— Вы не подскажете, давно ли была электричка?

День сегодня категорически не задался. Непременно все идет не так и валится из рук: Кастиэль проспал, забыл дома ежедневник, и, пока бежал до станции, его чуть не сбила машина. Вот уж точно — утро добрым не бывает. Вид у него из-за череды ранних приключений теперь довольно взмыленный и сонный: волосы в взлохмаченном беспорядке, галстук съехал набок на бегу, и самому Кастиэлю все никак не удается отдышаться. Так что он с досадой отмечает, что не видит ничего странного в том, с каким интересом смотрит на него незнакомец, к которому он обратился.

— Только что, — отвечает мужчина, не сводя с него глаз и едва заметно улыбаясь.

— Как иначе, — вздыхает Кастиэль.

Черт, начальник все же даст ему по шее.

Кастиэль уже собирается отойти, но что-то удерживает его там, и он вроде хочет спросить что-то еще, но так ничего и не произносит, в нерешительности оставаясь на месте.

Незнакомец стоит в шаге от него и периодически бросает на Кастиэля косые взгляды.

— Я Дин, — все-таки произносит он.

— Вы знакомитесь со всеми, кого встречаете? — удивляется такому развитию событий Кастиэль.

— Только с теми, кого собираюсь поцеловать, — Дин улыбается, когда произносит это, и его глаза горят неподдельным энтузиазмом.

— Вот как… — изумляется Кастиэль.

— Мне показалось, предлог “давно ли была электричка” говорит сам за себя, — Дин пожимает плечами.

— Это был не предлог, — честно и серьезно замечает Кастиэль. — Мы на перроне. И меня действительно волнует этот вопрос.

— О, извини, я не так… извини.

Кастиэль видит, как Дин едва заметно стушевывается, видно, осознавая, что угодил впросак, и усмехаясь произносит:

— Я Кастиэль.

***


Дин бывает у Кастиэля дома почти каждый вечер после трудового дня. В день их знакомства, они выясняют, что являются едва ли не соседями, и Кастиэль удивляется, что видит Дина впервые, хотя знает каждую семью в своем районе. Дин говорит, это потому, что он совсем недавно переехал. У него даже еще не все вещи распакованы.

Собственно, данный факт становится довольно веским предлогом для того, чтобы после работы ехать сразу домой к Кастиэлю. И ночевать у него. А это, кстати, хороший повод сохранять бардак в своей новой квартире в первозданном виде. Вот такой логичный круговорот. И Дину нравится, и Кастиэль не против.

Кстати, Кастиэль почти мгновенно сокращается Дином в лаконичного Каса, и тот снова не против. Это сближает их еще больше. Касу, правда, иногда кажется, будто так его звали уже давно. И, когда Дин к нему обращается, Кас испытывает легкое ощущение дежавю, но не придает этому ровно никакого значения, потому что все это глупости и никто из его прежней жизни никогда не додумывался до такого варианта. Разве что Габриэль… Но тот с издевкой зовет его девчачьим именем Касси, и Кастиэль уже привычно закатывает глаза, когда звучит такое обращение. Дин же быстро привыкает называть его исключительно Касом, и тот с теплом отмечает, что, слыша новое прозвище, ощущает себя по-настоящему комфортно.

Дин вообще имеет обыкновение дарить Касу ощущение исключительной правильности, осознания, что все должно быть именно так и не иначе. Касу кажется, что к Дину его подталкивает что-то неведомое и невидимое, возможно, само провидение. Доверие к Дину рождается буквально из ничего.

А еще это чувство, завязнувшее в животе еще в тот день, когда Кас впервые увидел Дина… Кастиэль точно знает, что не умеет влюбляться с первого взгляда, а потому до сих пор не понимает, почему это нелепое случайное знакомство с Дином показалось ему столь важным, что он все же решился попробовать.

Дин, бывает, затевает разговор на тему — что было бы, если бы Кас не опоздал на электричку в то раннее утро. Вполне вероятно, они бы вовсе не встретились.

Кас не хочет даже думать о таких вероятностях, вместо этого он просто долго целует Дина, чувствуя, как тот начинает улыбаться. От улыбки Дина Кас только больше шалеет и вообще забывает обо всем на свете.

Что же все-таки это было — предчувствие, интуиция… Кас так и не понял. Как будто оно сидело глубоко внутри него, а Дин своим простодушием и открытостью, не осознавая, сразу вытащил это на поверхность и расположил Каса к себе.

Иногда Кас думает, что, должно быть, все дело в харизме Дина. Он очарователен и остроумен, и Кас получает истинное наслаждение от одного его общества, не говоря уже о чем-то большем.

Может, дело в его эмоциях, жестах и мимике... В том, как Дин закатывает глаза, если оказывается не прав. Или как поджимает губы и хмурится, когда над чем-то серьезно раздумывает. В том, с какой интонацией выдыхает имя Каса во время оргазма. Как стискивает зубы, если злится. Как хлопает по столу ладонью, если ему приходит в голову гениальная, по его мнению, идея, и начинает фразу со слов: “Хэй, Кас…”. Или в том, как стучит пальцами по рулю любимой Импалы, называет её ласково “деткой” и увлеченно покачивает головой в такт песням любимого старого рока. Это все то, за что Кас безотчетно и искренне любит Дина, каждый жест его кажется Касу бесконечно родным.

Кас, бывает, ловит себя на мысли, будто знает Дина всю жизнь.

А еще ему кажется, что он бы не смог не любить Дина хотя бы из-за его смеха. Кас просто обожает его смех. Слышать, как Дин смеется, — это для него одна из лучших в жизни вещей.

***

Когда в доме раздается телефонный звонок, Дин по привычке поднимает трубку.

— Хэй, Касси, — слышится оттуда, и Дин спешит прервать собеседника:

— Это не Кастиэль, сейчас его позову… — он уже направляется с радиотелефоном в спальню к Касу, но останавливается, когда голос в трубке обращается непосредственно к нему:

— Дин?

— Да, — сразу отвечает он, с досадой понимая, что не узнает говорящего с ним мужчину.

После неловкой паузы голос в трубке оповещает:

— Я Габриэль, брат Кастиэля. Он много о тебе рассказывал... Здорово тебя хоть раз услышать.

Дину кажется, что Габриэль напрягся.

— Я тоже рад познакомиться с братом Каса, — отвечает он, так и оставаясь в коридоре.

Дин не знает, что еще можно сказать, и потому молчит. Новая пауза грозится затянуться.

— Знаешь что, — наконец, заговорщицки начинает Габриэль, — я на днях уезжаю в командировку в Олбани, так что хотел пригласить Касси пойти в клуб сегодня. Давай с нами, повеселимся.

— Отличная идея, — с воодушевлением произносит Дин, мысленно радуясь, что с еще одной неловкой паузой покончено. — Хотя не уверен, что Кас оценит.

— Ну, мы же ему ничего не скажем? — ухмыляется в трубке Габриэль. — Я приеду к вам сам. Попробуем уломать этого домоседа.

— Ладно, согласен, — хмыкает Дин.

— Знаешь, парень, а ты мне уже нравишься. С тобой приятно иметь дело, — Габриэль усмехается, но Дину чудится, что усмешка его не искренна.

Габриэль приезжает ближе к полуночи. На пороге его встречает Дин, пока Кас возится на кухне с вишневым рулетом. Дин, кстати, настаивал на том, чтобы они купили пирог, но сдался, признавая, что это будет уже третий за эту неделю. Хотя, по его мнению, пирогов много не бывает. В любом случае, в этой схватке победил Кас, так что Кас и был отправлен нарезать рулет.

— Дин, верно? — с озорной, слишком широкой улыбкой спрашивает Габриэль.

— Верно, — улыбается он, протягивая руку для рукопожатия.

— Где же моя сестренка Касси? — Габриэль смеется и заглядывает за плечо Дина.

— Он на кухне, сейчас позову.


Когда Кастиэль появляется в прихожей, он тут же обнимает брата. Уже много лет они видятся исключительно по праздникам — Габриэль довольно редко бывает в стенах родного города и вечно разъезжает по командировкам.

— Ты что тут делаешь? — удивляется Кас, отстраняясь от Габриэля.

— Да вот хотел позвать вас, голубков, с собой в клуб. Я завтра уезжаю, так что подумал: другой возможности не представится еще очень долго.

— Габриэль, — Кас хмурится, складывая руки на груди, — ты же знаешь, я не любитель такого рода отдыха.

— Я предусмотрел этот вариант, — Габриэль лезет к себе в сумку и извлекает оттуда бутылку дорогого виски, — и подумал, что, даже несмотря на твое занудство, нам втроем удастся отлично провести время! — он хитро ухмыляется.

Кас не может сдержать улыбки.


Они сидят за столом, глуша принесенный виски, и все идет хорошо. Ровно до тех пор, пока Габриэль не напивается и не начинает с упоением недвусмысленно провоцировать Дина саркастичными шутками и откровенным хамством, чем вполне ожидаемо злит и Каса.

В итоге, Кас не выдерживает и чуть ли не за шкирку выволакивает брата из-за стола, бросив ошарашенному поведением Габриэля Дину скомканные извинения через плечо.

Как только они выходят за дверь, на улицу, Кас мгновенно распаляется и начинает отчитывать Габриэля за неуместное поведение в его доме, на что тот лишь устало выставляет руку перед собой, призывая Каса остановиться, и в итоге он замолкает в ожидании ответа.

— Касси, проблема вовсе не у меня. У тебя проблема. С этим уродом, — Габриэль закатывает глаза и договаривает прежде, чем Кас успевает возмутиться: — Не начинай, ладно? Выслушай. Это действительно важно.

И почему-то тон голоса Габриэля заставляет Каса, в самом деле, в это поверить.

Габриэль, не торопясь, закуривает, предлагая сигарету и Касу, но тот отказывается.

— Напрасно, — со вздохом серьезно говорит он и сует пачку в штаны.

Волна напряжения прокатывается по всему телу. Дурное предчувствие со знанием дела туго сворачивается в животе, будто укладывающийся спать толстый, ленивый кот, и дышать становится на порядок труднее.

— Так в чем дело? — сухо спрашивает Кас, наблюдая за тем, как Габриэль делает затяжку.

Габриэль откашливается, чем тянет время, и отвечает вопросом на вопрос:

— Ты давно встречаешься с Дином?

— Пару месяцев.

Габриэль молчит какое-то время, что-то обдумывая, и Касу становится совсем не по себе. Волнение властно сводит легкие и никак не отпускает. Кас с беспокойством ждет дальнейших слов брата.

— Я понимаю, что это против правил. Это даже в каком-то смысле незаконно… наверное, — после долгой паузы заговаривает Габриэль, — но мне, в любом случае, плевать. Ты должен знать. Раз ты снова в это ввязался… Значит, это в каком-то смысле судьба.

Кастиэль недоуменно смотрит на Габриэля, не моргая. Габриэль любит говорить, что не верит в судьбу, что сам способен строить свою жизнь. Но, видно, есть вещи, которые даже его могут убедить в обратном, и потому он передергивает плечами, открыто выражая недовольство признанным фактом.

— Знать что? Во что ввязался? — с напором спрашивает Кас, всеми силами стараясь успокоить захватывающую его тревогу.

Габриэль вздыхает и сует руку в карман, извлекая оттуда сложенный вдвое листок с коротким печатным текстом. Он бегло просматривает его, пару мгновений колеблется, после чего все же протягивает лист Касу.

— Это пришло мне около четырех месяцев назад. Я подумал… Это твоя жизнь, тебе решать, что с ней делать. Но когда все происходит так... Я не могу пустить все на самотёк, извини, братишка.

Кас бегло проглядывает текст письма и замирает, кажется, вовсе перестав дышать, когда дочитывает нехитрые пару строчек до конца.

Он не понимает. Нет, это определенно бред. Ерунда, которой быть не может… Ерунда же?..

Кас пытается переварить полученную информацию, но у него не выходит, и он механически возвращается к началу текста снова и снова, вчитываясь в каждое слово и все сильнее сжимая листок в руках.

— Что это, Габриэль? — не своим голосом спрашивает Кас.

— Правда, — и как Кастиэлю ни хочется услышать хотя бы нотку сарказма в голосе Габриэля, он с ужасом осознает, что тот явно не в настроении шутить.


***

Кастиэль чувствует себя абстрактным, бесплотным фантомом, когда возвращается в дом. Ощущает себя оболочкой, призраком, пустотой. Будто наотмашь ударили по лицу, будто выстрелили в упор, будто выбили жизнь.

Он сжимает листок в руках и сразу же идет в комнату, без обиняков игнорируя Дина, зовущего его за стол.

Он садится на кровать и дрожащими руками на коленях расправляет письмо, дробящее его жизнь в мельчайшую труху. Чертова бумажка не изменилась. Слова все те же. Во рту совсем пересыхает, и глаза стекленеют все больше, когда Кас снова и снова перечитывает текст. Он физически чувствует, как его душа сжимается от страха и корчится от боли, стенает и просится наружу. Она комом пробирается в горло и тяжелыми слезами застывает в глазах.

Касу кажется, что он только что умер.


— А, что, Габриэль ушел? — удивляется Дин, появляясь в дверях.

— Ушел. — Кас поднимается на ноги и молча протягивает Дину письмо.

Лицо Дина мгновенно мрачнеет, когда он начинает читать.

“Мистер Новак,
Кастиэль Новак стёр Дина Винчестера из своей памяти. Убедительно просим Вас никогда больше не упоминать в его присутствии об их отношениях.
Спасибо.”

Буквы плывут перед глазами в медленном гипнотическом танце.

Тишина оглушает мощнее парализующего шока. Мощнее мгновенного отрицания.

В комнате даже слышно, как на кухне тикают часы.

— Кас, что это? — севшим голосом спрашивает Дин.

— Габриэль сказал, что я решился на это из-за тебя, — тихо отвечает Кас. — Ты стёр меня из памяти.

— Ну, это же бред, ты же это понимаешь, бред сумасшедшего… Это невозможно, а даже если… — Дин кидает листок на комод и в два шага оказывается около Каса. — Я бы этого не сделал!

— Откуда ты знаешь, Дин? — Кас смотрит своими пустыми глазами куда-то поверх плеча Дина, намеренно не встречаясь с ним взглядом. — Откуда?..

— Кас, клянусь... — Дин запинается, пытается набрать воздух в легкие, да что-то ничего не выходит.

— Дин, не надо.

Дин в отчаянном порыве хватает Кастиэля за плечи и разворачивает лицом к себе.

— Кас, я этого не делал… Я не помню… Кас, я бы так с тобой не поступил, ты слышишь меня?

Часы на кухне отсчитывают семь секунд, необходимых Кастиэлю на то, чтобы отреагировать.

— Дин, почему? Что я сделал? — голос спокойный настолько, что у Дина пробивает озноб и мурашки бегут по спине от интуитивного ощущения, что ничем хорошим это не кончится.

— Я не знаю, — честно отвечает он.

И больше ему, правда, нечего сказать.

Кастиэль кивает, и так и не посмотрев на Дина, покидает комнату, сразу направляясь к выходу.

Дин испытывает почти болезненное желание пойти за ним, но не находит в себе сил сдвинуться с места. Когда он слышит глухой звук хлопнувшей входной двери, то, глазом не моргнув, с силой бьет кулаком в стену.

И снова секунда. Две. Три.

Ни сразу, ни спустя несколько мгновений боль в руке не дает о себе знать, и Дина это только больше злит.

Он делает несколько глубоких вдохов, но и это ему ни черта не помогает.


Кас возвращается домой спустя час. Все это время он пытался привести мысли в порядок, но едва ли у него это получилось. Он медленно разувается и сразу идет в ванную, не говоря ни слова ожидающему его на кухне Дину.

Кас не может хотя бы немного расслабиться. Он пробит насквозь. Разбит вдребезги. Он бессилен. Выкинуть из головы эхом звучащие слова Габриэля о предательстве Дина? На грани фантастики. Выкинуть из головы слова о том, как полгода назад Дин впервые не узнал Кастиэля, и тот думал, что он его так разыгрывает? Или о том, как Кас сходил с ума и беспробудно пил первые две недели? “Две адские недельки”, как выразился Габриэль.

— Я отговаривал тебя от повторения подвига твоего бойфренда как мог, но, видно, был не настолько убедителен, как надеялся. Так что в скором времени мне пришло вот это письмо. Знал бы ты, как меня перетряхнуло, когда я позвонил тебе, а услышал голос Дина в трубке. Я уже думал, что перебрал вчера, но нет, это ты снова вляпался в историю…

Кас жутко извел себя, весь прошедший час прокручивая в памяти монолог Габриэля и обдумывая произошедшее.

Кас несколько раз умывается холодной водой, но и она не помогает. Касу кажется, что он угодил в психоделический кошмар и что закричи он сейчас во все горло — его все равно никто не услышит. Или хуже того — он сам не издаст ни звука.

Хотя отчего кажется? Он уверен, что так и есть.

Когда Кастиэль выходит из ванной, Дин, наконец, решается его позвать:

— Кас...

Кажется, родной звук голоса Дина, пробивающий сплошную стену тягучей, словно горячая смола, боли, только и способен на то, чтобы выбивать землю из-под ног. И Кастиэль замирает, а его плечи опускаются. Он делает глубокий вдох и оборачивается на зов.
.
— Дин, тебе лучше уйти. Совсем.

Дин настолько потрясен, что его шок практически осязаем.

— Мне не нужны воспоминания о твоем предательстве. Я завтра же обращусь в эту компанию снова. Я не хочу тебя больше знать.

От этих разрывающих сознание слов, у Дина по-настоящему начинают трястись руки.

— Кас, если ты снова сотрешь меня из памяти, я ведь сделаю то же самое. Может, лучше выясним все по-человечески?

— Дин, я серьезно. Уходи. Я не хочу тебя помнить. Я не хочу знать, что когда-то ты добровольно стер меня из памяти. Что я забыл многие месяцы жизни, проведенные с тобой. Какими бы они ни были: счастливыми или тяжелыми… Я не могу представить себе причины, по которой ты мог бы на такое решиться. Я не знаю, что произошло. И никогда не узнаю. И помнить о ноже в спину от тебя… Дин, я не хочу этого.

А Дину сказать, в сущности, нечего. Он смотрит на Каса еще доли секунд, будто действительно верит, что тот передумает, но Кастиэль даже в лице не меняется. И тогда Дин просто кивает и криво улыбается. Эта улыбка — единственная из всех улыбок Дина, которую Кас ненавидит всем сердцем.

Когда Дин уходит, забирая все свои вещи из дома Кастиэля, он оставляет там свою душу.

***


— Извините, Вы не подскажете, давно ли была электричка?

Дин не сразу понимает, что вопрос задан ему, но потом тут же начинает припоминать.

— Последняя прошла минут десять назад, — отвечает он, оборачиваясь.

— Спасибо, — слегка расстроенно произносит мужчина. — Вечно я опаздываю.

Он собирается отойти, но что-то удерживает его там, он будто пытается припомнить еще какой-то вопрос, но так ничего и не произносит, в нерешительности оставаясь на месте.

Дин стоит в шаге от него и периодически бросает косые взгляды на будущего попутчика.

— Я Дин, — ждать электричку еще долго, так почему бы нет?

— Вы знакомитесь со всеми, кого встречаете? — удивленно приподнимает брови мужчина.

— Только с теми, кого собираюсь поцеловать, — говорит Дин прежде, чем успевает подумать.

Пауза тянется, и Дин уже готов провалиться сквозь землю, когда слышит смешок своего собеседника.

— Ну, тогда я Кастиэль.

[hr]

Идея фанфика взята из фильма "Вечное сияние чистого разума"