Все началось в июле 1991 года.
Билл специально выбрал обеденное время для покупки новой мантии.
Во-первых, летние каникулы и середина недели.
Во-вторых, наплыв студентов всех курсов Хогвартса обычно ожидался в августе.
И в-третьих, дождливая погода сегодня точно не располагала к долгим прогулкам и вдумчивым покупкам.

Дернув ручку двери под вывеской магазина-ателье «Мантии на все случаи жизни», Билл поспешно забежал внутрь, стряхивая с куртки капли дождя, и едва не сшиб с ног темноволосую девчушку лет двенадцати. В одной руке она держала волшебную палочку, которой осторожно касалась сломанного пополам тонкого стебелька, увенчанного крупным ярко-красным цветком. Тёмно-зеленые туфельки девчушки, как и мантия, были испачканы в земле, а возле ее ног валялись осколки цветочного горшка вперемешку с комьями земли и тем, что осталось от растения.
Из мастерской мадам Малкин доносились звуки приглушенного разговора. По интонациям было понятно, что хозяйка что-то настойчиво втолковывала родителям девочки, а те категорически отказывались с ней соглашаться.
Билл сокрушенно вздохнул и покачал головой. Это надолго. А девчонку надо было спасать сейчас.
— Первый курс? — поинтересовался он, опустившись перед ней на одно колено.
Та утвердительно кивнула. Но головы не подняла.
Билл улыбнулся.
— Можно? — он протянул руку, едва коснувшись вытянутых красных лепестков цветка.
Девчушка шмыгнула носом, а затем подняла голову, с откровенным детским любопытством рассматривая незнакомого собеседника.
— Я пыталась применить Гербивикус, — попыталась объяснить она, боязливо разжимая руку и показывая Биллу маргаритку, — но у меня ничего не вышло. Я не понимаю почему.
Она безрадостно вздохнула, снова шмыгнув носом.
Билл мысленно присвистнул и едва сдержал веселую усмешку. Кто такая эта пигалица с цепким проникновенным взглядом, если уже пытается применить заклинание роста к несчастному сломанному цветку? Похоже, ее ждет большое будущее в Хогвартсе.
— Я попробую? — осторожно поинтересовался Билл, терпеливо дожидаясь пока девочка решится.
Она согласно кивнула и очень бережно положила маргаритку в протянутую ладонь.
— Мы с мамой его купили. Только что, — спокойно начала она, не отрывая взгляда от цветка, пока Билл осматривал его со всех сторон. — А он его сломал... — сокрушенный вздох всколыхнул его рыжие вихры и отвлек внимание Билла от сломанного стебля. Он мельком посмотрел на раскрасневшееся личико собеседницы и вопросительно выгнул бровь, давая той понять, что ждет продолжения рассказа.
— Ну, тот мальчик, — тихо пояснила она. — У него почти белые волосы, гладкие такие.
Билл нахмурился, когда нехорошие подозрения царапнули внутри, а девчушка провела ладошкой по голове, приглаживая свои непослушные каштановые кудри, чем только подтвердила его догадку.
— Малфой, что ли? — уточнил он на всякий случай.
— Я не помню, как его звали, — расстроенно выдала девочка и вздохнула. — Я не успела спрятать от него горшок, а он... — всхлип, — он так резко дернул, что... — она обернулась, бросив горестный взгляд на кучку земли на полу, на мгновение заново проживая случившееся. — А потом пришел его отец. Такой весь из себя важный. Прямо как павлин! — она презрительно скривилась. И тут же вспыхнула: — Они почти сразу ушли. И даже не извинились! А мадам...
— Малкин, — подсказал Билл, с интересом наблюдая за будущей Мисс Справедливость.
— Да, мадам Малкин, — согласилась она и тут же наклонилась ближе к Биллу, понизив голос почти до шепота. — Я слышала, как мадам говорила папе, что с этими людьми из Министерства лучше не связываться! — девчушка округлила глаза, а в голосе появились нотки негодования. — Но цветок-то сломан. Где я теперь возьму такую же красивую маргаритку? Я ведь хотела подарить ее бабушке на день рождения... — последние слова она прошептала снова расстроенно и так тихо, что Билл едва смог уловить смысл.
Он прекрасно понимал, что маргаритки можно купить в любом цветочном магазине. И уже собирался сказать об этом юной собеседнице, но отчего-то передумал. И дело было даже не в цветке... Эта девчушка чем-то напоминала ему маленькую сестренку Джинни. Та пока еще также восхищенно смотрела на мир широко распахнутыми глазами, безоговорочно веря в справедливость. И Биллу отчего-то хотелось сохранить эту веру.
— Как насчет волшебства? — он расплылся в широкой улыбке и заговорщицки подмигнул, вытаскивая палочку из внутреннего кармана куртки.
Девочка бросила беглый взгляд на мастерскую, где родители до сих пор беседовали с мадам Малкин, а затем неуверенно улыбнулась и согласно закивала.
Билл поднес палочку к цветку на ладони и замер на мгновение, ловя момент между двумя ударами сердца. Короткий взгляд на девочку. Она тоже замерла в предвкушении и даже придвинулась ближе, при этом высунув кончик языка.
Биллу даже показалось, что она перестала дышать. Он довольно улыбнулся и зашептал заклинания.
Девчушка тихо ахнула, когда кончик его волшебной палочки засветился, а вокруг цветка закружили серебристые тонкие вихри, но продолжала зачарованно и в тоже время внимательно следить за происходящим.
Раз. Стебелек заметно укоротился.
Два. Вихри полностью окутали цветок, создавая подобие сферы.
Три. Наружная часть сферы затвердела, становясь кристально-прозрачной, а серебристые вихри взметнулись, словно праздничный фейерверк, и осыпались внутри белоснежными хлопьями снега.
От Билла не ускользнул искренний восторг и легкая зависть в девичьих глазах. Он довольно улыбнулся и снова подмигнул ей, а затем поднялся с колена, вытянувшись во весь рост и расправив плечи, шутливо прочистил горло и завел левую руку за спину. И понял, что до сих пор не знает имени юной собеседницы.
Его лицо на долю секунды приобрело задумчивое выражение, которое почти сразу сменилось благоговейно-смиренным, хотя в глазах по-прежнему плескалось озорство.
— О, несравненная королева Марго, — нараспев произнес Билл, старательно сдерживая веселую улыбку. При этом он отвесил самый галантный поклон, на который был способен.
Девчушка захихикала, прикрыв рот ладошкой, но тут же включилась в игру. Она пригладила ладошками растрепавшиеся волосы, а затем расправила плечи и вздернула подбородок, от чего ее осанка стала по-настоящему королевской.
— Моя королева, — Билл снова опустился на одно колено, — прошу принять в дар этот скромный подарок — хрустальную сферу с маргариткой для вашей бабушки от вашего преданного рыцаря Уильяма Артура Уизли, — с этими словами он протянул ей сферу с цветком.
Она совсем по-королевски благосклонно склонила голову, лучезарно улыбнувшись своему «рыцарю»:
— Благодарю вас, сэр Уильям.
Сфера перекочевала в девичьи руки, а Билл снова склонился в галантном поклоне.
Выпрямившись, он заметил, что его Марго (как окрестил ее Билл) увлечена уже другим: маленькие пальчики изучающе ощупывали шар, а темные глаза внимательно рассматривали его. Ему даже показалось, что девчонка шевелила губами, пытаясь повторить заклинания или припомнить что-то похожее из тех, что уже успела изучить. А в том, что она успела проштудировать все учебники первокурсников, он почему-то не сомневался. Марго так погрузилась в свои мысли, что перестала замечать все вокруг.
— Мисс Грейнджер?
— Гермиона?
Девчушка вскинула голову — из мастерской вышли ее родители в сопровождении мадам Малкин, которая, заметив собеседника Гермионы, расплылась в обворожительной улыбке и устремилась к нему.
— А, Билл Уизли! Ты за своей новой мантией? Ну, пойдем, пойдем. Все готово. Ты еще не женился? Как твоя работа? Как папа? А что, Рон тоже нынче отправляется в Хогвартс? Надо же, как время-то летит! — она положила руку ему на спину и повела вглубь магазина, не переставая расспрашивать о семье, но при этом не давая вставить и слова.
Билл оглянулся — Марго-Гермиона счастливо улыбалась и что-то воодушевленно рассказывала родителям, показывая им сферу с цветком.


Билл вышел из мастерской со свертком в руках по-прежнему преследуемый хозяйкой магазина. Та беспрерывно и недовольно вещала о внешнем виде молодого Уизли. Якобы его рокерский прикид и длинные рыжие вихры совсем не соответствуют занимаемой им должности, но Билл не обращал внимания на ее ворчание. Во-первых, он привык. А во-вторых, мадам никогда не навязывала свою точку зрения, а ее ворчание было чем-то вроде теплого наставления любимой тетушки. Среди глиняных осколков и комьев земли на полу что-то сверкнуло. Билл поспешно опустился на одно колено, делая вид, что просто завязывает шнурок. Мадам Малкин уже положила руку ему на плечо, заботливо интересуясь всё ли в порядке. Тепло заверив ее, что он уже взрослый парень, сам со всем справиться и даже уберет всю эту грязь, а у мадам и так дел невпроворот, Билл спровадил хозяйку из зала. На полу лежала маленькая заколка для волос, которую украшала красная маргаритка с двумя отломленными лепестками.


В первых числах сентября сова принесла письмо от близнецов. Среди привычных рассказов об их проделках и новых сплетнях особенно выделялась одна деталь: у некой первокурсницы Гермионы Грейнджер с факультета Гриффиндор скоро будет день рождения. И не просто скоро, а именно 19 сентября. Аккурат как у Оливии Софи Томсон, первой и безответной любви старшего братца. И интересно, а получится ли у Грейнджер вырастить ветку на Дереве [1] с первого раза или она облажается так же, как и Оливия?
Билл поморщился. Оливия была смыслом его жизни на протяжении долгих четырех лет. Но он давно уже выкинул эту заносчивую брюнетку не только из головы, но и из сердца. А вот на предположение близнецов о способностях Гермионы, Билл широко ухмыльнулся, представив расстроенно-кислое выражение лиц Джорджа и Фреда, когда его Марго покажет высший класс. Она еще всех удивит.
Но 19 сентября...
Совпадение?
Билл не верил в совпадения.
* * *
За несколько дней до назначенной даты он отправил сову в Хогвартс.
«С днем рождения, моя маленькая королева Марго. Поздравляю с поступлением на Гриффиндор. Удачи в учебе.
С наилучшими пожеланиями, сэр Уильям Артур Уизли
P.S. Когда будешь выращивать ветку, используй Herbivicus Аrbor»[2]
К поздравительному письму прилагалась та самая заколка для волос с маргариткой. Все лепестки цветка были целыми.


Билл не ожидал, что Марго-Гермиона напишет такое огромное благодарственное письмо. Да что там скрывать, он вообще не ожидал, что она ответит.
Но девчушка буквально рассыпалась в благодарностях, подробно описав каким был эффект от заклинания, которое подсказал ей Билл.
Тот невольно рассмеялся, представив отвисшие челюсти близнецов, обожавших разыгрывать неопытных первокурсников, при этом ощутив прилив гордости за свою подопечную.
Она также благодарила за заколку. Как оказалось, та была подарком от бабушки, и именно поэтому Гермиона хотела подарить ей живую маргаритку.
К тому же, было очень лестно, что он сравнил ее с французской королевой.
Билл тепло усмехнулся. Все-таки вычитала где-то про королеву Марго!
Она интересовалась, что за заклинание он использовал, чтобы создать сферу вокруг маргаритки и почему та не завяла? И сколько еще будет действовать магия? И что станет с цветком через год? А если разбить сферу, цветок погибнет? А если все-таки разбить, а потом использовать заклинание восстановления?
Она буквально засыпала его вопросами. Билл рассмеялся. Гермиона устроила ему настоящий допрос с пристрастием, не хуже, чем МакГонагалл на экзаменах.
Что ж, придется удовлетворить любопытство юной ведьмы. Билл уже предвкушал, как будет рассказывать ей об особенных замораживающих чарах, но финал письма немного расстроил. Как оказалось, Гермиона очень переживала, что ей практически не с кем поделиться новыми впечатлениями. Однокурсники не понимали и не поддерживали ее открытого увлечения знаниями. К тому же, приходилось посещать те же лекции, что и невыносимый высокомерный слизеринец Малфой, тот самый светловолосый мальчик, который сломал цветок в магазине мантий. А еще она побаивается своей метлы, потому что та практически не слушается... Вот если бы ей такие способности к полетам, как у Гарри Поттера!
В последнем предложении чувствовалось неподдельное восхищение и легкая зависть.
Это был первый раз, когда она написала про Гарри.


К Рождеству Билл получил от Гермионы не только письмо, но и маленькую посылку. Среди горстки сладостей в коробке оказалась миниатюрная сфера размером с грецкий орех. Правда стекло было мутным с одной стороны и покрыто серебристыми разводами, но внутри гордо красовались три незабудки небесного цвета на подушке из белоснежных хлопьев снега.
«С Рождеством, сэр Уильям!» — гласила аккуратная витиеватая надпись на открытке.
На Билла снова накатило определенное чувство гордости. Он тепло усмехнулся, повертев подарок в руке. Надо же, а девчонка оказалась не промах. Теперь он не сомневался, что немного практики и у нее непременно все получится.


Она присылала по одному письму каждый месяц.
Писала о буднях в Хогвартсе, делилась впечатлениями о новых предметах и преподавателях.
Воодушевленно рассказывала о своих успехах и сетовала на неудачи. Часто и подробно выспрашивала о чем-то новом и непонятном, что ее больше всего интересовало на тот момент, дотошно выпытывая все тонкости. Иногда, не хотя, жаловалась на однокурсников. В такие моменты в строках сквозило искреннее непонимание, как новые знания могут быть скучными и неинтересными? И все чаще в ее письмах фигурировали Драко Малфой и Гарри Поттер.
Если первый вызывал у Гермионы исключительно отвращение и откровенную неприязнь, то о Гарри она отзывалась с каким-то особым трепетом и душевным теплом.
Правда пару раз она позволила себе высказаться на счет его младшего брата Рона, обозвав того дураком.
Билл не мог сдержать улыбки. Он знал, что Гермиона дружит с Роном и Гарри, но по ее словам, Рон как раз относился к той категории ребят, которые не разделяли интереса Гермионы к учебе.
Она призналась, что ее задело, когда Рон говорил неприятные вещи о ней, но потом они все-таки помирились.
Биллу даже захотелось в тот же день отправить сову младшему брату и отчитать его. Но что он мог написать Рону? Зачем ты обидел мою маленькую Марг... Гермиону?
Возникло бы много ненужных вопросов. И Билл оставил эту идею.


Билл и сам не понял, как втянулся в переписку с Гермионой.
Поначалу ее письма просто разбавляли его скучную однообразную жизнь, заполненную лишь бесконечными рабочими буднями. Отвлекали от повседневных забот и добавляли красок. Легкая фиолетовая грусть и небесно-голубые мечты с вкраплениями золоченых брызг. Яркие, сочно-желтые в огненно-красной кайме успехи и темно-синие размытые пятна неудачи. Серая тоска по родителям и дому, темно-зеленая обида на Рона, лимонно-ядовитое презрение к Малфою. И мягкие разноцветные волны душевного тепла, пронизанные золотыми и алыми нитями. Именно так она писала про Гарри.
Для Билла же она выбирала белый и серебро. И вихри.
С одной стороны, это отчего-то задевало. А с другой, она относилась к Биллу с большим уважением и теплом, называя того, то наставником, то большим другом, то своим рыцарем.
Несколько раз он порывался прекратить эту переписку. Просто бросал очередной письмо в ящик стола и делал вид, что забыл о нем. Но через какое-то время руки сами тянулись к чистому пергаменту.
Билл чувствовал некую ответственность после случая в магазине мантий. Ему просто хотелось, чтобы эта юная волшебница чаще улыбалась. Так же счастливо и беззаботно, как тогда, когда показывала родителям подаренную сферу с маргариткой.
И он был приятно удивлен, когда Гермиона написала, что оставила его подарок себе, а для бабушки купила новый цветок. Но последовавшее объяснение оказалось гораздо прозаичнее, чем подумалось Биллу — ей очень хотелось научиться создавать подобные вещи, а для этого требовалось как следует изучить саму сферу.
Но все равно мысль, что она сохранила сферу с цветком грела его душу.


Гермиона взрослела и росло ее любопытство. Как и число опасностей, которым она подвергала себя, будучи близкой подругой Гарри Поттера.
Порой Билла бросало в дрожь от одних только рассказов о злоключениях троицы друзей. А Гермиона предпочитала в красках и будоражащих сознание подробностях расписывать все случившееся.
Чего только стоила пугающая, но очень познавательная ночная прогулка в Запретном лесу или ее встреча с отражением Василиска и последующая госпитализация. А Сириус Блэк? Леденящий ужас, который охватывал ее даже при упоминании имени крестного Гарри ощущался, словно наяву. Но после Василиска, Билл считал, что Гермиона станет более осмотрительной и постарается держаться от всякого рода опасностей подальше. О чем он и просил ее почти в каждом письме.
Но девчонка упрямо шагала по краю лезвия. При этом крепко держа за руки своих друзей — Гарри и Рона. Хотя еще в прошлом письме клятвенно заверяла Билла, что больше «ни за что» и «ни-ни»!
Гипогрифф, с помощью которого они освободили Сириуса из Азкабана, крыса Рона, оказавшаяся предателем Петтигрю, оборотень Римус Люпин... И все это от души приправлено разного рода сражениями и даже путешествием во времени.
В тот момент Билл готов был применить Империус или лично придушить Дамблдора, который не просто допустил, а с собственного благословения направил детей в объятия смерти. И Билл очень жалел, что у него нет возможности сейчас повидаться с Гермионой, чтобы вправить мозги ей, а заодно и Гарри с Роном, которые позволяли этой вздорной девчонке, возомнившей себя неуязвимой супергероиней, так рисковать собой. Пусть даже для спасения мира. В очередной раз.
В порыве Билл не заметил, как смял ни в чем неповинный пергамент.
А что, по сути, он мог сделать? Да ничего. Только просить ее быть осторожнее. В очередной раз.

Примечания автора:

[1] Вырастить ветку на Дереве - выдуманная автором традиция факультета Гриффиндор, которую нынче поддерживают близнецы Уизли. Каждый первокурсник в день своего рождения выращивает на Дереве Гриффиндора новую ветку.
[2] Аrbor — с лат. дерево

Ему удалось увидеть Гермиону на Чемпионате мира по квиддичу.
Билл даже не сразу узнал ее в этом долговязом подростке с серо-зеленым полосатым шарфом, обмотанным вокруг шеи. Ветер трепал завитушки волос, собранных в нелепый хвостик на затылке, глаза лучились знакомым теплом, а улыбка... Она стояла рядом с Гарри, что-то воодушевленно объясняя ему, при этом взмахивала руками и указывала на поле. Гермиона словно светилась от переполнявших ее эмоций. Билл невольно залюбовался ею. Возникло стойкое ощущение, что все это он уже где-то видел. Билл мотнул головой, прогоняя появившееся перед глазами видение — в таком виде Гермиона напомнила ему Оливию.
В ту же секунду, будто почувствовав что-то, она обернулась, а Уизли отчетливо ощутил неловкость и ледяной холодок давно позабытой юношеской робости, когда темный внимательный взгляд оценивающе скользнул по нему. Но он быстро нашел в себе силы стряхнуть оцепенение и помахать ей рукой. На мгновение его перенесло назад в прошлое, потому что Гермиона лучезарно улыбнулась ему и робко помахала в ответ.


В ее следующем письме большая часть была отведена под впечатления от Чемпионата. Яркость безудержных эмоций и чистый восторг захлестнули Билла настолько, что он невольно ощутил себя опять на стадионе во время матча. Гермиона даже умудрилась сделать сравнительный анализ техники полетов и ловли снитчей фаворита сезона Виктора Крама и Гарри Поттера, как двух талантливых ловцов.
Это не могло не вызвать у Билла веселой усмешки. В этом была она вся. Что-что, а деталям Гермиона всегда уделяла много внимания.


Что плохого в том, что приехав по делам в Хогсмит, он навестит Гермиону? Билл считал это отличной возможностью при встрече обсудить все интересующие ее вопросы. Тем более, что некоторые заклинания требовали особых физических навыков.
Ему подсказали, что мисс Грейнджер часто бывает в Библиотеке Полезных Книг.[1]
Вот только то, что он увидел, совсем его не обрадовало.
Гермиона сидела за столом с разложенными на нем фолиантами. Но вместо того, чтобы воодушевленно штудировать книги, как часто представлял себе Билл, она отсутствующим взглядом смотрела в стену, подперев щеку рукой, и рассеянно водила пером по пергаменту.
— Марго?
Она вздрогнула и обернулась.
Замешательство в карих глазах и виноватая полуулыбка. Нет, так не пойдет.
Да, Гермиона заметно подросла, но по-прежнему оставалась его подругой, к которой он успел по-своему привязаться за время переписки. Но сейчас эта неуверенная в себе девчонка была совсем непохожа на ту бойкую собеседницу, что дотошно выпытывала нюансы какого-нибудь сложного заклинания. Увидев Билла, она вдруг потупила взгляд, забормотала нелепые извинения, засуетилась, собирая учебники и пергаменты. И тут же выругалась, случайно задев чернильницу и едва не опрокинув ее на свои заметки.
Решение было принято мгновенно — Билл накрыл ее руку своей, предотвращая маленькую трагедию.
— Моя маленькая королева, — мягким шутливым тоном произнес он и улыбнулся, слегка склонив голову. — Ваш преданный рыцарь, Уильям Артур Уизли, к вашим услугам.
И замер, ожидая ее реакции.
Каламбур подействовал. Ее рука под его ладонью расслабилась, а Гермиона мягко усмехнулась.
Подняв голову, она бесконечно долгое мгновение прожигала Билла печальным взглядом. Изучала. Вглядывалась. А он терпеливо ждал, пока она решится. Как тогда, в магазине мантий.
Наконец, Гермиона кивнула и, высвободив руку, опустилась на стул.
Билл незамедлительно воспользовался молчаливым приглашением, заняв место рядом.
— Понимаешь, скоро Святочный бал и... — пылкое начало застопорилось почти сразу.
— У тебя нет платья? — предположил Уизли. Насколько он знал, девушки слишком большое значение придавали внешнему виду на таких мероприятиях. Но Грейнджер отрицательно мотнула головой.
— Нет, дело не в платье...
— Тогда в чем? — Билл лихорадочно соображал, что еще может быть важным для девочек ее возраста.
Гермиона покраснела, а он несколько секунд непонимающе смотрел на смутившуюся собеседницу.
Черт! Билл едва удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу — его осенило. Ну конечно же — партнер для танцев! Ведь на Святочный бал следовало приходить парами. Но раз Гермиона в таком состоянии, то возможно, что ее никто не пригласил. А если учитывать отношение многих учеников к ней и то, что она подросток, чьи гормоны сейчас не просто бушуют, а устраивают всевозможные парады в организме, не удивительно, что она так переживает.
— А есть тот, с кем бы ты хотела пойти на бал? — осторожно спросил он, чувствуя себя больше безмозглым ослом, чем умудренным опытом взрослым.
Гермиона снова покраснела и принялась тщательно рассматривать картинку на странице раскрытой книги.
Билл шумно выдохнул и провел рукой по своим волосам. Так тяжело ему не приходилось даже на раскопках захоронения одного из жрецов Анубиса в Египте, когда они наткнулись на серьезную магическую ловушку. Да уж, психология явно не его конек.
— Ни за что не поверю, что тебя никто не пригласил, — попытался разрядить обстановку он.
Гермиона сразу вскинула голову и одарила его таким возмущенным взглядом, что Уизли пожалел, что вообще заговорил про бал.
— Извини, я не хотел...
— Меня пригласили, — вздохнув, перебила его она и снова отвела глаза.
— Но не тот, с кем бы ты хотела пойти, — догадался Билл.
Она сразу поникла, спрятавшись за темными распущенными волосами, а ее тяжелый вздох лишь подтвердил его предположение.
— Я не знала, что ему нравится другая, — расстроено произнесла Гермиона, не поднимая головы. — Вернее, догадывалась, но не знала, что настолько. Я должна была, должна была заметить! Ведь он не сводил с нее глаз ни на лекциях, ни в общей зале. Но никак не решался подойти. А вчера пришел весь расстроенный. Я едва выпытала у него, в чем дело...
Выпытала. Билл невольно усмехнулся. Он-то, как никто другой, на себе испытал всю прелесть напора юной волшебницы. Он мысленно посочувствовал парню и понадеялся, что тот все-таки выжил.
Гермиона отреагировала мгновенно — ее взгляд исподлобья метал молнии, а лицо пылало.
— И что сделал Рон? — спохватился Билл, ляпнув первое, что пришло в голову.
— Да при чем здесь Рон?! — вспылила Грейнджер, резко вскакивая со стула и взмахнув руками. Не выдержавшая такого обращения чернильница все-таки шлепнулась на бок, возмущенно заливая пергамент чернилами. Билл чувствовал, что в ней горела потребность высказаться, а потому он поудобнее устроился на стуле, сделал серьезное заинтересованное лицо и даже вопросительно приподнял бровь — мол, продолжай.
— Тоже мне центр Вселенной! Можно подумать, мир вращается только вокруг него одного! — раздраженно фыркнула Гермиона, применяя очищающее и собирая все, что лежало на столе в свою сумку. — Он, видите ли, вчера наконец-то решился, но она ему отказала. Потому что ее уже пригласили на бал. Но и меня тоже уже пригласили! И я согласилась. Вот.
Сейчас она была так похожа на маленькую Джинни, обидевшуюся на дверь, когда та стукнула ее по лбу.
— Да, Рон! — вспомнила Гермиона, снова повернувшись к Биллу. — Ты в курсе, что он танцует как медведь? Сочувствую той, кто согласится пойти с ним на бал.
Билл проглотил усмешку и нахмурился. Если она говорила не о Роне, тогда о ком?
Гермиона явно была расстроена, и как любой подросток старалась скрыть свои чувства, но в каждом ее слове, в каждом жесте отчетливо ощущались раздражение и обида. Или скорее это была... ревность? Билл еще раз посмотрел на Гермиону, которая не переставала что-то досадливо бормотать себе под нос, отодвигая на край стола и складывая друг на друга огромные книги. До него наконец дошло, что Гермиона приняла приглашение на бал только потому, что нравившейся ей парень увлечен другой. Теперь Билл просто сгорал от любопытства, кто же тот счастливец, что завладел сердцем его маленькой Марго. Он поднялся вслед за ней, перехватив за руку, чтобы остановить. Гермиона замерла и как-то вся сжалась.
Ну и где твое хваленое самообладание, Уильям Артур Уизли? Где твоя уверенность и способность смягчать самые острые углы?
А она все смотрела и смотрела на него вполоборота.
— Гермиона, я уверен, кто бы он ни был, он точно пожалеет, что не пригласил тебя, — Билл старался, чтобы его слова звучали уверенно, но кажется, на Гермиону это не действовало. Он почувствовал, как ее рука снова напряглась.
— Меня пригласил Виктор Крам, — отвернувшись, тихо бросила она через плечо, мягко высвобождая руку. — А я хотела пойти на бал с Гарри...
Крам? Знакомая фамилия. Разве это не тот болгарский ловец с чемпионата? Стоп. Что? С Гарри?
Билл впервые не сразу смог подобрать нужные слова для ответа, а после долго не мог избавиться от воспоминания о горестно рыдающей девчонке на своем плече и ее невероятно мягких волос под своей ладонью.


Когда они всей семьей приехали в Хогвартс поддержать Гарри на Турнире Трех Волшебников, Биллу стоило немалых усилий и отговорок улизнуть от матери, которая норовила познакомить сына с каждой более или менее хорошенькой и подходящей на ее взгляд девушкой.
Сперва он хотел поговорить с Поттером, потом найти Гермиону. Или сначала поговорить с Гермионой, а потом найти Поттера. Но пока он придумывал подходящий повод для разговора, его самого нашли. Милое белокурое создание с фиалковыми глазами. Вейла Флер Делакур. Нет, она не навязывала ему свое общество, не использовала прирожденные чары, но рядом с ней он чувствовал... умиротворение.
Он был приятно удивлен ее неземной эфемерной красотой и легкостью общения. Билл и сам не мог дать объяснение тому, что происходило. Просто куда бы не шел, куда бы он не посмотрел, везде была Флер. Она смотрела распахнутыми глазами цвета утреннего неба и приветливо улыбалась, так мило смущаясь собственного акцента при разговоре.
На трибуне Билл сел рядом с семьей, и мама сразу принялась что-то втолковывать ему про чары вейл.
Но он все время невпопад отвечал ей, потому что искал среди болельщиков ту, кто избегала сегодня с ним встречи. Билл хорошо помнил последнее письмо Гермионы и длинный список всевозможных извинений и искреннего раскаяния в неподобающем поведении, а также за все те нехорошие слова, которые она наговорила и про Гарри, и про Рона, и вообще про всех мальчишек.
Билл уже отчаялся, как заметил пронзительный взгляд знакомых карих глаз совсем рядом. И в этом взгляде четко читалось... Нет, не раскаяние. Это было явное раздражение и... Нет. Быть того не может. Ему наверняка показалось.


Не показалось.
Через несколько дней прилетела сова.
В письме Гермионы не было ни претензий, ни обвинений, хотя, признаться, Билл ждал чего-то подобного. Лишь исчерпывающие, но какие-то холодные ответы на вопросы его последнего письма. Уизли с досадой вчитывался в безэмоциональные строки, в которых отсутствовало и привычное тепло, возникшее между ними, и искристый смех, так полюбившийся ему, и список интересующих ее новых тем.
Зато было скупое пожелание счастья в конце.
И подпись — Марго.
Несмотря на то, что Билл часто называл ее в письмах именно Марго или моя королева, сама Гермиона подписывалась исключительно как Гермиона Джин Грейнджер.
Билл усмехнулся. Она ревновала? Но с чего? Он недоумевал.
Во-первых, их связывали исключительно дружеские отношения. Более того, он воспринимал Гермиону как еще одну младшую сестренку.
Во-вторых, она была влюблена в Гарри Поттера.
Да, Билл подсказывал ей как найти общий язык с тем или иным преподавателем, помогал разбираться в трудных предметах, был свидетелем ее успехов и неудач, одинаково воспринимал как ее недовольство некоторыми личностями, так и трепетное отношение к одному конкретному мальчишке, считавшим Грейнджер просто другом. Он понимал ее переживания и всячески поддерживал. Но никогда, никогда даже и мысли не допускал, что все его действия и их разговоры приведут к такому результату.
Но Гермиона ревновала. Отчаянно. Дерзко. Так, как ревнуют подростки. Хотя и тщательно маскировала свою ревность безразличием.
Он потянулся за чистым пергаментом. Надо как-то мягко и осторожно объяснить ей, что, скорее всего, она просто увлеклась тем образом, который создала сама. Что все это лишь результат переписки. Что ее влюбленность в него продиктована исключительно буйством гормонов и невозможностью открыть Гарри свои чувства. И несмотря на внезапную, необоснованную вспышку раздражения по отношению к нему, глубоко в душе она знает, он прав, потому что прежде чем что-то сделать, она проведет тщательнейший анализ и не станет идти на поводу у мимолетных эмоций.
И не важно, что случилось, он по-прежнему остается ее другом, всегда готовым во всем помочь. А она всегда будет его маленькой королевой Марго.
Билл вдруг задумался, а ведь Гермиона не такая уж и маленькая. Кажется, она младше Флер всего на два года.
Он жалел, что нельзя повременить с объяснением, но затягивать не следовало. Это грозило Гермионе потерей еще одного друга. И хотя она не задала ни одного вопроса в последнем письме, он решил сообщить ей о своем намерении перевестись в лондонское отделение банка «Гринготтс».


Тем летом Билл Уизли стал официально встречаться с Флер Делакур.


На кануне Дня Святого Валентина в комнату Билла явился патронус Гермионы — выдра, потребовавший взволнованным голосом встретиться в Хогсмите по неотложно-важному делу.
Билл долго ломал голову, что же такого срочного понадобилось ей, что они не могут обсудить это в письмах. Патронус, можно сказать, повелительным тоном сообщил место встречи, возможные даты и время. Уизли усмехнулся — ни дать ни взять маленькая королева.


— Билл, ты должен научить меня целоваться! — взволновано выпалила Гермиона, едва за ним закрылась дверь гостиничной комнаты.
От неожиданности он даже закашлялся.
— Прости, мне показалось, что ты попросила меня...
— Научи меня целоваться, — твердо повторила Гермиона, решительно подходя ближе. — Пожалуйста.
Ее глаза горели лихорадочным огнем. Гермиона не прятала взгляд, не смущалась, а наоборот, смотрела на него с вызовом, словно не было между ними никаких размолвок. И сейчас он всего лишь объект ее нового научного эксперимента.
Билл прочистил горло и обошел Гермиону, искоса бросая на нее задумчивые взгляды.
Черт! Она так легко и непринужденно выбила почву у него из-под ног.
— А как же Гарри? — стараясь выглядеть спокойным, осторожно поинтересовался Билл, намекая на ее чувства к Поттеру.
— Так я для этого и хочу научиться... то есть... О, Мерлин! — она крутанулась на месте, всплеснув руками. — Понимаешь, Гарри уже целовался с Чжоу, а мне хочется попробовать переключить его внимание на себя. Тот поцелуй в щеку с Крамом не считается, а Рон вообще ничего не умеет, разве что как следует обслюнявить, — на одном дыхании выпалила Гермиона, при этом скривившись от неприятных воспоминаний. И только договорив, осознала, кому она рассказала про Рона. Она моргнула в растерянности, но тут же вздернула подбородок, напустив на себя невозмутимый вид.
Билла же разрывало от противоречивых эмоций, но он подавил в себе первый порыв отчитать Гермиону за сумасбродную идею.
Что она там сказала про Рона?
По рассказам близнецов, младший брат питал некую симпатию к Гермионе, но умудрялся с легкостью выводить ее из себя, раздражая глупыми высказываниями и нелепыми поступками. Но было заметно, что Гермиона переживала из-за своих чувств к Гарри, который, к сожалению, видел в ней лишь хорошего друга. И сейчас она набралась смелости таким способом прояснить ситуацию.
Стоп. Она целовалась с Роном? Когда она успела? Они встречаются?
— Нет, я не встречаюсь с Роном, — услышав поспешный ответ Гермионы, Билл понял, что задал вопрос вслух.
Видимо на его лице отразилось непонимание, потому как Гермиона пожала плечами, открыв рот, и развела руки в стороны. Затем она выдохнула и скрестила их на груди.
— Что? Мне нужно было на ком-то потренироваться, — не моргнув глазом, пояснила Грейнджер.
Билл усмехнулся. Она была такой искренней в своем порыве!
— И как ты себе это представляешь?
Вообще-то он имел в виду ее поцелуй с Гарри, вернее, как она собирается это провернуть. Но Гермиона решила, что он спрашивал о другом.
— Ну... — она моргнула, запнувшись на полуслове, затем покраснела, но потом зажмурилась, резко выдохнула и быстро приблизилась вплотную к Биллу. — Примерно так.
Ему стоило немалых трудов не отшатнуться назад. Сделай он нечто подобное, и Гермиона наверняка замкнется и прекратит все общение. А она пока доверяла ему.
— Так ты научишь меня... — ее тихий голос отвлек его от размышлений, — Билл?
Он поймал ее выжидательный взгляд и почувствовал, как в груди начало разливаться тепло. Билл сглотнул, когда сердце предательски екнуло и отчего-то пустилось вскачь. Он не смог припомнить, чтобы испытывал что-то похожее, когда впервые целовал Флер.
Карие глаза напротив были полны решимости. Наверняка, Гермиона сейчас обдумывала, под каким углом надо склонить голову, чтобы не столкнуться носами. Билл едва сдержал теплую усмешку. Но, видимо, Гермиона что-то заметила, потому как в ее глазах проскользнуло удивление. Но Билл не позволил ей усомниться. Он бережно провел пальцами по щеке, усыпанной легкой россыпью веснушек, приподнял подбородок и склонился ниже.
— Моя Марго... — его шепот растворился в невесомом касании.
Удивление, смешанное с восторгом...
Трепет и податливость теплых девичьих губ...
И робкий нежный ответ.
Умом Билл Уизли понимал, что Гермиона явно слукавила, говоря о неумении целоваться. Но то была запоздалая мысль, потому что собственное тело довольно остро отреагировало на действия девчонки. Разум заволокло сладостной пеленой, грозя смести остатки здравого смысла. О, Мерлин! Билл задыхался, постепенно сдаваясь под напором нахлынувших ощущений. И почему-то не было ни сил, ни желания останавливать юную соблазнительницу. А та с завидным упорством отличницы следовала к намеченной цели. Гермиона неосознанно льнула ближе, следуя за новыми, захватившими ее чувствами. Ее ладони скользнули вверх по его плечам, пальцы зарылись в огненные волосы, в то время как губы жадно впитывали новый вкус — вкус Билла Уизли.
Возникло стойкое ощущение, что еще чуть-чуть и он уже просто не сможет остановиться.
— Думаю... достаточно... — прохрипел он, почти насильно отрывая Гермиону от себя и предусмотрительно отступая на пару шагов назад, пока та окончательно не пришла в себя. Мордред ее подери со своими экспериментами! Теперь ему срочно требовался холодный душ. И о чем он только думал, поддаваясь на ее провокацию. Билл бросил на Гермиону беглый взгляд. Ей же всего лет пятнадцать сейчас! Или больше?
— Нет, нет, нет! — мечтательно шептала та, снова приближаясь к нему. — Надо попробовать еще... Определенно...
Билл повернулся к ней, мысленно застонав. Как же она восхитительна! Слегка растрепанные волосы, затуманенный поволокой взгляд, припухшие от поцелуев губы... Он понимал, что ему удалось произвести на нее впечатление, и даже внутренне ликовал, пока назойливый голос разума услужливо не напомнил о причине произошедшего. Билла будто обдало холодом, разом погасив все эмоции.
— Уверен, Гарри будет в восторге, — хрипло пробормотал он, поспешно покидая комнату, прежде чем Гермиона его остановит и он окончательно слетит с катушек.


Время шло, а Билл все никак не находил себе места. Ни дома, ни на работе, ни рядом с Флер. По сути, находясь рядом со своей девушкой, глядя в ее преданные глаза, его должно было захлестывать всепоглощающее чувство вины, но Билл не испытывал ничего подобного. Зато его не покидало ощущение неправильности случившегося. Еще и ехидный внутренний голос регулярно напоминал насколько ему понравилось. И от этого становилось только хуже. Билл не мог найти логического объяснения своей реакции на поцелуй с Гермионой, а потому просто гнал от себя эти мысли. Как не пытался он убедить свое второе "Я" в дружеско-братских чувствах к ней, выходило не очень.
Билл надеялся, что частое времяпрепровождение с Флер поможет избавиться от терзавших его мыслей.
Он хотел даже просить ее переехать в Нору на правах невесты. Загружал себя работой и сжег все письма Гермионы.
Он запретил себе думать о том поцелуе. И если днем более или менее получалось, то ночью...
Во снах Билл опять целовал Гермиону, но там она не отпускала его, и все заходило гораздо дальше поцелуев. Либо появлялся Поттер, и Грейнджер с упоением целовала уже его, а после благодарила Билла за познавательный урок. Еще были сны, в которых Билл буквально выдергивал ее из объятий Гарри. Иногда после этого счастливая Гермиона принадлежала ему, а иногда — яростно вырывалась и в слезах убегала искать исчезнувшего Гарри.
Билл просыпался по ночам, обливаясь потом. Резко садился на постели, восстанавливая сбитое дыхание и утихомиривая взбунтовавшееся сердце. В который раз уже за неделю? Пятый? Восьмой? Десятый? Горький хриплый смех рвался из горла. Билл потирал ладонями лицо и запускал пальцы в волосы, чтобы сильно дернуть и скривиться от острой боли, проклиная Мордреда и всех его потомков. Потому что заслужил эту боль. И все для того, чтобы прогнать навязчивые мысли.
Глупые, непристойные, неправильные. Запретные. Болезненные.
Но сладкие... Как мед. Приторный, теплый, тягучий мед.
Гречишный. Как ее глаза...
С горьковатым привкусом. Как ее губы...
Если Флер была рядом в такие моменты пробуждения, Билл набрасывался на нее, выплескивая накопившееся отчаяние. А Флер будто понимала, что его что-то гложет, что ему необходимо избавиться от той боли, которая непрерывно сжигает его душу. Она никогда не спрашивала, не упрекала, и Билл был ей благодарен за возможность сбросить тяжкий груз, забыться и почувствовать себя счастливым.


Гермиона же вела себя так, будто ничего и не произошло.
Хотя, возможно, ей было не до того — по словам близнецов, дела в школе шли не очень. Но она умудрялась найти немного времени, чтобы написать Биллу очередное письмо.
Он же после поцелуя в Хогсмите сжигал каждое, даже не распечатывая, предварительно смяв конверт в кулаке. Он чувствовал, что не может и не хочет обсуждать случившееся. Потому что боялся. Не ее. А самого себя и тех чувств, что разбудила в нем эта несносная девчонка. Она словно смазала волшебным целебным бальзамом старую рану, которая окончательно затянулась. Но на месте старого шрама постепенно образовывался новый — витиеватый вензель подозрительно похожий на букву «М».
Но признать внезапно вспыхнувшее на пустом месте чувство к Гермионе противоречило здравому смыслу. А Уильям Артур Уизли не привык сдаваться.
Постепенно письма перестали приходить вообще, и Билл, казалось, вздохнул с облегчением.
Вскоре и сны с Гермионой почти сошли на нет, а его отношения с Флер крепли день ото дня. И в тот день, когда он попросил ее присоединиться к большому семейству Уизли, переехав в Нору, Билл почувствовал, будто с души упал еще один камень.


Билл гневно мерил шагами свою комнату. Какого Мордреда Орден решил нынче собраться в Норе? Наверняка это была идея отца. Ну конечно, ведь так безопаснее для Гарри, да и подростки могут пожить тут до отъезда в Хогвартс.
Билл жалел, что нет возможности проигнорировать собрание. И Гермиону.
Конечно, он надеялся, что по приезду она не станет искать встречи и тем более задавать вопросы. Но чтобы девчонка вела себя так, будто между ними вообще ничего не было! Это порадовало и задело одновременно. Билл мысленно одернул себя.
На собрании Гермиона сидела рядом с Гарри и держала его за руку. При этом она что-то нашептывала ему, а ее взгляд лучился таким теплом и нежностью, что Билл невольно почувствовал всевозрастающее раздражение.
Вдруг кто-то крепко сжал его руку. Билл поднял голову и наткнулся на взволнованный взгляд Флер. Она ободряюще улыбнулась ему. Уизли мысленно обозвал себя идиотом. Докатился. Ревнует Гермиону к Гарри в присутствии своей девушки. Стоп. Ревнует?! Чушь! Быть того не может. Эта мысль привела его в ужас.
Хорошо, что Флер была рядом, это помогало сосредоточиться и игнорировать ехидный внутренний голос.
Билл перевел взгляд на Рона. На лице младшего брата четко отражалось недовольство происходящим. Он тоже не сводил хмурого взгляда с Гермионы, особенно с ее руки, которая безмятежно покоилась в ладони Гарри.
Ну наконец-то! Хоть кого-то еще раздражают эти «милые» семейные посиделки.
Билл тяжело вздохнул, покрепче сжал в ответ руку Флер и заставил себя вслушаться в слова отца.


Сегодня Молли Уизли превзошла себя — она носилась с гостями, точно наседка с цыплятами. Всем досталось всего с лихвой: душевные объятия и теплые взгляды, ласковые слова, разбавленные приветливым ворчанием, и дополнительный кусок персикового пирога к чашке горячего чая. Уставший от долгих разговоров и чрезмерной мамочкиной опеки, Билл сбежал в сад. Прохладный ночной воздух придавал ясности мыслям, а холодный рассудок ему сейчас был очень необходим, чтобы понять, что творится в душе.
Он так и стоял, запрокинув голову и глубоко дыша. Ему нравилось ощущение свежести, пока ночной ветерок трепал его волосы. Билл поежился, жалея, что не захватил куртку, но возвращаться в дом пока не хотел. Лучше подождать на улице, когда все разойдутся. А еще лучше пройтись, чтобы согреться. Билл натянул капюшон худи поглубже и сунул руки в карманы. Но едва он успел завернуть за угол дома и мысленно порадоваться безлунной ночи, как в него врезался кто-то, с ног до головы закутанный в длинное и мягкое одеяние.
Послышалось сдавленное «ой», а в шею Билла уткнулся кончик волшебной палочки.
— Только дернись, — угрожающе пообещал до боли знакомый голос.
— Марго?!
— Билл?!
Изумление было обоюдным.
Гермиона замерла, удивленно распахнув глаза, которые в темноте казались почти черными. Плед, придерживаемый рукой, пополз вниз, оголяя шею. Ветер подхватил пряди ее волос, взметнув их, и нагло пробрался за ворот тонкого свитера. Но она, казалось, не замечала холода. Гермиона открыла рот и даже набрала воздуха в грудь, словно хотела что-то сказать. Билл только внутренне подобрался, приготовившись отражать обвинения.
Но она вдруг шумно выдохнула, замотала головой и попыталась его обойти, убирая палочку и плотнее кутаясь в плед.
— Ты меня избегаешь? — вопрос сорвался с языка, прежде чем Билл успел осознать, что делает.
— Ам... что? Конечно, нет, — ее голос звучал слегка растерянно. — Мне казалось, ты не хочешь ничего обсуждать.
Он немного опешил, потому что ждал вспышки негодования, а не рационального ответа.
— Да, действительно не хочу, — прочистив горло, согласился Билл, ощущая себя в этот момент полным идиотом. — Потому что это было...
Он запнулся на полуслове — Гермиона подошла ближе и подняла на него упрямый взгляд.
— Глупой безрассудной провокацией. Ошибкой, — подсказала она. Билл удивился, распознав в ее голосе язвительные нотки.
— Да. Нет. То есть... — он сокрушенно вздохнул.
— Послушай, Билл, ты четко дал понять, что не хочешь больше общаться. Так к чему сейчас весь этот разговор? Я думала, ты мой друг. — Он услышал, как дрогнул ее голос. — Ты же сам писал, что я могу обращаться к тебе по любым вопросам. Так что произошло?
О, Мерлин! Неужели она, действительно, не понимает? Или просто притворяется? Он вздохнул и аккуратно сжал ее плечи.
— Думаю, просто я не подхожу на роль учителя, — Билл старался, чтобы его голос звучал ровно и мягко. — Да, я беспокоюсь за тебя, но нужно забыть про тот... кхм... урок в Хогсмите. — Он сглотнул, мысленно призвав всю свою уверенность. — Гермиона, хорошо, что тебе нравится Гарри. — Он почувствовал, как напряглись ее плечи. — Дерзай. И прости, что перестал отвечать, но Флер и так смотрит на меня косо из-за твоих писем. Мне кажется, она скоро рычать начнет на каждую сову с конвертом!
— Так ты прекратил общение только из-за Флер?
— Что?! — Билл разжал пальцы, отпуская Гермиону и отступая на шаг назад. Черт подери ее дотошность!
Гермиона повторила свой вопрос. Ему на долю секунды показалось, что ее забавляла сложившаяся ситуация.
— Да! — подтвердил он и уже спокойнее добавил: — Да, это из-за Флер.
Гермиона отвела глаза и согласно закивала. Билл облегченно выдохнул. Слава Мерлину!
— Значит, это из-за Флер ты так злился сегодня? — невинно поинтересовалась она, снова посмотрев на него.
Ему ведь показалось, что она улыбалась?
— Я не злился, — попытался оправдаться Билл. — Просто устал. Рон тоже был недоволен.
— Тем, что я сидела рядом с Гарри или тем, что держала его за руку? — в ее голосе проскользнуло самодовольство.
— И то, и другое, — не раздумывая, ответил Уизли.
— Значит, тоже... — почти нараспев повторила Гермиона. Неосторожно брошенное им слово, и Билл явственно ощутил, как будто его поймали с поличным на месте преступления. — У меня больше нет вопросов. Спокойной ночи.
Билл на мгновение прикрыл глаза и стиснул зубы. Эта девчонка выводила его из себя.
А она поправила плед, одарив его напоследок долгим насмешливым взглядом, и зашагала к дому.
Нет, ему не показалось, она точно улыбалась.
— Марго! — Он догнал ее в два шага и развернул, удерживая за плечи. Нет, она не сбежит. Она его выслушает. — Послушай, ты очень умная и рассудительная девочка. Если хочешь, мы можем продолжить переписку. И я снова буду учить тебя всему, что умею. Но... Уж не знаю, что ты себе напридумывала, но мне все равно. Слышишь? Все равно с кем ты: с Крамом, с Роном или с Гарри. У меня есть Флер. Флер! А тот поцелуй был всего лишь глупой...
— Стоить проверить, — резко перебила его Гермиона и подалась вперед, обхватив ладонями его лицо и прижимаясь губами к его губам.
Билл застыл. А вот его сердце опять екнуло и забилось, как сумасшедшее. Нет! Нет! Нет! В этот раз он не потеряет голову.
Билл крепко стиснул плечи Гермионы и резко отстранился.
— Так нельзя. Это неправильно! — в сердцах бросил он и тут же прикусил язык, услышав, как она разочарованно ахнула. Он ожидал от нее гневной тирады, но Гермиона молчала, опустив глаза.
— Гермиона, — тихо позвал Билл, но она не реагировала. Он сокрушенно вздохнул. — Прости, но я могу быть лишь твоим другом. Если ты хочешь, конечно.
Он не оборачиваясь, быстро зашагал к дому, несмотря на то, что внутренний голос требовал вернуться и признаться, что она сводит его с ума, что он до зубовного скрежета ревнует ее к Гарри. Нет. Он не может позволить себе так подло поступить с Флер.
Стиснув зубы, Билл с силой ударил кулаком первое попавшееся дерево.


— Тоже решил выпить чаю? — спросил Билл, заметив на лестнице спускающегося Гарри. Уизли надеялся, что тот не увидит, как у него дрожат руки.
— Нет, спасибо. Ты не видел Гермиону?
— Кажется, она вышла в сад, — ответил Билл, беря со стола кружку с горячим чаем.
— Гарри?
Билл и Гарри обернулись одновременно.
— Все в порядке? — Поттер поспешил к Гермионе, которая в нерешительности стояла на пороге кухни. Ее настороженный взгляд метался между двумя парнями. — Тебя так долго не было, что мы с Роном уже начали беспокоиться.
Билл посмотрел в окно, все еще чувствуя спиной ее взгляд.
— Не спится что-то, — после паузы ответила она. — Вот и решила прогуляться.
— Тогда ладно, — согласился Гарри, заботливо поправляя плед на ее плечах, — только ведь там холодно. А если ты простынешь, кто нам будет помогать с домашним заданием?
Гермиона улыбнулась.
Наблюдая за тем, как Гарри, приобняв ее, вместе с ней поднимается по лестнице, Билл снова ощутил острую вспышку раздражения.
Он тихо чертыхнулся. Чай показался ему безвкусным.


Близилось 19 сентября.
Билл долго сомневался в правильности своего поступка, но все-таки отправил сову в Хогвартс, приложив к привычному уже поздравлению ярко-красную маргаритку.
Ответ пришел только через два месяца.
Усевшись на полу и прислонившись спиною к стене, Билл дрожащими пальцами распечатал конверт.
От первых же строк его сначала бросило в жар, а потом окатило ледяным холодом.
«Билл, я — полная дура»,— было написано вместо приветствия.
От зажмурился, борясь с внутренним страхом, и стиснул кулаки. Ну вот, сейчас посыпятся обвинения. Она будет винить его за холодную сдержанность, корить себя за беспечность и провокацию, или за что-нибудь еще. С нее станется найти за что. Билл сделал глубокий вдох, расправил помятое письмо и продолжил читать.
«Меня опередили с поцелуем. А Гарри... по-моему, он счастлив. По крайней мере, он ходит по школе с той самой глупой и счастливой улыбочкой. Что ж, я рада за него. Наверное.
Кажется, Рон что-то подозревает о моей симпатии к Гарри. Нелепые претензии сыпятся из него, как из рога изобилия. И по-моему, даже встречаться с Лавандой Браун он стал только мне назло. Ненавижу. И его, и Лаванду. Представляешь, она называет его «Бон-Бон».
Из-за всего случившегося мы теперь избегаем друг друга. Но нам всем приходится встречаться на занятиях Отряда и старательно делать вид, что все в порядке.»

Билл испытал одновременно и досаду, и облегчение.
Близнецы уже поведали ему, что именно их младшая сестренка прибрала Гарри к рукам. Отчасти Билл сочувствовал Гермионе, что Джинни оказалась решительнее и смелее.
Но другая его часть отчего-то злорадствовала. Он слишком хорошо помнил реакцию Гермионы на его поцелуи, а потому считал, что вряд ли у Гарри вышло бы столь же хорошо.
Билл громко чертыхнулся, обругав себя за непозволительные мысли. Но следующие слова заставили его сердце сначала сжаться, а после зайтись в бешеном ритме.
«Прости. Мне не следовало так с тобой поступать. Ты прав — это была глупая идея.
Но... это было восхитительно.
Марго»
Глупая идея? Да если бы она только знала!
Первым его порывом было аппарировать к Гермионе, где бы она не была, чтобы сгрести в охапку и на деле доказать, насколько она заблуждается. Но он понимал, что не может так поступить с Флер, с которой до сих пор все неопределенно и понятно одновременно. Да, вейла хороша собой, умна и отважна, сумела расположить к себе почти всю его семью и вполне подходит ему в качестве жены, но...
Билл глухо застонал, упираясь затылком в прохладную стену.
Как же все сложно!
* * *
Следующее письмо от Гермионы пришло только после Рождества.
«Билл, я дважды дура.
Я поцеловала Гарри...»
Дочитывать письмо Билл не стал, а просто скомкал его и бросил в пылающий камин.

Примечания автора:

[1] Библиотека Полезных Книг — выдуманная автором локация Хогсмита, куда часто наведывалась Гермиона.

Билл с трудом разлепил веки. Вернее, открылся только правый глаз. Вся левая половина лица нещадно горела. Последнее, что он помнил, был разъяренный блеск в глазах Сивого, привкус крови во рту и дикая жгучая боль, от которой он потерял сознание.
Почему же так темно?
Он глубоко вдохнул и ощутил легкий приятный аромат луговых трав — ромашки и шалфея.
— Все хорошо, Билл. Ты в больнице. Все хорошо, — произнес дрогнувший, смутно знакомый голос. Кто-то склонился над ним, но он не мог разглядеть лица.
Билл дернулся и втянул воздух сквозь стиснутые зубы, когда чьи-то пальцы коснулись воспаленных ран на лице, нанося лекарство. Но сразу почувствовал желанную прохладу, и боль отступила.
— Марго... — прохрипел он, приподнимаясь, чтобы получше рассмотреть ее.
— Тш-ш-ш-ш. Я здесь, — тихо ответила она и легким надавливанием на грудь заставила опуститься обратно.
Он видел силуэт на краю кровати, чувствовал, как пальцы перебирали его волосы или ласково обводили контур лица. Билл даже запомнил теплое дыхание на своей щеке и нежное прикосновение губ.
— Спи, — мягко попросила она и начала не то шептать что-то, не то напевать. И Билл заснул, убаюканный ее ласковыми поглаживаниями и тихим голосом.
Утром он обнаружил на стуле возле своей кровати спящую Флер, но так и не решился спросить у нее, была ли вчера здесь Гермиона или это лишь игра его воспаленного воображения.


В оборотня он не превратился, и это радовало.
Первым делом Билл потребовал зеркало и долго рассматривал свое отражение, проводя пальцами по уродливым шрамам. Что ж, красавчиком он себя никогда не считал, а теперь и подавно. А увидев неподдельное восхищение в глазах Флер, он успокоился окончательно. Раз невесту вполне устраивала его новая внешность, то и Билл не видел смысла в дальнейших переживаниях. Вдобавок к новой внешности у него обнаружилась тяга к не прожаренному мясу.
Гораздо позже Билл заметил другие перемены в себе. Помимо обострившихся чувств, складывалось ощущение, что глубоко в душе затаилась некая сущность, которая теперь стала его вторым «Я». Вот только это альтер эго разительно отличалось от того, к которому привык Билл. Правда для того, чтобы взять контроль над его эмоциями, у этого недозверя внутри попросту не хватало сил.
Но теперь в полнолуние Билла частенько преследовала бессонница и безотчетная тревога.


Все последующие события разворачивались с такой скоростью, что ни на переписку с Гермионой, ни на разговоры не оставалось времени: операция "Семь Поттеров", сорванная Пожирателями их свадьба с Флер, вынужденный побег Гермионы, Рона и Гарри, переезд с Флер в Ракушку.
Когда позже Рон спросил разрешения пожить у них, Билл несколько дней ходил сам не свой, не понимая, почему младший брат оставил Гермиону и Поттера в лесу одних. Билл знал, что Рон разорвал отношения с Лавандой, но почему тогда до сих пор не признался Грейнджер в своих чувствах? Неужто решил пустить все на самотек? Или надеялся, что они не воспользуются предоставленным шансом?
Билл тряхнул головой, прогоняя навязчивое видение, в котором Гермиона и Гарри окончательно теряют голову, наплевав на чувствах других. Нет, Поттер слишком порядочен, чтобы воспользоваться моментом. Да и Гермиона достаточно благоразумна. Но Билл все равно ощущал досаду за сестру. И почему-то к раздражению примешивалось еще одно желчное чувство, неприятно царапающее изнутри. Глупо, но призрачная надежда, возникшая после поцелуя в саду у Норы, все еще тлела в его душе. И он никак не мог решиться покончить с нею.


Билл не спеша брел от моря к дому, сунув руки в карманы. Вчера вернулись Рон, Гермиона и Гарри, чей побег из Малфой-мэнора был омрачен гибелью Добби. Теперь Поттер хотел более решительных действий, а Гермиона поддерживала его во всех начинаниях.
Рон по-прежнему сомневался, но по его глазам было видно, что он готов признаться Гермионе в своих чувствах. Просто ждет подходящего момента. Что же чувствовала Гермиона невозможно было понять. По крайней мере, теплота в карих глазах доставалось в основном Гарри, хотя иногда перепадало и Рону.
Флер заметно нервничала, хотя старалась не подавать вида, что ее что-то беспокоит.
Билл хотел уже открыть дверь, как услышал приглушенные голоса со стороны кухонного окна.
— Я не нравлюсь тебе, Флер, — в голосе Гермионы звучала легкая грусть. — Только никак не пойму, почему?
Осторожно заглянув в открытое окно, он увидел, как она, повернувшись лицом к Флер, вытирала руки кухонным полотенцем. Его невеста тяжело вздохнула.
— Ты поступаешь необдуманно, — спустя какое-то время ответила вейла.
— В каком смысле?
— Ты 'газве не понимаешь? — голос Флер был полон неподдельного отчаяния. — С тобою 'гядом он становится сове'гшенно д'гугим! Он будто оживает. А ты только изводишь его.
Билл видел, как напряглась Гермиона, стиснув полотенце так, что побелели костяшки пальцев.
— Рон сам виноват, что бросил нас в лесу, — запальчиво пояснила она.
— 'Ечь не о 'Гональде, — горько усмехнувшись, заметила Делакур и после глубоко вздоха продолжила: — Я устала бо'готься с п'гиз'гаками, Ге'гмиона. Каждый день, каждую секунду мне п'гиходится сопе'гничать с той, кто завладела его се'гдцем. И мои ча'гы на него п'гактически не действуют. А я п'гобовала, — с горечью призналась Флер, и Билл отчетливо услышал, как охнула Гермиона. — Скажи мне, он нужен тебе? Если да, заби'гай его и не отдавай никому. А если нет, то скажи ему! Билл заслуживает знать. А я буду ста'гаться изо всех сил вылечить его из'ганенное се'гдце. Только не заставляй его ждать и постоянно с'гавнивать меня с тобой.
Билл боялся пошевелиться. Он вжался в стену у окна, совершенно позабыв, что надо дышать.
— Флер...
— Не надо, Ге'гмиона, не гово'ги ничего. Когда я ухаживала за ним в госпитале, он часто звал тебя в б'геду. И... я видела тебя там той ночью.
Биллу показалось, что у него оборвалось сердце одновременно с надрывным вздохом Гермионы. Значит, это все-таки была она.
— Я не знаю, что чувствую к нему, — после паузы тихо призналась Гермиона. — Он всегда казался мне таким взрослым и привлекательным, таким умным и рассудительным. Он так понятно объяснял многие сложные вещи! Он принимал меня такой, какая я есть. И мои дурацкие заскоки, и занудную дотошность, и стремление объять необъятное. Хвалил за успехи и подсказывал, где я облажалась в случае неудач. Постепенно я настолько привыкла к Биллу, что уже не представляла своей жизни без него. Но я так виновата перед ним... И перед тобой.
Хватит, это зашло слишком далеко! Билл уже хотел выйти из своего укрытия, чтобы прервать откровенный разговор, как следующий вопрос заставил его замереть.
— 'Арри знает о твоих чувствах?
— Это так заметно? — удивление и смущение отразились в голосе одновременно.
Флер промолчала. Наверное, она просто кивнула, потому как Гермиона после короткого вздоха продолжила:
— Я люблю Гарри, — в ее голосе послышались отголоски отчаяния и смирение. — Очень люблю. Но никогда не позволю себе перейти дорогу Джинни. Мне кажется, что с нею он непременно будет счастлив. Как и Билл с тобою.
Он услышал, как на этот раз ахнула Флер. А когда снова заглянул в окно, то увидел, что девушки стоят обнявшись.


Билл нервно мерил шагами маггловский гостиничный номер.
Прошло уже три года с момента памятного разговора на кухне Ракушки, а он только сейчас решился расставить все точки над «i».
Он чувствовал себя подлецом, но заметное похолодание в отношениях с Флер и ее категорический отказ заводить детей наталкивали на определенные мысли. К тому же, не помогали никакие уговоры — Флер оставалась непреклонна.
Билл остановился у окна, наблюдая за проезжающими автомобилями.
Черт! Какого Мерлина он вообще тут делает? Спроси его, и он сам не смог бы толком объяснить, зачем отправил патронуса Гермионе с просьбой встретиться.
Что он скажет ей? Что?
Почему она стала встречаться с Роном?
Почему позволила Гарри и Джинни довести дело до помолвки?
Почему подружилась с Флер, но по возможности избегает общих семейных ужинов?
Почему она вечно старается осчастливить всех, кто рядом, но напрочь забывает о собственном счастье?
Он рассеянно провел рукой по волосам и резко обернулся — тихий цокот каблучков за дверью возвестил о приходе Гермионы.
К его удивлению, она не набросилась на него с вопросами. Зайдя в номер, замерла в ожидании у порога, прожигая Билла своими огромными темными глазами. Удивление, радость, смущение и даже легкая грусть. И немой вопрос.
— Привет... — выдавил Билл, натянуто улыбнувшись.
Его взгляд невольно заскользил по ее фигурке, цепляясь за мелкие, но значительные для него детали облика.
Кремовый пиджак застегнут на все пуговицы, чтобы придать более строгий вид. Крепко держит обеими руками ремешок сумки — нервничает, но пока контролирует свои эмоции. Об этом же свидетельствуют и наспех заколотые, скорее всего прямо в коридоре, волосы так, что выбившиеся из прически пряди касались лица.
Внутренний зверь недовольно заворочался, и Биллу вдруг нестерпимо захотелось, чтобы она распустила волосы.
— Привет, — Гермиона отвела взгляд, а ее щеки окрасились румянцем. Скорее всего заметила, что Билл откровенно ее рассматривал. — Ты просил встретиться. Что за срочность?
— Ам... — спохватился Билл, лихорадочно придумывая причину. — Флер. Да. Дело в том, что Флер боится заводить детей. Она постоянно твердит о какой-то особенности крови ее вида, которая может сказаться и на ней, и на ребенке, а я понятия не имею, что это вообще такое.
— Хорошо, если хочешь, я поговорю с ней и все выясню. Все или что-то еще? — ее голос дрогнул. — Просто я очень тороплюсь, Билл.
Он сделал глубокий вдох и снова окинул ее задумчивым взглядом. Стоп.
Гермиона стояла, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Ее взгляд постоянно бегал, время от времени возвращаясь к его глазам, словно она чего-то боялась, но очень ждала. Его осенило. Нет, она никуда не торопилась. Гермиона просто хотела, чтобы он нашел более вескую причину задержать ее. Билл поджал губы, чтобы спрятать расползающуюся по лицу самодовольную ухмылку.
— Как дела у Рона в мракоборческом отделе? — невозмутимо поинтересовался он.
Она удивленно вскинула бровь, а потом прищурилась, слегка склонив голову на бок. Что-то заподозрила?
— Рон в порядке, и ты знаешь это не хуже меня.
— А Гарри? У него тоже все хорошо? — не унимался Билл, с удовлетворением отметив, как полыхнул ее взгляд. Гермиона начинала злиться, и он не мог не воспользоваться этим, чтобы вывести ее на разговор.
— Тебе не кажется, что это ты можешь обсудить с ним на одном из семейных обедов? — холодно заметила она.
Билл довольно хмыкнул — Гермиона выстраивала линию обороны. Но теперь, когда игра пошла по его правилам, он чувствовал себя более раскованно.
— Скажи, а Джинни знает, что ее лучшая подруга со школы влюблена в ее жениха?
Последовала короткая пауза. Гермиона растеряно моргнула, но тут же взяла себя в руки.
— С чего ты взял, что я люблю его?
— Может, я слышал ваш разговор на кухне? — он позволил себе улыбнуться и развести руками.
— Какой разговор? — настороженность была тщательно замаскирована непониманием.
— Тогда, в Ракушке. Перед тем, как вы отправились грабить «Гринготтс».
— Ты подслушивал?! — Гермиона побледнела. Ее оборона дала трещину. — Но тогда ты должен знать, что я не хотела никому причинять боли. Для меня важно, что Гарри счастлив с Джинни, а остальное не имеет знач...
— Подожди, — перебил Билл, шагнув к ней. — Ты тогда говорила не только о Гарри, — в его приглушенном голосе промелькнула надежда. — Скажи, ведь ты была...
— Хватит, Билл, — Гермиона поспешно отступила назад, вытянув перед собой раскрытую ладонь в качестве защиты. — Не к чему вспоминать прошлое. Не нужно было мне вообще приходить...
Она боялась того, о чем он хотел спросить. Билл замер, ощутив на языке горький привкус досады. Он внутренне подобрался, стиснув зубы. Гермиона повернулась и направилась обратно к двери. В ее волосах что-то поблескивало. Билл пригляделся, не поверив поначалу своим глазам, — это была та самая заколка с ярко-красной маргариткой. Неужели она специально надела ее? Его захлестнули противоречивые эмоции, и сейчас контролировать их было слишком сложно.
— Ты надела ее специально?
— Что? — Гермиона развернулась, продолжая разыгрывать непонимание, но рука, взлетевшая к волосам, выдала ее. — Нет. Она просто валялась в сумке.
Попытка оправдаться не была засчитана. Билл прищурился, смерив ее оценивающим взглядом.
Гермиона выжидающе приподняла бровь, давая понять, что готова к следующему раунду.
Что ж, раз она так хочет, то так тому и быть.
Билл расправил плечи, завел за спину левую руки и склонился в низком поклоне.
— Что ж, моя королева, — с издевкой произнес он. — Ваш преданный рыцарь всегда к вашим услугам.
— Ты не можешь не паясничать, да? — вспыхнула она, подлетая к нему в ту же секунду. — Прекрати уже этот цирк и скажи, чего ты хочешь!
— Лучше скажи чего... или вернее кого хочешь ты? — парировал Билл. Его пронзительный синий взгляд по холодности мог смело соперничать с ледяной яростью карих глаз напротив.
Миг — и на щеке Билла отпечатался след ее тонкой ладони. Внутренний зверь ощетинился.
— Издеваешься? — прошипела Гермиона.
— Если кто издевается, так это ты, — в этот миг Билл сам позавидовал своей выдержке. — Я, Гарри, Рон... Кто следующий в твоем списке? Быть может, Малфой?
Вторая щека Билла расцвела алым цветом.
— Ты знал, что Гарри боится твоего праведного гнева, если даже ненароком посмеет обидеть Джинни. Ты знал, что он никогда не станет переходить дорогу лучшему другу! Ты знал, Билл. Ты. Все. Знал, — она беззастенчиво тыкала его пальцем в грудь при каждом слове. — Так скажи мне, какой смысл гоняться за журавлями, если они все равно смотрят в другую сторону? С меня вполне и синицы хватит.
Какие к Мордреду журавли и синицы? Билл сверлил глазами рассерженную ведьму перед собой, но сквозь красную пелену захлестнувшего его гнева пробралась яркая вспышка — жу-рав-ли. Не журавль, а журавли. Неужели она имела в виду не только Гарри? Ободренный этим открытием, он резко притянул ее к себе.
— Глупая, ты нужна мне, — тихо произнес Билл, обрывая поток язвительных слов.
Но Гермиона запрокинула голову и рассмеялась глубоким грудным смехом, из-за чего ему захотелось хорошенько ее встряхнуть.
— Вы все так говорите, — вдруг с горечью произнесла она, вырываясь из его объятий. Уизли не стал удерживать ее. Гермиона бросила на него настороженный взгляд, постепенно отступая назад и одергивая пиджак. — Вот только словами у вас все и ограничивается, — она приторно улыбнулась, неопределенно пожимая плечами, но Билл заметил, как в уголках карих глаз блеснули слезы.
— Гарри знает, что ты все еще любишь его? — поинтересовался он. Инстинкты требовали продолжить охоту. Тем более, что жертва совсем была не против оказаться пойманной.
— Тебя. Это. Не. Касается! — Гермиона отчеканила каждое слово. Еще один шаг — она уперлась спиной в дверь. — Почему бы тебе лучше не поговорить с Флер? Например, о ваших детях?
Билл моргнул.
— Забыла? Флер вообще не хочет детей, — пояснил он и неторопливо двинулся к ней, прищуриваясь, словно рассчитывал расстояние для прыжка.
— Тогда поговори с Джинни, почему она больше уделяет внимание тренировкам, а не будущему мужу! — выпалила Гермиона, нащупывая рукой спасительную дверную ручку.
— Джинни взрослая, пусть сама решает, что для нее важнее, — он почти нагнал ее. Теперь их разделяли какие-то полметра. — Но если хочешь, могу еще поговорить с Роном, — невозмутимо предложил он, за один шаг достигнув цели и впечатав ладонь в дверь. Теперь, когда он отрезал все пути к отступлению, можно было задать самый главный вопрос.
Она задрала голову, стукнувшись затылком о дверь, и удивленно распахнула глаза.
— О чем?
— У вас точно все в порядке? — Билл выдержал паузу. Кажется, и Гермиона задержала дыхание. — Просто судя по твоему взвинченному состоянию, у вас с Роном со времен школьного поцелуя мало что изменилось, — с долей ехидства заметил Билл, с удовлетворением отмечая красные пятна не то негодования, не то стыда на ее лице.
Не зная, куда себя деть, Гермиона резко отвернулась, шумно и тяжело дыша. Заколка, удерживающая волосы, съехала вниз, и каштановые пряди упали на плечи душистым облаком.
Билл застыл на месте — он узнал запах, что исходил от нее. Приятная смесь луговых трав — ромашки и шалфея. Еще одно подтверждение.
— Это была ты в госпитале! Ты! — взволнованно произнес он, сжав ее плечи.
Гермиона снова вскинула голову и успела только возмущенно пискнуть в ответ, как его теплые губы нашли ее, заглушая все протесты требовательным жарким поцелуем. Билл ждал, что она начнет вырываться, сыпать проклятиями или снова залепит пощечину, но вместо этого Гермиона тихо простонала, прижавшись теснее и обвивая его шею руками. Он неосознанно зарычал, стискивая ее в своих объятиях.
«Моя!» — эта мысль ярче всего пульсировала в голове. Сейчас желания Билла и его альтер эго совпадали.
Слезы беспрерывно катились по щекам Гермионы, а он осыпал поцелуями ее лицо, собирая губами соленые капли, и все время шептал:
— Марго... Моя Марго...


Гермиона поспешно аппарировала из номера, даже не дав ему объясниться.
В ушах все еще стояла ее последняя фраза, что она хоть завтра готова объявить о расставании с Роном. А что он, Билл, выдал в ответ? Подожди немного!
— Ты не рыцарь, Уильям Артур Уизли, а полный идиот, — горько усмехнулся Билл, глядя на хмурое лондонское небо за окном.


Билл стоял в Косом переулке, прислонившись лбом к фонарному столбу.
Беззвучный смех рвался наружу, раздирая легкие. И душу.
Полчаса назад на семейном ужине Рон объявил, что Гермиона, наконец, согласилась стать миссис Уизли. При этом он так глупо улыбался и сиял, словно начищенный до блеска галлеон.
Билл с трудом помнил, как продержался до десерта, слушая восторженную болтовню взбудораженных предстоящим событием родственников и изо всех сил стараясь выглядеть столь же радостным и приветливым. Но его показного веселья хватило ненадолго. Едва был подан чай с персиковым пирогом, как Билл, похлопав младшего брата по плечу со словами «поздравляю, ты настоящий мужчина», сбежал из Норы, сославшись на срочно-неотложно-незаконченное дело. Главное аппарировать. И неважно куда. «Мантии на все случаи жизни» — гласила до боли знакомая вывеска. Стоя перед витриной магазина, Билл запрокинул голову и истерически рассмеялся, осознав, куда забросила его судьба.

— И что теперь? — Он никак не мог утихомирить рвущийся из груди горький смех. Билл не замечал ни косых взглядов прохожих, что боязливо шарахались в стороны, ни того, что разговаривал сам с собой. Все его мысли занимал один единственный вопрос — почему не он? Но Билл и сам знал ответ. Он всю жизнь считал Рона рохлей, а на деле сам оказался трусом. Ведь это ему, а не Рону, не хватило смелости удержать эту взбалмошную девчонку, запретить избегать его, Билла. Встряхнуть хорошенько, а потом сгрести в охапку и целовать, целовать, целовать, пока она не станем умолять его не останавливаться. Вместо этого он только и смог, что выдавить из себя это нелепое «подожди немного».
Хриплый надсадный смех снова вырвался из горла. Подожди немного...
Хотя куда еще ждать? Сколько ему сейчас? Тридцать? Отец с матерью не переставая твердили ему, что давным-давно уже надо порадовать родителей внуками. Мама готова была лично уговаривать Флер, на которую еще некоторое время назад смотрела косо.
Билл снова уткнулся лбом в прохладный фонарный столб.
Мерлин! Тогда в глазах Гермионы горела надежда. Безумная дикая надежда! И еще гребанная безысходность вперемешку со смертельной усталостью. Он же видел, что она ждет тех самых слов. Сейчас. В эту самую гребанную секунду!
Гермиона...
Нет.
Марго. Его Марго...
— Значит, ты тоже в курсе.
Горькое отчаяние в голосе плохо сочеталось с сухой констатацией факта.
Билл поднял голову. В двух шагах от него стоял Гарри Поттер, засунув одну руку в карман брюк.
— Она вчера прислала сову. Написала, что скорее всего тебя можно будет найти тут. Я не спрашиваю, как она узнала...
— Мы познакомились здесь, — Билл кивком указал на дверь магазина.
Гарри некоторое время молча изучал вывеску, словно видел ее впервые.
— Она просила отдать это, — наконец, произнес он, повернувшись. Билл заметил, что Гарри без очков, из-за чего темные круги под глазами казались заметнее. В руке он держал прозрачную сферу с красной маргариткой, на белоснежной подушке снега внутри.
— Сколько себя помню, она всегда таскала эту сферу с собой. Я думал, что это подарок родителей, а оказалось...
Боль, отражавшаяся на лице Гарри, эхом отозвалась в груди Билла. Гарри отвел глаза. Билл готов был поклясться, что видел блеснувшие слезы.
— Спасибо, — Билл взял сферу, стиснув ее напряженными пальцами. Казалось, еще секунда и стекло разлетится вдребезги, как и его душа.
Немой вопрос, вертевшийся на языке, повис в воздухе. Он связывал их и одновременно тянул в разные стороны.
— Я хотел, — первым признался Гарри, — но не смог. Нужно было отговорить Марг... Гермиону от этого безумного шага.
Билл сглотнул. Марго? Он знает?
— Почему? Она бы тебя послушала. Ведь она... — слова никак не шли с языка, — любит тебя.
— И это мне говоришь ты? — к удивлению в голосе Гарри прибавилась едкая горечь. — То есть ты предлагаешь мне отменить свадьбу, бросить Джинни и подвинуть Рона? А может, к Мордреду все эти сложности? Может просто сделать Гермиону своей любовниц...
Сфера лопнула, и резкий удар в челюсть прервал поток язвительного сарказма.
Гарри сплюнул кровь и вытер губу тыльной стороной ладони. Но даже сейчас в его глазах не было ненависти. Только бесконечная боль и сожаление.
— Хороший удар. Но надо было сделать это раньше, — беззлобно произнес он.
Билл тряхнул рукой, несколько раз сжимая и разжимая кисть, будто готовился нанести еще один.
— В каком смысле?
— В смысле, что уже поздно, — Гарри осторожно потрогал разбитую губу. — Все. Хватит. Наигрался. Я устал притворяться, что люблю Джинни.
Билл стиснул челюсть так, что на скулах проступили желваки.
— Устал изображать из себя легендарного героя и достойного жениха. Устал не замечать отношения Гермионы ко мне и игнорировать собственные чувства. Устал притворяться лучшим другом Рона и убеждать его, что мы с Гермионой всего лишь друзья!
Билл чувствовал, как гнев закипает снова. Но он завидовал Поттеру в этот момент. Вот так взять и смело признаться в том, что изводило на протяжение многих лет! Браво, Гарри. А он, Билл, всего лишь жалкий трус.
— И что же тебя так долго останавливало? — зло поинтересовался Билл.
— Ты.
Билл поперхнулся от неожиданности.
— И ее чувства к тебе, — Гарри выдержал паузу, давая Биллу время придти в себя от изумления, и продолжил: — Думаешь, я такой идиот и ничего не замечал? После того, как вашу свадьбу сорвали Пожиратели, Флер не находила себе места, недоумевая, почему ты не решаешься снова назначить дату. А ответ был буквально перед носом. Только слепой мог не заметить, как вы пялились друг на друга каждый раз, когда мы появлялись в Норе. Да, я видел вас тогда в саду! А те несколько ночей в Ракушке? Удивляюсь, как Флер не прибила вас обоих!
— Между нами ничего не было, — попытался объяснить Билл, но Гарри его уже не слушал.
— Ты просто пудрил Гермионе мозги, вместо того, чтобы быть со своей невестой!
— Ну да, а ты у нас действовал исключительно в интересах Джинни и Рона! — не удержавшись, съязвил Билл.
— Моя вина только в том, что я не признался ей после той ночи в лесу, — раздраженно бросил Гарри.
Второй удар снова оборвал исповедь Поттера. В этот раз тот в долгу не остался.


Спустя полчаса они уже сидели за барной стойкой в «Дырявом котле». Гарри поднял бокал с огневиски, отсалютовав Биллу.
— «Легендарный герои войны получает в челюсть от брата невесты, влюбленного в невесту младшего брата». Шикарный заголовок для «Пророка», не находишь? — беззлобно усмехнулся Гарри, скривившись от боли в скуле и разбитой губе. — Удивляюсь, как Скитер такое пропустила.
— Кто знает, может и не пропустила, — в тон ему ответил Билл, пальцами потирая челюсть. Рука у Гарри тоже оказалась тяжелой. — Через пару дней узнаем.
Оба рассмеялись. Билл поднял свой бокал.
— За Гермиону?
— Нет. За Марго, — поправил его Поттер, коснувшись краем своего бокала другого.
— Кстати, а почему Марго? — не выдержал Билл.
— О, это длинная история, — усмехнулся Гарри, делая небольшой глоток. — Может, когда-нибудь я тебе расскажу.
— Так мы вроде никуда не торопимся, — пояснил Билл, широко улыбнувшись и взглядом указав на бутылку с огневиски.
Гарри по-дружески рассмеялся.
— Дело было в еще Хогвартском экспрессе, — начал он, с теплой улыбкой придаваясь воспоминаниям. — Первая поездка в Хогвартс, Рон, пытавшийся заколдовать Коросту, и треснувшее стекло моих очков...


Тем же вечером Гермиона получила два письма с одинаковым содержанием:
«Амур был пьян. Выходи за меня»

Только подписи под каждым были разные:

Гарри Джеймс Поттер — выведено дрожащей рукой в первом.

Уильям Артур Уизли — гласила во втором.

И к каждому письму прилагалось по ярко-красной маргаритке.