Война не заканчивается даже после того, как объявлен победитель. Она не исчезает — остается на коже, въедается в мысли и выжигается на сердце. Ходит по пятам и напоминает о себе ударом под дых в самый неожиданный момент, выбивает землю из-под ног и окатывает ледяной водой.

Обливиэйт для — отчаявшихся — слабаков.

Война выжигается клеймом на сердце и спустя гребаные — тянувшиеся, как вкуснейшая карамель из «Сладкого королевства» — месяцы, смех не может слететь с губ, застревает в горле и превращается в сухой кашель. И порой кажется, что ты скорее выкашляешь легкие, чем снова научишься смеяться.

Гермиона идет по Косому переулку, щурится от яркого солнца, прикрывая глаза рукой. Война закончилась, Гарри исполнил свое предназначение — спас магический мир, и он ему за это — почти — благодарен, но вернуться к привычной жизни никто не смог. Маги пытались, да и сейчас пытаются, но едва получается.

Она смотрит по сторонам: заколоченные деревянными досками окна, так и не открывшихся магазинов с объявлениями о пропаже магов. Владельцы либо не решились вернуться, боясь, что война разгорится с новой силой, либо убиты. Война — эдакий универсальный ответ.

Гермиона бросает печальный взгляд на закрытый магазин братьев Уизли. Она не уверена, что когда-нибудь он снова будет открыт. Джордж, тень себя прежнего, живая — а живая ли? — половина одного целого. Гермиона не знает, сможет ли он вновь улыбаться.

Джорджу все дают время: чтобы снова начать разговаривать, дышать и как-то продолжать жить. Гермиона не может смотреть ему в глаза дольше двух секунд — боль, ненависть и отчаяние настолько ощутимы, что в его чувствах, плещущихся в поблекшей, выгоревшей на войне, некогда ярко-синей радужке, можно утонуть, задохнувшись от боли.

Джордж не произнес ни слова с проклятой майской ночи, когда смерть забрала у него самое дорогое — брата. Он заперся в доме на площади Гриммо, и никто не делает ставок на то, когда Джордж вернется в Нору или на работу. Все понимают и — почти — принимают его выбор — боль.

Гермиона приходит к Джорджу, чтобы убедиться, что он еще живой. Больше ни у кого на это не хватает храбрости. А еще гриффиндорцы! Она никогда не появляется через камин и не аппарирует в холл. Заходит через дверь, крепко сжимая в кармане мантии волшебную палочку. Порой перед встречей с Джорджем она подумывает о том, чтобы выпить «Феликс Фелицис». Но ей кажется, что даже это не поможет.

Джордж лежит на кровати в свитере брата с буквой «Ф» на груди и смотрит прямо перед собой. Гермиона делает глубокий вдох и заходит в комнату, тихо закрывая за собой дверь. Садится в придвинутое кресло, складывает руки на коленях и молчит.

Джордж никак не реагирует на ее приход. Лежит, продолжая дышать, и обнимает себя руками. Гермиона думает о том, что он даже не замечает ее.

— Привет, Джордж. — В ответ, конечно же, тишина. — Я спрашивала, хочешь ли ты, чтобы я приходила. Молчание — знак согласия, так что я снова здесь.

Она переводит дыхание, расстегивает застежку на мантии и поправляет волосы.

— Я не вернулась в Хогвартс. Не смогла. Сдала все экзамены досрочно на «Превосходно». Несколько недель ищу работу. Есть пара предложений из Министерства магии и от МакГонагалл, но я не готова вернуться в Хогвартс. — Гермиона хмурится: она не собиралась напоминать ему лишний раз о том, кого он потерял в школе. — Я не уверена, что хочу работать в Отделе обеспечения магического правопорядка. Может быть, мне стоит продолжить обучение где-то подальше от Лондона? Или уехать на поиски себя в Варну к Виктору. Как думаешь, что будет лучше для меня, Джордж?

Гермиона вытирает вспотевшие руки о мантию и продолжает рассказывать Джорджу обо всем, что приходит в голову, о каких-то интересных фактах, вычитанных в книгах, о том, что происходит за стенами дома на площади Гриммо.

Она уходит от Джорджа, когда темы для монолога заканчиваются и за окном на город опускается вечер.

— Я приду через пару дней. — Гермиона наклоняется к нему и неуклюже целует в колючую щеку.

И снова никакой реакции.

Она, если честно, и не надеялась.



Гермиона знает, что ее война останется шрамом на руке — чтобы она не забывала свое место. Перед сном очерчивает пальцем каждую букву и повторяет снова и снова: грязнокровка. Инородное тело для магического мира.

Она думает, что знает, чем останется война для Джорджа: растерзанным сердцем, пародией на существование и одиночеством.

Гермиона хочет — ищет способ — спасти Джорджа, но у нее не получается — не достаточно сил. Она всего лишь девчонка, возомнившая себя спасительницей. Она понимает, что, если Джордж захочет — никто не сможет его спасти.

Она начинает приходить чаще. Рассказывает о глупостях, которые лезут в голову, об интересных заклинаниях, которые самостоятельно выучила — примерная отличница даже вне Хогвартса.

Джордж никак не реагирует. Смотрит прямо перед собой, дышит и кажется, что не слышит ее, а Гермиона продолжает верить, что однажды спасет его от призраков войны.

Ей кажется, что война врослась в Джорджа, как опухоль. И она с каждым днем прорастает в сердце, сжимая его в тиски — пока не убьет. Если бы Гермиона могла — вырвала бы опухоль голыми руками.



— Знаешь, Джордж… — начинает в миллионный раз Гермиона, не договаривает, шумно выдыхает и обреченно махает рукой — она почти сдалась.

Гермиона поднимается на ноги, поправляет мантию, подходит к Джорджу, целует в щеку и прежде чем делает шаг от него, он хватает ее за руку.

— Джордж… — выдыхает Гермиона, смотря в его неживые глаза.

Он молчит, продолжая крепко сжимать ее руку.

— Ты хочешь, чтобы я осталась? — с сомнением спрашивает она.

Джордж ничего не отвечает, отпускает ее руку и отодвигается на кровати. Гермиона во все глаза смотрит на него. Колеблется всего пару секунд и ложится рядом с ним.

Они лежат рядом, едва соприкасаясь руками. Гермиона боится произнести хоть слово, равномерно дышит и время от времени смотрит на Джорджа из-под опущенных ресниц.

Она не знает, сколько проходит времени, прежде чем Джордж засыпает, укрывает его одеялом и тихо, чтобы не разбудить, выходит из спальни. Оставляя в комнате свет — надеясь отогнать кошмары. И ловит себя на мысли, что стоит принести для Джорджа ловец снов.



Гермиона приходит каждый день, чувствует, что Джордж в ней как никогда нуждается. Он продолжает молча слушать всю ту чушь, которой она с ним делится, и оставлять рядом с собой немного места.

Она всегда неловко мнется у кровати, делает несколько вдохов и ложится рядом. То, что Джордж пустил ее в свою зону комфорта — прогресс. И следует ловить момент.

Осторожно, чтобы не разрушить ту связь, что между ними начала появляться, Гермиона касается его руки. Джордж не вздрагивает и не убирает ее. Гермиона облегченно выдыхает и слегка сжимает, как бы говоря, что все хорошо и она рядом.

Гермиона видит в его взгляде, полном боли и отчаяния, проблески благодарности и радуется тому, что ее болтовня облегчает Джорджу существование.

Гермиона надеется, что ловец снов уберегает Джорджа от кошмаров. Ему просто необходимо перестать видеть смерть брата каждую ночь, — она не сомневается, в том, что ему снится. За него говорят — кричат — его глаза.



Гермиона приходит, конечно же, она приходит и удивленно замирает в дверях спальни. Джордж стоит у раскрытого окна, и она видит, как он, опираясь о подоконник, жадно хватает холодный воздух. Гермиона крепко сжимает в кармане мантии волшебную палочку. Джордж резко оборачивается к ней.

— Ты пришла, — хрипло шепчет Джордж, а Гермиона делает шаг к нему и нервно смеется.

— Я же обещала. — Она улыбается.

— Мне нужно научиться жить.

Война не заканчивается даже после того, как объявлен победитель. Она не исчезает — остается на коже, въедается в мысли и выжигается на сердце. С войной под кожей учишься жить, со временем начинаешь улыбаться, и вместо сухого кашля когда-нибудь снова зазвучит тихий смех.