Когда Стефану было десять, не стало мамы.
Он, такой серьезный, ни разу не заплакал при отце. Только когда мы остались вдвоем у могилы, разревелся и взял с меня обещание не бросать его.
Я был старшим братом, я был сильным, я умел завязывать шейный платок как надо — разумеется, Стефан доверял мне. И я делал все, чтобы соответствовать.
Потом я стал конфедератом, а, вернувшись, вдруг обнаружил, что уже нет нужды вытирать Стефану сопли. Он сравнялся со мною ростом, я мог обнять его за плечи, не опускаясь на колено. Получалось круто. Братья Сальваторе — лучшие друзья. У нас и фотка такая есть.
Мы даже влюбились в одну девушку, так, на всякий случай, чтобы не отдаляться друг от друга. Мы спали с нею по очереди и почти не ревновали. Все складывалось хорошо.
Но складывалось оно недолго.
Пули, пущенные из ружья отца, оставили два гнилых плевка крови на наших белых рубашках. Отец, весь такой опозоренный, вытер руки о жилет и забыл о нас.
Когда Стефану было семнадцать, умер его старший брат.
За минуту до него.



Мистик-Фоллс-Запад, 2012

Я вдавил педаль газа и схватил Елену за руку.
Звон разлетевшегося в пыль стекла и грохот взрыва вампирский слух умножил на сто. Моя башка лопнула бы от шума, если бы секундой раньше не лопнула от удара.
И все исчезло. Исчезла даже рука Елены, хотя мне казалось, что я держу ее настолько крепко, что невозможно выпустить.
Прошло всего мгновение, а может, целая ночь, хотя я ставлю на пару часов.
Я открыл глаза, сел и огляделся.
Кто-то забыл убраться в доме после очередного погрома. Покойся с миром, Мистик-Гриль, восстановлению ты явно не подлежишь.
Пахло газом, пылью и жареным. Никогда не пробовали кипятить кровь? Не пробуйте — вонь отвратная.

— Деймон!

Аларик как будто стоял здесь все это время и ждал меня, словно появился из дыры, проделанной в несуществующей реальности. Которая, ко всему прочему, грозила вот-вот рухнуть.

— Где Елена? Почему ее здесь нет? В машине мы были вдвоем.

— Мы найдем ее, — Аларик протянул мне руку и помог подняться с пола.

А еще Стефана. И Бонни — чтобы выбраться.
Потусторонний мир никогда не был таким огромным. Я тонул в нем: чем ниже опускался, тем сложнее становилось дышать. Деревья вокруг походили друг на друга, кора у всех отливала синим, голые ветки терялись в беззвездной темноте.
Я не заметил, как потерял из виду и Аларика тоже.

— Деймон!

Беннет выглядела неважно. Ну, любой бы сбледнул с лица, будь он турникетом для дохляков. А дохляки-то, ко всему прочему, все без билетов.

— Деймон, быстрее, сюда!

Аларик топтался рядом с ней.

— Я не могу найти Елену, — проорал я в ответ, не считая нужным пояснять, что без нее никуда не пойду.

— Мы найдем. Стефан уже вышел, — Бонни почти дотронулась до моего плеча, но я увернулся. Я поглядел на ее ладонь, затем прямо в глаза и поцокал языком. Как я умею.

— Вернее, Бонни его вытолкнула, он тоже не хотел уходить без Елены, — снисходительно поправил Аларик, усмехнувшись.

Злость на него, на Бонни и на себя самого, что вообще взял Елену с собой, полыхнула синим. Наверное, мои глаза в тот момент тоже стали синими. Я закусил губу. Сердце в грудной клетке увеличилось в размерах и норовило заполнить меня полностью.

— Я с места не сдвинусь без Елены.

Беннет молчала ровно две секунды, глядя исподлобья.

— Тогда ты, Аларик, — и вцепилась в него, не успел Рик опомниться.

— Деймон…

— Какую из букв в слове «нет» ты не поняла? — перебил я. — Когда мы вернемся, я первым делом убью тебя, Бон-Бо…

Земля пошатнулась, как ветхая табуретка под самоубийцей.
Я расставил ноги пошире, чтобы устоять.

— У нас меньше минуты.

Этой Беннет на телевидении бы работать, погоду сообщать.

— Елена! — заорал я. Сейчас сердце, втрое больше обычного, гоняло по венам не кровь, а отчаяние. — Елена, черт возьми, если ты не найдешься, я убью тебя!

Небо из синего обратилось в зеленовато-черное. Оно спускалось, как комковатое одеяло, плотное, необъятное, тяжелое. Оно тикало над ухом.

— Елена, — шептал я. Я даже сейчас помню, как шептал, и удивлялся, как же она не слышит. — Елена, пожалуйста.

— Поздно, Деймон, — закричала Бонни, — ты должен пройти сейчас, иначе я не успею пропустить вас двоих.

— Нет. Нет, Бон-Бо…

— Елена, — ахнула Бонни, вглядываясь в мутную синеву леса.

Раздался оглушающий треск, и пара деревьев, вывалившись из земли, повалились друг на друга. Почва пошла рытвинами, как нарывами.
Я увидел ее. Едва заметный силуэт в полумиле. Сердце сжалось до размеров грецкого ореха и забыло, что нужно качать кровь.
Трясло так, что мы едва стояли на ногах.

— Сейчас, Деймон, давай же. Мы сразу за тобой.

Я колебался.

— Если ты этого не сделаешь, мы с Еленой не успеем. Ну!

Небо-одеяло почти легло на плечи.

— Я убью тебя, если ты умрешь и позволишь умереть Елене. Вытащу отсюда и убью, слышишь, Бон-Бон? — я оскалился.

Вместо ответа Беннет ударила меня по плечам, и я провалился сквозь землю.
Буквально.



Мистик-Фоллс-Восток, 2012

Все дыры потустороннего мира не шли ни в какое сравнение с той, что расползлась в груди Елены.
Конечно, они что-нибудь придумают. Заклятие или еще что. Так всегда было. Бонни поможет.
Потом Елена вспоминала, что Бонни тоже осталась по ту сторону, и дыхание снова перехватывало.
Небо, вернувшееся на свое высокое место, тикало.
Сколько времени она сидела вот так, на земле, зарывшись пальцами в дерн, небо наверняка знало. А Елена нет.

— Елена. — Мужской голос. Стефан или Аларик, — тупо сделала вывод Елена. Она с трудом открыла глаза. Аларик. — Нужно идти.

— Кому нужно? — безразлично уточнила Елена.

— Тебе. Тебе нужно… поспать. — Это прозвучало беспомощно и жалко. Аларик и сам понимал.

— Мы должны вытащить Деймона и Бонни. — Елена решительно поднялась на ноги. Они что-нибудь придумают. Деймон не мог умереть, это же Деймон. Скорее небо рухнет. Хотя… небо уже рухнуло. Черт-черт. Какое-нибудь заклятие. Бонни поможет. Черт-черт. Бонни же тоже.

— Конечно, должны, — слишком легко согласился Аларик, не глядя на Елену.

Стефан сидел, прислонившись спиной к стволу дерева, и не мигая смотрел в одну точку.
Елена замерла, уставившись на него. Ступни будто примерзли к земле.
Их разделяло приличное расстояние, но Елена все равно видела, как слеза медленно ползет по щеке Стефана. Мерзкая слеза, одна-единственная.
И она поняла, что произошло.
Крик Елены услышали все, кроме нее самой.