Они встречаются через год после закрытия Адской Пасти – ни на йоту не изменившийся Спайк и Баффи.

Он прикуривает от подожженного драконом мусорного бака и смотрит на нее – сильная, красивая, с высоко поднятой головой и сотней учениц за спиной. Повзрослевшая, чтоб ее, мудрая!..

– Как Морти? – спрашивает Спайк, затянувшись ядовитым табачным дымом.

Сил подняться и отодвинуться от горящего бака нет. Да и дыра в животе как-то не располагает к резким движениям – тут бы собственные кишки не растерять. Тем более ведьмы уже колдуют что-то и тушат пожары.

– Не знаю, – устало отзывается Баффи, укладывает рядом с собой косу и приваливается к его левому боку.

У нее глаза закрываются. Натурально так. Просто шла, села, привалилась, отрубилась. Достали девочку.

– Мэм! – подскакивает какая-то раскосая брюнетка. Японочка. – Я хотела…

– Она спит, – выдает очевидность Спайк.

Он пытается затянуться и грозит кулаком ведьмам, которые потушили вместе с горящим баком его сигарету. Какая-то рыжая мерзавка хихикает и разводит руками. Спайк вздыхает и пытается нашарить зажигалку в кармане плаща. Сигарета падает на асфальт, а зажигалка никак не находится. Надо бы крови… Или отлежаться…

– А куда?.. – смотрит на него японочка. – А где?.. А…

– Там должен быть вампир с мечом, – сообщает Спайк. – Душевный. Героически настроенный. Обещал завалить дракона. Отзывается на «Ангела», «Персика», «Пуфа» и «Засранца». Все вопросы к нему.

Девочка кивает и сваливает. А Баффи фыркает ему на ухо и тихо выдыхает в шею, едва шевеля губами:

– Последнее, скорей, о тебе.

Спайк хмыкает и возражает по инерции:

– Нет, лав, я, конечно, засранец, но на эту кличку в последний год отзывался именно Ангел.

Баффи опять тихо смеется и тяжело вздыхает. К ним спешит еще одна истребительница. Спайк грозит ей кулаком и жестом показывает, что Главная спит мертвым сном. Или притворяется мертвой. Или находится в таком состоянии, что до мертвой недалеко. Заездили девочку, ублюдки.

– Голубка, – провожает взглядом очередную возжелавшую поговорить с Баффи и передумавшую девчонку взглядом, – а сколько тебе лет?

– Двадцать три, – скорей угадывает по дыханию, чем слышит Спайк и кивает своим мыслям.

Ей еще и четверти века нет. А по равнению с ним – младенец. Ребенок, который вершит своими руками судьбу мира. А еще ему отчаянно хочется врезать кому-то наверху за то, что они взвалили на нее всю тяжесть мира. На эти чертовски хрупкие плечи.

Ключицы – острые. Он смотрит чуть сверху и со стороны, но видит, какая у нее кожа – светлая, прозрачная, с едва заметным следом былого загара. Синяки… Ключицы эти… Острые… Тонкие… Хрупкие… Глаза – с синяками.

– Как же часто ты умудряешься высыпаться, лав? – бормочет Спайк.

Ему хочется… обнять, закрыть, защитить, а в груди щемит что-то. Наверное, душа. Наверное… жалость… наверное…

– У тебя лицо слишком серьезное, – шепчет, тихо хихикая ему в шею Баффи. – О чем ты думаешь?

– Хочу обнять тебя, – отзывается Спайк. – Я в крови.

– А я в слизи демонов Игруук, – сообщает Истребительница и сама подныривает ему под руку – осторожно, чтобы никто не заметил, что она не спит. И прижимается носом к шее. И сопит довольно. И Спайк чувствует странное удовлетворение от того, что она рядом с ним. И легкое недоумение. Почти обиду.

– Ты знала?

– Конечно, – соглашается Баффи. Она говорит едва слышно, но он же вампир. Когда ему это мешало? – Но у меня на шее были две тысячи истребительниц. Не было времени, чтобы тратить его на рефлексирующего придурка.

– Этот придурок пару раз спас мир, – напоминает Спайк.

– Этот придурок мне не позвонил, – отзывается Баффи и удобней устраивает голову у него на плече.

Спайк вяло шевелит рукой, придвигая Истребительницу хоть ненамного, но ближе к себе. Куда ближе? Есть куда. Она так далеко… Бесконечно… Недостижимо.

– Раздавишь, – бормочет Баффи и кладет свою ладонь на живот Спайка, осторожно ощупывая края раны. – Позвать Уиллоу? Она умеет лечить.

– У Рыжей куча работы, – отзывается Спайк, запуская пальцы в волосы Баффи. – Не хочу тревожить.

И воет. Потому что Баффи с силой надавливает на рану. А потом смотрит снизу вверх с такой злостью и обидой, что Спайк сразу же затыкается, хотя перед глазами мелькают гребанные звезды.

– Не хочешь тревожить? – почти шипит Баффи. – Знаешь…

Она садится, сбрасывая его руку, и к ним тут же спешит та японочка, но Саммерс ее не замечает. Не хочет замечать. Она злится. Спайк убирает ее руку со своего живота, сжимает тонкое запястье, смотрит на нее и спрашивает:

– И чего ты хочешь от меня, Истребительница? Чтобы я повинился? Чтобы сказал, каким идиотом был? Чтобы…

– Верил мне, – отзывается Баффи. – Просто веры было бы достаточно.

Она выдергивает свою руку, вскакивает и убегает, врезается в японочку, смотрит на нее невидяще и продолжает свой путь – пошатываясь, спотыкаясь, волоча свою косу. Усталая. Гордая.

– Зря вы так, – тихо говорит юная истребительница. – Я позову вам врача. А наша Главная… Зря вы так.

Она осуждает, и Спайк смеется – с него достаточно осуждающих истребительниц. С него достаточного всего того дерьма, что приносят в его жизнь эти наделенные силой стервы. Он смеется. Смеется. И смеется.

– А сейчас ты встанешь, – ласково говорит Уиллоу, направляя на него зеленый свет из своих ладоней. – Найдешь ее и скажешь, что был придурком.

– Она это знает, – ухмыляется Спайк. – Потому и нашла себе этого… Бессмертного…

– Что? – смотрит на него Уиллоу и довольно сообщает: – Я мастер маскировочных заклинаний! Раз даже ты принял Энни за Баффи!

И до Спайка доходит. Просто доходит. И то, что он редкостный идиот – тоже. Он не вскакивает. Не бежит за ней. Не бросается извиняться на коленях. Он подумывает свалить из города, честно говоря. И начистить рожу Эндрю. Определенно. Последнее становится неким приоритетом.

Но сначала нужно разгрести последствия того, что произошло с Городом Ангелов. «Гиперион» переполнен. Истребительницы. Ведьмы. Люди…

Спайк собирается свалить из города, но для начала…

Баффи он находит на первом этаже, когда она пытается раздавать указания сразу трем истребительницам и одной ведьме. А дальше – дело техники. Иголка входит в плечо легко, а снотворное впрыскивается быстро. Баффи смотрит на него большими глазами.

– Что ты?.. – начинает она, и Спайку приходится ее ловить.

Шприц падает с мерзким каким-то звуком. Баффи цепляется за лацканы его плаща, а вампир выдает с насмешливой улыбочкой:

– Пора тебе выспаться, голубка.

Баффи хочет что-то ответить – он по глазам видит. К счастью, она засыпает раньше, чем успевает сказать, кем же его считает и сколько костей она ему сломает, если сможет до него добраться.

Проще бы, конечно, вырубить физически, но она и без того избита. А снотворное сейчас достать легко.

– Куда нести? – спрашивает Спайк у истребительниц.

Те показывают и смотрят на него с легким неодобрением и недоумением. Спайку плевать. Баффи нужен нормальный восьмичасовой сон. Хотя бы раз в год.

Он собирается уйти сразу же, но… день на улице. А ходы в канализацию оказываются завалены из-за землетрясения. Спайк ругается – громко, вдохновенно. И остается до вечера.

– У них была такая любовь! – вдохновенно вещает какая-то юная истребительница своим товаркам и стреляет в Спайка глазками.

– Эй! – кричит он в ответ. – Чтоб вы знали, я вас слышу!

Есть, конечно, подозрения, что говорят они об Ангеле и Баффи, но больно смущенно хихикают девчонки…

А Донни разбивает ему нос. Совершенно в духе девчонок Саммерс. А после баюкает свою руку и смотрит на него обиженно.

– Я приезжал в Рим, – просто сообщает Спайк.

И Малышка рассказывает про историю с двойниками, про замок в Шотландии, еще про что-то…

Спайк кивает и курит – сигарета за сигаретой. Ангел делится с ним запасом крови. Уиллоу мимоходом проверяет состояние здоровья. Фейт оглядывает с ног до головы и пристраивает к делу.

Но после заката Спайк сваливает. Он уезжает на чьем-то заляпанном кровью мотоцикле. Отмыть его – дело двух минут. А ему нужно…

Он не совсем уверен, почему бежит. Зачем. От кого. И, конечно, куда.



…Спайк находит замок в Шотландии через два месяца.

Не факт, что он останется.

Не факт, что его примут.

Он просто хочет сказать, что верит…