Если я выиграю, ты станешь моим. Согласен, Ланга?
Ланга, Ланга…
Он слышит свой голос и слово, что станет его приговором.
Согласен.
И не вернуть, не перемотать.
А потом был вихрь, потом был ураган. То движение — как оно называлось? Он даже не понял, как его выполнить. Возможно, Адам выдумал его на ходу. Он тоже, как и Ланга, импровизатор. Был…
Ланга давно уже не появлялся на трассе. И не видел, что вытворяет Матадор любви. Впрочем, кажется, и сам Адам там тоже не показывается. Наверное, ждет свою новую «еву», после Ланги никто не смог его удивить.
«Скучно, — говорит он, глядя в экран планшета. — Как же скучно».
И впивается взглядом в его затылок. Ланга чувствует его всем телом, всей кожей.
Почему бы не выйти тебе, Сноу?
Но Ланга держит свое слово. Больше никогда.
Пальцы его обхватывают рулевое колесо, костяшки белеют от напряжения. На миг воздух исчезает из атмосферы. Он не борется, он перестает дышать — это единственный способ одолеть ощущение скованности, что настигало его, когда он думал о возвращении на трассу.
Вернуться? Ну уж нет. Он проиграл на пике своей силы. В некотором роде это и было его целью – достичь предела. Взлететь, покинув тело и все тяжести бренного мира. И не думать о приземлении.
На мгновенье…
Ланга закрывает глаза и видит несущееся в лицо небо.
Да, на мгновенье он был абсолютно свободен. Это ли не счастье? Это ли не главная причина жить?
И теперь уже неважно, что он сменил легкие просторные одежды на каркас строгого делового костюма, а единственное, на что жмет его нога – педаль автомобиля. Душа его осталась там, в вышине. Не на трассе, куда упало пустое тело. В небе.
Но иногда Адам забывает о дистанции. На миг он перевоплощается в свое альтер-эго — огненного безумца, хохочущего опасности в лицо. Тогда он наклоняется вперед, вторгаясь в личное пространство Ланги, обнимает его рукой поперек груди и шепчет на ухо:
— Поедем полетаем, Сноу. Полетим выше облаков. Ты единственный, кто может вернуться.
С чего он взял?
Зачем? Зачем ему возвращаться? Что он там увидит? Осколки прежней жизни?
Но Адам не сдается. Между ними заключен негласный договор — не говорить о прошлом. Ни о поражении, ни о проигрыше. О прошлом вообще. Так почему же Адам его нарушает?
Только раз заговорив об этом в начале, он смолк, увидев выражение лица Ланги.
«Я уйду, если ты еще раз упомянешь о обо мне в той роли, - гласил взгляд Ланги. — Я служу тебе, но прежний Ланга должен умереть. Он навсегда останется там».
Он помнит, как потускнели, погасли глаза напротив. Убивая Сноу, он замораживал и их отношения с Матадором любви.
Так было проще, так было легче.
Но в последнее время Адам снова начал пренебрегать их договоренностью. Он сбрасывал личину отстраненного высокомерного дельца прямо в салоне автомобиля. От него исходил жар, голос шептал что-то невообразимое, пытаясь увлечь Лангу назад в мир скоростного рейва.
Адам не хочет сдаваться. Слишком недолго он обладал своим призом, Ланга сумел ускользнуть от него и тут, и Адам жаждет реванша.
Он повторяет это так часто, что Ланга вновь спрашивает себя: я могу вернуться? Как? Как мне вернуть свое тело, которое я бросил на трассе. То тело было молодым и сильным, оно слушалось меня больше, чем мое сознание. Я и был своим телом. Чувствовал малейшие изменения траектории, мог оседлать ветер. Новый я — послушная болванка, жесткий и прямой как доска, не способный больше ни на что, кроме как быть безупречным фасадом респектабельной жизни Иноске Шиндо. Вожу его автомобиль, выполняю его задания. Для этого не нужно быть гибким и изворотливым, как ласка. А соревнования недопустимы на дороге. Да и не его это страсть.
Так чего тебе еще надо? Неужели ты выбросишь меня даже быстрее, чем предыдущего цепного пса? Уже наигрался? Хочешь сломать свою новую игрушку?
Адаму удается разозлить Лангу. Он думает о прошлом снова и снова, и кулаки его сжимаются на рулевом колесе, а в легких исчезает воздух.
Повернувшись к Адаму, он расторгает безмолвное соглашение: не встречаться лицом к лицу со своими личностями из второй, настоящей жизни. Но терпеть дольше невыносимо.
Адам видит Сноу и меняется тоже. Однако на сей раз Матадор не отбивает чечетку и не кричит о любви. Глядя Ланге в глаза, он произносит, без капли позерства:
— На самом деле, я хотел тебя себе, но не в качестве цепного пса. Я хотел предложить тебе сотрудничество. Ты просто всё не так понял. Я готов был кинуть к твоим ногам весь мир. Ланга…
Но я не могу. Не могу вернуться. Раны зажили, но не те, что я нанес себе сам. Как мне вернуть свою душу?
Ланга, Ланга…
Поедем полетаем. Полетим выше облаков. Ты единственный, кто на это способен.