Все-таки довольно непростая дилемма — решить как поступить с близким человеком, которого оплакивал все несколько месяцев, пока он на самом деле был жив. Хочется задушить в объятиях и задушить по существу. Две стороны одной медали, когда оба желания одинаково равноценны и всеобъемлющи, и выбрать одно из двух практически нереально, и если действительно об этом задуматься — прощай, рассудок. А потому самым простым выходом из сложившейся ситуации будет — доверить сокровенные чувства старине Джеку. Тому, который Дэниелс. Вот уж перед кем раскрыться точно не грех.

Пропустить стаканчик-другой виски в конце тяжелого дня? Так Дин поступал каждый раз после пары-тройки происшествий сверхъестественного характера или когда сталкивался нос к носу с действительно ошеломляющей ситуацией... Хотя таким образом можно прийти к небезосновательному выводу, что он и вовсе заядлый алкоголик. Но только в конце его тяжелых дней алкоголь его практически не берет, слишком поражает воображение ужасающая реальность, скрытая от большинства невинных глаз. А уж после вневременного возвращения с того света блудного Кастиэля и от бутылки чистого виски вряд ли захмелеешь.

В былые месяцы случались ночи, когда Дину удавалось уснуть почти сразу, стоило лишь положить голову на подушку. И вот тогда ему снился практически один и тот же не меняющийся мистический сон, в котором Кас возвращается, а он сам не может смириться с тем, что тот так долго не давал знать, жив ли он и в порядке ли. Сны были крайне психоделичны и растолковать их можно было, что не удивительно, даже по-философски. Ему снился плотный сизый туман, окутавший их обоих с ног до головы так, что не видно было ничего дальше собственной руки. Ему снились и два безликих темных фантома, каждого из которых обнимали Кас и Дин, в разговоре обращаясь друг к другу, но не имея возможности действительно сказать что-либо друг другу лично и выразить свои эмоции. Человек высказывал все, что накопилось в его душе за это время, а ангел раскаивался. Но ни разу за всю череду снов они не смотрели глаза в глаза.

И потому прямо сейчас Дин пил, пил не первый стакан виски, каждую секунду заново переживая минувший день. Все, до мельчайших деталей ясно представало прямо перед глазами и не отпускало: вот Кас едет в машине и рассказывает удивительную историю своего возвращения к жизни, вот Мэг почти проговаривается ему о шокирующей истине, вот он так по-касовски не понимает иронию Дина, совсем как раньше. И ярче всего Дин видел, как Кас решительно уничтожает одного демона за другим, а его память возвращается. Однако вчера ангел так и не смог вернуть Сэму чистый разум, кажется, и теперь им придется пробыть здесь несколько дольше, пока Кас не придумает иной способ исцеления младшего Винчестера.

Дин пил. И в голове снова и снова звучало гулкое эхо голоса Каса будто в режиме повтора: «Я тебя помню. Я все помню».

И пока счетчик произнесенной в его мыслях Кастиэлем фразы только рос, на задворках сознания Дин поставил себе грядущий диагноз — психоз. Так что, скорее всего, не за горами соседняя кушетка рядом с Сэмом. Вот уж никогда бы Дин не подумал, что именно от ангела его крыша изменит привычной стабильности и съедет окончательно.

Именно на этой дивной ноте, на его пороге объявился виновник торжества. Как всегда в своем бежевом плаще со смущенно-надменным выражением лица, так, вероятно, и не разобравшись в природе эмоций и не научившись должным образом их проявлять даже за несколько месяцев жизни обычным человеком в обычном обществе, лишенном каких-либо представлений о мистическом мире, таящемся буквально на пороге каждого дома.

Кас смотрел на Дина своими грустными глазами цвета сапфира, и по его внешнему виду было ясно, что, хотя он и по собственной инициативе заявился к нему, все же ему неловко было тут находиться.

Дин выдержал небольшую паузу, после чего приветственно отсалютовал ему стаканом, приглашая пройти внутрь, что тот незамедлительно и сделал, захлопнув за собой дверь. Винчестер все также скептически смотрел на ангела, не сводя глаз и ожидая, когда тот, наконец, заговорит, ибо молчание уже довольно затянулось.

– Я тебя ни от чего не оторвал? – осторожно начал Кас, внимательно рассматривая поблескивавший в свете тусклой лампы стакан в руке Дина.

Винчестер поджал губы, после чего все-таки выдавил:

– Ну, если тебе действительно есть что мне сказать...

– Дин, ты злишься на меня? - мгновенно перебил Кастиэль, серьезно глядя на него.

Дин бы поперхнулся виски, если бы делал глоток в этот момент.

– Знаешь, когда ты был Эммануэлем, ты не задавал... – Дин осекся, усмехнувшись своим мыслям, идущим вразрез с тем, что он собирался сказать. – А, нет, даже будучи Эммануэлем, ты не изменил своей привычке задавать идиотские вопросы.

Винчестер плеснул себе еще теннессийского виски.

Кастиэль проигнорировал нападки Дина и сделал шаг вперед, выражая всю решимость, на которую был способен.

– Я понимаю, что не заслуживаю прощения. Я даже жизни не заслуживаю за то, что сотворил с Сэмом. И я сделаю все, чтобы это исправить. Но если есть что-то еще, за что ты злишься на меня, я прошу тебя принять мои извинения.

– Извинения? Серьезно? – Дин залпом осушил стакан, после чего с грохотом поставил его на стол.

Кас молча ждал ответ Дина, пока тот, не моргая, смотрел прямо на него.

– Черт возьми, Кас... Хочешь знать, что меня злит? – вопрос прозвучал с вызовом, и ангел понял, что ответ от него сейчас не требуется. Дин поднялся со стула и уперся ладонями в стол, корпусом наклонившись вперед. – Меня злит то, что ты умер. Понимаешь? Ты У-М-Е-Р. Несколько месяцев назад. Вошел в ту гребанную ледяную воду и не вышел из нее обратно.

Каждое слово сопровождалось выверенной жестикуляцией, благодаря чему речь Винчестера приобретала больше силы и основы и отчего Кас почувствовал себя еще более виноватым.

– Ты просто исчез под толщей воды. Будто тебя и не было никогда, – Дину казалось, что, пока он изливает душу, с каждым новым вдохом он переживает ровно те же эмоции, что сопровождали разрывающие душу мгновения.

Невероятно, как он в самом деле не сошел с ума. Он многих потерял в битве, имя которой — жизнь. И ведь для Винчестеров это была даже не метафора.

Смерть Каса чуть ли не стала последней каплей, подведшей его к грани безумия. Удивительно, что из двоих братьев, все же первым свихнулся Сэм.

Дин горько усмехнулся. По-прежнему не сводя глаз с Каса, он обошел стол и так же решительно пересек небольшую комнату, подходя к нему лицом к лицу.

– А затем выясняется, что из воды ты все-таки вышел. И вот это то, что еще меня злит. Настолько, что я практически не верю в то, что ты не фантом, что это на самом деле ты — стоишь в своем окровавленном плаще прямо передо мной, – говоря это, он сжал рукой воротник расхристанного тренчкота ангела.

Каса посетила мгновенная путанная мысль, что Дин стоит непозволительно близко к нему. Недопустимо близко, а значит, Дин из-за него сейчас предает все свои убеждения.

– Дин, личное пространство...

– Мне плевать.

Однако руку Дин все же разжал и опустил.

Кас отвел взгляд, ожидая новых суровых нападок от человека. Трудно было поспорить хоть с единым сказанным словом, а Дину было все равно, раскаивался ли Кас теперь.

– Я оплакивал тебя все эти чертовы месяцы, – голос Винчестера стал на тон ниже и оттого еще проникновеннее. – Я хранил твой проклятый плащ, хотя ни секунды не сомневался, что больше никогда тебя не увижу. Но оставить последнее напоминание о тебе — все равно что действительно признать, что тебя больше не существует. И расстаться с рассудком, окончательно обезуметь.

– Я даже имени своего не помнил.

– Именно. Именно об этом я и говорю. Ты ни черта не помнил, а значит, здесь нет твоей вины. И я не могу тебя за это ненавидеть. Вот мой ответ на вопрос, как у меня дела. На вопрос, что злит меня больше всего.

В ответ на это Кастиэль смог вымолвить лишь тихое:

– Дин, прости.

В тот момент, когда Кас заговорил, взгляд Дина изучающе метнулся от губ, произнесших эти слова, к глазам, преданно прикованным к его.

– Можешь сделать что угодно, можешь меня ударить, если тебе станет легче. Что угодно.

Каждая из прошедших секунд обратилась в отдельную вечность, по истечению которых Дин нашел в себе силы сдавленно ответить:

– Я не знаю, чего я хочу, – запнувшись на этой фразе, он довольно быстро нашелся, чем дополнить свой ответ, - не знаю, от чего мне станет легче.

То, что он стоял сейчас с Касом лицом к лицу, всколыхнуло в памяти туманные картинки полузабытых снов, в которых он не мог простить Каса за то, что так долго не знал, в порядке ли он. И ирония была в том, что хоть сейчас Дин и мог смотреть ему прямо в глаза, он точно как во сне ощущал стену между ними. И дышать из-за этого наяву почему-то было безумно трудно.

– Говоришь, что все помнишь? Помнишь меня? – хрипло и с надрывом произнес Дин, отводя взгляд от внимательных глаз ангела. – Знаешь в чем моя проблема, Кас? Я — не забывал.

И хотя Дин, на самом деле, не мог винить Каса в том, что тот потерял память, он не знал, как справиться с собственными эмоциями, разбушевавшейся волной рвавшимися наружу. А потому, в тот момент даже его лучший друг — старина Джек — не мог бы ему помочь.

Ангел же пришел к мысли, что Дин имел ввиду гораздо больше, чем мог позволить себе сейчас сказать. И теперь, осмысливая услышанные слова, Кастиэль лишь смотрел ему вслед — обойдя Каса, Дин, не оборачиваясь, уверенным шагом направлялся прочь из комнаты в гостеприимно обволакивающую исчерно-фиолетовую темноту ночной улицы, оставляя за собой распахнутой настежь дверь.