Лайт привык к его взгляду. Некоторые говорили, что неотступное наблюдение раздражает, но Лайт отнесся к этому спокойно. Взгляд скользил по нему, не проникая в душу. Наверное, поэтому ему было все равно. Он единственный, кто умеет дать отпор L.
Такое хладнокровие оказалось очень полезным – они ведь связаны друг с другом, в буквальном смысле. Лайт потянулся к чайнику и ощутил боль в руке – край наручника врезался в кожу.
— Извини, — раздался голос, и натяжение ослабло. Лайт налил кипятка в чашку, опустил туда заварочный пакетик и повернулся, зная, что встретится с огромными черными глазами на призрачном лице. Лайт улыбнулся уголком рта, не поднимая взор.
«Смотри, L. Смотри хорошенько. Я останусь непреклонен».
— У тебя красивая фигура, — последовало замечание, — спортсмена.
Ягами едва не поперхнулся чаем. На сей раз он не нашелся, что сказать, хотя странные комментарии поступали от Рюдзаки все время. Приглядевшись, Лайт отметил, что тот непривычно возбужден. Часто моргает, ерзает, покусывает палец – признак напряженной мозговой активности, даже сверх обычного. Ничего хорошего ждать не приходится.
— С-пасибо.
— Впрочем, это вполне закономерно. Ягами Лайт стремится к совершенству во всем.
Лайт, стараясь не выпучивать глаза от удивления, заставил себя спокойно сделать глоток и только тогда сказал:
— Не пойму, к чему ты ведешь. Однако твоя слежка за мной имеет лишь одну цель…
Лайт изобразил возмущение. С тенью усталости для правдоподобия.
— Всё ищешь между мной и Кирой сходство?
Лунатик промолчал.
Его непроницаемый взгляд словно отделял объект наблюдения от внешнего мира, заключая в пустоту, разбирая по частицам. Есть от чего ощутить дискомфорт.
Лайт подошел к столу, сел, взял из вазочки печенье. Аппетит у него пропал, но необходимо было сохранять спокойствие, позволяя Рюдзаки закончить, образно говоря, раскладывать пасьянс. Лайт подозревал, что в отношении него L занимается этим постоянно.
Хм…
Отчего-то последняя мысль смутила Лайта. Что не осталось незамеченным. Юноша боковым зрением уловил движение – Рюдзаки явно оживился, даже позу переменил. От этого типа можно было ожидать чего угодно. Он вполне мог ляпнуть какой-нибудь вздор только затем, чтобы посмотреть на реакцию слушателя.
«Открою тебе секрет. Я и есть L», — вспомнил Лайт, поднося чашку ко рту. С трудом ему удалось проглотить жидкость.
— Наверное, в университете ты популярен. Конечно, да. Я не забыл, какая толпа собралась посмотреть на наш матч.
Лайт подавил вздох.
— И что с того, Рюдзаки?
— Мы тебе сильно жизнь попортили. Отрываем от учебы, от друзей. И девушка твоя скучает без тебя.
Лунатик подался вперед, подпирая щеку ладонью.
— Это тебя раздражает, Лайт?
«Я-я-ясно. Глупо, L. Неужели надеешься подловить меня на этом?».
— Когда как, — он решил не играть в благородного героя. – Конечно, жизнь моя изменилась. И от многого пришлось отказаться. От приватности, например. И еще…
Лайт поднял руку.
— Не думал, что когда-нибудь на меня наручники наденут. Неприятное ощущение.
— Чувствуешь себя преступником, — подсказал Рюдзаки.
— Именно, — Лайт ухмыльнулся. — Ты этого и добиваешься, да?
— Это противоречит моим планам, — быстро произнес собеседник. – Ни в коем случае не желаю инициировать ложное признание. Но…
— Но если я – Кира, то пора привыкать носить кандалы, — Лайта развеселила подобная перспектива.
— Нет. Кира не пробудет в наручниках долго.
Атмосфера неуловимо переменилась. L нечасто заговаривал о каре, ожидавшей невидимого убийцу. Зато каждое слово было тяжелее дамоклова меча.
«Вот почему мы не можем быть друзьями. Ты никогда не отпустишь, не признаешь мою правоту. А я не позволю помешать мне. Я живу ради своей цели и не отступлю».
Но порой, на долю секунды, Лайт успевал почувствовать нечто похожее на тоску о несбывшемся. Ведь команда из них получилась действительно отличная. И, пожалуй, никого лучше L ему не встретить…
— Я расстроил тебя, — голос Рюдзаки отвлек его от раздумий. Лайт посмотрел ему в глаза. Мало кто способен долго выдерживать взгляд L. А жаль. Смотреть в его глаза все равно что погружаться в спокойное озеро, глубина которого наполнена мудростью, исцеляющей душевные раны. Лайт предпочел бы смотреть в эти глаза до конца жизни, если она должна будет преждевременно оборваться.
— Надеюсь, ты-то понимаешь, почему я это делаю.
Лайт вздрогнул, пробуждаясь от грез. В словах Рюдзаки прозвучало волнение. Он хотел чем-то поделиться с другом.
— Ты хочешь наказать преступника.
— Я хочу спасти Киру, — шепотом поведал легендарный детектив.
Лайт не стал скрывать удивления.
— С-спасти?
— Я знаю его лучше прочих. Мы связаны почти ощутимо. Это не может оставить равнодушным, — говорил L.— Но я также ясно вижу падение Киры. Сначала он убивал жестких преступников. Потом, не колеблясь, устранил людей, вставших на пути. Власть уничтожает его. Губит в нем все человеческое.
Рюдзаки сжал ладонь Лайта и не отпускал, продолжая говорить
— Он начал слишком стремительно, он ни разу не промедлил, вынося приговор. Он не был готов к такому. Никто не готов. Я уверен, что прав насчет Киры – это молодой человек. Он просто не мог знать о жизни того, что необходимо для раскаяния. Ему не в чем было раскаиваться. Он никогда не совершал ошибок. Он лишен слабостей, сожаления… и сочувствия.
— Ты словно знаком с ним лично. Но ты не можешь знать о нем всё, — усмехнулся Лайт. – Хочешь спасти? Разве не на эшафот отправить?
— Некоторые вещи для души страшнее смерти, — помолчав, ответил L.
— Если, конечно, веришь в душу, — пробурчал Лайт. Настойчивость Рюдзаки действовала на нервы.
— Я использую тебя, чтобы размышлять о Кире, — заявил лунатик. – Я нахожу вас очень похожими. Так что иногда моё наблюдение кажется чересчур пристальным и навязчивым.
— Кроме тех случаев, когда ты думаешь, что Кира – это я.
— Как я и сказал, — проговорил Рюдзаки, — вы очень похожи. Кира постоянно ускользает от меня, а ты на виду. Сам понимаешь, какие мысли появляются при взгляде на тебя.
— Это же… вроде как походит на извинение, — недоверчиво подытожил Ягами.
— Я извинюсь, — L медленно моргнул, вновь принимая сонное выражение лица, — когда буду уверен…
— Что ошибался насчет меня, — кивнул Лайт, испытывая удовлетворение.
— Что проиграл.
Рюдзаки поднялся, направился к стенному шкафу, вероятно, за порцией сладостей. Пока лунатик шуршал упаковкой, вынуждая связанного с ним юношу держать руку на весу, Ягами старался осознать, что же чувствует по поводу сказанного. Упрямство L в прошлом уже послужило причиной гнева Киры, из-за чего каратель совершил несколько непоправимых ошибок. И Лайт обнаружил, что ничего не изменилось – Рюдзаки по-прежнему гнет свою линию, ничуть не боясь ответной реакции. Это-то и бесило больше всего.
— Прости, но я тебе не верю, — еле сдерживаясь от зубовного скрежета, сказал он.
Шуршание прекратилось.
— По-моему, тут присутствует в большей степени соревновательный интерес. Ты слишком увлечен гонкой. В тебе проснулся инстинкт охотника. Хочешь одержать победу над сильным противником, и это вовсе не походит на спасительную миссию.
«Зря я употребил слово «слишком».
— Ты имеешь в виду побочный ущерб? — Рюдзаки хорошо помнил свои грехи.
Лайт повернулся, испепеляя его взором.
— Ты используешь пешек и выжидаешь, чтобы сделать выгодный ход. Ты сам признал, что это игра. И ты спровоцировал Киру вступить в неё. Ты вызвал его на дуэль. Насколько я помню, до вашего знакомства он убивал лишь негодяев.
— Я не мог связаться с Кирой, не завладев его вниманием. Только вынудив его участвовать в диалоге, я смогу достучаться до него.
Рюдзаки снова удалось обескуражить Лайта.
— Ты хочешь достучаться до него?
— Конечно. Всегда есть вероятность, что преступник раскается.
Лайт вздохнул. Внезапно почувствовав себя уставшим, откинулся на спинку стула и прикрыл веки.
— Я ошибался насчет тебя, Рюдзаки.
— Хм?
— Ты не далекий и отстраненный.
Рюдзаки шевельнулся, бесшумно двинувшись назад, к столу. Присел на краешек стула, глядя на Лайта. Тот открыл глаза и покосился на напарника.
— Ты мечтатель.
Лунатик подарил ему свою странную улыбку, Лайт теперь находил её по-детски застенчивой.
— Я считал далеким и отстраненным тебя, — сказал Рюдзаки.
— Но у меня хотя бы существует понятие приличия. Мне бы и в голову не пришло привязывать человека, чтобы неотступно следовать за ним двадцать четыре часа в сутки.
— Это необходимо.
— Ты вообще понимаешь, как тяжело жить рядом с типом, который почти не нуждается во сне?
— Я ведь не мешаю тебе?
— Я заметил, что ты наблюдаешь за мной, пока я сплю.
— …
— Это жутко. Мне сильно не по себе, знаешь ли. Хуже, чем в тюрьме.
Рюдзаки склонил голову, покусывая губу. Лайт возмущался, не надеясь быть услышанным, но, похоже, сказанное возымело действие.
— Я повернусь на другой бок. И, пожалуй…
Продолжения не последовало, и юноша спросил:
— И, пожалуй, что?
— На большее не рассчитывай, Лайт. Я не снял с тебя все подозрения… Почему ты улыбаешься?
— Я думаю, что все-таки дождусь от тебя извинений.
— Все может быть, Ягами Лайт… Данный вариант тоже имеет право на существование.
— Отрадно слышать, что ты все же рассматриваешь такую возможность.
— Я запретил себе желать этого, но ничего другого я не хотел бы больше всего на свете… Если б разрешил себе мечтать об этом.
Лайт поставил локти на стол, придвинувшись к собеседнику.
— О том, чтобы выиграть у Киры?
Рюдзаки поднял на него взор.
— О том, чтобы спасти его.