- У неё был сообщник… Да… Судя по… Его не нашли, но он точно был…
Кэролайн с трудом различает человеческую речь. Звуки пропадают, едва уловимые, но потом она понимает, что вообще не должна была их слышать.
«Все так переменилось».
Кэролайн поворачивает голову, смотрит в окно. Дневной свет отступил на время, но он вернется, а с ним вернется и боль.
Она знает, кем, вернее, чем стала. Сложно врать себе, когда приходишь в сознание, давясь чужой кровью...
Кэролайн со стоном тянется к игле, торчащей из руки. Тело болит просто адски. Кто-то сказал, что это пройдет. Потом… позже. Она должна переродиться окончательно. Кэролайн всхлипывает, рывком поднимается, выдергивает из ноющей вены катетер. Не может сдержаться — плачет, как маленькая девочка.
Она чувствует себя бесконечно уставшей. И грязной. Рассматривает свои аккуратные ладони, пальчики — чистая белая кожа. Но она-то помнит…
Дверь открывается, в палату заходит Елена, позади неё чуть менее уверенно переступает порог Стефан. Кэролайн дрожит, глядя на них. Она действительно боится.
- Пож… жалуйс-та. Не надо, - шепчет. Готова умолять, если потребуется. Умолять всех и каждого. Такое у неё сейчас состояние — просить пощады у всего мира.
- Просто… не надо, - она трясет головой, закрывается руками.
Придя в себя через несколько минут, ощущает приятное тепло. Обнимает в ответ — это Елена. Её самый хороший… добрый… теплый…
- Стой! - Стефан отстраняет Елену от Кэролайн. - Еще рано. - И добавляет тихо: - Она еще далека от того, чтобы контролировать себя.
Кэролайн поднимает взор и случайно замечает свое отражение в дверном стекле.
- Нет! - вырывается у неё возглас. Осторожно притрагивается к лицу, словно неродному, изуродованному венозными узлами; издает стон, полный отчаянья и ненависти.
- Ох, Кэр, - Елена тоже плачет. Стейфан притягивает её к себе, не сводя настороженного и печального взгляда с Кэролайн.
- Не п-лачь, дорогая, - бормочет та, будто повторяя чьи-то слова. - Я здесь.
Они наблюдают за ней не без опаски. Кэролайн Форбс теперь уже больше, чем жертва, и это стоит учитывать. Она и не совсем человек. Вот уже несколько часов — с тех пор, как умерла.

***
Ей приходится пить. Потому что она обнаруживает, что еще может… может вернуться к жизни, если продолжит насыщение. А голод станет чуть выносимее.
Почти ясным взором Кэролайн обводит присутствующих, а те не скрывают радости, видя свою любимую голубоглазую девочку в сознании.
Стефан обнимает Елену за плечи — они словно супружеская пара, и Кэролайн чувствует, что готова улыбаться — часть её по-прежнему хочет жить.
Капля крови бежит по подбородку, и Кэролайн торопливо снимает её пальцем, облизывает его… Не поднимает глаз, зная, что встретится с их потрясением, которое они, конечно же, попытаются скрыть. Но она все равно увидит.
- Это ужасно, - жалобно стонет, показывая им полупустой пакет с кровью.
- Я знаю, вкус не очень, - откликается Стефан, - но это лучше, чем…
- Я про то, что мне мало, - тихо произносит Кэролайн, склонив голову. Вновь приникает к пакету, жадно высасывая остатки.
- Это продлится недолго, - говорит Стефан, в его голосе звучит облегчение и вина. - Если ты переживаешь, что…
- Где она? - перебивает Кэролайн. Миг и она уже не выглядит подавленной — готова рвать и метать.
- Мы не знаем, - вмешивается Елена. Кэр переводит взор на неё, и Елена смущенно отворачивается.
«Удивительно, как вы с ней похожи», - читается на лице Кэролайн.
- Ты разглядела второго? - спрашивает Стефан. - Мы выяснили, что Кэтрин действовала не в одиночку.
Кэролайн молча смотрит на него несколько секунд, и они снова ощущают беспокойство. За неё? Из-за неё?
- Я вряд ли смогу забыть тех, кто пытал меня, - наконец, произносит Кэролайн. - Более того, сейчас ко мне вернулись в с е воспоминания. Я ничего не могу забыть, даже если постараюсь.
- Нужно найти их, - говорит Елена, обращаясь больше к Стефану. Дрожащий голос выдает потрясение и гнев. - Я никогда не видела такого…
- Зверства? - Стефан оборачивается, встречая её взгляд. Он понимает — вампиры пугают её, они ей отвратительны, - и не пытается возражать. - Мы найдем виновных.
Кэролайн слышит их, но не слушает.
«Они не думают о тебе так, как я. Никто не думает… Я думаю о тебе», - чудится ей вкрадчивый шепот. Невозможно стряхнуть с себя настойчивые воспоминания, добравшиеся не только до её рассудка. Кажется, они обрели плоть. Это их она до сих пор чувствует — о, очень явственно — на своем лице, щеках, лбу: прохладные ладони, длинные пальцы. Все прошло, боль утихла, а ОН и не думает никуда исчезать.
«Не плачь, дорогая. Я здесь...».

***
Кэролайн вспоминает то, что приводит её в недоумение: он ведь даже не был вампиром. Он что-то иное… Она никогда не встречала таких.
Лучше б её убила Кэтрин. Придушить подушкой, хладнокровно и грубо — в стиле злобной циничной сучки. Но что-то в жизни после смерти для Кэролайн пошло не так, потому что Кэтрин явилась не одна. Она привела с собой того отморозка.
Был ли он вообще?
Может, все померещилось? Его фантомный силуэт навязчиво маячит в слепом пятне сознания, Кэролайн чувствует, что он поселился внутри неё.
Она перебирает эти тревожные мысли осторожно, боясь спровоцировать панику. Друзья ушли, оставив её отдыхать и поправляться. А может, просто не знают, как принять такую Кэролайн.
Она не скажет им. Нет, ни за что не скажет.
Кэр вскидывает руки и прижимает их к глазами. Она ни за что не признается в том, что натворила. Думала — так её страдания закончатся. Или она умрет, или станет недосягаема для боли.
Он лишь предложил…
«Нет! Не ври себе, Кэролайн! Ты умоляла его, ты попросила его дать тебе вампирской крови. Ты пошла на это, чтобы сбежать от своих мучителей. И за преступную слабость придется расплачиваться вечностью».

***
После сытного приема пищи соображается с трудом. Кэролайн вяло обдумывает все, что с ней произошло за последнее время. Разум, наделенный сверхсилой, с легкостью снимает ограничения.
Она вспоминает то, как поступал с ней Деймон, мерзкий женоненавистник, насиловавший её под вампирским гипнозом в течение нескольких дней. Кэролайн не испытывает гнева. Все это так мелко и незначительно по сравнению с тем, что с ней случилось потом. Она просто дает себе зарок разобраться с ним позже.
Тяжело вздохнув, Кэролайн поворачивается на другой бок. Гонит от себя «деймонов» и демонов из прошлой человеческой жизни. Удастся ли ей теперь заснуть? Вампиры вообще спят?
На самом деле, она боится закрыть глаза и, открыв их, увидеть стены подвала, где её держали древняя вампирша и сумасшедший сталкер.
Джеферсон — неожиданно всплывает его имя.
У него были ножницы. Длинные острые лезвия. Он шил шляпы. Кажется, этим он занимался. Если она не сошла с ума.
Кэролайн поднимается, опираясь на локоть. Сердце колотится так, что она морщится от боли. Повторяет, пытаясь отдышаться: «Джеферсон, Джеферсон».
Ей почему-то кажется очень важным не забывать его имя. Чтобы он не ускользал, не превращался в кошмар, который будет преследовать её по ночам.

Но это все равно происходит: кошмар ей снится.
Часть её помнит, что видит сон, часть верит в обратное. Она видит себя спящую на больничной койке, но в подвале. Тревога переполняет измученную душу. Нужно проснуться! Скорее! И все же…
Она переводит взгляд на дверь. Через мгновенье та послушно отворяется. В проеме никого нет. Кэролайн вызывает призрака из теней и тумана. И хотя это трудно — рассудок сопротивляется изо всех сил — клубы фантомного дыма постепенно обретают форму.
«Посчитай овец, дорогая, если не можешь уснуть», - шепчет нечто в глубинах разума. Она уже не уверена — чьим голосом.
Кэр смотрит на спящую и чувствует себя в безопасности. Пока она не на её месте, все хорошо.
Но мозг не может не играть в подлые игры. Внезапно она обнаруживает себя в постели смотрящей на подвальную дверь, и сон ужасающим образом обретает реальность.
- НЕ-Е-ЕТ!
Её крик разрывает невидимые путы. И как же прекрасно кричать во всю мощь легких. Словно второе рождение.
В палате появляются люди. Пытаются успокоить — знакомые или чужие — она не видит их. Кричит и кричит. Бьет по матрасу кулаками.
- НЕТ, - снам.
- Нет, - цепям и порогам.
- Нет, нет, нет!
Её обнимает и баюкает Стефан, и она рыдает у него на груди, и это тоже хорошо.
Часть её, та, что остается в стороне наблюдая, одобряет такой жест. Все правильно. Нужно освободиться, начать бороться.
А другая часть счастлива просто оттого, что жива. Снова.
«Черная овечка. - Та, что стоит у окна, улыбается и, подняв руку, показывает «рожки». - Черная овечка в стаде — сон вдребезги».
Кэролайн вздрагивает, трясет головой, утыкается Стефану в плечо.
- Больше никаких снов, - бормочет она.

***
- Но как же так? - говорит Елена спустя некоторое время.
Они со Стефаном сидят на скамье у пруда. Водоем на территории больницы в окружении цветущего сада благотворно действует на посетителей. Здесь хочется забыть о всех проблемах и наслаждаться покоем.
- Надо будет попросить Бонни о кольце для Кэр. - Стефан щурится от яркого света. - Ей бы лучше поскорее начать выбираться на солнце. Это напомнит о том, что она все еще человек… отчасти.
Елена смотрит на него, и он понимает, что она его не слушала.
-Как же так, Стефан? Все эти… воспоминания — не могли быть ни о чем. Она даже имя его нам сказала.
Стефан пожимает плечами. Он не спешит выносить приговор. Кэролайн его друг, и он хочет рассмотреть все возможные варианты… А потом забыть о них. Кэролайн пережила достаточно, ни к чему истязать её сомненьями.
- Надо сказать ей, - решает Елена и тут же поднимается. Стефан успевает перехватить её за руки и тянет к себе.
- Погоди, - увещевает он. - Не спеши.
- Но она же мучается! - восклицает Елена. - Он ей снится! Если мы скажем правду…
- Он ей нужен, - спокойно возражает Стефан. Елена отвечает недоумевающим взглядом.
- Пока он существует, причиненное ей зло можно похоронить.
Елена начинает понимать. Медленно садится обратно. Смотрит вдаль, хмурясь, но остается на месте. Стефан берет её руки и гладит горячие ладони.
Наконец, она приникает к нему, и он обнимает в ответ.
- Это оттого, что я… что мы с Кэтрин так ненормально похожи? — Голос девушки дрожит и срывается. - Кэролайн не может ненавидеть меня, поэтому появился он...
- Вы ничуть не похожи, - говорит Стефан. Рот его превращается в узкую полоску, а скулы леденеют, когда он думает о произошедшем.
- Я просто не могу поверить, - слабо произносит Елена.
- Да… - откликается он. - Пожалуй, я тоже…
Стефан хочет сжечь книжку, которую нашел на полу холодной подвальной комнаты, откуда они вызволили Кэролайн. Вернее, её тело. Сама Кэролайн вернулась к ним уже в больнице. Раны её, жуткие порезы и синяки, исчезли прямо на глазах. Придя в сознание, она тут же напала на медбрата. Она больше не была человеком. Стефан испытывал острую горечь, думая об этом.
Книжка показалась ему странной. Пыльная, выцветшая, большая, как альбом с фотографиями, пропитанная влагой и вонью нечистот. Вздувшиеся от сырости страницы и рисунки на них производили жутковатое впечатление. Стефан долго рассматривал иллюстрации, чуть завороженный их нелепой притягательностью.
Чеширский кот скалился из темных пятен, размазанных по бумаге. Вид Алисы внушал страх за судьбу потерявшихся детей, а Шляпник и Мартовский заяц… И там было это имя — Джеферсон. Да, конечно же...
Стефан решает сжечь книжку в камине. Ни к чему, если Кэролайн однажды, по глупой случайности, найдет её и что-то вспомнит.
Бедная, бедная Кэролайн. Те порезы на её руках… Ножницы, заляпанные кровью, Стефан обнаружил в углу темницы воткнутыми в стену. Трудно представить, что Кэр могла сотворить такое…
Стефан вздрагивает и крепче обнимает Елену.
«Странно, что Пирс все-таки напоила её своей кровью, прежде чем сбежать, но оставила в подвале. Хотела она обратить её или просто продлить мучения? - размышляет он. - Пытки вообще-то не в стиле Кэтрин. Вряд ли она принимала участие в истязании пленницы».
Стефан понимает, что все еще не готов отвергнуть версию о втором участнике. Не может. Все, что угодно, только не безумие, изуродовавшее душу их любимой подруги.

Кэролайн наблюдает за ними из окна. Она не слышит их, но видит очень хорошо. Стефан и Елена горюют - о ней, и Кэролайн тоже хочется плакать.
Она пытается справиться с подступающими слезами и с силой проводит ладонью по щеке.
- Тш-ш-ш. - Обхватывает себя руками и тихонько покачивается.
- Не плачь, дорогая. Я здесь, - вторит голос над её плечом. Но она уже не может определить, кому он принадлежит.
Все призраки стали её собственными, и что бы она не почувствовала и не вспомнила, она и лишь она одна в ответе за их деяния.