— А-а́лия... — нараспев произносит знакомый голос с той неповторимой бархатистой хрипотцой, привычно делая ударение на второй гласной.
Та, которую позвали по имени, крепче зажмуривается, подставляя лицо тёплому летнему солнцу, но улыбается в ответ приветливо и даже где-то лукаво, чувствуя, как быстрее начинает стучать сердце. Неугомонный ветерок подкрадывается сзади, чтобы игриво взметнуть пшеничные пряди, и Аалии кажется, что кроме ветра, волос легонько касается и его рука. Гладит. Ласково. Невесомо.
Для всех прохожих она — обычная девушка в лёгком цветастом сарафане, каких множество в этот погожий солнечный день, сидящая на траве посреди парка. Для пущей убедительности в уши выставлены маленькие наушники, но музыке сейчас не время.
— Привет, Небо, — оживленно произносит Аалия, не размыкая глаз. Пальцы зарываются в сочную зелёную траву, слегка сжимают и снова распрямляются, продолжая впитывать тепло земли.
— Привет, — девушка не видит, скорее чувствует, как кто-то бесшумно опускается рядом. А её щеки вспыхивают нежным румянцем, стоит гостю произнести следующие слова приглушенным голосом: — Соскучилась, Солнце?
Сердце ёкает, пропуская удар.
Небо. Солнце. Тёплые прозвища, придуманные ими когда-то. Так привычнее, так искреннее... И по-настоящему, что ли.
Аалия знает, что он всегда прячет надежду и робкий страх за напускной бравадой и тёплой усмешкой. Но она привычно принимает правила их персональной игры, в которую они играют каждый раз, когда встречаются.
Аалия прищуривается, чуть-чуть приоткрывая левый глаз и немного повернув голову в сторону, — размытый силуэт собеседника вибрирует в горячих потоках воздуха и искрится от солнечного света так, что ослепляет. И кто придумал, что Небо не любит Солнце? Вон, как светится! Аж глазам больно.
— Не-а, — весело мотнув головой, отвечает Аалия и вновь подставляет свое лицо солнечным лучам.
Обиженное сопение звучит недолго. Очень скоро его сменяет тяжелый вздох, который сразу же подхватывает шальной легкокрылый ветер.
— У тебя так всё лицо покроется веснушками, — в голосе ещё чувствуется обида. Но разве что самую малость, да и то больше напускная. А вот промелькнувшее за ней беспокойство неподдельное. — И морщинами.
— Хочешь сказать, что тогда перестану тебе нравится? — весело рассмеявшись, спрашивает Аалия, правда даже не удосужившись повернуться.
Он лишь фыркает в ответ, чем вызывает звонкий смех у неё.
Вот как можно всерьёз дуться на эту девчонку?
— Ты же знаешь, что нет.
Аалия чувствует робкий вздох ветра на затылке, а после, как запутываются в её волосах гречишные нити горечи.
— Ты совсем не умеешь обижаться, Небо, — делает она вывод.
— На тебя никак не получается, Солнце, — тепло усмехнувшись, отвечает он.
Какое-то время они просто сидят молча. Она впитывает тепло солнца, но то тепло, что греет изнутри, ничто, по сравнению с тем, что дарит небесное светило.
Он сидит рядом, устремив задумчивый взгляд в небо, но время от времени поворачивается, любуясь чертами ее лица и пшеничными прядями, которые сейчас сияют, словно белое золото. Даже неугомонный ветерок затихает, словно боится пропустить самое важное. Но этих двоих не тяготит молчание. Наоборот, оба знают, что оно связывает их гораздо крепче, чем тысячи ненужных слов. Ведь и так всё понятно.
— А я вчера написала первое в своей жизни стихотворение, — как бы между прочим произносит Аалия. — Про море.
Ей не надо поворачиваться, чтобы увидеть смущенно-восторженную улыбку на его губах. Она и так чувствует, что он рад за нее. Потому что часто забившее в груди сердце лгать не умеет.
— Почитаешь мне, Солнце?
— Конечно!
Аалия некоторое время что-то поспешно ищет в телефоне, неслышно шевеля губами, а после поднимает голову с торжествующей улыбкой, на бесконечно-долгое мгновение проваливаясь в бескрайнюю синеву глаз напротив.


Солнце неумолимо клонится к закату, напоминая Аалии, что время на исходе. Но она хочет отодвинуть момент расставания, не желая признавать очередное поражение. И кажется, что даже ветер сегодня не согласен. Он раздраженно шуршит в ветках деревьев, но затем осторожно подлетает ближе и, будто извиняясь, ласково гладит по голове. Просит поторопиться.
Аалия тяжело вздыхает, поднимаясь с травы и отряхивая платье.
— Завтра 31-е... Ты придешь, Солнце? — с затаенной надеждой спрашивает он.
— А ты будешь ждать, Небо? — обернувшись, в тон ему интересуется Аалия.
— Буду, — коротко отвечает он, снова устремив взгляд к небесам. — Сколько потребуется.
Она кивает и улыбается. Тепло. Уютно. Ласково. И только в уголках глазах уже собираются слезинки.
Но Аалия не смахивает их, хотя от заполняющего солнечного света уже становится больно. Она хочет подольше удержать его взглядом, потому как знает, что стоит только смахнуть эти слезинки, как и его силуэт растворится в воздухе. Будто совсем и не было.
Сердце снова пропускает удар.


Аалия старается не дать волю эмоциям, глядя на такой знакомый силуэт на гранитной плите. Она наизусть знает эту усмешку и веселые искорки в глазах. И пусть она никогда не видела его в жизни, но точно знает, что глаза у него того самого невыносимо синего цвета. Как утреннее небо на рассвете. Аалия прижимает ладонь к груди, под которой размеренно бьётся сердце. Его сердце. Такая глупая автокатастрофа, оборвавшая жизнь молодого парня и подарившая второй шанс ей.
Аалия часто спрашивает небеса — за что ей такой подарок судьбы? Или мучение... Ведь ни в медицинских справочниках, ни в согласии на операцию, ни в списке возможных последствий нет ни слова о том, что ты можешь встретить призрака того, кто подарил тебе своё сердце.
— Привет, Небо, — дрожащим голосом произносит она, когда опускает на могилу две белые розы.
— Привет, Солнце, — слышит за спиной до боли знакомую бархатную хрипотцу.
Аалия смахивает невольные слезинки, но улыбается, прежде чем обернуться и снова увидеть того, чье имя навечно выбито на этой плите. Он счастливо улыбается. Как и в тот день, когда она разглядела его в больничной палате, очнувшись после операции. А из-под тёмной челки, как и тогда, на нее смотрят глаза того самого невыносимо синего цвета...