Я шел за ним по пятам, держась на приличном расстоянии, чтобы он не смог меня заметить или услышать. Хотя сейчас Дэймон был в таком состоянии, что даже шагай я рядом с ним, он все равно бы не обратил на меня внимания. Последние два дня он вообще никого и ничего не видел. Нет, я не слежу за своим братом, просто... Просто за эти несколько дней он совершил столько попыток самоубийства, сколько даже я при всей ненависти к ночной нежизни не совершал. На него было больно смотреть. Он выглядел таким потерянным. Усталый одинокий зверь... Беглец без дома и ключа...
Я должен был проследить, чтобы Дэймон в очередной раз не попытался наложить на себя руки. Я обещал. Обещал ей. Елене.



Несколько дней назад.

Елена не простила его, когда Дэймон пришел извиниться за то, что перед жертвоприношением насильно напоил ее своей кровью. И он тогда решил ускорить неминуемую гибель. Снял кольцо, встал под льющийся в окно солнечный свет... Даже сейчас меня передергивает от воспоминаний. Опоздай я на пару минут, и Дэймон сгорел бы.

– Слезь с меня! – возмутился брат, едва я свалил его на пол, одновременно надевая на палец пресловутый перстень.
– Ты этого не сделаешь!
Лишь хорошая встряска могла прочистить ему мозги. Правда, если вспомнить прошлое, это всегда раззадоривало его еще больше. Но сейчас он умирал, и я должен помочь ему.
– Только что же сделал, – едко возразил Дэймон, кривовато ухмыльнувшись. И мне тут же захотелось его еще раз хорошенько встряхнуть. – Ты знаешь, что было с Роуз, Стефан.
– Мне все равно. Сегодня ты не умрешь.
Очередное быстрое перемещение. Пришлось запереть его в подвале, однако Дэймон не особо-то и сопротивлялся. Я чувствовал, как он слабел. Слабел на глазах.
– Ну и каков твой план, супермен?
Сарказма в голосе брата даже не убавилось. Ну, почему он всегда такой?
– Я найду выход.
– Конечно, – растягивая слово, съязвил Дэймон. – Чудесное лекарство. Удачи в поисках.
– Я попросил Бонни найти хоть что-нибудь.
Мне так хотелось дать ему надежду.
– Всегда геройствуешь, Стефан. Просто скажи мне «прощай», и хватит уже…
Внезапно Дэймон закашлялся. Кровью. Я внутренне содрогнулся. Он сам мне рассказывал, что у Роуз именно так все и начиналось.
– Лежи спокойно. Береги силы...

Бонни лекарство так и не нашла. Правда, ведьмы тонко намекнули на того, кто может помочь, нашептав только одно имя. Имя, от которого всех бросило в дрожь – Клаус. Вот только лишь когда Елена, попросив отвести меня Дэймона домой, исчезла в неизвестном направлении, я даже мысли не допускал, что она отправится к нему сама. А поздно вечером она пришла попрощаться, попросив оставить их наедине. И я, скрипя сердцем, выполнил ее просьбу, еще не догадываясь о том, что она уже сделала свой выбор.

– Я так часто ошибался в выборе… И это привело меня сюда. Я заслуживаю этого. Я заслуживаю смерти, – разносился по особняку сухой, шелестящий голос брата.
– Нет, – я, словно воочию, видел, как Елена мотает головой. – Это не так...

– Я причинил тебе столько зла...
– Ничего… Я прощаю тебя.
Голос Дэймона был наполнен горечью и сожалением, а Елены – теплом и... любовью?
– Я знаю, что ты любишь Стефана, – обреченность буквально витала в воздухе. – И это всегда будет Стефан. Но я люблю тебя. Ты должна знать это...
– Я знаю...
– Если бы ты встретила меня в тысяча восемьсот шестьдесят четвертом, я бы тебе понравился.
Даже при смерти Дэймон оставался самим собой, пытался шутить.
– Ты мне нравишься и сейчас, – сколько надежды подарила она ему всего несколькими словами! – Таким, какой ты есть...

Мое сердце оборвалось, когда я четко услышал оглушивший меня звук поцелуя. Обернувшись, поймал торжествующий взгляд Кэтрин. Она принесла кровь Клауса. Когда Елена, спустившись вниз, проходила мимо, то виновато опустила глаза, лишь скользнув по мне взглядом.

– Прости меня, – услышал я дрожащее, робкое извинение. Вполне достаточно, чтобы все понять. Она любит Дэймона. Так же сильно, как и он ее. Осознание этого острой болью резануло по сердцу. Больно. Слишком больно.

– Береги себя, – натянуто улыбнувшись, пожелал я ей, когда Елена уже открывала входную дверь.

– А ты себя, – печально произнесла она. – Береги его, – одними губами шепнула Елена. И, дождавшись моего кивка, ободряюще улыбнулась. И все же я видел, как в ее глазах застыли слезы.

Я улыбался ей. Улыбался и горел. Горел заживо. Тело пронзило холодом сдержанности, но ревность жгучим ядом разъедала изнутри. Я разрывался. Одна часть меня хотела забыть про брата, сгрести в охапку любимую женщину и умчаться туда, где нам никто и никогда больше не помешает, не сможет разлучить. И эта часть металась, словно зверь, загнанный в клетку. А другая... Другая обреченно брела навстречу своей судьбе – удушающей боли и зияющей пустоте одиночества. И единственное, что меня еще здесь держало, – это ее просьба. Беречь его... Для чего? Для кого? Обязательство сковывало оковами по рукам и ногам, зажимая мертвое сердце в стальные тиски и заглушая эмоции. Я смутно помнил, как справился...

Елена...

А потом она исчезла. Уехала из города вместе с Клаусом. Как позже рассказала Кэтрин, Елена отдала себя в добровольное рабство взамен на жизнь Дэймона. Ее кровь оказалась ключом к созданию гибридов.

Дэймон быстро шел на поправку, а мы с Бонни весь последующий день решали, кто же сообщит ему о причинах столь скорого выздоровления. Мы боялись, что как только Дэймон узнает о Елене, он сорвется. Бояться пришлось недолго. Вечером обрывки нашего спора долетели-таки до ушей все еще лежащего в постели брата. Едва я услышал грохот, донесшийся сверху, как понял, что тот все знает.

– Думаю, нам стоит подняться наверх и проверить, как он там, – поспешно заявила ведьма и бросилась к лестнице. Я опередил ее, едва успев увернуться от стула, разлетевшегося в щепки за моей спиной.

– Почему?! – прорычал разъяренный вампир, круша мебель в комнате. – Почему вы мне не сказали сразу?!

– Потому что ты бы ее не отпустил, – сухо ответила Бонни, с опаской взирая на погром, готовая в любой момент использовать силу.

Дольше все произошло слишком быстро. Злобно рыкнув, Дэймон бросился к ней, вытянув перед собой руки, с твердым намерением свернуть девчонке шею. Мне ничего не оставалось, как броситься ему наперерез. Столкновение было жестким. Однако брат еще не полностью восстановился после болезни, так что я в этот раз был сильнее. Успел перехватить буквально в полуметре от застывшей в ступоре ведьмы, заломив ему руку за спину и сдавив шею.

– Бонни!!! – пришлось громко крикнуть, чтобы вывести ее из состояния оцепенения. Дэймон хрипел и яростно пытался вырваться. В какой-то момент я ослабил хватку и сразу же получил жесточайший удар под дых, выбивший весь воздух из моих легких и согнувший меня пополам. До Бонни он так и не добрался. Не успел. Упал у нее ног, содрогаясь в мучительной агонии и проклиная весь ведьмовской род Беннет.



Дэймон все же вырвался и сбежал. Недалеко, правда. Ведь мы не успели ему сказать, что по городу теперь бродит стая бдительных гибридов – верных псов Клауса. Вернулся он минут через тридцать, изрядно помятый и озлобленный. Забрал бутылку любимого виски и ушел к себе. Но что-то было в его взгляде… То, что заставило насторожиться. Дэймон ни с кем из нас не разговаривал, никого не слушал. Даже Аларик, попробовавший было достучаться до него, получил в ответ лишь наполненный болью взгляд и горькую усмешку, что миром правит сатана, а он сыграл в том свою роль. Меня он вовсе перестал замечать...

Стычки Дэймона с гибридами, контролировавшими все выезды из города, продолжались в течение нескольких последующих дней. Поначалу они его били, ломали, стреляли деревянными пулями и даже пару раз воспользовались колом, благо что не в сердце. Но ни разу не попытались убить. Словно знали, когда нужно остановиться. А вот Дэймон не знал и раз за разом продолжал провоцировать гибридов. В конце концов те попросту перестали обращать на него внимания, а брату ничего не оставалось, как найти себе другое увлекательное занятие. И он нашел. В Гриль-Баре. Внушение делало свое дело, и недостатка в свежей крови у Дэймона не наблюдалось. Тем не менее, каждый раз возвращаясь из бара, он начинал крушить в доме все, что попадалось под руку, а после запирался в разгромленной комнате, напиваясь и виня себя во всем произошедшем.



Сначала я не понимал, куда направляется Дэймон, просто шел за ним, не отрывая взгляда от его фигуры, теряющейся в утреннем тумане. И только лишь заслышав вдали колокольный перезвон, удивленно застыл на месте. Мы с Дэймоном перестали посещать церковь с тех пор, как обратились в вампиров. Не потому, что путь туда нам был заказан, а потому, что слишком терзало чувство вины. Вины за то, кем мы стали... Чем мы стали...

Он помолился в тишину, остановившись на ступеньках церкви, и сделал первый нерешительный шаг внутрь. Я бесшумной тенью последовал за ним. Дэймон вошел, не закрывая дверь, и сразу направился к алтарю. Я же, опустившись на скамью в самом последнем ряду, молча наблюдал, как тот, зажав в ладони медный крест, который получил при крещении, упал на колени. А в следующую секунду Дэймон резко обернулся и посмотрел прямо мне в глаза. И я как будто прочел его мысли. В глазах брата застыла боль, страх и вина. Страх, что он потерял Елену навсегда. Вина за то, что это он причина всех бед и событий последних дней. Не стремись он, как всегда, все сделать по-своему, можно было бы избежать лишних жертв.

Шепча старую молитву, Дэймон припал к иконам; но они, святые, изображенные на них, смотрели равнодушно вниз. Ведь для таких, как мы, прощение не предусмотрено. Для беглецов в раю нет мест.

Чуть слышно двигая губами, он беспрерывно повторял слова. А затем, понуро опустив голову, повесил цепочку с крестом себе на шею и внезапно надрывно закричал, повалившись на пол. Меня будто окатило ледяной водой. Я подскочил и хотел было броситься ему на помощь, но меня тут же резко отшвырнуло обратно на скамью и плотно прижало к ней сгустившимся воздухом. Дэймон скалился, изрыгая проклятия, грозно рычал, в агонии катаясь по полу, раздирая на себе рубашку и царапая грудь ногтями. А я только и мог, что сидеть, прижатый к скамье, и смотреть, как мучается мой брат. Внезапно черный всполох вырвался из груди Дэймона и устремился под свод церкви. Я отчаянно заморгал, пытаясь осознать увиденное. А может, мне это только показалось?

– Ка-а-а-р-р-р!!! – услышал я пронзительный, громкий звук.

Огромная черная птица металась под куполом, бросаясь из стороны в сторону и ища выход. Сделав очередной круг над братом, ворон глухо каркнул и устремился в распахнутые двери.

Воздушный кокон, сдерживающий меня, тут же исчез, и я метнулся к тяжело дышавшему Дэймону. Опираясь на пол дрожащими руками, тот поднялся, расправляя плечи и делая, как мне показалось, свой первый глубокий вдох. А потом повернулся. И в его теперь уже чистых, как прозрачное небо, глазах я увидел столько силы и света, что мои колени невольно дрогнули. Я сглотнул. Никогда прежде мне еще не было так страшно.

– Я в порядке, брат, – тяжелая рука опустилась мне на плечо. – Я найду Елену. И верну, – осипшим голосом произнес Дэймон и, привычно ухмыльнувшись, похлопал по плечу. – Только со «стражниками» нашими переговорю.

Троих гибридов, набросившихся на нас, едва мы только шагнули за ворота храма, Дэймон раскидал, как надоедливых щенков, вырвав им сердца. Последнего, четвертого, он оторвал от изрядно потрепанного меня и отбросил так, что парень переломил собой крепкий ствол молодого дуба. Приблизившись к вампиру, Дэймон ухватил того за горло, подтянув к себе.
– Передай ему, что я иду, – хладнокровно сообщил брат и отшвырнул от себя полуживого гибрида. Тот заискивающе закивал головой и, придерживаясь руками за деревья, постарался поскорее убраться подальше. Но я успел заметить четко читающийся ужас в глазах паренька.

– Куда ты?

Болезненно поморщившись, я с трудом поднялся с земли, придерживая все еще кровоточащий бок рукой. Рана затягивалась, но медленно.

Он остановился и обернулся. Не поворачиваясь полностью, а лишь бросив холодный взгляд через плечо. И я понял, что бы я сейчас ни делал – мне не остановить его.

– За Еленой, – сухо обронил Дэймон и вдруг поднял голову вверх, как будто к чему-то прислушиваясь. И оттуда, сверху, раздалось знакомое хриплое: «Ка-а-а-р-р-р!!!» Огромный иссиня-черный ворон, кружащий над деревьями, спланировал вниз. Я дернулся, ожидая нападения безумной птицы, но та повела себя более чем неожиданно. Захлопав крыльями, ворон осторожно уселся на плечо брата, слегка царапая когтями черную кожу куртки. Пока птица, чуть склонив голову набок, внимательно рассматривала меня своими черными глазами-бусинками, Дэймон, криво усмехнулся и почесал ворона под клювом, словно тот был вовсе не птицей, а преданной собачонкой. Видимо, что-то для себя решив, тот приглушенно каркнул и сорвался с места, шумно хлопая крыльями.

Так я и запомнил две их удаляющиеся фигуры, растворяющиеся в холодном мареве тумана: решительно настроенный вампир и преданный ему странный ворон, указывающий путь. Но самое удивительное, что в душе я ощущал ту самую твердую уверенность, что он найдет Елену и привезет обратно.

Внезапно в стоявшей неподалеку машине заиграло радио, и слова той песни потом еще долго преследовали меня в течение многих дней. Слишком уж много совпадений. Слишком.

"...И вновь побрёл он, не спеша,
Взгляд, устремив в седую даль.
Его безумная душа
Надела чёрную вуаль,
Потом взметнулась в высоту
Прозрачных, но чужих небес:
Душою оказался бес,
Убивший волю и мечту..."