бесед и просто следила за тем, чтобы все шло как надо. Как и всегда, когда за дело бралась Софи, организация была на высоте. Элегантно украшенный зал, утопающий в цветах и мерцании венчающих витиеватые канделябры свечей, длинные столы с хрустальными рядами фужеров, наполненных кровью и редкими сортами вин, широкая терраса с прекрасным видом на Город любви, вышколенные официанты и живая музыка, мягко плывущая по залу… Елена позволила себе немного расслабиться и отпустить ситуацию. Она перехватила девушку с подносом, но, потянувшись за шампанским, замерла. Официантка показалась ей знакомой. Девушка упорно смотрела в пол, ее сердце гулко билось в груди, разгоняя по венам кровь с высокой концентрацией адреналина и выдавая сильное волнение. С другой стороны, человек, находящийся среди нескольких сотен вампиров и под пристальным взглядом хозяйки бала, так или иначе должен был испытывать дискомфорт.
— Мы знакомы? — спросила Елена, заранее зная ответ.
— Извините, мадемуазель, но полагаю, что нет, — ответила официантка.
В ее голосе не было ожидаемой робости, как и во взгляде льдисто-голубых глаз, которые она все же подняла на Елену, скорее наоборот — что-то дерзкое и вызывающее почудилось в нем Гилберт. Елена еще раз окинула собеседницу внимательным взглядом — довольно высокая, стройная, с длинными, собранными в высокий хвост волосами и резковатыми чертами лица. Передернув плечами, Елена взяла с подноса бокал и пошла дальше. Пожалуй, стоило поговорить с ответственным за персонал по поводу этой особы. После того, что случилось, осторожность, даже граничащая с мнительностью, не казалась излишней.
Сердце снова заныло. Себастьян любил подобные развлечения. И пока Клаус занимался делами, с удовольствием развлекал Елену, рассказывая забавные истории из своей жизни или малопристойные байки о званых гостях, то и дело отпуская в их адрес колкие замечания. Елена неодобрительно качала головой, поджимала губы, но в конце концов никогда не могла сдержать смеха. Да, он был прекрасным рассказчиком.
Елена сглотнула и заставила себя вернуться в режим реального времени. Стоит хоть немного ослабить защиту, и она не сможет и дальше отвечать на все эти бессмысленные вопросы и разгуливать тут, как ни в чем не бывало. Ее снова начнут душить слезы, а губы откажутся складываться даже в жалкое подобие улыбки. А ведь был еще Ронни... Согласиться на вечность ради любви и потерять эту любовь при таких обстоятельствах — страшно было даже представить, что он должен был испытывать прямо сейчас, каждую чертову минуту. Большую часть прошедшей недели Елена провела рядом с ним, и казалось, ему стало немного лучше. По крайней мере, он начал питаться... Но об этом тоже лучше было подумать после приема.
Как раз вовремя внимание Елены отвлекла спутница одного из членов Совета. Она что-то оживленно рассказывала, пока Елена рассеянно кивала в ответ, поддерживая разговор односложными ответами. В какой-то момент она задумалась, что было бы, узнай присутствующие о том, что произошло. Прием превратился бы в растревоженный улей. Но пока гости не разъедутся, происшествие держалось в строжайшем секрете. Это было решение Клауса и Алекса. Прекрасно зная о вспыльчивости своего вида, Древние пытались предотвратить возможные репрессии. Покушение на члена Совета могло привести к настоящей бойне, и потому высокопоставленные вампиры должны были вернуться к себе, чтобы не выступить единым фронтом. Мысли о превосходстве и завоевании мира все еще тревожили некоторые слабые умы.
Завершив беседу, Елена продолжила медленно продвигаться по залу, делая маленькие глотки шипучей жидкости. Ее мысли вернулись к недавнему разговору со Стефаном, который всколыхнул в ней множество самых разных воспоминаний. Какие-то из них были приятными и трогательными, какие-то тяжелыми и гнетущими, были и те, которые хотелось стереть из памяти. И во многих из них присутствовал Деймон. Убийство Джереми, издевательства над Кэролайн, нападение на Бонни… Но и то, что случалось с самим вампиром, наносило ей душевные раны. Она по-своему любила его и мысль о том, что он, возможно, до сих пор помнит о ней и страдает, как когда страдал из-за Кэтрин, мучила сильнее всего. Несколько раз Елена порывалась попросить Клауса найти его. И каждый раз сама себя останавливала, вспоминая разговор во время прогулки на озере тем летом. Клаус доверял ей, но испытывать его доверие не хотелось. К тому же, если Деймон не захотел слушать ее тогда, не захочет и в другой раз.
— Мисс Гилберт, — раздался над ухом вежливый голос.
Елена отвлеклась от своих раздумий и взглянула на невысокого мужчину неприметной внешности. Кажется, он был помощником кого-то из советников. Но кого именно?
— Мессир просил вас присоединиться к его беседе. Он в кабинете, вторая дверь справа по коридору в левом крыле здания, — дождавшись ее кивка, мужчина удалился.
Обрадовавшись, Елена стала быстрее пробираться сквозь толпу, не забывая при этом кивать и улыбаться. Неожиданно кто-то крепко ухватил ее за локоть. Она обернулась. Блеклые голубые глаза, морщинки-лучики вокруг них, радушная и отчего-то знакомая улыбка… пожилой, приятной наружности мужчина смотрел прямо на нее. Странно, она никак не могла вспомнить, откуда знает его, но была уверена, что они уже встречались. Воспоминание было совсем рядом…
— Вы не уделите мне минутку? — спросил он.
— Чуть позже, хорошо? — сказала она, высвобождая руку.
Отчего-то столь бесцеремонное обращение не разозлило и не насторожило ее. Незнакомец чем-то неуловимо располагал к себе. Но сейчас Елену ждал Клаус, да и она сама как никогда нуждалась в своем мужчине.
Собеседник внимательно и словно бы с сожалением посмотрел на нее.
— Не уверен, — произнес он и, ничего более не объясняя, смешался с толпой.
Елена посмотрела ему вслед, а потом поторопилась продолжить свой путь. Со всем этим она разберется позже. Ей просто нужны эти несколько мгновений наедине, его руки, крепко обнимающие ее за талию, губы, шепчущие на ухо, как она прекрасна сегодня, и этот особенный взгляд, который предназначался только ей.

Елена быстро нашла нужную дверь и с удивлением осмотрелась в пустом кабинете, освещенном лишь зеленоватым светом нескольких бра. На всякий случай она прошла вглубь комнаты. За спиной раздался шорох, и дверь с легким щелчком закрылась. Елена резко обернулась и застыла, не в силах пошевелиться или заговорить. Взгляд, улыбка, манера держаться… все было таким знакомым, почти родным. Он стоял всего в какой-то паре метров от нее. В светлых глазах не было даже тени досады или раздражения, только теплота и столь редкая для него нежность. Сердце защемило.
— Деймон, — выдохнула она. — Деймон! — не раздумывая, Елена бросилась обнимать вампира.
Она так соскучилась по нему. А его улыбка, она была прежней. Значит, он больше не злится. И он здесь! Только вот…
— Откуда ты? — Елена слегка отстранилась, но его руки крепко держали ее за талию.
— Приехал навестить подругу.
Хрипловатый, насмешливый голос отозвался волной мурашек по всему телу. Елена в очередной раз попыталась высвободиться, но Деймон не позволил ей этого, еще ближе притянув к себе.
— Ты скучала по мне? — его глаза внимательно изучали ее лицо.
— Скучала, конечно. Нет, правда, я рада, что ты здесь, — она тепло улыбнулась. — Только отпусти меня. Если кто-то зайдет…
— То что? — уточнил Деймон, но его глаза смеялись.
— Деймон! — воскликнула Елена, но не сдержала усмешки: — Ты все такой же.
— Это хорошо или плохо? — его губы были так близко, что она ощущала его дыхание на своем лице.
— Перестань, — Елена занервничала, чувствуя, что их приветствие принимает опасный оборот.
Она приложила усилие и вырвалась из объятий вампира. Ей нелегко давалась эта близость. А еще она никак не могла взять в толк, откуда он здесь. Как он мог появиться на мероприятии, где каждый гость был согласован заранее? Елена была абсолютно уверена, что его имени не было в списках. После того как она нашла в них имя Стефана, она не стала говорить об этом с Клаусом, но спустя какое-то время он сам завел разговор об этом. Спросил — не будет ли это проблемой, и она сказала — конечно, нет. Едва ли он забыл бы упомянуть второго брата. А значит, Деймон пробрался сюда тайком. Но как? И главное — зачем? Стоило просто позвонить, и она бы с радостью с ним встретилась.
— Я тоже очень соскучился, — сказал Деймон, снова приближаясь.
И прежде чем она успела что-то сказать или сделать, он перехватил ее запястья и, прижав к стене, впился в губы яростным поцелуем.
Елене показалось, что она задыхается. Ноги подкосились… Когда-то давно, в минуты слабости, она представляла, как бы это было. Только они вдвоем, обнаженные, объятые желанием, оторванные от остального мира... и никаких запретов, правил, условностей. Елена корила себя за такие мысли, но привлекательность Деймона искушала не меньше его признаний, фривольного поведения и провокаций. Но она всегда знала, что ни к чему хорошему это не приведет. И за минуты феерического секса придется очень дорого заплатить. Ценой будет предательство, ложь, новая боль и человеческие жизни.
Прошло несколько, показавшихся бесконечными секунд, и Елена с силой оттолкнула вампира, укоряя себя за слабость и промедление. Неожиданно хлопнула дверь, заставляя Елену вздрогнуть всем телом. Превратившись в размытое пятно, кто-то проскочил из потайной двери в глубине кабинета к выходу. Помертвевшими пальцами поправляя платье, Елена пыталась справиться с волнением и страхом, накатывающими на нее тошнотворными волнами. Что успел увидеть тот человек и что подумал? Кто это был? И какого черта вообще творит Сальваторе?!
— Больше не приближайся ко мне, — понизив голос до угрожающего шепота, отчеканила Елена и стремительно покинула кабинет.
Стоило ей сделать несколько шагов по коридору и немного отдышаться, как одна из дверей в конце холла открылась и из нее вышли Клаус с советником. Елена подошла к ним на негнущихся ногах и поздоровалась. После обмена дежурными вежливыми фразами, они с Клаусом остались одни. Его рука легла ей на талию, притягивая ближе.
— Устала? — спросил он, касаясь губами виска, и нахмурился, обратив внимание на ее бледность и потерянный вид.
Елена выдавила улыбку. В его глазах было столько заботы, что ей захотелось провалиться сквозь землю. Она не сделала ничего предосудительного и все равно почему-то чувствовала себя виноватой. Нужно было рассказать обо всем. Но не сейчас, а когда все закончится, и Сальваторе — она очень на это надеялась — будет далеко отсюда. Елена сумеет уговорить любимого не трогать Деймона. Она была почти уверена в этом. В любом случае, позволить Клаусу узнать о случившемся не от нее, Елена тоже не могла.
— Потанцуем? — предложила она, надеясь увести Клауса подальше от злополучного кабинета и дать Деймону возможность скрыться.
— Конечно, — он взял ее за руку и повел туда, где музыка, оживленные разговоры и смех сливались в равномерный праздничный гул.

Они вернулись домой ближе к утру. Несмотря на то, что ночь была их законным временем суток, Елена чувствовала себя разбитой. И все же, выбравшись из ванны и едва закутавшись в халат, она ощутила разливающийся по телу жар, стоило Клаусу приблизиться. Он откинул назад ее влажные волосы, оголяя шею, и оставил на коже легкий, дразнящий поцелуй.
— Мне нужно кое-что тебе сказать…
— Это срочно? — спросил Клаус, немного отстраняясь.
Его руки уже забрались под коротенький подол халата и поглаживали ее бедра. Елена тихонько застонала, чувствуя, как его пальцы скользят вдоль кружевного края белья, опускаясь все ниже.
— Подождет до утра, — пробормотала она.
— Уверена? — он приостановил ласку, и Елена легонько толкнула его в сторону кровати, забираясь сверху.
— О, да... — выдохнула она, одну за другой медленно расстегивая пуговицы белоснежной рубашки и касаясь губами его груди.[/hide]

На какое-то время в кабинете воцарилось молчание. Деймон не выдержал первым:
— Ты передаешь нам какие-то телепатические сигналы? Потому что я ничего не слышу.
Елена даже не потрудилась сделать ему замечание, вместо этого коротко шикнув предположительно в сторону вампира, после чего внимательно посмотрела на Ким:
— Если ты не хочешь, то не обязана…
— Я хочу, — перебила та, — просто не могу решить, с чего лучше начать.
— С начала, — подсказал Деймон, несколько раздражаясь на самого себя.
Присутствие высокомерного древнего засранца, нравоучительный тон и поведение Елены, а также сама Ким с ее долбанной неприступностью — все это здорово действовало ему на нервы, повышая уровень язвительности.
— Я действительно кое-что знаю об… Организации, — Ким запнулась, но быстро взяла себя в руки, мельком посмотрев сначала на сестру, а потом на Древнего. Деймона она предпочитала не замечать. — Я вступила в нее два года назад, когда искала в интернете те крохи реальной информации о вампирах, которые можно собрать в океане чьих-то извращенных фантазий и фанатского бреда. Как я уже говорила, мою маму убил вампир — так, по крайней мере, мне было сказано, но кто именно это был — отец не знал или же не захотел говорить мне. — При упоминании Джона Елена поморщилась, в ее памяти он навсегда остался изворотливым, вызывающим инстинктивную неприязнь субъектом, слова которого расходились и с делом, и с его личными соображениями. — Я стала разбираться сама, и в какой-то момент оказалась на форуме Охотников…
— Форум Охотников? — в голосе Алекса сквозило недоверие.
Деймон хмыкнул про себя — пусть он и был не самого свежего года выпуска, однако старался не отставать от современных веяний, а вот тем, кто топтал эту землю уже не первую тысячу лет, наверняка приходилось нелегко последние пару ее десятков.
— Ну да, — Ким пожала плечами, не видя в этом ничего особенного, — попасть на него нелегко, это довольно долгий путь из перекрестных ссылок, только для самых упертых…
— Не удивительно, что тебя взяли, — вполголоса заметил Сальваторе.
— Кроме того, нужно заполнить личную анкету и отправить ее администрации на рассмотрение, — продолжала Ким. — В конечном счете, регистрацию проходят только те, кто действительно столкнулся с вампирами, а не перебрал с алкоголем или чем-то посильнее. Ну а дальше… дальше ты изучаешь архивы, общаешься с такими же пострадавшими от столкновения со сверхъестественным, и в конце концов получаешь приглашение…
— Приглашение? — тихо спросила Елена. — Куда, в Организацию?
— Еще нет, — сказала Ким. — Сначала в личный чат, где тебе предлагают сделать что-то реальное для противостояния вампирам. Предлагают, конечно, не всем, а только тем, кто проявит себя определенным образом… Это, так называемая, вторая ступень.
— Дальше, — коротко бросил Алекс.
— Дальше, если ты соглашаешься, к тебе прикрепляют куратора, и он дает твое первое, довольно простое, задание — на пробу. Потом еще и еще… и только когда ты сумеешь доказать свою профессиональную пригодность, тебя допускают в Штаб.
— Ты была в нем? — спросила Елена.
Ким медленно покачала головой.
— Нет. Но Дэн был близок к этому. Мы познакомились на форуме, а потом встретились на задании… — Ким замолчала, ее лицо закаменело, в глазах плескалась боль.
— Дэн, Дэн… — задумчиво повторила Елена, пытаясь припомнить, где совсем недавно ей встречалось это имя.
— Это он убил Себастьяна, ведь так? — сухо подсказал Алекс, не спуская глаз с Кимберли.
Елена судорожно вздохнула и побледнела.
Ким в ответ в упор посмотрела на Древнего.
— Так, — сказала она почти с вызовом, но, взглянув на Елену, как будто смешалась и опустила голову, слегка качнув ею. — Но он не хотел… уже нет. Ему не оставили выбора.
— Кто? — спросила Елена.
Но Ким лишь покачала головой в ответ.
— Я не знаю подробностей, — сказала она, мысленно оправдывая себя тем, что действительно их не знает. — Мы почти не обсуждали задания, да и наши отношения считались нелегальными — Охотникам, не входящим в Особые группы, не рекомендуется вступать в межличностные отношения, да и вообще пересекаться. Так, если один попадется, он никого не выдаст просто потому, что никого не знает.
— Умно, — заметил Деймон, приближаясь к столику с напитками.
— Это все, что ты знаешь? — после небольшой паузы спросил Древний, делая упор на слове «все».
Ким коротко кивнула, стойко выдерживая его взгляд.
— После смерти Дэна я написала, что ухожу из организации, и все контакты со мной были разорваны. Я никогда не видела своего куратора и, наверное, даже не сумею показать вам сайт — он сделан так, что постоянно дрейфует от сервера к серверу. Я уже пробовала отыскать следы и не смогла. Но… одно я могу сказать наверняка. Чем опытнее охотник, тем более опытный вампир ему достается. Убийство не простого, а статусного вампира, позволяет выйти на новый уровень и попасть в Штаб, однако ни мне, ни Дэну это так и не удалось.
— Отчего же, — глухо сказала Елена, глядя в окно, — Дэну, очевидно, удалось, просто он не успел насладиться своим триумфом...
— Нет, — сказала Ким, тряхнув головой и сделав движение в ее сторону, — то есть… я так не думаю. Он не хотел. Не собирался… он сам говорил мне, что хочет отказаться. Да и убивать себя… это не тот Дэн, которого я знала.
Ответом ей послужило молчание. Каждый помнил о своей потере, и вольно или невольно винил в ней другую сторону. Кроме Деймона, которому было плевать на обе.
— Похоже, нам нужна теперь не только ведьма, но и программист, — задумчиво проговорил Александр.
— По мне так один черт, — фыркнул Деймон, но Елена не сумела даже выдавить улыбку.
То, что близкий друг ее сестры, пусть и недавно обретенной, убил ее близкого друга и погиб при этом сам, не хотело укладываться в голове, вызывая мучительную мигрень. И заставляло испытывать неприятное чувство дежавю, напоминая ту неразбериху, что творилась в Мистик Фоллс как раз перед ее похищением. Иногда она думала, что останься она еще ненадолго, и в скором времени они бы и сами не разобрались, кто кому друг, кто враг, а кто бывший любовник. Ее передернуло. Странное, тягостное чувство вновь завладело ею, напомнив тот, казавшийся теперь таким далеким момент в кабинете Клауса. Но теперь Елена точно знала, в чем дело. Прошлое настигло ее. Оно протянуло к ней свои липкие щупальца, и она оказалась совершенно к этому не готова.
— Это все? — спросила Ким, которая явно хотела остаться наедине с собой, своим горем и своим прошлым.
— Пока да, — сказал Алекс, и она тенью выскользнула из кабинета.
Прикрыв за собой дверь, Кимберли ненадолго замерла, испытывая импульсивный порыв вернуться и рассказать всю правду до конца. Нет, она не может, в который раз напомнила она себе. Не должна. Никому от этого не станет лучше… В очередной раз мысленно проговорив причины, побуждающие ее молчать, она быстро пошла к выходу из дома.

Деймон без труда нашел Ким в кафе на набережной. В это время года оно пустовало целыми днями, кроме одного-двух часов на закате, когда местные жители заходили сюда выпить по бокалу вина и обсудить скудные новости. Несколько раз он следовал за ней до этого места, присматривая и одновременно надеясь разузнать о ней хоть что-то новое. Но единственное, что он выяснил — она любит читать. И слушать музыку в наушниках. А еще часами пить кофе или чай, глядя на беспокойное стального цвета море, и кажется, даже не видя его. Она погружалась в себя так глубоко, что, казалось, не заметила бы Деймона, даже если бы он сел напротив и заговорил с ней. И уж совершенно точно она не замечала ни заинтересованных взглядов бармена, ни парочки завсегдатаев. Иногда ее глаза вспыхивали, когда кто-то из них заговаривал с ней или подходил слишком близко, но то был голод вампира, это Деймон отлично видел. Тогда она торопилась уйти. Впрочем, довольно часто для новичка ей удавалось сдержаться и ответить в настолько пресно-вежливой форме, что каждому становилось понятно — здесь ему ловить нечего.
На этот раз Деймон не стал скрываться. Он просто плюхнулся напротив и, махнув рукой, громко попросил двойной виски. Он даже выдавил что-то вроде дружелюбной улыбки, но бармен все равно предпочел не замечать его, продолжая протирать стойку. Не шелохнулся и мальчишка-официант, который что-то высматривал в своем мобильном.
— Чертовы лягушатники, — процедил Деймон, и собрался было преподать пару уроков вежливости, когда крепкая ладошка Ким удержала его с неожиданной твердостью.
— Un double whisky, s'il vous plaît.
Деймон посмотрел на нее с интересом. Она в ответ пожала плечами и убрала руку.
— Моя бабушка была француженкой, вышла замуж за американского военного и эмигрировала в Штаты. Мама много работала, и я часто оставалась с ней.
Деймон не нашелся, что сказать — впервые за все это время Ким разговаривала с ним без враждебности и попыток уколоть, поэтому он просто кивнул подоспевшему с напитком официанту и сделал глоток. В голове его крутилось множество вопросов и вариантов развития дальнейшей беседы, но он отчего-то молчал, словно впервые осознавая бессмысленность происходящего для него лично. Возможно, причиной тому была унылая, серая действительность, которая окружила их, точно собиралась взять в плен. Летом, Деймон в этом не сомневался, побережье кипело жизнью. Оно пестрело нарядами, шумело многоголосицей вырвавшихся на отдых со всем семейством менеджеров, а также разомлевшей на солнце молодежью, которая пряталась под этой же самой крышей от палящих лучей, заливая в себя что-нибудь освежающее — в предвкушении вечерней прохлады и новых знакомств. Он почти мог слышать их болтовню, теплое биение сердец, чувствовать солоноватый запах обветренной кожи… Почти. Мираж рассеялся, обнажая удручающую реальность — холодную, бескрайнюю, колышущуюся водную пустыню, разреженный воздух, монотонный пейзаж, из которого словно бы выкачали цвета и звуки. Пожалуй, кто-то нашел бы в нем особую романтику. Не противясь этому бередящему душу, ноющему чувству, погружаясь в него и улавливая в нем какой-то особый импульс, прообраз иной, пока еще недостижимой жизни, перерождения… Кто-то, но не Деймон.
Так зачем он здесь? Не только с Ким, а вообще… С Еленой, во Франции? Ради чего? Давящее чувство только усилилось, когда он вдруг отчетливо понял, как давно не знает ответа на этот вопрос. Когда-то таким ответом была Кэтрин, потом Елена, почти всегда — Стефан… но сейчас?
— Если ты придумываешь, как бы меня напоить и разговорить — не трать зря время и силы, — предупредила Ким, которой первой надоела повисшая между ними тишина.
Деймон не ответил, все еще пребывая в тягостном недоумении.
— Это что, пытка молчанием? — усмехнулась Ким, делая глоток и еле заметно щурясь от удовольствия, когда на кончик языка попала взбитая молочная пенка.
На одно едва уловимое мгновение ее лицо переменилось, став таким, каким Деймон его ни разу прежде не видел — открытым, светлым, со смешливыми огоньками в глубине светлых глаз. И он вдруг подумал — как она красива. Нет, он и прежде понимал, что Кимберли хороша собой, было у нее что-то общее и с Еленой, но некоторая резкость черт ее лица вместе с прилипшим к нему презрительным выражением совсем не располагали к любованию. Сейчас, на эти несколько секунд, все изменилось, и он почувствовал себя так, словно кто-то поблизости сделал фотографию со вспышкой. Только вспышка эта была мягкой, почти приятной и даже немного волнующей.
— Учти, я знаю твои методы, — прохладно продолжила она, становясь более привычной версией себя, — втираться в доверие и предавать ради своих целей что-то вроде хобби для Деймона Сальваторе.
Он сощурился, прошивая ее взглядом — отчего-то эти слова задели сильнее, чем должны были. А затем на губах вампира зазмеилась улыбка.
— Слишком хорошая осведомленность для простого исполнителя, не так ли? — Ким молчала, но он видел, что поймал ее. — Варианта два — либо у тебя был заказ на меня, в чем я очень сильно сомневаюсь, либо ты что-то не договариваешь… многое, на самом деле.
Ким какое-то время молчала, а затем посмотрела на него без ожидаемого гнева, без обычной презрительности — в потухших глазах, еще недавно излучавших свет, сейчас была только усталость.
— Чего ты хочешь, Деймон? — тихо спросила она. — В очередной раз выслужиться перед Еленой?
Этот вопрос, так неприятно перекликавшийся в его недавними размышлениями, вызвал вполне ожидаемую вспышку раздражения на нахальную девицу, но ему даже не пришлось подавлять ее — она истаяла еще на подлете. В конце концов, так оно и было. Или почти так.
— Скорее загладить вину, — сухо ответил он.
Ким, успевшая тоже неплохо изучить его и ожидавшая другой реакции, чуть пристальнее взглянула на вампира, а затем кивнула.
— Я понимаю. Но все, что я могла сказать, я сказала. А теперь, если ты не против, я хотела бы побыть одна… — взяв свою кружку, она поднялась, собираясь выйти на продуваемую ветрами террасу.
— Оставайся, — Деймон тоже встал, удерживая ее. — Я уже ухожу. — Он хотел отпустить ее руку, но помедлил и повернул так, чтобы увидеть узкую длинную кисть в своей ладони — она лежала в ней спокойно, почти безжизненно. Деймон внутренне вздрогнул и разжал пальцы. — Ким… — он запнулся и хотел было уже развернуться и уйти, но все же добавил: — Алекс. Он поймет. Елена пыталась переубедить его, но и она сомневается. И что бы она ни сказала, он попробует применить внушение.
— Зачем ты мне это говоришь?
Деймон пожал плечами и криво улыбнулся.
— Ты же мое Дитя… — но Кимберли продолжала серьезно и внимательно смотреть на него, ожидая, на самом деле, почти требуя своим взглядом искреннего ответа. — У всех есть секреты, — сказал он наконец, — но я не хочу, чтобы твой стоил тебе жизни.
Ким еще какое-то время смотрела на него, будто пытаясь добраться до самых темных, затаенных уголков его души, а затем кивнула и опустилась обратно на стул.
Он уже открыл дверь, чтобы выйти, когда она тихо, так, что расслышать ее мог только вампир, произнесла:
— Я на вербене, но все равно спасибо… Деймон.

— Мы должны попробовать, — сказал Алекс, заходя в кабинет без стука на следующий день, и в упор посмотрел за сидевшую у камина Елену.
Она обернулась, и с ее колен соскользнула книга, которую она давно уже не читала, глубоко погрузившись в свои мысли.
— А? — Елена рассеянно моргнула, и по лицу ее пробежала тень, когда она заметила, как мрачен Алекс — это значило, что новостей по-прежнему нет, и он, как и она сама, сходит с ума от бездействия и безысходности. — Мы уже это обсуждали, — сказала она и подняла книгу. — Пока ничего? — не удержалась она от вопроса, ответ на который был очевиден, и все равно ее сердце болезненно сжалось на его отрицательное покачивание головой.
— Или они все идиоты, или полные бездари. Хотя одно другому не мешает, — Алекс провел ладонью по лицу в бесплодной попытке стереть следы усталости и отвернулся к окну. — Мы должны попытаться. Ты же понимаешь, что все это звенья одной цепи.
— Понимаю, — Елена кивнула, — просто не думаю, что…
— Я бы уже давно это сделал. Единственное, что меня останавливает — уважение к вашим родственным узам. К тебе, — подчеркнул он, заставляя Елену в очередной раз ощутить благодарность и удивление — тот, от кого она меньше всего этого ожидала, оказался рядом в столь трудный момент ее жизни.
Но было и другое чувство — недоброе, уже давно зарождавшееся внутри.
— Ну хоть кого-то это останавливает, — тихо сказала она.
По временам что-то такое вскипало у нее на сердце, вот-вот грозясь выплеснуться через край — обида, гнев, разочарование? — но она каждый раз сдерживала себя, инстинктивно опасаясь перемен, на которые не получится просто закрыть глаза.
— Елена…
— Нет, Алекс, не надо! — на этот раз она перебила его, и ее голос зазвенел от напряжения. — Да, я виновата, я знаю, но отнюдь не настолько… — она запнулась, не договорив «чтобы так страдать», и, наверное, впервые осознала это со всей ясностью.
Да, она была не права. Но и он тоже. И если он не готов это признать — значит, так тому и быть. А если даже готов, и им движут иные мотивы — тем хуже. Значит, боль, которую он причинил ей, — осознанная, значит, он, как минимум, на это способен… Елена вздрогнула, испугавшись хода собственных мыслей. Они отворяли дверь в какую-то бездонную, засасывающую пустоту, ко встрече с которой она была не готова. Она еще слишком хорошо помнила, каково это — принадлежать ему, быть с ним.
— Единственное, что я могу сказать тебе — у него всегда есть причины, — спокойно проговорил Алекс, не спускавший с нее глаз. — Даже если порой его поступки кажутся необдуманными — это не так, никогда не так. И он почти всегда оказывается прав.
— Почти, — эхом повторила Елена, отворачиваясь.
Какая-то часть ее очень хотела верить Алексу, верить в то, что есть объяснение, которое расставит все по своим местам, залатает все дыры, оправдает случившееся до самого последнего мучительного мгновения, но другая уже знала — этого не случится. Даже если все каким-то чудом образуется, останется некий зазор, недостача, недостаточность. Прежде Елена даже не подозревала о ее существовании, все, о чем она могла думать — как исправить эту чудовищную ошибку, как сделать так, чтобы все было по-прежнему. И никогда о том, что это невозможно. Даже если события сложатся наилучшим образом. Просто… просто появилось что-то еще. Что-то пугающее до тошноты, просочившееся на самое дно души жгучим холодом, что-то, чему она не готова была даже дать название.
Она открыла было рот, чтобы попытаться объяснить это Алексу, но взамен произнесла:
— Я поговорю с ней еще раз, хорошо? И потом, я почти уверена, что она принимает вербену — по крайней мере, этого стоит ожидать. Я знаю, что это не помешало бы, будь она человеком, но сейчас...
Елена замолчала. Она говорила о Ким, но в голове ее крутилась совсем другая мысль — Алексу не нужно ничего объяснять. Он понимает и так. Она осознала это со всей очевидностью. Некогда пугавший ее до колик Древний никогда не причинит ее подруге боль, равную той, что причинили ей. Он будет крушить мебель, требовать объяснений и кипеть от гнева, но не поступит так, как поступил Клаус. Не оставит Софи, не позволив той объясниться. Не поставит свою обиду или какие-то личные соображения выше ее чувств, выше того, что есть между ними.
Елену обожгло острое желание увидеть Клауса здесь и сейчас, но вовсе не для того, чтобы вымаливать у него прощение, как она надеялась прежде. Ей хотелось заглянуть ему в лицо и потребовать… при одной мысли о том, чтобы оказаться рядом с ним, на нее дохнуло жаром, а чувства переплелись в тугой клубок. Она не сможет. Ей не хватит никаких сил чего-то от него требовать, ей просто нужно снова ощутить его близость, знать, что он прощает и больше не оставит ее одну… Вот только — сумеет ли она снова поверить в это?
Да и кто сказал, что он действительно простит и примет тебя, язвительно напомнил внутренний голос, несколько придушив взбунтовавшееся самолюбие.
— Так что, ведьмы… и с сайтом — совсем никаких подвижек? — заговорила она, лишь бы отвлечься.
Осунувшись на глазах Алекс мотнул головой и опустился в кресло.
— И те, и другие, находят какие-то крохи, обрывки информации, которых недостаточно. И если с компьютерами есть еще какая-то надежда, то от ведьм меня уже откровенно мутит. Пожалуй, впервые на памяти Елены, Алекс говорил так просто и откровенно, не подбирая слов и не сдерживаясь.
— Они то чувствуют ее, то нет, то они пытаются использовать нашу связь, то она им мешает, — он провел рукой по лицу и откинулся на спинку. — Нужны свежие идеи, что-то такое, что мы еще не пробовали, поэтому…
— Да, я поняла, — Елена поднялась. — Я поговорю с Ким прямо сейчас. Если она знает хоть что-то еще, я сделаю все, что в моих силах, чтобы это выяснить.
— Она знает, — уверенно сказал Древний, — поверь моему опыту. И Елена… — он окликнул ее уже на пороге, — я провел с Клаусом долгие столетия, и не перестаю искренне восхищаться некоторыми сторонами его натуры. Он блестящий полководец, прекрасный стратег, и мало кто умеет читать в чужих душах так хорошо, как он. Но за все это время я понял еще кое-что, в самой своей сути он — как и все мы — по-прежнему человек, еrrare…
— Humnnum est**, — закончила Елена, слабо улыбнувшись.
— Любить идеал легко — но только первые семь, возможно, восемь лет… — Александр тоже позволил себе полуулыбку.
Поблагодарив его взглядом, Елена закрыла за собой дверь. Ненадолго замерев, она вскоре решительным шагом направилась в комнату Ким.

Ким поселилась в гостевой комнате на втором этаже — уютная комнатка с видом на сад, в которой Елена собиралась поселить Софи, когда пригласит ее сюда на время одного из «очень важных дел», которые так часто забирали у них любимых мужчин. Елена горько усмехнулась — если бы она только знала, что вскоре лишится и Софи, и Клауса, то ей бы и в голову не пришло жаловаться. Впрочем, знай она хоть что-то из этого, бежала бы от Сальваторе, как от чумы. Только вот — помогло бы? Последние шесть, может восемь месяцев, что-то словно бы сгущалось вокруг них, почти незаметно подкрадывалось — шаг за шагом, день за днем... Теперь Елена была почти уверена, что предчувствовала опасность, были какие-то знаки, едва уловимые сигналы, которые она считывала, но не сумела вовремя распознать. Но что именно за сигналы? Нет ли в них подсказки? Пожалуй, ей стоит подумать об этом хорошенько, когда она останется наедине с собой — в последнее время осуществить это становилось все сложнее.
Несколько помешкав перед дверью, Елена постучала и, получив разрешение, вошла.
— Не побеспокою? — спросила она, увидев, что Ким лежит за застеленной кровати и бездумно смотрит в потолок.
Кимберли покачала головой и села, встретив взгляд сестры.
— Нет. Нельзя помешать тому, кто ничего не делает.
— Но можно помешать чужим мыслям, — Елена приблизилась и опустилась на край постели.
Ким пожала плечами.
— Мысли мои довольно однообразны и не очень-то интересны, — сказала она вполне искренне, но эти ее слова, как и многие другие, ни на шаг не приблизили Елену к пониманию того, что таилось в душе Ким. Хотя, стоило признать, она не слишком старалась, погруженная в себя и свои проблемы. — Ты что-то хотела?
Елена уже открыла рот, чтобы задать приготовленный вопрос, но передумала.
— Да так… ничего особенного, — и помолчав, добавила: — Как у вас с Деймоном?
Кимберли закатила глаза.
— Неплохо, я полагаю. Мы посылаем друг друга около трех-пяти раз в день, что, в среднем, раза на два меньше обычного.
Елена фыркнула.
— Не знаю, — сказала она, подумав немного, — действительно не знаю, каков он на самом деле. За время нашего знакомства я передумала многое, считала его и монстром, и жертвой обстоятельств, и заблудшей овцой, а сейчас…
— Про овцу, мне кажется, ближе всего к истине, хотя и не совсем, — ввернула Ким.
Елена снова хмыкнула и покачала головой.
— Может быть, я просто не тот человек, который должен этим заниматься.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что Деймону стоило бы разобраться самому. И пока этого не произойдет, с ним будет непросто… Но, в конечном счете, я все же верю, что он не так уж плох, — быстро закончила Елена.
— Серьезно? — Ким сощурилась.
— Серьезно. Только иногда от этого не легче.
— Именно, — кивнула Кимберли с некоторым удовлетворением — что-то подобное приходило в голову ей самой, просто она не спешила облекать это в слова. Много чести, в конце концов, тратить свое время, размышляя о загадках натуры Деймона Сальваторе. — А почему ты спрашиваешь? — обратилась она к Елене, с тщательно скрываемым напряжением ожидая новых расспросов.
Ким прекрасно понимала, что сестра пришла к ней с совсем иной целью.
— Да так… он ведь твой Создатель, и я почему-то чувствую себя отчасти за это ответственной.
Ким посмотрела на нее с удивлением.
— Ты? Определенно не стоит. Ты не несешь ответственности ни за мои поступки, ни за поступки Деймона. И если уж на то пошло, он лишь технически мой Создатель, — сказала она и тут же пожалела об этом.
— Верно, — медленно проговорила Елена, — ведь ты приняла кровь другого вампира… и я все забываю спросить — откуда она у тебя?
Кимберли задержалась с ответом, пытаясь решить, говорить ли правду или сочинить правдоподобную ложь — например, что кровь ей досталась от куратора, но потом, глядя в глаза сестры, почти всегда такие задумчивые, с залегшими под ними тенями от постоянных переживаний, она все же решилась на первое:
— Дэн дал мне ее.
— А он?..
— Я не спрашивала, — сказала Ким и после секундной паузы тихо добавила: — Но мне почему-то казалось, что ему дал ее тот вампир, Себастьян…
— Что? — Елена чуть вздрогнула. — Зачем бы ему это делать?
— Не знаю, — Ким покачала головой, обхватывая руками колени и глядя прямо перед собой. — Просто иногда мне даже казалось, что он во всем ему признался. Дэн был взвинчен, напуган, но в то же время… в то же время он изменился. Я больше не находила в нем прежней угрюмой решимости, и это пугало меня, я не понимала, что происходит. Накануне… он сказал мне, что скоро все изменится, что он объяснит мне, и я пойму, но надо еще немного подождать, что все совсем не так, как мы думали, — она посмотрела на Елену долгим взглядом. — А потом случилось… все это.
— Больше ничего? — спросила Елена, когда в ее голове перестал звучать отголосок слов Кимберли.
Все это. Это. Как много помещалось в коротком, безличном слове.
— Еще кое-что, — немного поколебавшись, сказала Ким, — я пришла сюда, исполняя его последнюю волю. Так мне хотелось думать.
— Что ты имеешь в виду?
— В тот вечер наш разговор зашел о тебе... Я тогда часто говорила о тебе, — Ким запнулась, но быстро взяла себя в руки. — Это было что-то вроде одержимости. И Дэн сказал тогда, что нам действительно стоит увидеться, но иначе, чем я себе это представляю. В подробности он вдаваться не стал. Так что… — Ким слегка дернула плечом, а потом замерла, когда рука Елены коснулась ее руки.
— Тогда ты действительно исполнила его волю.
Елена мягко улыбнулась сестре. Она видела, как стойко держится Ким, и как на самом деле больно и горько ей вспоминать об этой потере, которую не с кем было разделить, которую окружающие воспринимали скорее враждебно, чем сочувственно.
— Да уж, действительно, умереть это то, что надо, — отшутилась Ким, но в ее глазах читалась признательность.
— Да, — Елена поднялась, — очень жаль, что он не успел рассказать больше…
— Это правда, — Кимберли пытливо взглянула на нее снизу вверх. — Если бы он сказал что-то еще, я бы не стала это скрывать.
Елена ответила ей пристальным взглядом. Было в словах Кимберли что-то такое, что словно бы намекало — я не стала бы скрывать это, но я скрываю кое-что другое, и они обе это почувствовали. Скрыв досаду, Елена направилась к двери, но Ким окликнула ее на полпути.
— Елена, если бы я знала что-то, что могло бы помочь тебе или твоей подруге — я клянусь, что сказала бы. Ты ведь единственное, что… — она запнулась, не готовая к таким признаниям.
— Я тебе верю.
Раздражение улетучилось. Незаконченная Кимберли фраза вдруг поразила Елену, а она ведь даже не задумывалась об этом. О том, что сейчас она — самый близкий человек для этой девочки, вчера еще ребенка, которая осталась без матери и ориентиров в жизни, без самой этой жизни, без всех тех планов и надежд, которые строила и питала. Без близкого друга. Без нормальной поддержки. И пусть Ким не выглядела потерянной, пусть в ней чувствовалась определенная внутренняя сила — это ничего не меняло. Всем нужен кто-то, кто просто возьмет за руку и скажет: «И это тоже пройдет. А пока я побуду рядом». Для нее таким близким могла стать Софи, но стал Алекс. А для Ким?
— Знаешь, Ким, — Елена сделала небольшой шажок обратно, — я переживаю сейчас не лучшие времена, но ведь и ты тоже… Я хочу сказать, что надеюсь, у нас еще будет возможность узнать друг друга получше.
Ким посмотрела на нее, и уголки ее губ дрогнули в неуверенной улыбке.
— Я тоже на это надеюсь.
— Тогда нам определенно надо что-то с этим…
Договорить Елене не удалось, потому что в этот момент кто-то, бойко постукивая каблучками, прошествовал по дорожке ко входу, дверь скрипнула, и по дому разлетелся такой знакомый, уверенный и звонкий голос.
Брови Ким слегка приподнялись, а глаза Елены, как только в них отразилось узнавание, заискрились радостью. Не в силах сдерживаться, она кинулась вниз, жестом поманив Ким за собой.
Но Ким предпочла остаться. Она понимала, что Елене сейчас будет не до нее, но искренне надеялась, что прерванный разговор однажды возобновится. Ее тянуло к сестре, и она очень боялась окончательно ее потерять, когда Елена узнает всю правду.

Елена оказалась в гостиной как раз в тот момент, когда в нее ворвался вихрь по имени Кэролайн Форбс.
— Во-первых, место обалденное, во-вторых, зачем ты забралась сюда именно сейчас, когда до начала сезона еще несколько месяцев?
— Кэр!
Через мгновение они уже сжимали друг друга в объятиях. Чувствуя, как внутри нарастает и клокочет желание глупо по-детски разреветься от этой близости, от обволакивающего тепла и такого уютного, почти позабытого чувства полного, безоговорочно принятия, Елена слегка отодвинулась и прошептала:
— Как же я тебе рада…
— Вы не поверите, но я встретила в коридоре Деймона, и он все такой же язвительный, самовлюбленный засранец, каким я его помню. Что он вообще здесь делает? Да, кстати, я надеюсь, что ты будешь рада видеть и меня тоже…
Елена резко вскинула голову, не веря своим ушам.
— Бонни, — пробормотала она, понимая, что ее шансы сдержать слезы теперь сводятся к нулю. — Бонни! — воскликнула она, уже обнимая вторую подругу.
— Тише-тише, верю, что рада, — рассмеялась Бонни. — Не забывай, что я всего лишь слабый человечек…
— Ты никогда не была всего лишь слабым человечком, Бонни Беннет, — Елена смотрела на нее сияющими глазами и наслаждалась обманчивым чувством покоя, ощущением, что раз они здесь, то теперь все обязательно пойдет на лад. — Никогда.
Бонни тепло улыбнулась в ответ.
— Извини, что не предупредила, но Кэролайн вбила себе в голову, что это будет хороший сюрприз для тебя.
— Так оно и есть, — подтвердила Елена.
— И неплохая встряска для тебя, — добавила Кэролайн, обращаясь к Бонни, а затем повернулась к Елене и пояснила: — Бонни теперь тоже в нашем клубе разбитых сердец.
— Не говори ерунды, — отмахнулась та.
— В клубе разбитых сердец? — непонимающе посмотрела Елена сначала на нее, а потом на Кэролайн.
Улыбка подруги слегка потускнела.
— Да, перестань, по твоему голосу сразу стало понятно, что не все у вас гладко… и слухи разные ходят.
— Понятно, — Елена сглотнула, пытаясь унять противную дрожь от понимания, что ее горе, ее глубоко личное переживание стало достоянием общественности и горячей темой для вампирских сплетен. — А почему… почему вы в этом клубе?
Каким-то образом ей все же удалось задвинуть эту мысль подальше, хотя чистая радость, которую она испытывала несколькими секундами ранее, испарилась без следа.
— Ты разве не знаешь? — удивилась Кэролайн. — Бонни с Джереми расстались больше двух месяцев назад.
Елена покачала головой, тут же ощутив себя и плохой сестрой, и плохой подругой. В последнее время у нее не хватало душевных сил на долгие разговоры, и она ограничивалась парой смсок в месяц, содержащих банальные вопросы вроде «как дела» и «все ли у тебя в порядке», гораздо чаще отвечая, чем интересуясь сама.
— Бонни, мне очень…
— Перестань, — перебила ее подруга. — Не слушай ее, все было тихо, мирно и по взаимному согласию. Как-нибудь я посвящу тебя в подробности, если ты захочешь, хотя, учитывая обстоятельства, может это и ни к чему. Главное — ни я, ни Джереми не считаем себя пострадавшей стороной. Все хорошо, правда, — Бонни посмотрела на нее чуть пристальнее, пытаясь взглядом донести то, что не сказала словами, и Елена ответила ей едва заметным кивком.
— Но ты сказала — в нашем клубе, — повернулась она к Кэролайн, — Вы с Тайлером опять что-то не поделили? — в ее голосе слышалось легкое подначивание.
Всем был хорошо известен горячий темперамент как Локвуда, так и самой Кэролайн, но от выражения лица подруги стало не по себе.
— Кэр, что?
Но та лишь пожала плечами в ответ и отвела взгляд.
— Ничего, — коротко сказала она, — уже ничего.
У Елены упало сердце — если, конечно, ему было еще куда падать. Она всегда чувствовала: то, что между Тайлером и Кэролайн — настоящее. Достаточно было чуть внимательнее присмотреться к ним, чтобы понять.
— Но почему? Как?
Наверное, не стоило вот так сразу выпытывать подробности, но на Елену вновь нахлынуло отвратительное чувство, что все рушится одно за другим с какой-то дьявольской, не поддающейся никакому логическому объяснению скоростью.
— А вот так, — приглушенно сказала Кэролайн. — Тайлер захотел стать вампиром, поскольку теперь это стало для него возможным. Но я отказалась помочь ему. Вот и вся история.
— Тайлер захотел стать вампиром? — Елене снова захотелось улыбнуться ласковой, терпеливой улыбкой, как это иногда бывало в разговоре с Кэролайн. — Но разве это так плохо? Ведь это что-то вроде…
— Предложения руки и сердца? — подсказала Кэролайн, опускаясь в одно из кресел — с каждым новым словом из нее вытекала жизнерадостность и показная бодрость. — Именно. Он решил, что будет крайне романтично совместить одно с другим.
— И что ты ответила? — спросила Елена, собирая всю свою волю в кулак, лишь бы не вспоминать о том, другом предложении.
Кэролайн посмотрела на нее с легким недоумением, словно засомневалась, не отразились ли переживания на ее умственных способностях, а затем вздохнула и сдержанно ответила:
— Я ему отказала, Елена. Во всем.
Столько муки прозвучало в этих словах, что Елена порывисто опустилась на пол возле подруги и стиснула ее ладонь, заглядывая в лицо.
— Но почему, Кэр? — вкрадчиво спросила она. — Я правда, правда не понимаю… — она растерянно взглянула на Бонни, но та лишь покачала головой.
То ли она не знала ответа, то ли не считала правильным вмешиваться.
— А ты смогла бы взять на себя такую ответственность? — внимательно посмотрела на нее Кэролайн. — Я понимаю, что часто кажусь вам легкомысленной дурочкой, помешанной на танцах и праздниках. Но знаешь, о чем я мечтала, когда была человеком? В этом нет ничего особенного, так что догадаться не трудно…
— О чем, Кэр?
— Я мечтала о нормальной семье. О своей семье. О детях, которых смогу баловать и посвящать им всю себя, не сбегая от них на дежурства. О муже, который не оставит меня ради кого бы то ни было, как это сделал отец. О собственном доме и долбанных занавесках в цветочек, — ее голос почти сорвался, но она сумела взять себя в руки. — У него еще есть шанс, понимаешь?
— Понимаю, — кивнула Елена и обняла ее, стирая катившиеся по бледным щекам слезинки. — Но и ты должна понять — это его выбор, его решение.
— А ты можешь представить Тайлера, моего теплого, такого живого, такого настоящего Тайлера — вампиром? Я — нет, — с тоской проговорила Кэролайн, глядя перед собой невидящим взглядом и в очередной раз возвращаясь к мучительной дилемме.
— С трудом, — честно призналась Елена. — Но это не нам решать. Он уже был оборотнем, и отказался от этого. И он долго жил бок о бок с вампирами. Его решение нельзя назвать спонтанным или необдуманным, а твой отказ… твой отказ выглядит так, словно ты не готова разделить с ним вечность.
— Но это же чушь! — возмущенно фыркнула Кэролайн и замерла, постепенно осознавая, что, по всей видимости, именно так Тайлер его и воспринял.
Все это уже говорила ей Бонни в самолете, но во второй раз проигнорировать столь очевидный вывод оказалось гораздо сложнее.
— Он любит тебя, — мягко сказала Елена, заметив ее сомнения, — и он поймет. Вам просто нужно обсудить все как следует, а не бежать сгоряча в разные стороны…
Уж ей ли этого не знать, с горечью подумала Елена, но не стала произносить вслух. Наверное, и не нужно было. Судя по всему, ее унижение давно стало очередной пикантной сплетней вампирского мира. Елена смотрела на свои руки и не могла найти в себе сил подняться.
— Расскажи нам, — мягко попросила Бонни. — Давай мы закинем куда-нибудь вещи, заварим кофе, Кэролайн наконец-то внемлет доводам разума и позвонит Тайлеру, а потом мы сядем, и ты все нам расскажешь. Все, что посчитаешь нужным.
Немного помолчав, Елена кивнула, а спустя некоторое время они уже сидели за опустевшими чашками и слушали сердитый рокот прибоя.
— Да уж, — первой заговорила Кэролайн, которая уже почти забыла о собственных бедах и о том, что Тайлер так и не соизволил взять трубку. — Ну, во-первых, Деймон первостатейный мудак. И если он меня сейчас слышит — я готова повторить ему это в лицо, — сказала она, повысив голос. — Во-вторых, я хочу познакомиться с твоей сестрой. А в-третьих, знаете что? К черту мужиков! Я объявляю забастовку — больше никакой любовной ерунды, только самая крепкая, верная, прошедшая испытание годами женская дружба…
— А ведь в этом что-то есть, — неожиданно сказала Бонни, заставляя Елену недоверчиво взглянуть на нее. — Нет, я не про всю эту ерунду с забастовкой, — усмехнулась она, кинув быстрый взгляд на Кэролайн, которая демонстративно насупилась. — Я про ритуал поиска — ты говорила, что ведьмы ищут Софи с помощью Алекса, так?
Елена отрывисто кивнула.
— Но что если она сейчас настолько слаба, что ее энергии недостаточно… — Бонни нахмурилась, задумавшись. — Стоило бы попробовать.
— Что попробовать, Бонни? — Елена подалась вперед.
— В последнее время я увлеклась восточными практиками… очень увлеклась, одним словом.
— Слишком много свободного времени, — вставила Кэролайн.
— И? — только и могла вымолвить Елена.
— В общем, инь и янь, гармония мужского и женского… ты близка с Софи, и возможно ваша связь поможет восполнить недостающую энергию. А Софи сейчас или слишком слаба, или вообще без сознания… или они поставили сильный магический блок, — быстро добавила Бонни, заметив выражение лица подруги. — И поэтому одного Алекса для поиска недостаточно.
— Вот, я же говорила, ничего-то их янь не может без нашего инь, — заметила Кэролайн, стараясь разрядить обстановку.
— Алекс! — быстро обдумав слова подруги, Елена поднялась на ноги. — Алекс, — Древний появился в дверях спустя считанные мгновения.
— Бонни, Кэролайн, — он сдержанно кивнул обеим девушкам. — Я был в кабинете и как раз хотел…
— На это нет времени, — перебила Елена. — Ты ведь знаешь, что Бонни — потомственная салемская ведьма? — Алекс ответил очередным кивком. — Так вот, у нее появились кое-какие мысли насчет поисков... Ты говорил о свежих идеях — Алекс, мне кажется, это оно.
— Не факт, что сработает, — несколько растерялась под пронзительным взглядом Древнего Бонни.
— Нужно попробовать все, — коротко бросил он. — Сколько времени вам нужно на сборы?
— Бонни? — Елена обернулась к подруге.
— Буквально парочка книг. Остальное, я уверена, найдется у местных ведьм.
— Кэр, ты с нами?
Несколько сбитая с толку такой быстрой сменой событий и настроений, та покачала головой.
— Вы поезжайте, а я тут немного обустроюсь. От меня там все никакого толка.
Елена энергично кивнула и посмотрела на Алекса. Бонни не было считанные минуты, но им обоим они показались вечностью. Наконец подруга вернулась с книгами.
— Поехали?

Когда спустя несколько изнурительных, показавшихся бесконечными часов они неслись по темной трассе, а измученная ритуалом Бонни сжимала ее холодные пальцы в своих ослабевших ладонях, Елену била крупная дрожь. Она понятия не имела, как Алекс может так хладнокровно сжимать руль и управлять машиной.
— Все будет хорошо, мы успеем, — бормотала Бонни слова утешения, в которые сама едва верила. — Онв ведь сильная, ты говорила.
Сильная. Елена отвернулась к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Сильная. Но настолько ли?

_______________________________________
* Глава отнюдь не веселая, но я не удержалась, потому как герои ДВ неизменно напоминают мне о самом ДВ и вызывают ощущение какой-то непрекращающейся буффонады. И чем больше их в тексте — тем сильнее.
** Errare humnnum est (лат.) — человеку свойственно ошибаться.

«Как ты… как ты мог?! С какой-то рыжей шлюхой?»
«Попридержи язык, деточка, — рыжая нахалка усмехается, отбрасывая назад копну неприлично ярких волос, и касается щеки Александра губами. — Была рада повидаться. — Затем она окидывает Софи пристальным взглядом с головы до ног и одобрительно прицокивает: — А она ничего. Очень даже».
И не потрудившись поправить платье, исчезает из спальни. Алекс успевает перехватить Софи за талию ровно за секунду до того, как та готова кинуться в погоню.
«Ты! Как ты…» — она вырывается из его рук и смотрит на него исподлобья.
«Во-первых, Марго вовсе не шлюха, а моя давняя приятельница, — спокойно говорит он и, убедившись, что она не собирается больше атаковать, отходит, чтобы налить себе выпить. — Во-вторых, я прекрасно помню те слова, которые ты сказала, покидая этот дом пять месяцев назад. Ты сказала…»
«Не следуй за мной и не ищи меня. Я никогда не сумею простить тебя за то, что ты сделал со мной. Какие бы чувства я к тебе ни испытывала…» — слово в слово повторяет Софи, и ее взгляд смягчается.
Она видит то, чего не заметила ранее, слишком шокированная той сценой, которую застала в спальне — в их спальне. Она видит, что его вещи, всегда идеально прибранные, пребывают в хаосе. Видит нестройный ряд бутылок и полупустых стаканов на столике и каминной полке. По всей видимости, он даже не позволяет прислуге приблизиться к своей комнате. А еще она видит жесткую складку, залегшую у его губ, и то, что на самом деле он не желает ни смотреть на нее, ни разговаривать.
«Алекс…»
«Так зачем ты вернулась, Софи? Забыла какую-то безделицу или тебе что-то нужно?»
От того, как он произносит эти слова, внутри все сжимается и замирает. Возможно только сейчас она до конца осознает, как сильно его ранила.
«Алекс, — она сжимает руки в кулаки и делает крохотный шаг в его сторону. — Выслушай меня… пожалуйста. Я была дома и…»

— Может нам просто вернуться домой?
В ее сознание врывается знакомый голос, и от этого в голове стучат гигантские молотки.
— Нет, уже поздно отступать. Они могут появиться здесь в любой момент.
— Тогда заберем ее с собой? И уже потом что-нибудь придумаем? В конце концов, у нас будет отличный козырь.
— Не уверен, что она выдержит переезд… Лучше оставить все, как есть.
Софи ощущает отголосок радости, которую должна испытывать. Но быстро забывает — чему именно радовалась, смысл слов ускользает от нее, голоса тонут в обступившем ее тумане, а она сама тонет в воспоминаниях…

«Так в этом все дело? Ты была дома и преисполнилась благодарности?»
«Да… то есть нет, дело не в этом. Не только в этом, — она замолкает на мгновение, страшась, что уже слишком поздно, но понимая, что иначе было нельзя. — Конечно, я благодарна тебе за то, что ты позаботился о них. О, ты бы видел Анри, он так вырос и окреп! Я не видела румянца на его щеках долгие месяцы… И все мальчики выглядят здоровыми и счастливыми».
«Что ж, хорошо, что с твоей семьей все в порядке. Они были рады тебя видеть?»
Софи качает головой, не спуская с него внимательного взгляда.
«Мы не встречались».
«Но разве не ты хотела явиться к ним богатой вдовой? — спрашивает Алекс, опускаясь в кресло и потягивая выпивку. — Мне казалось, план был таков».
«Был, но… В этом-то все и дело, понимаешь? — тихо говорит Софи. — Я не могу вернуться. Не могу больше быть с ними. И мне нужно было пережить это».
Алекс разглядывает бокал и молчит, и она не понимает, что ей делать дальше. Остаться? Уйти? Но как она может уйти, когда стоя в густой тени за оградой собственного сада, она вдруг с такой ясностью поняла, что ее дом — больше не здесь. Ее дом теперь — рядом с ним.
Он обратил ее, и долгое время она не могла ни принять, ни простить этого. Ей казалось, что он отнял у нее все — ее жизнь, ее близких, ее будущее. Но даже несмотря на это, она полюбила его. Она презирала и ненавидела себя за это, но ничего не могла изменить, и единственно правильным выходом казалось уйти. И вот, стоило оказаться в родных местах, как она поняла, что лгала себе. Никакого будущего у нее здесь не было. Впереди ее ждали только унижения и боль, которые вскоре сломали и разрушили бы ее. И, в конце концов, Алекс оказался на той дороге в самый нужный момент. Сумела бы она полюбить его, будучи человеком, и согласилась бы на обращение по доброй воле? Они этого никогда не узнают. Но, возможно, этого и не нужно. Знал ли Луи, что погибнет, отправляясь на эту глупую войну? Знала ли мать, что ее брат пустит по миру собственную семью? И знала ли она сама, что ступая на дорогу тем вечером, окажется не в постели трактирщика, но станет спутницей одного из самых удивительных мужчин, которые ей когда-либо встречались? Ей хватило нескольких недель, чтобы разглядеть за его хладнокровием и показным равнодушием совсем иного, чем ей раньше казалось, человека — тонко чувствующего, проницательного, с твердыми принципами и несгибаемой волей. Если он считал что-то правильным, он поступал так, независимо ни от чего. И все же она должна попытаться…
«Алекс, — Софи приближается к креслу и опускается на колени рядом с ним, так что Александру все же приходится встретиться с ней взглядом. — Алекс, я знаю, что причинила тебе боль. Но если бы я этого не сделала — если бы не уехала и не была какое-то время вдали от тебя — я бы так и не поняла самого главного».
«Чего же?»
«Того, что я больше не хочу быть вдали от тебя ни минуты. Алекс, — она касается его руки, он не убирает ее, но и не отвечает на прикосновение, — послушай, если ты этого хочешь — я уйду. И больше не побеспокою тебя. Ничего не обещаю насчет этой рыжей дряни, но… — она пожимает плечами, он чуть усмехается, — но тебе я больше не причиню никаких беспокойств. Когда я сказала, что должна уйти — ты не пытался меня удержать. И я буду уважать твою волю так же, как ты мою. Но я хочу, чтобы ты знал — я по-прежнему люблю тебя. И я… прощаю тебя. Возможно, ты не нуждался в моем прощении, но для меня это важно. Как и получить твое прощение взамен. И еще…»
Он не дает ей договорить. Резко наклонившись, он подхватывает ее, усаживает к себе на колени и крепко целует в губы.
«Вы ужасно болтливы, мадемуазель Бертье. Честное слово, когда ваши зеленые глаза покорили меня, вы были так очаровательно застенчивы…»
Она тихонько смеется, прижимаясь к нему как можно крепче.
«Да я просто боялась тебя до чертиков!»
«А сейчас?» — он пристально смотрит на нее.
«Нисколько, — она ласково улыбается. — Так что я заболтаю тебя до смерти!»
«Предпочитаю вечность», — усмехается он и поднимается с ней на руках, чтобы отнести на кровать.
Он покрывает поцелуями ее лицо, внутри все вскипает в предвкушении, она тянется к нему.
«Алекс… Алекс…»
— Я здесь, милая, здесь…
Когда кто-то сжимает ее руку, она вздрагивает всем телом. Такие красочные, такие желанные видения взмывают вверх, словно кто-то сдувает толстые слои пыли… она тянется за ними всем своим существом.
Она не хочет, она не должна возвращаться.

— Не могу поверить, что это действительно ты, — Алекс пристально смотрел на Элайджу, его лицо исказила гримаса боли и ярости.
Выйдя из-за его спины, Елена смерила взглядом Кэтрин и Древнего, мучительно не желая верить в происходящее. Конечно, она всегда знала, что Петрова способна на любую подлость, но Элайджа? Да, он пугал ее, и когда-то она просила Клауса быть осторожным и не торопиться прощать, и да, она понимала, что быть выкинутым из семьи спустя столетия совместного существования, — должно быть невыносимо… но то, что они сделали, то, как обошлись с Софи — не укладывалось у нее в голове. В конце концов, Элайджа всегда оставался верен себе и своим принципам. Так ей, по крайней мере, казалось. Но спорить с очевидным теперь уже было бессмысленно.
Благодаря Бонни, им не составило труда найти место. Несколько часов по петляющей ночной трассе, и к рассвету они въехали в очередной полусонный городок. Алекс остановился в паре кварталов и велел им с Бонни ждать его в машине, на что Елена ответила нервным смешком. У него не было никаких шансов остановить ее, и он быстро это понял. Измученная ритуалом Бонни согласилась подождать снаружи ровно до того момента, как им понадобится ее помощь. В дом они тоже проникли без особых проблем, проскользнув мимо нескольких вампиров, ошивающихся по периметру.
«Наемники, — одними губами произнес Алекс. — Потом», — добавил он, видя, что Елена готова атаковать.
Его люди должны были появиться в скором времени, так что не имело никакого смысла тратить время и силы на охрану. Впрочем, знай они, что их ждет, наверняка предпочли бы встретить свою окончательную смерть прямо сейчас.
Поначалу дом показался Елене пустым, но спустя мгновение они оказались лицом к лицу с Элайджей и Кэтрин. Прошло несколько безмолвных, сильно затянувшихся секунд, прежде чем молчание было прервано.
— Позволь мне объяснить, — произнес Элайджа в своей сдержанно-надменной манере.
— Это совсем не то, чем кажется, — заговорила Кэтрин, и Елена поморщилась.
Она и забыла, насколько похож голос двойника на ее собственный.
— Что именно ты хочешь объяснить? — презрительно прищурился Алекс. — Как ты, связавшись с этой дешевкой, — он, не глядя, кивнул в сторону Катерины, — решил отомстить тому, кого еще недавно называл другом и просил о втором шансе?
Глаза Элайджи опасно блеснули.
— Давай воздержимся от оскорблений, — холодно сказал он. — Ты здесь, чтобы защитить свою женщину, так что будь любезен и держи свое мнение относительно моей при себе.
— Серьезно? — Елена фыркнула, не удержавшись.
— Вполне, — отозвался Элайджа.
— Знаешь, пожалуй ты прав. Нет времени на оскорбления, перейдем сразу к делу, — процедил Алекс.
Его взгляд блуждал по дому, натыкаясь на закрытые двери. Где-то там была Софи, но эти двое стояли у него на пути. Он двинулся вперед, готовясь к нападению, но Кэтрин преградила ему путь.
— Нет! — вскрикнула она. — Послушайте же наконец… Елена! — она резко повернулась к двойнику. — Ты действительно хочешь, чтобы они поубивали друг друга?
Нехотя Елена все же ответила на ее призыв, показывая, что слушает.
— Мы здесь по той же причине, что и вы. Некоторое время назад нам предложили… сотрудничество. Мы сказали, что нам нужно время подумать. За это время Элайдже удалось кое-что выяснить и проследить за той, что вероятно связана с похищением. Так мы и нашли этот дом.
— Очень удобно, — процедил Алекс. — Вы оказались здесь прямо перед нами, при этом охрана продолжает разгуливать снаружи.
— Мы подумали, что так у нас больше шансов дождаться самих похитителей, — пожал плечами Элайджа. — С другой стороны, Шону повезло меньше.
— Шону? — голос Алекса охрип
— Алекс? — Елена взволнованно взглянула на него.
Александр молчал.
— Стопятидесятилетний ведьмак, — ответил за него Элайджа, — настоящий мастер по части пыток и темной магии. То есть он был им — до недавнего времени.
Переместившись в одно мгновение к одной из запертых дверей, он резко отворил ее. Они увидели кабинет. За широким столом, обмякнув в роскошном кожаном кресле, сидел мертвец. Неестественно вывернутая голова покоилась на бумагах, которые насквозь пропитались стекающей с губ кровью. В паре метров, почти по центру ковра, лежало человеческое сердце.
— Эти ведьмаки бывают очень изворотливыми, — сказала Кэтрин, заметив расширившиеся зрачки Елены. — К тому же, я слышала, он был как-то связан со Странниками.
— Это ничего не… — Алекс оборвал себя на полуслове.
Его слух различил еле слышный полустон-полувздох. Все его тело напряглось, закаменев.
Он не мог оставить Елену одну, не мог повернуться к Элайдже спиной, но оставаться на месте тоже было выше его сил.
— Алекс, — голос Элайджи смягчился, он положил ладонь ему на плечо. — Алекс, я могу быть не согласен с вами двумя. И это нередко случалось. Но я никогда не причинил бы вред тебе или Клаусу. И уж точно никогда бы не обидел Софи.
— Я… я хочу тебе верить, правда, но… — Алекс медленно проговаривал слова и замолчал, не закончив.
Слишком многое стояло на кону. Слишком многое оказалось перевернуто с ног на голову в этом слетевшем с катушек мире. Они с Клаусом были так уверены, что контролируют всех и вся. А он сам давно позабыл, что такое настоящий страх... И вот он понятия не имеет, где его ближайший друг и наставник, его любимая уже несколько недель заживо горит в аду, а Элайджа, который когда-то был ему как брат, может оказаться тем самым предателем.
— Просто иди к ней, — сказал Элайджа. — Она наверху. Без сознания. Я дал ей немного крови, но она почти не пьет. Мы хотели забрать ее, но… побоялись трогать.
Алекс быстро взглянул на него, прекрасно понимая, что это может значить. Затем повернулся к Елене.
— Иди, — тихо сказала она. — Я… эм, посторожу их?
Она слабо улыбнулась, при этом чувствуя, как губы немеют от страха. Что такого сделал этот выродок с Софи, что она не приходит в себя?
Алекс исчез. Немного постояв, Елена вернулась в гостиную и опустилась на кушетку, даже не глядя на тех, за кем обещала присматривать. Ей так хотелось последовать за Алексом, но она понимала, что сейчас Софи нужен только он. Если вообще хоть кто-то еще нужен.
— Вы сказали… — заговорила она, — сказали, что проследили за ней? Кто это — она? Я ее знаю?
— Ты нам веришь? — глянув на нее с интересом, спросила Кэтрин.
Немного подумав, Елена медленно кивнула.
— Да… сама не знаю почему, но да. Не тебе, Элайдже.
— Что ж, — Кэтрин пожала плечами. — Для начала меня устраивает.
— Для начала? — усмехнулась Елена. — Едва ли тут стоит рассчитывать на какое-то продолжение.
— Ты всегда была очень поспешна в своих выводах, Елена Гилберт, — насмешливо отозвалась Кэтрин, и Елена вспыхнула, припоминая все гадости и страдания, которые ей когда-либо причинял двойник.
— Отвечая на твой вопрос, — прервал их перепалку Элайджа, — скорее всего вы с ней действительно встречались, хотя, насколько мне известно, последние годы она старалась не привлекать к себе внимания. Это… — он замолчал на полуслове.
Елена сделала нетерпеливый жест, но Элайджа прижал палец к губам и поманил их с Кэтрин обратно в кабинет.
— В чем дело? — приглушенно спросила она, все же не настолько уверенная, что может им доверять, и к тому же изо всех сил стараясь не упустить из виду кусок плоти на ковре и не наступить на него.
Цокот каблуков ответил за Элайджу.
— Шон, дорогой? Ты здесь? Как там эта девица, еще не отправилась к праотцам?
Елене хватило пары мгновений, чтобы вспомнить этот воркующий, сочащийся ядом голосок.
— Шон?
Елена кинулась к двери, не в состоянии сдержать себя, так что Элайджа успел остановить ее уже на пороге.
Девица застыла в растерянности, затем в ее глазах промелькнуло ехидство, а затем, почти сразу, — животный ужас.
— Ты?! Здесь?
Но Елена не успела ответить. Алекс вихрем спустился сверху. Его лицо, вся его фигура дышала такой ненавистью, что Елена на мгновение прикрыла веки.
— Алекс… я могу…
Сдавленный шепот прервался на хрип. Раздался хруст, затем резкий и хлюпающий звук. Елена содрогнулась. Когда она открыла глаза, голова Атенаис уже катилась по ковру.
К горлу подступил ком. Выражение лица Алекса, то, как он застыл над рухнувшим телом, казалось, подтвердило ее худшие опасения. В глаза потемнело, и Елена качнулась в сторону. Кто-то сжал ее локоть, помогая удержаться на ногах, и она с недоумением обнаружила, что это Кэтрин.
— Елена, — Алекс наконец вышел из своего ступора и заметил ее состояние, — она жива. Ты не могла бы позвать Бонни? Нужно забрать ее отсюда и понять, как ей помочь.
— Конечно, — Елена кивнула, собирая всю свою волю в кулак, — конечно.

Елена вышла на террасу и сделала глубокий вдох, но совсем не ощутила движения в легких — словно воздух натыкался на невидимую преграду и скапливался где-то в глотке, вызывая спазм. Она дошла до конца настила и обхватила себя руками. В конце концов, ей вообще не обязательно дышать, и навряд ли у вампиров случаются панические атаки. А может, когда они случаются, вампиры нащупывают пресловутую кнопку и выключают чувства? Елена представила, как бы это было. Прямо сейчас и прямо здесь. Когда дом, который еще недавно был символом любви и уединения, оказался полон под завязку — и не только близкими, но и теми, с кем она бы предпочла не встречаться вовсе. Когда о том, кто подарил его, нет никаких известий — словно он превратился в фантом, в призрак. Когда любимая подруга заблудилась где-то в собственном зазеркалье и не могла или не желала вернуться туда, где ей причинили столько боли. Что если сейчас взять и отключить всю эту сводящую с ума какофонию? Выйти на улицу, поймать первый попавшийся автомобиль, осушить водителя и отправиться отсюда так далеко, как хватит бензина в баке? Просто перестать испытывать все это вместе и по отдельности — боль, страх, сомнение, вину, отчаяние? На краткий миг это показалось таким прекрасным… и таким невозможным. Можно было представлять, можно было даже испытывать от этого незначительное облегчение, но никогда — сделать. Может, ей просто не хватает решительности? Или это своего рода высокомерие, когда ты не представляешь своего существования без какой-то части себя? Или она обычная лицемерка, которая упорно держится за свои представления о мире и считает их единственно верными?
Елена криво улыбнулась. Если так и дальше пойдет — рано или поздно она действительно тронется умом, так и не отказавшись от своих чувств. Такова ее природа, и спорить с ней было бессмысленно. Вероятно, такова была природа той несчастной в замке на озере Комо. Что ж, тогда они смогут составить друг другу компанию…
— Елена.
Она обернулась и потянулась к Александру, выискивая в его глазах ответ.
Он покачал головой.
— Никаких изменений. Но, кажется, у мисс Беннет появилась новая идея…
— Хорошо… это хорошо, — Елена вымучила из себя улыбку, потому что перед ней стоял тот, кому сейчас было еще хуже.
— Я хотел поговорить с тобой, — сказал Алекс.
Елена показала, что слушает.
— В скором времени мне придется уехать. Мы с Элайджей должны действовать на опережение. Угроза все еще существует, и чем быстрее мы предпримем какие-то шаги, тем…
— Что? — перебила она, не в состоянии понять смысл сказанных слов. — Ты хочешь уехать? Сейчас?
— Я должен уехать, — с расстановкой проговорил Алекс, но затем его голос и взгляд смягчились. — И для меня важно, чтобы ты была рядом с ней.
— Да, конечно, но… — в ее голове никак не укладывался сам факт его отъезда.
— И чтобы ты могла позаботиться не только о ней, но и о себе.
— О себе?
Елене казалось, что она действительно сходит с ума. Как Алекс может сейчас уехать? Где он найдет на это силы? И разве не были бы их шансы вернуть Софи гораздо выше, если бы он не оставлял ее постели ни на минуту?
— Послушай, Елена, — он шагнул к ней и взял ее ледяные, опутанные сеткой вздувшихся вен руки в свои. — Мы не всегда с тобой ладили. Но мне хочется верить, что это в прошлом. И сейчас я доверяю тебе, возможно, больше, чем кому бы то ни было. Я не могу отпустить Элайджу одного, но чем быстрее мы отыщем Жан-Поля и его людей и раздавим эту гадину, тем лучше будет для всех. Здесь вы под охраной — моей и его, — Елена отстраненно отметила, что даже Алекс больше не называет Клауса по имени. — Я вернусь, как только это станет возможным. Но мне важно, чтобы, пока меня не будет, рядом с Софи был кто-то по-настоящему близкий. И мне не найти никого лучше тебя. Но если ты не позаботишься о себе, не будешь нормально питаться, то помощь понадобится уже тебе…
Он со значением глянул на ее иссушенные руки, и Елена вдруг поняла, что действительно не помнит, когда последний раз пила кровь. Смутившись, она спрятала руки в длинных рукавах кофты. Казалось, словно она нарочно выставляла свое горе напоказ.
— Алекс…
— Ты не представляешь, чего мне стоит это решение. Или же наоборот — очень хорошо представляешь. Может, это покажется эгоистичным, но я прошу твоей помощи, чтобы сделать его хоть немного легче.
— Ох, Алекс! — Елена неловко смахнула навернувшиеся на глазах слезы. — Я позабочусь о ней, я клянусь тебе. И о себе тоже.
— Я в этом и не сомневался, — он устало улыбнулся. — И просто чтобы ты знала — как бы ни повернулась эта история дальше, я буду на твоей стороне.
— Спасибо, — тихо сказала она. — Но я уже и сама не знаю, каких поворотов жду.
Он внимательно посмотрел на нее, а затем кивнул.
— Не скажу, что рад это слышать, но едва ли в этом есть твоя вина
Елена взглянула на него с благодарностью. Когда-то она сумела увидеть хорошее в Алексе только через призму чувств, которые испытывала к нему Софи. Ей казалось, что она сумела узнать его лучше за прошедшие с тех пор годы, но по-настоящему понять и почувствовать сумела только сейчас. Все те качества и свойства его натуры, о которых говорила Софи, наконец стали для нее ощутимой реальностью. Его внутренняя сила, которая не уступала той, что была у Клауса, не требовала доказательств и не искала себе соперников. Возможно, впервые Елена осознала, насколько поразителен тот факт, что он никогда не пытался выйти из тени своего наставника — верный себе, своим принципам и не нуждающийся в сторонних подтверждениях собственной значимости. И невольно испытала гордость от того, что может назвать его другом.
— Будь осторожен, — попросила она. — Не только для себя, но и для нее. Для всех нас.
— Обещаю, — он посмотрел на нее долгим взглядом, и через мгновение Елена осталась одна.

Какое-то время она стояла, не шевелясь, а затем снова повернулась к морю, блуждая взглядом по накатывающим волнам, которые выныривали из холодного небытия, словно темные хребты подводных чудовищ. Она пыталась собрать себя заново, словно пазл. Привести в порядок мысли и чувства. Принять то, что уже есть, как некую данность, и перестать снова и снова вступать в бессмысленное сражение с реальностью.
— Ужасно трогательно, — раздалось за ее спиной, и Елену передернуло.
Как, черт возьми, взять себя в руки после всего, когда по дому разгуливает твое искаженное, перевранное на все лады отражение?
— Просто уйди, ладно? — попросила она, понимая, что не в силах сейчас вступать в словесные баталии. — Насколько я знаю, Элайджа уезжает вместе с Алексом, а это значит, что у нас больше нет необходимости видеть друг друга.
— Они обсуждают свои ужасно важные дела, так что я решила перекинуться с тобой парочкой слов до отъезда. И даже сказать что-то вроде… спасибо?
Елена глянула на двойника через плечо, но вскоре до нее дошло, о чем речь.
— Не за что? — ответила она с той же интонацией, слегка передернув плечами. — И ты можешь не стараться. Скорее всего, я уже не буду иметь отношения к тому обществу, в которое вы с Элайджей так жаждете вернуться.
— Ты действительно считаешь, что Элайджа может скучать по обществу? — слегка сощурившись, усмехнулась Катерина. — Если он по кому и скучает… — она не договорила.
— В любом случае, это уже не ко мне, — устало сказала Елена.
— Я родила дочь в шестнадцать, — снова заговорила Кэтрин после небольшой паузы. — Парень бросил меня, отец сказал, что я опозорила семью, и забрал ребенка. Потом меня нашел Клаус, и когда мне показалось, что жизнь налаживается, я узнала о ритуале. Я испугалась. А кто бы нет? И сбежала. А потом пряталась пятьсот лет, не надеясь на прощение… — Кэтрин ненадолго замолчала. — Я не люблю жаловаться, Елена, и не ищу сочувствия. Наверное, я его и не заслуживаю. Поэтому я попрошу один раз, а потом сделаю вид, что этого разговора не было.
Она снова умолкла и, тихонько чертыхнувшись, Елена все же обернулась, вопросительно посмотрев на двойника.
— Я прошу дать мне шанс.
Елена молчала, разглядывая девушку напротив. Кэтрин изменилась, это Елена заметила сразу же, как только первый шок прошел. Словно кто-то сгладил острые углы ее характера, а защитная броня дала первую тонкую трещину. Но меняло ли это что-нибудь? Какое ей дело до перемен в личной жизни двойника?
— Все мы не без греха, Елена Гилберт, — по губам Кэтрин скользнула тонкая полуулыбка.
И Елена вдруг поняла, что хочет на нее ответить.
— Ты в курсе, что раньше я считала тебя самой чокнутой из всех стерв, которых встречала? — поинтересовалась она.
— Скорее всего, так оно и было, — пожала плечами Кэтрин.
— А теперь вот встретила Атенаис и…
— И ты поняла, как ошибалась на мой счет?
Елена не сдержала усмешки и покачала головой.
— Подружками мы не будем, — немного помолчав, сказала она.
— Какая жалость — было бы так удобно ходить вместе по магазинам, — закатила глаза Катерина и развернулась, чтобы уйти, но перед этим чуть склонилась вперед и подмигнула Елене: — Поживем — увидим…

Странно, но этот разговор привел Елену в чувство. Жизнь продолжалась, что-то оставалось прежним, а что-то менялось навсегда. Они спасли Софи, вырвали ее из рук мучителей, и это уже было победой само по себе. Теперь им предстояло понять, как вырвать ее из плена собственного разума. И разобраться в том, была ли его причина в магии или чем-то еще.
Когда она вернулась в дом, Алекса, Элайджи и Кэтрин уже не было. Елена прислушалась. Никаких признаков присутствия Ким или Деймона. Кэролайн, кажется, была в гостевой на первом этаже и что-то читала, судя по шороху перелистываемых страниц. А из спальни наверху доносился неумолчный шепот, который лишь изредка менял тональность и громкость. Бонни должна быть вымотана, подумала Елена и шагнула в сторону лестницы, но остановила себя, вспомнив о данном Алексе обещании.
На кухне она выпила несколько стаканов крови залпом — благо, наладить постоянные поставки, даже при таком количестве вампиров в доме, для нее не составляло труда. У Клауса всегда были проверенные поставщики по всему свету. Кровь согрела заледеневшие конечности и несколько прояснила сознание. Вскоре Елена уже входила в спальню, придерживая поднос с чаем и перекусом для Бонни.
Подруга чуть вздрогнула и вышла из состояния полутранса. Она взглянула на Елену, потом на поднос, и уголки ее губ дрогнули в благодарной улыбке.
— Не помешаю? — вполголоса спросила Елена.
Они продолжали говорить шепотом, словно Софи была просто больна, и разбудить ее — не было сейчас их единственным стремлением.
— Нет, — покачала головой Бонни. — Я пытаюсь проникнуть сквозь ментальный барьер, но пока мне не удается даже приблизиться — сплошной туман и тишина.
Елена прерывисто вздохнула и, совладав с собой, посмотрела на Софи. Ее лицо было прекрасно — такое, каким она его помнила с той самой прогулки в оливковой роще. Тогда Софи устроила голову у нее на коленях и, невольно засмотревшись на нее, Елена впервые поняла, насколько дорога ей стала эта неожиданная дружба. Казалось, что с тех пор прошло не меньше столетия... В тот день волосы Софи были убраны в небрежный, но неизменно элегантный узел. Сейчас они мягко стелились по белоснежному белью, обрамляли и словно бы подсвечивали ее лицо. Она казалась просто спящей, такой безмятежной и далекой, что от этого начинали мелко дрожать руки. Те самые руки, которые недавно смывали кровь со лба и щек Софи, мягко обтирали распухшие от ударов губы, промывали казавшиеся ржавыми локоны. Все ссадины и синяки прошли менее чем за сутки, губы вернули свой идеальный, чуть капризный контур. И только глаза не оживляли ее лица, оставаясь плотно закрытыми. Иногда она чуть хмурилась, шептала или даже звала кого-то — чаще всего Алекса, но то, что они поначалу приняли за хороший признак, оказалось не более чем легкими кругами на поверхности ее глубоких, недоступных постороннему грез.
Елена опустилась на край кровати и забрала прохладные, недвижные пальцы подруги в свою ладонь, пытаясь то ли согреть, то ли согреться.
— Если честно, пока у меня ничего не выходит, — извиняющимся тоном сказала Бонни. — Я делаю все, что в моих силах, но…
— Я знаю, Бонни, знаю, — Елена постаралась улыбнуться, но выглядело это, должно быть, жалко, потому что Бонни озадаченно нахмурилась.
— Мне кажется, тебе надо отдохнуть. Ты конечно вампир и все такое, но…
— Я отдыхаю здесь, — сказала Елена. — Это странно, наверное, но это так. Конечно, мне невыносимо видеть ее такой, но в то же время я рада тому, что, по крайней мере, могу ее видеть.
Бонни кивнула.
— Елена… — она замолчала. — Нет, ничего.
— Просто скажи это, Бонни. Ты можешь сказать мне что угодно и знаешь это.
— Я хотела сказать, что беспокоюсь за тебя, только и всего. Ты сильно изменилась за эти годы, это правда. И ты прекрасно держишься, отражаешь один удар за другим, вот только иногда мне кажется, что ты… — она запнулась.
— На последнем издыхании? — подсказала Елена.
— Да. Именно. Однажды я уже видела тебя такой, и это плохо закончилось.
— Нет, Бонни, — Елена слабо улыбнулась, — на самом деле тогда все закончилось хорошо. В этот раз мне так не повезет. И ты права, происходящее сильно напоминает мне тот безумный период моей жизни… когда все запутывается в один невообразимый клубок и все туже затягивает петлю на шее. Но я и правда изменилась. И недавний разговор с Кэтрин помог мне окончательно осознать это.
— С Кэтрин? — Бонни недоверчиво хмыкнула.
— Да, — Елена кивнула. — Да, я поняла, что не боюсь ее больше. А в чем-то даже могу понять. Во многом наша судьба была предопределена задолго до рождения, и очень много усилий уходит на то, чтобы хоть как-то ей противостоять. Либо ты справляешься, либо сдаешься, другого выбора нет. А я не готова сдаться. И может быть, никогда не буду готова, даже если так проще. И я точно знаю, что ты меня поймешь, Бонни Беннет. Потому что ты и сама такая.
— Но ведь у каждого есть свой запас прочности, верно? — Бонни пристально посмотрела на Елену. — Иногда если ты не сдаешься, ты просто… ломаешься. И я очень-очень не хочу, чтобы… — она замолчала, сглотнув. — Я просто хочу сказать — помни, что в этом мире есть место, где тебя любят и всегда ждут. Где будут холить и лелеять, смотреть вместе глупые комедии, есть мороженое, приносить по утрам какао… ну или там — кровь.
— О, Бонни, — Елена потянулась и крепко обняла подругу, — неужели ты готова даже не это? — спросила чуть лукаво.
— Ради тебя я готова на все, ты же знаешь.
— Знаю. И это взаимно. Скорее всего, именно это и помогает мне держаться на плаву.
Они смущенно улыбнулись друг другу. Затем Бонни отвела взгляд, и Елена ощутила тревогу.
— Что-то еще?
— Нет… да. Подходит время, на которое у нас с Кэролайн запланирован отъезд, и если ты попросишь, если посчитаешь это нужным — я, конечно, останусь. Вот только я не думаю, что сумею быть полезной.
— Что ты хочешь сказать? — Елена посмотрела на Софи, а затем снова на Бонни.
— Физически она почти восстановилась, — сказала та. — И я почти уверена в том, не магия стала причиной ее состояния. Просто ее разум… он сопротивляется. Она не хочет или не может поверить в избавление. Ей нужно время.
Позже, когда Бонни ушла, чтобы в очередной раз поискать решение в книгах и собрать вещи, Елена легла рядом с Софи, осторожно придвинулась и обняла ее за талию.
Софи шевельнулась, и Елена быстро приподнялась, чтобы заглянуть ей в лицо. Но подруга по-прежнему была слишком далеко. Чуть улыбнувшись, она тихо произнесла:
— Алекс…
Елена снова легла, прижавшись лбом к ее виску.
— Я не он, дорогая, — прошептала она, — но я очень, очень тебя люблю. Пожалуйста, возвращайся.

Деймон нашел Ким на берегу. Бросив на влажный песок джинсовую куртку, она бездумно смотрела на догоняющие друг друга волны.
— Подвинься, — велел он.
Ким не шелохнулась.
— Здесь маловато места для нас двоих.
— Ты имеешь в виду, на этом унылом пустом пляже?
— На моей куртке, — Ким глянула на него снизу вверх.
— Ну, это мы еще посмотрим, — заявил Сальваторе, пытаясь умоститься рядом.
— Хей! — возмутилась Ким, без раздумий спихивая его на песок.
Какое-то время они боролись — не всерьез, но с молчаливым упорством. В конце концов Деймон расстелил собственную куртку и даже милостиво предложил поделиться местом, но Ким отказалась.
— Высматриваешь зеленый огонек? — поинтересовался Сальваторе через несколько минут молчания.
Ким пожала плечами.
— Никогда в него особо не верила.
— Так и знал, что ты пессимист.
— Скорее уж реалист. На самом деле я просто хотела побыть одна.
— Понимаю, — усмехнулся Деймон. — От Барби нужно иногда отдыхать.
Ким кивнула.
— Она, конечно, классная и все такое, но я соскучилась по тишине в доме.
Деймон понимающе хмыкнул. Ким опять смотрела на море, а он смотрел как бы сквозь нее, в то же время замечая и неспокойную прядь волос, которую теребил и словно нарочно бросал ей в лицо ветер, и то, как она слегка поджимала губы, думая о своем. Это был очень знакомый жест. Едва заметное движение губ, особое выражение глаз, отсутствующий и одновременно сосредоточенный взгляд. Кэтрин, Елена, а теперь вот Ким… Но это уже не задевало, как прежде. Елена и Ким сестры. Они чем-то похожи. И это нормально. Естественно. Вероятно, дотошный наблюдатель сумел бы отыскать общее у них со Стефаном. Никаких двойников и проклятий. Обычная родственная связь.
— Перестань пялиться, — буркнула Ким, и Деймон заставил себя отвернуться, но не сумел спрятать улыбки.
Они больше не ссорились так, как раньше. Словно наплыв всех этих старых и новых знакомых, большую часть которых Деймон с удовольствием отправил бы по известному адресу, заставил их оказаться на одной стороне. На той стороне, где в данный момент до тебя никому не было дела. Да, они с Ким все еще могли сцепиться по какому-то пустяку, но куда чаще поддевали друг друга просто по привычке или от нечего делать. Злость и раздражение почти рассеялись за разговорами и чем-то, что даже можно было назвать взаимной поддержкой. Все в этом доме были заняты, имели отношение к чему-то большему, но их роли были уже определены и более того — сыграны. Исчезни они сейчас, хватятся их не сразу, если вообще хватятся… По крайней мере, на свой счет Деймон здорово сомневался.
— Можно задать тебе вопрос? — снова заговорил Деймон.
— Когда это тебе было нужно мое разрешение? — скептически поинтересовалась Ким, но выражение его лица заставило ее насторожиться.
— Не волнуйся, я не буду выведывать подробности. Просто хочу знать. Если бы то, что ты скрываешь — а ты что-то скрываешь, и даже не думай это отрицать — стало известно, это что-то изменило бы?
Ким долго молчала. А затем неуверенно покачала головой.
— Нет, Деймон. Я не понимаю, о чем ты… но нет, это бы ничего не изменило. По крайней мере, для всех.
Деймон сощурился.
— Что ж… хорошо. Значит, ты кого-то защищаешь или что-то вроде того.
Ким не ответила.
— А можно я тоже задам тебе вопрос?
— Что угодно, детка.
— Ну, во-первых, даже не думай еще раз так меня назвать. А во-вторых, когда Кэтрин была здесь, я подумала… а впрочем, не важно.
— Как можно больше века сохнуть по такой стерве? — Деймон понимающе усмехнулся.
Их встреча с Пирс оказалась неожиданной, не слишком приятной, но и вдвое не такой эмоциональной, как в прошлый раз.

Они столкнулись на лестнице в первый же день, когда все вокруг хлопотали над блонди-старшей, кроме них с Ким и собственно Пирс, который привычно не было дела ни до кого, кроме себя.
«Надо же, — фыркнула Кэтрин, — какие люди и без охраны. Как же так получается, Деймон, что ты всегда оказываешься в эпицентре всякого дерьма на любом континенте?»
«Могу спросить тебя о том же», — отозвался он, стараясь не разглядывать ее слишком откровенно.
Эта женщина по-прежнему выбивала его из колеи одним своим видом. Но если в их первую встречу его охватывало жгучее желание, а во вторую — столь же острое отвращение, то теперь это было что-то вроде нездорового любопытства. Быть такой сукой, при этом умудряясь снова и снова выходить сухой из воды… Впрочем, она бы, наверное, сказала, что это их роднит больше, чем что-либо. И была бы права. Одно Деймон знал точно — он больше не хочет ее. Да и злится скорее по привычке.
«Слышал, ты тоже нашла себе ископаемое по душе», — хмыкнул он, и Катерина закатила глаза.
«Скорее уж мы нашли друг друга», — не стала отпираться она и продолжила спуск, проходя мимо.
«Что, и все? — усмехнулся он. — Никаких язвительных комментариев обо мне и Елене? Да ты никак стареешь…»
«А тебе этого хочется? — в тон ему ответила Кэтрин, обернувшись. — Ну, хорошо, Деймон. Вот тебе бесплатный совет от Создателя: повзрослей, наконец, и возьми ответственность за свои проблемы на себя».
«Как ты?» — сощурился он, раздраженный ее снисходительностью.
Хотелось ответить что-нибудь едкое, задеть посильнее, но как назло в голову не приходило ничего стоящего. Проторчав в склепе с Элайджей долгие месяцы, Пирс исчезла из Мистик Фоллс, и о ее дальнейшей жизни вплоть до сегодняшнего дня он почти ничего не знал.
«Именно», — она уже была на полпути к выходу на террасу.
«Кстати, имейте в виду, все койки в этом хостеле заняты, если вы вдруг планировали задержаться», — сказал он вдогонку.
Кэтрин пожала плечами.
«Спорим, Елена скорее выкинет на улицу тебя, чем Элайджу, который может помочь ей с Клаусом? — она увидела, как заходили желваки на его лице, и добавила уже без ехидства: — Я серьезно, Деймон. Оставь ее в покое. Елена тебе больше не по зубам».
«Стерва», — бросил он в закрывшуюся дверь.
Впрочем, Пирс оказалась права, и ему пришлось потесниться, временно ночуя в кабинете. Несмотря на то, что Елена явно была не в восторге от двойника в своем доме, она действительно предложила Элайдже оставаться столько времени, сколько потребуется. Поначалу отказавшись, тот вскоре изменил решение, поблагодарив хозяйку в своей раздражающей, вежливо-сдержанной манере, и Деймон был уверен, что без Кэтрин тут не обошлось. Не иначе как надеялась вернуть свое ископаемое в родную семейку и вскоре блистать в этом их идиотском высшем свете.
Следом он отчего-то вспомнил о Стефане, который, как оказалось, тоже был на том злополучном приеме вместе со своей кукольной женушкой, которую Деймон видел лишь мельком… Все эти годы он злился на брата за то, что тот так быстро сдался, обзавелся новыми привязанностями и даже умудрился жениться. Его всегда бесила манера Стефана заводить новых друзей и пытаться жить так, словно ничего не случилось. Но сейчас, оказавшись в «эпицентре очередного дерьма» и отчасти даже став его причиной, Деймон уже ни в чем не был уверен… А чертова Пирс только подлила масла в огонь. Как всегда.

— Нет, совсем не то, — покачала головой Ким, возвращая его к реальности. — Мне вообще показалось, что Кэтрин таким образом защищается, но дело не в этом. Они с Еленой… у них же ничего общего кроме внешности. Тогда почему…
— Что почему? — с расстановкой произнес Деймон, понимая, что начинает заводиться.
Ким долго молчала, а затем вдруг выдала на одном дыхании:
— А твоя мать случайно не была длинноволосой кареглазой брюнеткой со славянскими корнями?
Деймон на мгновение замер, а затем расхохотался.
— Моя мать… что ж, у нее действительно были темные длинные волосы. Вот только корни — итальянские. А глаза, — Деймон придвинулся к Ким, отводя со лба непослушную прядь волос, — глаза у нее были светлые. Гораздо больше похожие на твои.
Ким натянуто улыбнулась и осторожно выдохнула, когда он отстранился.
— Откуда ты набралась этой психологической чуши? — фыркнул меж тем Деймон, довольный произведенным эффектом.
— Ну, это ведь моя будущая профессия.
— Что? — Деймон удивленно посмотрел на нее. — Будущая профессия? Не хочешь же ты сказать, что собираешься вернуться к учебе?
— Именно это я и хочу сказать. Если у меня в распоряжении появилась вечность, это не значит, что я должна потратить ее, ничего не делая. Скорее наоборот — это значит, что я могу узнать и сделать гораздо больше.
Деймон усмехнулся, стараясь не выказать истинных чувств. Отчего-то теперь он был смущен.
— Пожалуй, я знаю одного Сальваторе, с которым ты бы точно поладила, — сказал он и почти сразу пожалел о своих словах.
— Стефан, да? — Ким взглянула на него с интересом.
— Да, Стефан, — Деймон поднялся.
Он приблизился к воде, наклонился и поднял несколько камней. Резкий взмах руки, и крохотный снаряд полетел так далеко, что было невозможно ни разглядеть его падение, ни расслышать плеск.
— Может он и есть общий знаменатель? — спросил Деймон, оборачиваясь. — Что скажете, док?
— Вполне возможно, — спокойно ответила она, прекрасно чувствуя его напряжение.
Он невольно улыбнулся.
— Знаешь, что? Как только все тут немного уляжется, мы с тобой отправимся в Мистик Фоллс. Я давно не видел брата, да и с его женушкой почти не знаком, так что…
— В смысле — мы? — перебила Ким.
— Помнишь, что сказала Елена? В течение этого года я за тебя в ответе. Елене пока не до сестренских обязанностей, так что… Ты ведь знаешь, что бывает с молодыми вампирами, если они остаются без присмотра и осушают кого-нибудь?
— Ты ведь это несерьезно, правда? — тихо уточнила Ким, прищуриваясь.
— Абсолютно серьезно, — сказал он жестко, так, чтобы у нее не оставалось сомнений. — И я имею на это полное право.
— Ты!.. Ты просто невыносим! — воскликнула Ким, поднимаясь и отряхивая куртку. — Имей в виду, если ты заставишь меня таскаться за тобой, я превращу твою жизнь в ад! — сказала она и зашагала в сторону дома.
— У тебя и так неплохо получается… детка, — хмыкнул Деймон.
Он ни на секунду не поверил в ее вспышку. Она тоже устала сидеть тут, чувствуя себя обузой, да и всегда хотела увидеть родные пенаты непутевого родителя — так она, по крайней мере, недавно говорила Елене. Так что придется им потерпеть друг друга еще немного.

— Ты уверена, что это сейчас уместно? — с сомнением спросила Бонни, наблюдая за приготовлениями Кэролайн, которая то переходила на вампирскую скорость, то двигалась нарочито медленно и аккуратно, с придирчивым вниманием оглядывая плоды своих трудов.
— Во-первых, Бонни, это всегда уместно, — строго сказала подруга. — От того, что мы все предадимся унынию и начнем посыпать голову пеплом, легче никому не станет и жизнь не наладится. Елене нужна передышка. Тебе, мне, Ким… Даже Деймону, знаешь ли. Никогда не видела его менее саркастичным, чем сейчас. Это о чем-то да говорит!
— Да уж, — фыркнула Бонни, которая до сих пор не могла взять в толк, почему Елена просто не выставит Сальваторе за дверь.
— А во-вторых, принеси еще одну вазу с цветами на тот край стола, а я пока расставлю бокалы.
— Помощь не нужна? — Ким замерла на пороге гостиной, с удивлением глядя на уже довольно пышно накрытый стол.
— Не уверена, но… — Бонни тепло улыбнулась и повернулась к Кэролайн.
— Конечно, нужна! — заявила та. — Заходи, сейчас придумаем тебе задание…
— Да вы издеваетесь, — фыркнул показавшийся следом Деймон. — И нет, Барби, я в заданиях не нуждаюсь.
— Ты что, не хочешь порадовать Елену? — сощурилась та. — Даже такой малостью?
Для начала Деймон испепелил ее взглядом, а потом скинул куртку и зашел в гостиную.
— Ну и?
Бонни и Ким поспешили отвернуться, спрятав улыбки.
— Скромный ужин? — когда все было готово, спросила Бонни, окидывая взглядом блюда с разнообразными закусками, фруктовые тарелки, бутылки с вином и, конечно же, кровью, на которых старалась не заострять внимание.
Как-то так вышло, что почти все ее близкие стали вампирами, и с этим приходилось мириться. По крайней мере, теперь в этом клубке можно было отыскать концы, а человеческие смерти не оставались безнаказанными. И если когда-то Бонни горячо поддержала бы появление Охотников, то сейчас вольно или невольно оказалась на другой стороне. Сейчас именно их необдуманные действия могли привести к самым печальным последствиям для обеих сторон.
— Я сказала прощальный, Бонни, не скромный, — уточнила Кэролайн. — И, кстати говоря, о тебе я тоже позаботилась и запекла твоего любимого цыпленка с яблоками.
— Это трогает меня до глубины души, — шутливо сказала Бонни и потянулась обнять ее. — А если серьезно, ты замечательная. Без тебя мы…
— …жили бы тихо и мирно? — подсказал Деймон.
— Давно скатились бы в депрессию! — зыркнув на него, заявила Кэролайн и рассмеялась.
— Ну что, позовем Елену? — спросила Ким, с интересом наблюдая и за подругами, и за Деймоном.
Несмотря на известные ей подробности их общего прошлого, на взаимные шпильки и все деймоновское ехидство, эти трое общались как старые друзья.
— Уже не надо, — сказала Елена, заходя в гостиную.
Простое светлое платье, распущенные по плечам волосы и мягкая улыбка. Так много было в ней сейчас от той Елены, которую Деймон годами носил в своем сердце, что он вынужден был отвернуться.
— Сюрприза не вышло, да? — вздохнула Кэролайн.
Елена покачала головой. А потом протянула одну руку ей, а вторую стоящей поблизости сестре.
— Спасибо вам, — сказала она, встретившись взглядом с каждым, включая Деймона.
Голос ее не дрогнул, глаза оставались сухими, но от тихого, исполненного признательности тона в комнате повисла неловкая, растроганная тишина.
— Ну, если с сантиментами покончено, можно и к столу, — громко сказал Деймон и занял ближайшее место.
Ким ухмыльнулась и последовала его примеру. Заскрипели стулья, зазвенели бокалы и голоса.
— Кто-то должен произнести тост, — сказала Кэролайн, когда Деймон разлил по бокалам золотисто-розовое вино.
— Чтобы все это дерьмо наконец закончилось? — спросил вампир, заставляя ее наморщить носик.
— Между прочим, не самое плохое пожелание, — усмехнулась Елена и приподняла бокал. — Но позвольте мне. Придется еще немного потерпеть сантименты — сказала она Деймону.
Тот лишь закатил глаза и поднял руки ладонями вверх, сдаваясь.
— Бонни, Кэролайн, — она посмотрела на подруг, — спасибо вам… за все. За то, что в любые, даже самые темные времена вы всегда со мной. На моей стороне. Такую поддержку невозможно переоценить, и порой это то единственное, что придает мне сил вставать по утрам. Ким… — Елена посмотрела на сидящую по правую руку девушку, — мы не так давно узнали друг друга, но я рада, что ты появилась в моей жизни. Без каких-либо оговорок. Ты моя сестра, и я надеюсь, со временем мы станем хорошими подругами. Мне бы этого очень хотелось.
— Мне тоже, — Ким смущенно улыбнулась.
— Деймон, — Елена взглянула на вампира, — не знаю, важно ли это для тебя, но я хочу, чтобы ты знал: я больше не злюсь. Ну, почти, — уголки ее губ дрогнули. — Иногда это просто выше моих сил.
— Уже неплохо, — хмыкнул Деймон, но глаза его оставались серьезными. — Теперь мы можем выпить?
— Определенно, — сказала Кэролайн и первой сделала глоток.
За ней последовали остальные. Елена уже поставила бокал на стол и протянула руку к винограду, как вдруг замерла. Новое движение воздуха за спиной заставило ее резко обернуться.
— Найдется еще местечко?
— Софи!.. — с полустоном воскликнула Елена и бросилась подруге в объятия.

— Ты уверена, что она твоя сестра? — спросил Деймон, привычно врываясь в кабинет без стука и опускаясь в кресло.
Елена дочитала очередную страницу. Ничего нового она само собой не узнала. Но снова и снова перебирать одни и те же документы в поисках несуществующей подсказки — это единственное, что она могла делать прямо сейчас. Дарственная на дом, выписки со счетов, несколько заключенных в последние месяцы договоров, привезенные Алексом. Где-то здесь теоретически могла крыться столь необходимая им информация, но практически это был просто способ занять время, глаза и руки.
— Да, свидетельство рождения, и… — Елена наконец взглянула на вампира и оборвала себя на полуслове. — А что?
— Вы совершенно не похожи с этой девицей, — буркнул Сальваторе, мрачно вперившись взглядом в пространство перед собой.
Елена проглотила улыбку. Едва ли Ким могла всерьез беспокоить Деймона прямо сейчас, когда Софи предложила той пройтись вдоль берега до ближайшего кафе.
«Кофе там конечно отвратный, — вздохнула она, — но от сидения на одном месте здорово устаешь, не правда ли?»
Ким не оставалось ничего иного, как согласиться, но даже ее преувеличенно бодрый вид не скрыл от Елены легкую панику в глазах сестры. Их не было уже больше часа, и Елена надеялась, что ее новообретенная сестра и любимая подруга сумеют найти общий язык.
— Мы похожи гораздо больше, чем ты думаешь, — сказала она, усмехнувшись. — Ты просто узнал меня не в лучший период жизни. А присутствию духа Ким можно только позавидовать.
— А я-то думал, ты тогда была счастлива со своей большой любовью, — съязвил вампир.
— Я не об этом, — с легким упреком сказала Елена.
— Извини.
— Все нормально. В конце концов, твоя бестактность делает тебя тобой.
— Хм, а я думал моя сексуальная неотразимость и бешеный темперамент.
Елена покачала головой, но улыбнулась.
— Она тебе нравится, да?
— Кто, Ким? — его нарочитая пренебрежительность лишь утвердила Елену в ее догадках. — Ну да нравится, как может нравиться заноза в зад…
— Я поняла, — перебила Елена: — Это хорошо. Ну, возможно, не для Ким, но… Рано или поздно тебе придется жить дальше, Деймон.
Он молчал, барабаня пальцами по подлокотнику. Хмыкнул каким-то своим мыслям, а затем пристально взглянул на нее.
— Скажи, если бы я приехал в Мистик Фоллс первым?..
— Да, — немного подумав, кивнула Елена. — Возможно, тогда все было бы иначе. Но это касается только того отрезка моей жизни.
— Значит, ни один из ответов не верен, — задумчиво произнес он. — Я имею в виду себя и Стефана.
— Вот именно.
— Что ж, — он поднялся, — хотел сказать еще за ужином, но поскольку нас прервали, а потом ты только и делала, что ворковала со своей блондинистой подружкой… В общем, мы с Ким уезжаем.
— Уезжаете?.. Куда? — растерялась Елена.
— Для начала в Мистик Фоллс, а там посмотрим.
— И Ким согласна с этим?
— А у нее есть выбор?
— Деймон! Знаешь, ты уже достаточно взрослый, чтобы учиться на своих ошибках.
— Пфф, оставь этот поучительный тон для своих ископаемых, — фыркнул вампир, но поскольку Елена продолжала сверлить его взглядом, закатил глаза и кивнул. — Согласна. Она бы может и отказалась, поскольку одна слишком болтливая блондинка уже отчалила. Но тут сразу появилась другая.
Пришла очередь Елены закатывать глаза. Но Деймон был в чем-то прав: Ким явно была не из тех, кто постоянно жаждет общения. Ей нужно было время осмыслить случившееся, и может быть Деймон был не самой плохой для этого компанией. По крайней мере, он не пытается залезть в душу при каждом удобном и неудобном случае. К тому же последние дни Елену не покидало вновь обострившееся тревожное чувство. Никто не знал, сколько на самом деле было заговорщиков и какие шаги они могут предпринять, будучи загнанными в угол. Да и насколько это соответствует истине? Да, их ведьмак мертв, а Софи свободна, но кто сказал, что у них нет запасного плана? Наверное, этот отъезд и правда к лучшему. Она уже выдохнула с облегчением, когда Бонни и Кэролайн вернулись домой невредимыми. Тем более что в Мистик Фоллс за Ким будет кому присмотреть помимо Деймона. А сама Елена обязательно навестит их, когда все наконец закончится. И кто знает, насколько затянется этот ее визит…
— Эй, земля вызывает Гилберт, — Деймон щелкнул пальцами. — Я говорю, что завтра с утра нас уже здесь не будет, нравится тебе это или нет.
— Да… да, хорошо, — Елена вздохнула. — Пожалуй, это к лучшему.
Она вышла из-за стола.
— Береги ее Деймон. И себя тоже. И несмотря ни на что, — приглушенно добавила она, — спасибо, что остался тогда.
Он коротко кивнул, потом шагнул ближе и вгляделся в ее лицо.
— Тебя ведь есть кому защитить? — тихо спросил он.
— Ты же знаешь, что да.
Он поколебался мгновение.
— А, к черту, — пробормотал он и потянулся, чтобы обнять ее.
Елена позволила. Она прижалась к вампиру и прикрыла глаза, позволяя этому особому чувству нужности укутать и утешить ее на пару мгновений.

— Кхм, если хотите знать, вот такие сцены все еще выглядят довольно двусмысленно, — сказала Софи, появляясь в дверях.
Несмотря на шутливый тон, взгляд ее был сосредоточенным и серьезным.
— Не хотим, — хмыкнул Деймон, размыкая объятия.
Елена улыбнулась подруге.
— Деймон только что сказал мне, что они с Ким уезжают.
— Да, я знаю, — та кивнула.
Деймон вышел из кабинета, отвесив обеим шутовской поклон, а Елена невольно задержала взгляд на лице Софи. В груди привычно потеплело. Несколько часов они почти не размыкали рук, как только Софи пришла в себя. Никто не беспокоил их, пока они выговаривались друг другу, перемежая слезы объятиями, признаниями и счастливыми улыбками.
«Я отъехала на считанные километры, — тихо рассказывала Софи. — Попросила остановить, вышла на пляж, чтобы хорошенько все обдумать… Я хотела вернуться, Елена, правда хотела. Но когда подошла к машине, Тед и Марко были мертвы, а потом мне в голову впилась такая боль, что я уже ничего…»
Она крепко зажмурилась, содрогнувшись всем телом.
«Все хорошо, все уже хорошо, — Елена прижимала ее к себе, гладила руки и волосы, несла какую-то умиротворяющую чушь, и плечи Софи понемногу расслаблялись. — Давай не будем пока об этом…»
Но они говорили обо всем. О поисках, о видениях Софи, об Алексе — Елена боялась, что Софи заденет его отъезд, но подруга приняла его с пониманием и довольствовалась телефонными разговорами, о Ким и ситуации с охотниками, даже о плене и Деймоне. О последнем Софи была не слишком высокого мнения, но, выслушав Елену, перестала злиться и по временам в ее глазах появлялся насмешливый огонек, когда вампир в очередной раз препирался со всеми или язвил. О плене она помнила мало — только боль, видения да обрывки разговоров своих похитителей, в которых не было ничего нового или хоть сколько-то полезного. Впрочем, Елена не слишком рассчитывала на это — нужно быть совсем идиотом, чтобы обсуждать свои злодейские планы при пленнике. Такое случается только в кино. Единственное, что удалось расслышать Софи — приглушенный разговор двух мужчин. Он был слишком тих, чтобы разобрать слова, зато в ответах Шона звучали совсем нехарактерные для него подобострастные нотки.
«Жан-Поль?» — спросила Елена.
«Не знаю… — Софи прикусила кончик ногтя. — Не уверена. У меня тогда мелькнула мысль об Элайдже, но теперь мы точно знаем, что это не он».
«Охотник?»
«Возможно, — отозвалась Софи. — Но с чего Шону унижаться перед каким-то там человеком?»
Елена пожала плечами. В отличие от нее Софи слишком привыкла недооценивать людей. Наличие сверхспособностей часто, но далеко не всегда становилось решающим преимуществом.
Да, они говорили обо всем, кроме, пожалуй, одного… После того как Софи выговорилась, Елена поделилась с подругой всем: своей болью, своим страхом, тем, как едва не сломалась, и как появление Алекса стало для нее одновременно спасением и новым ударом. Но среди этого моря беспокойных, торопливых, обгоняющих друг друга слов так и не нашлось места тому единственному. Задав несколько осторожных вопросов, Софи сдалась. Как до этого сдались Кэролайн и Бонни. Да, Елена пересказывала им сухие факты и даже делилась своими чувствами, но все они были словно обезличены. Было куда проще сказать: «Надеюсь, рано или поздно все наладится», чем назвать имя того, чье возвращение было для этого необходимым условием.
Обнимая подруг на прощание, Елена еще раз горячо поблагодарила Бонни и шепнула на ухо Кэролайн: «Найди его и заставь себя выслушать». Та кивнула, хотела было что-то сказать в ответ, но, встретив ее взгляд, промолчала. Было так проще или сложнее, Елена не знала, но еще не была готова превращать то, что случилось, в историю, в прошлое, и не желала гадать о будущем с ним и особенно — без него.
— Все в порядке? — спросила Елена, подсаживаясь к Софи на диване. — Как ваша прогулка?
— Да, все отлично… твоя сестра, конечно, не самый разговорчивый, но все равно интересный собеседник, — подруга кивнула, все еще глядя перед собой, а потом посмотрела на Елену. — Алекс звонил.
Тон, которым были произнесены эти слова, заставил Елену насторожиться.
— Все в порядке?
— Да… пожалуй, да, — Софи откинулась на спинку дивана. — Они отыскали его на вилле в Испании. Но он и все его люди уже были мертвы.
Елена поежилась, сама не зная почему. Это ведь были хорошие новости, верно? Разве что…
— Кто-то заметает следы.
— Похоже на то, — Софи кивнула. — Причем, судя по всему, кто-то сумел опередить его самого с этим планом.
Елена взглянула на нее вопросительно.
— Жан-Поль собственноручно вырвал сердца всем своим людям, — спокойно сказала Софи, и Елену вздрогнула. — Алекс говорит, и он сам, и весь дом были залиты кровью.
— К чему такие подробности? — Елена поморщилась и поднялась, чтобы налить им обеим по чашке чая.
Софи усмехнулась.
— Ты очень странный вампир, если хочешь знать, — хмыкнула она, и приняла кружку из рук Елены.
— Вампир не обязан быть кровожадным. Это предубеждения и стереотипы, — менторским тоном заявила Елена, и обе фыркнули. — Как же все было? — задумчиво проговорила она. — Он скрылся, потом решил, что его убежище недостаточно надежно… в чем, кстати говоря, был прав…
— Или почуял слежку, — заметила Софи.
— Верно. Он решает убить своих людей, чтобы оборвать все потенциально ведущие к нему нити, и скрыться, но что-то идет не так. Что именно?
— Стрела, — сказала Софи и сделала глоток. — Вот вроде этой, — она кивнула на прислоненный к стене арбалет — ни Ким, ни сама Елена так больше и не притронулись к оружию, которое должно было принести смерть одной из них, но в результате принесло другой. — Стрела в сердце, — повторила она и откинулась на спинку дивана.
— Значит, охотники, — Елена поднялась и подошла к окну, обхватив себя руками. — Что бы мы ни делали, что бы ни происходило, все так или иначе сводится к охотникам…
— А еще к тебе и Клаусу, — тихо произнесла Софи.
Елена обернулась.
— Не смотри на меня так, ты знаешь, что это правда, — заметила Софи. — По крайней мере, у Атенаис явно был личный интерес. Вот бы теперь еще понять, что появилось раньше — курица или яйцо…
— Было ли все организовано Жан-Полем и Атенаис, которые использовали Охотников в своих целях, или же наоборот.
— Именно, — Софи прицокнула языком.
— С другой стороны, так ли это теперь важно? — пожала плечами Елена. — Либо ферзь так и остался ферзем и теперь начнет подыскивать себе новых пешек, либо пешка взяла дело в свои руки и едва ли сбежит с доски, не закончив партию. Так или иначе… — Елена снова отвернулась к окну, в котором ей почудилось мимолетное движение.
Должно быть, Ким или Деймон вышли в сад, но теперь она уже не видела никого из них.
— Ты права, — сказала Софи, глядя на нее с толикой удивления. — Сейчас важнее как можно скорее найти ублюдка, а уж потом разбираться в нюансах.
Елена усмехнулась: Софи редко позволяла себе крепкое словцо. Хотела было сказать что-то по этому поводу, но вдруг застыла. Прежде чем успела что-то понять, что-то почувствовать. Ее руки заледенели, а сердце обратилось в бесполезный, тяжелый сгусток, отказываясь и дальше качать по жилам стылую кровь. За спиной колыхнулся воздух. В ноздри ударил знакомый запах.
— А мне, пожалуй, приятно, что я все-таки сумел заинтересовать тебя шахматами, — глубокий голос звучал как откровение, как мираж, который развеется секунду спустя.
Но секунды тянулись одна за другой, а жжение между лопаток становилось все нестерпимее. О, Елена очень хорошо знала это чувство. Знала силу этого направленного ей в спину взгляда. Медленно, словно это простое движение могло переломить ее пополам, она обернулась и встретилась с ним глазами.
— Хотя я бы сравнил нашего противника с конем — по тому, с какой легкостью он ходит по головам, — прибавил Клаус, уголки его губ слегка дрогнули. — И в то же время его мотивы не лишены определенного рыцарства.
С этими словами он выдернул из-за двери растерянного, с расфокусированным взглядом и повисшими вдоль тела руками-плетьми Джона Гилберта.

— Клаус! — Софи вскочила на ноги. — Ты вернулся!
Она кинулась обнять вампира, наплевав на любые условности.
— Я тоже рад тебя видеть, Софи, — тихо произнес он, проведя ладонью по вздрагивающей спине. — Прости, я слишком поздно узнал и…
— Все в порядке, — она мотнула головой, стирая кончиками пальцев влагу с глаз. — Все уже хорошо. Елена и Алекс спасли меня. Алекс сейчас в отъезде…
— Да, я знаю, — мягко перебил он. — Мы уже связались. Знаю, что заставил вас поволноваться, но так было нужно.
— У вас все в порядке? — заглянувший было в кабинет Деймон застыл в дверях.
Клаус медленно обернулся и смерил его взглядом.
— А, мистер Сальваторе. Вы тоже здесь.
— Деймон мой гость.
Неужели этот тихий, ровный голос принадлежал ей? Все, кто был в комнате, одновременно повернули головы в ее сторону, но она видела только одно лицо, остальные расплывались в мутной дымке. Елена стиснула пальцами столешницу, в надежде окончательно прийти в себя.
— Разумеется, — отозвался Клаус, слегка пожав плечами.
Внутри что-то разбилось — так громко, что хотелось зажать уши руками. Не сердце, конечно, нет. От него давно остались одни лохмотья. Может быть, последняя глупая надежда?
Разумеется.
Ни ревности, ни злости. Ничего. Почти вежливый, почти безразличный тон. Так что же, он действительно сумел вычеркнуть ее из своей жизни и сердца за столь короткий срок? Или все дело в хваленой выдержке Древних? Тогда где она была, когда он вышвыривал Елену из собственного дома, не пожелав даже выслушать…
Елена вдруг поняла, что именно должна сделать. Что хочет сделать прямо сейчас, но очевидно придется подождать с этим до утра. Она уедет вместе с Деймоном и Ким. Клаус здесь, они с Алексом разберутся со всем, а ей тут больше места нет. Здесь было нечем дышать. Оставался лишь один маленький, но очень большой вопрос.
— Что он тут делает? — Елена кивнула в сторону Джона, избегая встречаться с блуждающим взглядом человека, который по какому-то чудовищному недоразумению был ее родным отцом.
А еще он был отцом Ким, промелькнула мысль на краю сознания. Стоило бы предупредить сестру. Вот только знать бы еще — о чем.
— О, это довольно любопытная история, — Клаус прошелся по кабинету, скользя взглядом по окружавшей его обстановке, и в груди Елены разлилась едкая горечь.
Он двигался и смотрел как хозяин. Он и был здесь хозяином. По крайней мере, в тот последний раз, когда жил в этом доме вместе с ней. И чем ближе он подходил, тем сложнее было помнить о Джоне и сдерживать дрожь в гудевшем от напряжения теле. Она резко выпрямилась и выдохнула, когда единственным препятствием между ними стал письменный стол.
— И я готов ею поделиться, — сказал Клаус, опускаясь в кресло напротив. — Сядь, — велел он мявшему посреди комнаты Джону, и тот послушно опустился на диван. — Так вот… мистер Гилберт и есть наша загадочная ключевая фигура — он поочередно взглянул на Елену и Софи, проигнорировав Деймона.
— Что? — Елена мотнула головой. — Не может быть… он же просто…
— Потомственный охотник? — подсказал Клаус. — Человек, всю жизнь ненавидевший и презиравший вампиров, у которого само их воплощение забрало дочь?
— Я ему не дочь! — Елена чувствовала, что в ее голосе звенит подступающая истерика.
Взгляд Клауса на мгновение заострился.
— Видимо, он считает иначе, — мягко сказал он. — Я с самого начала подозревал американский след. Это было логично: те из охотников, кто сумел выжить во время чистки, бежали в Новый Свет. Несколько разрозненных групп, почти позабывших своих традиции. Я бы и не обратил внимание на Мистик Фоллс, где их почти не осталось, если бы не одно «но»… — он замолчал, выдерживая паузу.
Деймон закатил глаза.
— Позер, — буркнул он, не сдержавшись.
По губам Елены скользнул призрак улыбки. Все это время краем глаза она видела, как тревожно смотрит на нее Деймон. Чувствовала его волнение за нее, знала, чего стоит ему держать себя в руках. Для любого другого молчание в этой ситуации выглядело бы естественным, единственным разумным решением. Но только не для Деймона Сальваторе. Ее сердце неожиданно тронула нежность, и она встретилась с ним глазами. Я в порядке, хотелось сказать ей, хотя никакого порядка не было и в помине, и Деймон прекрасно это знал. Не говоря уже о горькой иронии происходящего: она интуитивно искала утешения у того, кого еще пару месяцев назад ненавидела и винила в случившемся…
Мгновением спустя стало очевидно, чего ожидает Клаус. Быстрые, уверенные шаги. Елена подалась вперед, но даже не знала, что именно может сделать. Ким уже подошла к самой двери и с неуверенной улыбкой заглянула внутрь.
Улыбка сползла с ее лица, стоило ей увидеть Клауса. В темных глазах мелькнул страх и почти сразу следом — вспыхнул гнев. Что это: привычка ненавидеть, что-то личное или обида за сестру? Взволнованный взгляд Ким, метнувшийся к ней, подтвердил последнее, и снова Елене стало чуть теплее. Но затем Ким все-таки заметила и второго их гостя… и замерла, резко побледнев.
— Папа?
— Кимберли? — прохрипел Джон, впервые заговорив, его лицо приобрело осмысленность. — Что ты… что ты здесь делаешь?
— Живу, — тихо отозвалась она.
— Живешь? Но…
Она переместилась к нему в считанные мгновения, и тогда до него дошло. Он отшатнулся, глядя на нее с ужасом и отвращением, словно увидел ядовитое насекомое.
— Что… как?! Как ты могла стать этой мерзостью?
Ким беспомощно оглянулась, и Елена, приблизившись, обняла сестру за плечи.
— После всего, что знала? Что видела? — не успокаивался Джон, глядя только на младшую из дочерей. — После того, как эти твари убили твою мать?!
— Мистер Гилберт, я бы попросил вас помолчать, — холодно произнес Клаус, и Джон послушно закрыл рот. — И если уж вам так хочется ворошить прошлое, то почему бы не рассказать дочери, что тот вампир пришел за вами? Что это была месть за смерть ее мужа и сына, которые даже не были вампирами, и заживо сгорели в устроенном вами пожаре? И что она оставила Кимберли в живых, видимо потому, что в ней оказалось больше человечности, чем в вас самом?
Ким, по щекам которой текли слезы, замерла, потрясенно глядя на Клауса.
— Папа? — она снова повернулась к Джону, но тот даже не шелохнулся, уставившись в пол. — Это правда?
— Правда, — ответил Клаус за него. — И, если будет нужно, я смогу предоставить доказательства. Мне очень жаль, мисс Гилберт.
Ким судорожно втянула носом воздух, а потом спрятала лицо у Елены на плече.
— Род занятий Кимберли показался мне весьма любопытным, — тем временем продолжил Клаус. — А потом Изабелла поделилась со мной и другими интересными подробностями.
— Лживая сука, — выдавил Джон через силу, впиваясь пальцами в обшивку.
Он попытался было подняться, но сила внушения оказалась сильнее. И он снова застыл в напряженной позе на самом краю дивана.
— Дальше все оказалось довольно просто. Поймать кого-то, кто сам на тебя охотится, не такая уж большая проблема. Я был уверен, что мистер Гилберт пожелает присутствовать при захвате лично, и не ошибся. А потом, когда вербена наконец выветрилась, он поведал мне всю историю целиком. Именно Жан-Поль вышел на него, предлагая сразу две очевидные выгоды: месть за тебя, — он посмотрел на Елену, — и возвращение к прошлому бесконтрольному существованию, которое не связывало охотникам руки. Жан-Поль не поскупился, поэтому организация быстро приобрела соответствующий затее размах. Хотя стоит отдать мистеру Гилберту должное, она уже была весьма неплохо устроена, опираясь как на многовековой опыт, так и на современные технологии…
Елена почти не слушала. Она гладила Ким по волосам, изредка шепча какие-то бессмысленные слова утешения.
— Прости меня, — бормотала Ким. — Я знала, что он один из охотников. Знала, что это для него дело жизни, и что он никогда не отступится. Он сам сказал мне, когда мама… — она резко замолчала. — Он помог мне вступить, многое рассказал: о тебе, о Мистик-Фоллс, о семье Сальваторе и Кэтрин. Но я понятия не имела, что все это его рук дело…
— Не важно, — Елена покачала головой. — Это уже не важно.
— Так или иначе, — сказал Клаус, подводя итог, — в данный момент происходит зачистка охотничьих ячеек на обоих континентах, а к остальным вопросам мы вернемся позднее. Елена… — она вздрогнула, поднимая на него взгляд, — мы можем поговорить наедине?
Софи поспешно приблизилась и взяла Ким за руку:
— Давай выйдем на воздух? — предложила она.
Кимберли неуверенно кивнула.
— Я к вам скоро присоединюсь, — зачем-то сказала Елена, отпуская сестру, а затем посмотрела на ожидающего ее ответа Клауса. — Конечно.
Словно она могла отказать... Или могла?
Усилием воли Елена задавила шевельнувшееся было робкое чувство. Скорее всего, речь пойдет о судьбе Джона. Или о чем-то еще, касавшемся дела.
Кивнув, Клаус поднялся и тоже направился к двери: значит разговор действительно пойдет об отце. На мгновение замешкавшись, Елена собралась с силами и сделала шаг, когда вдруг заметила резкое движение краем глаза…
Это были считанные мгновения.
Резкий прыжок. Почти невероятный. Нечеловеческий.
Вскинутый арбалет.
Свист стрелы, вспарывающей пространство.
Крик Деймона, успевшего шагнуть за порог.
И ее собственный рывок вперед.
Боль была острой, разрывающей, слепящей…
А потом пришла темнота.

Реальность возвращалась к ней мягкими волнами: шелест ткани, скрип половицы, прикосновение рук, тонкий, едва уловимый цветочный аромат. Какое-то время она слушала их, все еще дрейфуя на безмятежных, мягко покачивающихся волнах. А потом кто-то стиснул ее пальцы почти до боли, и она открыла глаза. Лицо склонившегося к ней Клауса оказалось слишком близко. Воздух загустел. Елена инстинктивно отвернула голову и облизнула сухие губы.
— Что… что произошло?
— Ох, дорогая моя, — даже нежный шепот Софи прозвучал слишком громко, отдаваясь в голове монотонным гулом.
Она тоже склонилась над ней, щекоча лицо кончиками золотистых волос.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нор… нормально, — Елена осторожно приподнялась, послушно делая глоток крови из поднесенного к ее губам бокала.
К ней постепенно возвращались воспоминания. Джон, выхвативший арбалет. Стрела, летевшая Клаусу прямо в сердце. Понимание, что единственное, что она может — это закрыть его собой. Оно пришло к ней вместе с действием. Или может быть даже позднее, когда древко прошило ее насквозь, с хрустом проломив ребра. Выходит, Ким была права насчет арбалета…
Она помнила, как оседала на ковер, уверенная в том, что это конец. Кажется, Деймон и Клаус одновременно подхватили ее, но перед глазами уже все плыло. Было больно. Но почему-то почти не страшно. Почти хорошо.
Елена поежилась и огляделась. Кто-то из них перенес ее в спальню. Когда-то она была их спальней. Ее взгляд метнулся к застывшему у окна Клаусу. Сейчас она видела только его спину, обтянутую черным хлопком рубашки. Так было легче. На фоне потемневшего, поддернутого дымкой вечернего неба его фигура казалась придуманной, нарисованной в несколько смелых, размашистых штрихов.
— Ты нас так напугала, — Софи сдавленно всхлипнула.
— Тогда один-один? — тихо спросила Елена, силясь улыбнуться.
Она все еще слишком остро ощущала его присутствие в комнате.
Софи издала тихий, неуверенный смешок.
— Я смотрю, тебе уже лучше, — сказала она. — И предлагаю на этом остановиться.
— Отличная идея.
— Пойду… принесу еще крови, — Софи поднялась, мягко отстранив руку Елены, которая пыталась задержать ее. — Вам надо поговорить, — произнесла она одними губами.
У Елены не было силы сопротивляться. Она чувствовала, что ее тело восстанавливается, но происходило это гораздо медленнее, чем обычно. Возможно потому, что эта была совсем другая магия, и ей требовалось больше времени.
Молчание затянулось. Море пыталось убаюкать их приглушенным рокотом, но срывалось на злое шипение, словно понимая тщетность своих попыток.
— Я все думаю, что было бы, если бы ты не надела кольцо, — первым заговорил Клаус. — Надо отдать твоему отцу должное, он сумел провести даже меня. Особый нательный знак, я не видел таких больше четырехсот лет… — Теперь его голос не был ни спокойным, ни равнодушным. В нем клокотал гнев и звенела боль. — Он не отменяет внушение полностью, но дает силы сопротивляться. И если бы ты не надела кольцо…
— Но я надела, — Елена сглотнула, но сухость во рту никуда не делась. — Мне показалось, что ты хотел этого.
Он обернулся, и ей снова стало нечем дышать. Страх и вина в темно-серых глазах давили на грудь, но не приносили долгожданного облегчения. Но вот они потеплели, впуская ее глубже, затягивая в свою бездну. Знакомо закружилась голова.
— Я должен поблагодарить тебя…
Она отрицательно качнула головой, продолжая ощущать расстояние между ними. Здесь не было даже стола. Только она, он и все то, что было пережито за последние несколько месяцев.
— А еще извиниться, — прибавил он и сделал движение в ее сторону.
— Нет, — Елена вскинула руку почти рефлекторно, не до конца осознавая, что говорит и делает, глаза защипало. — Я прошу тебя, не надо. Я… я умоляю тебя, — прошептала она.
Он остановился.
— Елена…
Она прикрыла веки, не в силах больше смотреть.
— Джон, — выдохнула она. — Он мертв?
— Нет, — сказал Клаус. — Я оставил это решение за тобой.
Это поразило ее, на мгновение отвлекая от сводящего с ума, едва выносимого чувства. Елена не знала ему имени. Но оказалось, что она не готова говорить о них даже с ним самим. Не сразу после того, как едва не простилась с жизнью. И точно не в этой комнате, которая больше не напоминала о том, как он любил ее.
— Спасибо.
Клаус прищурился. Снова шагнул к ней, и Елена инстинктивно вжалась в спинку кровати.
— Посмотрю, где там запропастилась Софи, — сказал он и быстро вышел из комнаты.
Софи вернулась считанные минуты спустя. Спрятав лицо в ладонях, Елена горько плакала, не в силах назвать даже причину этих слез. Но находиться рядом с ним оказалось едва ли не больнее, чем без него…
Софи крепко прижала ее к себе, и они долго сидели так, пока ночь за окном не проглотила весь мир, отсыпав за него горсть бледно мерцающих звезд.

— Нужно поговорить.
Елена зашла в гостевую комнату, временно ставшую для Джона камерой, и опустилась в кресло напротив. Посеревший, безвольный, он даже не повернул головы в ее сторону, наблюдая за неспешным бегом прибрежных волн.
— Наверное, я стала твоим позором, да? — посидев немного в тишине, сказала Елена. — Клаус ошибся. Нет ни единого шанса, что ты всерьез заботился обо мне или жаждал мести… просто это было так унизительно — дочь вампир, к тому же ставшая подстилкой для самого древнего из них. Верно?
Слова горчили на губах, но она получала странное, нездоровое удовольствие произнося их.
Этот человек всегда был для нее загадкой, но не из тех, что непременно хочется разгадать. Она редко видела его в детстве и никогда не испытывала к дядюшке особо теплых чувств. И ей казалось, что это взаимно. Джон словно бы сторонился племянницы, хотя к Джереми нередко проявлял искренний интерес. Елена смирилась с этим, редко гадая о причинах. Мудрое решение, учитывая, что настоящая никогда в жизни не пришла бы ей в голову. Просто этот человек был ее отцом. И своим поведением показывал, что не имеет на нее никаких прав. Он и не имел. Но тогда какого черта ему вдруг взбрело в голову устраивать Клаусу вендетту? Она думала об этом все утро, глядя, как поддергивается розоватой дымкой влажный седой воздух, а море, все еще мелко дрожа спросонья, покрывается золотой чешуей. А потом ответ сам пришел к ней. Такой простой, такой очевидный. Вписывающийся во все, что она знала о Джоне Гилберте.
Тот мельком взглянул на нее, но почти сразу отвел глаза.
— Верно, — она жестко усмехнулась. — Но знаешь, чего я никак не пойму? Ты занимаешься этим столько лет… почти всю свою жизнь. И ты прекрасно знаешь, что вампиры не бесчувственные твари, какими ты рисовал их своим людям. Своей дочери. Тебе также известно, что люди порой оказываются куда худшими чудовищами…
— Ты имеешь в виду меня? — вдруг уточнил Джон каркающим от долгого молчания голосом. — Поверь, я это действительно знаю, и никогда не надеялся выжить в этой войне.
— Но для чего она тогда вообще…
— Внутри каждого из вас живет зверь, Елена, и тебе это известно, — перебил он, пристально посмотрев на нее. — И никто из вас не умеет контролировать его до конца. Да, ты права, я знаю, что ты это ты. Но это не только ты. И однажды кровожадная тварь внутри тебя возьмет верх. И никто не знает, сколько людей она отправит на тот свет.
— У каждого есть своя темная сторона.
— Но не у каждого она разрывает людей на куски. Спроси своего дружка, Деймона… а еще лучше — Стефана. У них по этой части огромный опыт. А ведь они по-прежнему остаются весьма неплохими ребятами… когда не оставляют после себя горы трупов. Что касается тебя, — он сглотнул, — или Кимми… даже если вы еще никого не убили, это всего лишь вопрос времени.
Елена помолчала. Она не боялась того, о чем говорил Джон. Но в его словах была своя истина, весь его опыт, его инстинкт охотника говорили именно об этом.
— Тогда я тем более не понимаю, — медленно проговорила она. — Какой смысл сражаться с тем, кто пытается навести хоть какой-то порядок?
Джон неприятно улыбнулся.
— Тварь не может судить тварь. Для этого есть мы.
Елена хмыкнула, но не стала возражать. А потом поднялась.
— Уже нет.
Джон вздрогнул. Поднял взгляд на нее.
— Что и требовалось доказать, — сказал он. — Тебя ведь не заботят жизни этих охотников? Их семьи?
— В первую очередь они не заботили тебя, — отрезала Елена. — И потом ты ведь сам сказал: это война. А мы с Ким теперь по другую сторону баррикад.
Джон дернулся при имени младшей дочери, а Елена вспомнила утреннее прощание. Ким не пожелала увидеться с отцом. Лицо ее было опухшим от слез, но вид она имела самый решительный.
«Прямо-таки железная леди от Гилбертов», — насмешливо шепнул Елене на ухо Деймон, но она уловила в его словах толику восхищения.
«Ты уже знаешь о принятом решении?» — спросила сестру Елена, когда они остались наедине перед самым отъездом.
Ким коротко кивнула.
«И?»
«Это ваше дело, — сухо сказала она. — Меня его судьба больше не интересует».
«Кимми…»
Елена замолчала, не зная, что еще сказать, а сестра вдруг подалась вперед и крепко ее обняла.
«Мы ведь скоро увидимся, правда?»
Елена взяла ее руки в свои и заглянула в глаза.
«Правда, — твердо сказала она. — Ни за что не оставлю тебя одну с Деймоном надолго. И прошу тебя, если что-то понадобится…»
«Торжественно клянусь не пренебрегать помощью Скуби-Ду банды», — со смешком пообещала Кимберли, и Елена фыркнула.
«Знаешь, может в том, что Деймон стал твоим создателем, есть определенный смысл…»
«Иди ты», — отмахнулась Ким и вышла вслед за Деймоном на улицу.
Шум мотора стих в отдалении считанные минуты спустя…
— У всех нас свой путь, Джон, — сказала Елена. — Я не хотела становиться вампиром. Но такова была моя судьба. И теперь я уже не хочу другой. Кто знает, может быть однажды ты сумеешь меня понять…
— Что?? — Джон подскочил в кресле, вцепившись в подлокотники. Он был спокоен, приготовившись умереть и считая ее визит прощальным, но теперь в его глазах плескался неподдельный ужас. — Нет, лучше убейте меня! Я готов умереть, я хочу этого.
— Но я не хочу, — покачала головой Елена. — А поскольку я бездушная, эгоистичная тварь… — она безрадостно улыбнулась. — Выбор оставили за мной, и я его сделала, так что ты всегда будешь знать, кого в нем винить. Так уж вышло, что я не могу лишить тебя жизни, а они не могут оставить ее тебе. Это тот компромисс, к которому мы сумели прийти. Но только тебе решать, заканчивать ли обращение. Я не уверена, что до конца понимаю твои мотивы: была ли это одержимость, идея, страх… но если во всем этом действительно есть хоть капля чего-то искреннего, капля любви, ты не поступишь так со мной и главное — ты не поступишь так с Ким. Не сейчас, по крайней мере. Дай этому миру шанс и, возможно, у него найдется шанс для тебя.
Джон молчал, упрямо сжав губы. Они оба знали, какой выбор он сделает. Что ж… в конце концов, это было его право.
— Твоим создателем будет Изабелла, — сказала Елена напоследок. — Если, конечно, ты все-таки станешь одним из нас. Скоро за тобой придут и в ближайшее время доставят к ней.
— Елена, — сиплый голос настиг ее уже у самой двери, она обернулась. — Клаус… все это…. то, что ты видишь: это просто новенький фасад для старого дома с привидениями. Круги на очень глубокой воде. В этой воде прячутся настоящие чудовища.
Она устало посмотрела на него, не пожелав спорить.
— Прощай, Джон.

Елена покрепче обхватила себя руками, глядя, как волна лижет берег, то собирая, то выбрасывая на него всяческий морской сор. Эта игра веками не надоедала ни одному из них. А вот она сама, кажется, чертовски устала от игр. От недомолвок. От необходимости держать лицо.
Было несправедливо обвинять в этом Клауса. Но тогда, после покушения, он был слишком напуган случившимся, сбит с толку, смущен: если все это, конечно, было применимо к нему в полной мере. А она сама слишком измотана, ошеломлена его внезапным появлением и всем, что последовало после него. Но их разговор должен был состояться на равных. Елена усмехнулась этой мысли. Кто бы мог подумать, что она начнет ставить условия… Кажется, никто. Не раз и не два за день она уловила тщательно скрываемое недоумение в глазах Софи. В глазах Клауса ничего прочитать было нельзя. Но все же он ждал. Она чувствовала это в каждом жесте, в каждом повороте голове и скользящем мимо взгляде, слышала между слов, пока они с каким-то неестественным, больным спокойствием обсуждали дальнейшую судьбу Джона.
Прошлой ночью Клаус остался в кабинете. Она заметила приглушенный свет, когда спустилась ночью за водой. Ее тело сковало, стоило понять, кто именно перелистывает страницы за приоткрытой дверью. Звук не прерывался, повторяясь с заданной периодичностью, но они оба знали, что это блеф. Елене казалось, что она идет по хлипким подмосткам, пока он наблюдает за ней из густой, настороженной темноты. Она замешкалась на мгновение у подножия лестницы, снова ошеломленная таким простым, очевидным фактом: он действительно вернулся, он здесь. Достаточно было пересечь холл, толкнуть дверь, протянуть руку. Все, чего она так желала, сбылось. И он хотел поговорить с ней, чтобы… что? Поблагодарить? Расставить все точки над «i»? Объясниться? Или… Она снова больно споткнулась об это «или» и быстро вернулась к себе.
«Трусиха», — выдохнула она, прижимаясь спиной к двери, но не переступила порога комнаты, пока не услышала переливчатый голосок Софи внизу.
Вот только дело было вовсе не в трусости… Или не только в ней.
Над головой закричала чайка. Елена зябко повела плечами, покачнувшись и сделав крохотный шаг навстречу воде.
Она помнила, как хотела высказать Клаусу все, что наболело у нее на душе. Но почему-то даже эти слова утратили свою силу и смысл. В конце концов, он и так это знал. Не мог не понимать просто потому, что и сам испытывал нечто подобное. Но все-таки решил, что оно того стоило.
Утром, когда прикрываться мыслями о Джоне больше не получалось, Елена задумалась о Кэролайн. Было ли у нее право причинять Тайлеру такую боль? Ведь их чувство было ничуть не меньшим: достаточно было хоть раз увидеть этих двоих вместе… Но кто и кому может дать такие права? Да и нужны ли они? Кэролайн приняла решение и поступила сообразно с ним. Если она допустила ошибку, за нее придется платить. И теперь уже не ей, а Тайлеру решать, заслуживает ли ее поступок прощения. Какие бы благие намерения ею ни двигали…
Клаус тоже поступил так, как считал правильным и нужным. И теперь, когда туман боли и страха немного рассеялся, перед Еленой расстилалось выжженное поле одиночества и пустоты. Она все еще различала его фигуру на той стороне, но не знала, сумеет ли сделать шаг… Не говоря уже о смутном, тревожном чувстве по-прежнему сжимавшем ее сердце.
— Осторожней, мисс Гилберт. Будет жалко испортить такие очаровательные туфли.
Голос, раздавшийся за спиной, заставил ее круто обернуться. Вязкий песок жидко чавкнул под ногами.
— Вы… — выдохнула Елена, оказавшись почти лицом к лицу с невысоким, приятного вида незнакомцем в мягкой фетровой шляпе.

Когда Елена вернулась в дом, Джона там уже не было. Всюду царила тишина. Завтра, когда приедет Алекс, и они решат, что делать дальше, этот дом опустеет окончательно. Куда они теперь отправятся? Обратно в Париж? В Рим? Может быть, в Америку, чтобы лично присутствовать при зачистке? Она не знала. Она даже не была уверена, что хочет знать.
Сердце мучительно отозвалось на эту очевидную ложь.
Обведя темный холл задумчивым взглядом, Елена пошла наверх, к себе. Клаус ждал ее. Он не скрывался, стоя у окна спальни на втором этаже. Она зашла в комнату и плотно закрыла за собой дверь. Клаус не обернулся, как в тот раз, когда она только пришла в себя.
— Ты не хочешь моих извинений, потому что не можешь их принять, верно? — вполголоса спросил он.
Она подошла к нему в несколько быстрых шагов и успела прижать ладонь к его рту, прежде чем он скажет что-то еще.
Губы шевельнулись, и она резко выдохнула, убрав руку. Он успел перехватить ее и положил себе на грудь.
— Елена…
Он наклонился, выискивая ответ в самой глубине ее глаз. Она прикрыла веки, продолжая просто быть рядом. Позволяя сомнениям, обидам и боли схлынуть, оставляя только чистое, звенящее чувство быть здесь, сейчас, с ним.
— Поцелуй меня, — прошептала она едва слышно. — Даже если…
Он не дал ей договорить. Смял ее губы с низким, протяжным стоном, прижимая к себе. Его рубашка, ее платье… треск и шелест лишней, раздражающей сейчас ткани.
Желание было едва выносимым. Прикасаться к нему, целовать прохладную кожу, ласкать. Путаться в волосах. Быть везде, тонуть в удовольствии, в этой близости. Вбирать в себя каждое мгновение, каждый звук, его самого.
Холодные простыни коснулись спины, и тут же нагрелись от плавящего тела жара. Она перевернулась, оказываясь сверху. Излет брови, высокая скула, рельефный контур губ… мелко подрагивая от счастливого узнавания, ее пальцы изучали его лицо, грудь, твердую гладь живота, каждую линию и изгиб, точно она была скульптором, а он — ее любимым творением. Клаус сжал ладонями бедра Елены, и она вобрала в себя каждый миллиметр плоти, набрав полные легкие горячего воздуха и бездумно улыбнувшись. Замерла, желая наполниться, напитаться до предела, а затем начала мучительно медленное движение…
Он позволял ей. Давал все, что она хотела. И лишь когда Елена опустилась с протяжным вскриком ему на грудь, прижал к себе, повернувшись и накрывая собой. Он целовал ее глаза, губы, шею, ласкал соски, то слегка дразня, то вбирая их в рот с ненасытной жадностью, задержался возле свежего шрама под левой грудью, коснувшись его сначала подушечками пальцев, а затем прижавшись губами, опустился ниже, сцеловывая влагу, и еще ниже, проникая языком вглубь и заставляя снова дрожать от возбуждения.
Они уснули под утро, обессиленные, опустошенные, а проснулись под шум прибоя и надсадные крики чаек. Она спала у него на груди, и он сомкнул руки, словно боялся, что она ускользнет вместе с первыми лучами солнца.
Молчание накрыло их, словно непроницаемый купол, из-под которого медленно выкачивали воздух.
— Дважды я думал, что потерял тебя навсегда, — первым нарушил его Клаус. — И да, я действительно был настолько безрассуден и зол. Я почувствовал… почувствовал себя уязвимым. Почувствовал, что ты стала моей слабостью. Такой, какой у меня быть не должно. Ведь когда-то очень давно я обещал себе, что это больше не повторится.
Елена сделала вдох — медленный, плавный и жгучий. И такой же выдох.
— Но если у нас нет слабостей, мы мертвы по-настоящему, — сказала она.
Клаус приподнял голову, очерчивая овал ее лица кончиками пальцев, слегка развернул к себе за подбородок и посмотрел в глаза. Она не успела отвести их, и теперь тонула, захлебывалась в этом пронизывающем, любящем взгляде.
— Ты права… Конечно же, ты права. Но мне пришлось почти потерять тебя во второй раз, чтобы понять это окончательно. Елена, я не представляю своей жизни без тебя. Так что считай это официальным предложением: будешь ли ты, Елена Гилберт, моей слабостью? Отныне и вовеки веков? — он шутил, но глаза его оставались серьезными, а взгляд испытующим.
Елена ломко улыбнулась в ответ, а затем села, высвобождаясь из объятий, и покачала головой.
— Я не могу… не сейчас. Все еще слишком больно.

___________________________________________________________________
* Под конец автора что-то потянуло на шахматы.
(Неочевидный шахматный ход, сделанный вместо очевидного)

В этот раз она узнала его сразу.
Это его она встретила на балу, когда спешила в объятия Клауса, а оказалась в руках Деймона. И это он давал ей советы тогда, в Риме, когда она не знала, как быть со своей дальнейшей жизнью.
Ее взгляд метнулась к дому, по периметру которого были расставлены люди Клауса.
— Я не причиню вам вреда, — сказал мужчина, но Елена не слишком-то ему верила. — И они не увидят меня, даже если очень захотят.
Как ни странно, его слова были похожи на правду. Двое вампиров, наблюдавших за ней издалека, даже не шелохнулись при появлении незнакомца.
— Вы ведьмак? — озвучила Елена первое пришедшее ей на ум объяснение.
Мужчина покачал головой.
— Призрак?
— Нет, — он улыбнулся. — Хотя нас иногда путают. У меня много имен, мисс Гилберт... Смотрящий, Свидетель, Тень. Выбирайте на свой вкус. А кто-то даже называет нас ангелами, — рассмеялся он. — Но могу вас заверить, чего-чего, а перьев у меня точно нет.
— Так кто же вы?
Он пожал плечами.
— Никто. Но вы можете называть меня Майлзом… кажется, своему облику я обязан именно этому чудесному джентльмену.
И тут до Елены дошло. Ну, конечно! Вот кого так неуловимо напоминал ей этот человек, располагая к себе с первого взгляда. Дедушку Майлза.
— Это все равно должна быть какая-то магия, — упрямо возразила Елена, раздраженная столь явной манипуляцией.
— Пожалуй, — кивнул он. — Вот только она едва ли доступна вашему пониманию. Как, впрочем, и пониманию любого другого смертного.
— Я не смертная.
— Уверены? Можно ли назвать бессмертным того, кого так легко убить обычной деревяшкой? — стрела, появившаяся в его руках, словно соткалась из воздуха, Елена инстинктивно отшатнулась, но та исчезла мгновение спустя. — С другой стороны, безделушка на вашем пальце имеет к нам некоторое отношение. Вот вам и еще одно имя: Истинно Бессмертные.
Он чуть склонился к ней и улыбнулся, но в этой улыбке уже не было прежней человеческой теплоты, в ней Елене почудилось нечто поистине потустороннее. Оно будило воспоминания о сверхъестественном ужасе, который был знаком каждому с детства и который она уже не думала испытать.
— Ну, хорошо. Тогда что вам от меня нужно? — спросила она, скрещивая на груди руки и стараясь не показывать страха, который неторопливо перебирал ее внутренности длинными холодными пальцами.
Позже она расспросит обо всем Бонни или поищет информацию самостоятельно, сейчас же ей хотелось поскорее избавиться от своего странного собеседника, который словно бы ненадолго развеял морок и явил ей самую свою суть. И «ничего» было для нее лучшим определением.
— Я бы сказал, что это скорее вам что-то нужно от меня, — ласково возразил собеседник, снова напоминая дорогого ей человека.
Елене стало спокойнее.
Ветер как раз разогнал тучи, и солнце коснулась лица. Краем сознания она понимала, что находится под воздействием каких-то чар или гипноза, но противостоять им не могла, стараясь хотя бы окончательно не утратить способности мыслить. В конце концов, до этого момента он ни разу не причинил ей вреда. Скорее уж наоборот: пытался помочь.
— Впрочем, вы в чем-то правы, — продолжил «Майлз». — Я бы не предлагал свою помощь, если бы не хотел, чтобы вы ею воспользовались. Как правило, подобные мне просто наблюдают, являясь своего рода гарантом равновесия в этом мире. Но иногда нам все же приходится вмешиваться… Например, когда кто-то перестает играть по правилам и пытается переписать законы мироздания.
— Играть по правилам?
— Ну, например, создает новый вид сверхъестественных существ. Вы же понимаете, о чем я? — Елена отрывисто кивнула. — Порой природа сама приходит в равновесие. Иногда ее приходится подтолкнуть… и само ваше рождение, появление такого феномена как Двойники в некотором роде является следствием подобного толчка.
— Вы говорите о Проклятии? — уточнила Елена. — Но разве это не дело рук Клауса?
— Верно, — он кивнул. — Но без определенной помощи из этого навряд ли бы что-то вышло.
Елена попыталась стряхнуть оцепенение и хоть как-то осмыслить сказанное. Если это человек (или кем бы он там ни был) не врет, то этот мир был еще более запутанным и странным, чем ей казалось. А Проклятие оставалось ящиком Пандоры, из которого лезла все новая дрянь.
— То есть вы хотите заново…
— О нет, нет, — он замахал руками и широко улыбнулся. — Что сделано, то сделано. Но каждое появление Двойника на свет неизбежно нарушает баланс и приводит к тому, что в игру вступают новые, непредсказуемые и плохо поддающиеся контролю силы.
— Очевидно, что это уже не проблема, — напомнила Елена. — Новых Двойников не будет.
Возможно, она впервые искренне поверила в то, что это к лучшему.
— Не совсем так, — мягко возразил он. — То есть это конечно... Но ведь есть еще вы сами.
— Вы хотите сказать, что я представляю угрозу для этого мира? — спросила она, стараясь не поддаваться снова подступившей к горлу панике.
— Отнюдь, — он вздохнул. — И давайте уже согласимся с тем, что я не хочу вам навредить. Согласны?
Елена неуверенно кивнула.
— Все, что я хочу сказать: есть некая угроза. Я ощущаю ее на уровне всех своих инстинктов.
— Но не можете устранить?
— Мне неизвестны детали. А то, что известно, скорее догадки, не более… Что-то нарушает или намеревается нарушить баланс. И без вашей помощи, боюсь, никак не обойтись. Потому что само мое присутствие здесь, в материальном мире, лишь ухудшает и без того шаткое положение.
— Моей помощи? Но что я могу? Я обычный вампир, даже не Древний, было бы куда разумнее обратиться с этим… — она взглянула на дом и вдруг замолчала на полуслове. — Это как-то связано с ним?
Он кивнул, и Елена похолодела.
— Я не позволю ему навредить! — воскликнула она, прекрасно понимая, как жалко это звучит.
— Этого тоже не было в моих планах, — он посмотрел на линию горизонта, чуть нахмурился и уже серьезно взглянул на Елену. — Но это только в моих, — он помолчал, позволяя ей осознать сказанное. — Выслушайте и хорошенько запомните мои слова, мисс Гилберт. Угроза все еще есть, я ее чувствую. И вы тоже. То, что затеяли ваши друзья, весь этот новый вампирский мир, поначалу обеспокоило нас, но вскоре стало очевидно, что оно вполне вписывается в естественный ход вещей. Но потом появилось нечто, что явно жаждет его разрушить. И все это несомненно связано с теми событиями, в эпицентре которых вы так неудачно оказались. Но вы должны быть очень осторожны в своих поисках. Будет лучше, если вы останетесь единственной, кто будет знать об этой встрече. Помните, ваши и любые другие слишком явные действия могут спровоцировать новую катастрофу.
Елена растерянно смотрела на него, не зная, что сказать. Но в одном он все-таки был прав: ее тревога за близких не прошла. И это была не просто мнительность, а нечто большее. Что-то не сходилось до конца, оставляя крохотный, царапающий зазор.
— Ну и последнее. Чтобы вам было с чего начать в своих поисках, попробуйте обратиться за подсказкой к мадам Ноэль… — Он приподнял шляпу и поклонился. — Удачи вам, мисс Гилберт. Если так суждено, мы с вами еще увидимся. Если же нет, было приятно познакомиться.
И с этими словами он просто исчез. Словно кто-то стер его гигантским ластиком или выключил изображение. Елену судорожно вздохнула.

Елена опустилась в кресло и сделала глоток вина. Теперь она действительно осталась одна. Ей пришлось настоять. Никакой охраны: ни тайной, ни явной. Никаких контактов. Стоило закрыть глаза, и она видела взгляд Клауса в тот момент, когда она вложила ему в ладонь защитное кольцо.
«Я мог бы настоять, ты знаешь это? — вполголоса спросил он. — Чтобы ты носила его, чтобы отправилась с нами…»
«Но ты не станешь этого делать», — спокойно возразила она, подавляя трусливое желание сбежать.
Его воля, его влияние на нее были слишком велики. Ее кожа все еще помнила прикосновения его рук, губ, языка… По телу прокатилась горячая волна. Глаза Клауса потемнели.
«Отчего же? — спросил он, делая последний разделявший их шаг. — Я твой создатель. Я управляю миром, частью которого ты являешься. И ты все еще хочешь меня, хотя и разочарована. Так что это изменит? Кроме того, что ты будешь рядом, и я, возможно, сумею заслужить твое прощение…»
«Ты прав, — голос дрогнул, но Елена сумела взять себя в руки. — Я все еще хочу и люблю тебя. Но мне нужно время. И если мои чувства взаимны, то ты дашь его мне. Без всяких уловок и обмана».
Он всмотрелся в ее лицо, а затем коснулся тыльной стороной ладони щеки. Елена прикрыла глаза, невольно отзываясь на эту нехитрую ласку. А когда открыла, Клауса уже не было в комнате.
Потом был долгий, но бессмысленный разговор с Софи. В конце концов подруга все-таки обняла ее на прощание, но в этих объятиях было куда больше непонимания, чем теплоты.
Вернулся Алекс, и, вопреки ее ожиданиям, не было никаких бурных сцен. Они с Софи просто прильнули друг к другу, и Елена была вынуждена отвернуться, ощутив острую, едва выносимую боль. Перед отъездом Александр пожелал ей всего наилучшего и пообещал любую помощь, которая может понадобиться. Наверное, только благодаря нему Елена сумела удержаться от слез.
А потом она действительно успокоилась.
Почему именно она? Почему именно в ее жизни происходят подобные вещи? Елена больше не задавалась этими вопросами. Все относительно, как-то сказал ей Клаус. Наверное, только сейчас она сумела до конца прочувствовать истинность этих слов. Поняла, как вечность может обернуться долей секунды, слабость — мощным оружием, а самые сильные существа на планете становятся пешками в чьих-то ловких руках. Но все это отошло на второй план, уступив более важной, хоть и лишенной пока очертаний цели.
Прошлое осталось в прошлом.
Впереди ее ждало будущее. Неопределенное и пугающее. Но, по крайней мере, в этом будущем она сама будет отвечать за себя и свои поступки.