Когда рабочий день подходит к концу, месяц виснет над горизонтом, а Джо становится за барную стойку — Мэг занимает привычное место с другой стороны на высоком стуле. Она закидывает ногу на ногу и разворачивается к Кастиэлю корпусом, склонив голову набок и лукаво глядя ему в глаза. Мэг рассматривает его предельно пристально, отчего Кастиэлю становится неловко и неуютно. Так продолжается довольно долго, и за все их встречи Кастиэль, наверняка, почти привык к обществу Мэг, хотя иногда она бывает слишком прямолинейной, чем вызывает в нем дискомфорт и смущение. Они и познакомились с ее подачи — «выпивка за счет заведения» и неслыханная бестактность со стороны Мэг, когда она начинает засыпать Кастиэля очень неудобными прямыми вопросами, которые тот просто физически не может игнорировать — всему виной его вежливость. Он представляется «Кастиэль... то есть Кас», но Мэг слишком нравится, как на языке прокатывается его полное имя, и она решает называть его только так.

Мэг знает, что не красива, в классическом понимании, — она вызывающе привлекательна. Тонкая фигура, иссиня-черные волосы, обрамляющие её лицо округлой формы со впалыми щеками, проницательные карие глаза и ярко-красная помада на губах. Она улыбается и смотрит на Кастиэля игриво, почти хищно, она флиртует. Мэг завораживающе обаятельна и абсолютно уверена в себе. Такие, как она, всегда точно знают себе цену.

Мэг смотрит на Кастиэля, и ей любопытно. Кастиэль для нее словно диковинная игрушка, она им любуется, он ей нравится, он одним своим существованием приводит ее в экстаз. Она говорит ему: им бы прийти к экстазу вместе, вот хотя бы на этой стойке после закрытия. Нет, хоть сейчас. Кастиэль привык к её двусмысленным шуткам и прямодушным доводам, но все равно смущается, и, видя это, Мэг совершенно искренне смеется и снова переводит все в шутку. На этот раз.

Она выслушивает десятки историй за барной стойкой и не знает ни одной о Кастиэле. Она думает, что так даже лучше. Так проще. Ведь у любого клиента шкаф забит скелетами доверху, и он так и норовит все их вывалить перед ней: безнадежная ссора с девушкой, дальше угон машины, ипотека и, вишенка на торте, — неизбежное увольнение с места работы главного героя барной пьесы, после чего не остается никаких сомнений: герой этот излишне реальный и предельной земной.

И пока Кастиэль отмалчивается о себе и рассуждает об отстраненных вещах, он остается для Мэг неразрешимой загадкой без всякого намёка на быт. Без намёка даже на реальность. Но его иллюзорная недосягаемость нравится Мэг в нем чуть ли не больше всего.

Мэг много говорит. Мэг всегда много говорит. А Кастиэль оказывается удивительным слушателем. И в своих бесчисленных монологах Мэг неизменно называет его Кларенсом, в честь ангела из знаменитого фильма, который Кастиэль, как выяснилось, не смотрел. «Да ты вообще американец?» — восклицает Мэг и заливисто хохочет. А потом все равно продолжает называть его Кларенсом. Говорит, что Кастиэль её недосягаемый ангел, и фактически уверяет, что он не единожды спас её, помог не сорваться вниз. Она говорит, что хочет сорваться с ним.

Мэг без устали сыплет метафорами, эвфемизмами, афоризмами. Она шутит и театрально закатывает глаза, если Кастиэль ее шуток не понимает. Она пытается очаровать его, хотя у него по глазам видно, что это заведомо проигрышное дело.

— Есть один человек, — иногда начинает говорить Кастиэль, и тогда Мэг смеётся, потому что он неизменно употребляет это самое слово — «человек».

А еще Кастиэль старается избегать личных местоимений и говорить общо, не фокусируясь на деталях. Это явное старание её в некотором роде умиляет: Кастиэль ведёт себя как ребёнок, наивно пытающийся обмануть взрослого, но вместо того выдающий себя с головой. Мэг думает: Кастиэль любит мужчину, но ведь ему это не мешает быть немножечко би. Потому она продолжает заигрывать с ним и никогда не говорит Кастиэлю, что он чересчур очевиден.

Но нет, Мэг не дура. Мэг просто влюбленная женщина. Она строит ему глазки каждый четверг, когда он приходит к ним в бар. Кастиэль всегда улыбается и смотрит на нее грустно-грустно. И ей хочется подарить ему все тепло, на какое она способна. Она видит в Кастиэле родную душу.

* * *

В этот четверг происходят сразу две вещи: Кас напивается сильнее прежнего после затянувшегося рабочего дня, а около полуночи на пороге бара появляется до непристойности жаркая парочка.

Кас даже не сразу замечает их, просто в один момент обращает внимание на режущий слух британский акцент вошедшей посетительницы. Кас по инерции оборачивается. И в эту секунду он всей душой ненавидит физику в общем и инерцию в частности, потому что горластая британка оказывается спутницей того самого «человека». Его «человека».

Улыбка Дина, знакомая до мелочей, словно отпечатанная под ребрами и навсегда забытая там годы назад, неумолимо мрачнеет, когда Кас пересекается с ним взглядом. Дин уверенно шествует от входной двери прямо до барной стойки, правой рукой по-хозяйски придерживая за талию свою пассию. По глазам его Кас безошибочно читает смятение и неловкость, балансирующие на грани с раздражением. И это моментально уничтожает у него внутри всё, кроме единственного желания: Касу хочется молниеносно исчезнуть отсюда. Касу хочется исчезнуть бесследно.

Ему хочется банально не быть.

— Вау. От одного взгляда на них, у меня зубы слипаются, — саркастично комментирует Мэг, протирая бокал.

Сегодня она подменяет Чарли в ночную смену, и Кас, можно сказать, счастливчик, потому что оказаться в нынешней ситуации совершенно одному — все равно что стать виновником случайного суицида.

Кас отводит глаза от Дина только затем, чтобы словно в мольбе взглянуть на Мэг. Но только просить ему её не о чем. Да и что вообще он ей может сейчас сказать?

В двух словах описать, как три года назад имел неосторожность признаться лучшему другу в любви и ему еще повезло, что Дин не отправил его на больничную койку после их душевного разговора? Что тот инцидент стал основополагающим в жизни и именно после него Кас переехал в другой штат и начал новую жизнь, с чистого листа? Что Бог, в которого так искренне верит Кас, играет с ним в злые шутки, сталкивая их в штате, где Дин никогда прежде не был? И черт его знает, что он делает тут сейчас.

Кас удостаивается лишь того беглого взгляда, брошенного Дином при входе. И более ничего. Касу бы встать и уйти, но ноги будто прирастают к перекладине высокого барного стула. И все, на что он сейчас способен — это пытаться собрать едва слышимые обрывки диалогов Дина и его девушки в единую мозаику, чтобы хоть что-то о нем узнать.

Например, он узнает, что девушку зовут Бэла, и то, что она британка, в ней угадывается с двух слогов любого произнесенного слова. Она трижды за ночь вытаскивает Дина на танцпол, а в остальное время они пьют фактически наперегонки. Они получают две порции виски «за счет заведения», когда Бэла объявляет, что они молодожены, и Кас тоже заказывает себе двойную порцию. Во всяком случае, становится понятным, что именно Дин Винчестер делает в этом штате и в этом баре. Глядя на него и его спутницу, не остается сомнений — они переживают самый сладкий медовый месяц.

Когда Дин просит счет, Мэг коротко просит Джо ее подменить, и в два шага оказывается с другой стороны барной стойки.

Кас не успевает среагировать, когда Мэг по-свойски закидывает руку ему на плечи и ладонью притягивает Каса за затылок к себе.

В течение следующей минуты, пока Дин и Бэла в двух шагах от них ждут счёт, Мэг делит горячий поцелуй с Касом, ослабляя галстук и забираясь пальчиками ему под рубашку.

Когда она отрывается от него, Кас выглядит почти ошарашено, а Мэг одними губами произносит “Не благодари”. И улыбается.

И если в первые секунды Каса одолевает смущение от внезапного поступка Мэг, то дальше единственное, что его заботит, — это, конечно, реакция Дина.

А точнее — его нулевая реакция.

В его поведении не изменилось ровным счетом ни-че-го. За годы дружбы с Дином Кас безошибочно научился определять его настроение по малейшим изменениям в жестах и мимике. И все, о чем говорило поведение Дина сейчас — ему все равно. То есть по-настоящему все равно.

Это больше не игра в прятки в разных городах, когда можно вообразить, будто кто-то действительно придет тебя искать. Будто этот кто-то однажды осознает, как был неправ, как ошибался и как на самом деле к тебе относится. И он появится вот так внезапно на пороге бара, где ты просиживаешь штаны каждый четверг, в тайне от себя надеясь, что так и случится, что он, в самом деле, возникнет из ниоткуда, закажет себе виски и заговорит с тобой так, будто и не было этих годов отчуждения. И будто не разделяла вас никакая чертова пропасть непонимания. Ничего из этого.

На деле же оказывается, что ничего — это то, чем ты являешься. Или ещё то, что к тебе может испытывать твой, как тебе казалось, человек. Совершенное. Абсолютное. Ничего.

Больше не будет пустых надежд и ослепленной веры. Не будет даже глупого и бессмысленного предложения остаться друзьями... и бесполезных попыток действительно ими остаться. И, кроме того, откровенно бесперспективных ожиданий, что однажды всё непременно изменится. Что все будет по-другому.

Этот человек просто не смотрит на тебя так, как смотришь ты. И не разделяет к тебе того, что к нему чувствуешь ты. И не будет никогда. То есть действительно, никогда.

Именно сейчас Кас впервые осознает это настолько болезненно точно и ненавидит себя за собственную уязвимость. Он на автомате провожает взглядом удаляющиеся из бара фигуры Дина и Бэлы, и с каждым их шагом наивная надежда Каса на иной исход все глубже уходит под землю.

Все рушится в ночь с четверга на пятницу, словно по какой-то жестокой иронии. И Кас бы многое отдал за то, чтобы всё это просто ему приснилось. Но встреча всё же была... И была наяву, словно вещий кошмар, сокрушивший любые сомнения: в этот раз Дин ушёл навсегда.

Отсекая сбереженное прошлое, эта ночь становится для Каса его точкой невозврата. Эта ночь — его Рубикон. За все эти годы ему не хватило сил научиться жить без веры в зелёный огонёк*, но теперь у него элементарно нет больше выбора.

Кас еще долго и безотрывно глядит в одну точку, пока не чувствует осторожное касание Мэг. Она почти невесомо проводит кончиками пальцев по его запястью, вырывая Каса из его терзающего забытья.

Мэг снова привычно сидит на соседнем стуле, закинув ногу на ногу, и улыбается ему, как все четверги до этого, вот только в глазах её — тоска. И когда Кас видит её такой, то понимает, что знакомая азартная хищность в её взгляде — одно притворство.

— Любишь его? — спрашивает она, и Кас пытается подобрать подходящий ответ на этот вопрос, но ни черта у него не получается.

Он не хочет говорить «да». И не хочет врать. Ему хочется вырвать сердце себе, лишить себя этим всяких эмоций, и тогда ответить чистую правду: «Нет и не может такого быть». Но правда в другом, и за это Кас её ненавидит и думает, что она переоценена. Ведь никому не станет легче, если он озвучит правду вслух.

— Мэг…

— Кларенс, — мягко тянет она, и от того, с какой нежностью Мэг произносит это имя, Касу сводит плечи и ему остро хочется застрелиться.

Наглотаться таблеток. Броситься под машину. Выйти в окно.

Хоть что-нибудь.

Не видеть подступающих слез в глазах Мэг.

Не видеть того отрешенного безразличия в глазах Дина.

Не видеть его. Не видеть его женатым.

Не слышать его голоса. Не слышать ничего из их разговоров с Бэлой.

Не слышать.

Не слышать.

— Я все понимаю, правда, — она все также ему улыбается, и у Каса сердце обрывается от этой улыбки.

— Мэг… Ты мне действительно нравишься.

— Но любишь ты его?

Ответ на этот вопрос по-прежнему бьется у Каса под ребрами, так и норовя пробить ему грудную клетку, но озвучить это — все равно что продлить себе приговор.

— Мэг, прости.

— Заткнись, — она горько усмехается. — Нашел за что прощения просить.

И пока Кас не находится, что на это ответить, Мэг нагибается к нему и оставляет на его губах легкий эгоистичный поцелуй.

Касу кажется, через это касание Мэг пытается передать ему всю любовь, на какую она способна и какую ей некому, кроме него предложить. Она целует его потому, что хочет поделиться своими чувствами, своей болью. Показать ему, что она неизменно будет для него рядом.

И на этот раз Кас не может винить её в бестактности. Касу вовсе не в чем ее винить. Он понимает ее боль лучше, чем кто бы то ни было.

Он целует её в ответ и чувствует, как она улыбается. Она отрывается от него и смотрит в упор с убивающей благодарностью. Она точно не хочет, чтобы Кас предавал себя ради неё.

* * *

В эту ночь алкоголь Кастиэля крепче обычного, но после очередного стакана тот всё также ни капельки не пьянеет, только становится более словоохотлив.

В эту ночь Мэг впервые слушает его историю. Кастиэль не становится от этого менее интересным, как она ранее предполагала. Но остаётся дня неё все таким же недосягаемым.

— Мы познакомились в колледже, — говорит он. — Я давал ему списывать и делал за него тесты, а он помогал мне знакомиться с девушками, — в этом месте Мэг искренне смеётся. — Мы дружили около двух лет. Он был первым человеком, который додумался сократить моё, как он сказал, «неформатное» имя, — припоминая это, Кастиэль ностальгически улыбается. — Так что единственное, что у меня осталось от прошлой жизни, это как раз короткий вариант моего имени.

— И что случилось?

— Я всё испортил, — Кастиэль опускает глаза. — Я тогда собрал все свои вещи и рванул в другой штат. Всё изменил. Надеялся, что больше не встречу Дина.

— Надеялся, что не встретишь? — тянет Мэг, совершенно не веря словам Кастиэля.

Он бессильно вздыхает.

— Я сбежал. Но всегда надеялся на обратное.

После этой фразы Кастиэль замолкает, и Мэг понимает, что глупо надеяться услышать от него хотя бы еще одно слово на эту тему.

Мэг ловит на лице Кастиэля танцующие блики мигающих лампочек бара, и ей кажется, что неоновый свет неосознанно пытается отточить его черты, сделать еще красивее, хотя куда уж больше. Ей бы хотелось вытащить его на дневной свет, чтобы просто убедиться, что Кастиэль не приснился ей, что он не мифический персонаж, что он существует.

— Так вот почему ты не Кларенс, да? — наконец, нарушает молчание Мэг. — Ты — Кас?

Кастиэль ничего на это не отвечает. Но Мэг и так понимает его без слов.

— Кас, — Мэг зовет Кастиэля сокращенным вариантом его «неформатного» имени, и это меняет тональность их отношений на этот вечер, — может, ты со мной потанцуешь? Как с другом?

Она ни в коем случае не пытается задеть Каса игрой на его воспоминаниях, на его растравленной боли. Она просто хочет быть ему ближе. Как можно ближе. Она даже готова стать для него Дином в юбке, только бы он любил ее.

Но нет, Мэг не дура — она знает, что он её не полюбит. Ведь у её названного недосягаемого ангела, её Кларенса, есть другой человек.


Ночь с четверга на пятницу становится для неё точкой невозврата. Хоть она и ни разу не суеверна, всё складывается как нельзя логично, просто глупо не смотреть правде в глаза. Прежние границы дозволенного стираются, и на их месте обретаются новые крепкие стены. Все надежды уходят сквозь пальцы словно вода, а замки из песка рушатся, застилая глаза пеленой слёз.

В городе начинает светать — наступает раннее утро пятницы. Утро, запечатывающее предыдущую вещую ночь, после которой ничего уже не будет, как раньше.

Мэг и Кастиэль движутся в медленном танце под совершенно неподходящую музыку, когда в баре уже практически никого нет.

Мэг кладет Касу голову на плечо.

Мэг больше не назовет его Кларенсом.

________________________________________

Примечания:
1) зелёный огонёк — символ веры для главного героя романа «Великий Гэтсби»;
2) Кларенс — ангел из классического фильма «Эта замечательная жизнь».